Елена Живова 8 страница

- А у тебя?

- У меня все в норме, даже останется на несколько часов, – ответил Алексей.

- Тогда я, как было запланировано, повезу родителей – если что, они дойдут, а вы загру-жайтесь в свой лан, – скомандовал Никита.

- Ник, ты ужасно выглядишь. Похож на сонную муху. Сколько ты не спал? – спросила я.

- Двое суток как минимум. Вот что, Ник. Давай я повезу твоих родителей, а вы полетите на моем лане, – ответил за Никиту Алексей.

- Зачем? – спросил Никита, недовольно потирая жесткую темную щетину на подбородке.

- Затем, что ты можешь не выдержать. Сменить тебя некому. Вдруг вырубишься на пол-пути? Разобьетесь. А так – Настя рядом. Если что, подменит тебя. Не спорь. Сейчас, ты знаешь, времени нет совсем. Ни минуты.

Поколебавшись несколько секунд, Никита сказал:

- Ладно…

На Никиту было больно смотреть. Ему, конечно, необходимо выспаться как следует – вряд ли он сможет вести лан несколько часов подряд. Но Ник упрямый до ужаса.

- Еще проблема: мама плачет, боится лететь – хоть связывай ее, я не знаю, что делать, – озадаченно сказал Никита.

- Но она отдает себе отчет, что иначе погибнет? – спросил Алексей.

- Бедная мама… она тоже боится высоты. Как я ее понимаю! Ей надо успокоиться, – гру-стно вздохнула я, и тут вспомнила, что у меня, в маленьком кармашке брюк, до сих пор лежат четыре успокоительные таблетки из медблока.

Я побежала к лану. Схватив бутылку, которую предусмотрительный Леша взял с собой, я выплеснула немного воды на землю – должно остаться чуть-чуть, чтобы мама допила все. Ссохшаяся земля моментально жадно впитала в себя воду. Бросив таблетки в бутылку, я стала трясти ее изо всех сил. Таблетки быстро растворились.

Глава 12. Мой самый высокий полет

Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее (Лк. 9, 24)

- Мамочка, хочешь пить? – спросила я маму, протягивая ей бутылку.

- Спасибо, Настенька. Тебе оставить? – она с благодарностью посмотрела на меня и сде-лала несколько глотков.

Я отчаянно замотала головой.

- Мам, дай попить, – Никита, неслышно подошедший к нам, взял из рук мамы бутылку.

Я попыталась выхватить бутылку, но Ник все же успел допить почти всю воду. Он удив-ленно посмотрел на меня и спросил:

- Ты чего?

Подошла Варя, держащая на руках Сашеньку.

- Оставь мне глоточек, пожалуйста, – сказала она.

Никита с сожалением протянул ей бутылку.

«На дне осталось на пару глотков, Никита выпил почти все, и мама немного… он, навер-ное, тоже уснет. Сказать ему? Нет, не буду, а то начнет наезжать», – подумала я, и спро-сила у стоявшей рядом мамы:

- Мамочка, ты взяла с собой наш электронный фотоальбом?

Мама дрожащими руками протянула мне свой старенький рюкзак со сломанной молнией. Иконы, аккуратно завернутые в чистое полотенце, очки Ника, его игрушки, фотоальбом, мой платок – мама взяла самое дорогое.

- Мама, я тоже очень боюсь высоты. Я боюсь высоты больше всего на свете. Но ты сейчас пересилишь себя, сядешь в лан, и я обещаю тебе, что скоро ты успокоишься и уснешь. А когда проснешься, вы уже прилетите. Там Оля, она ждет вас с папой! Мы не хотим поте-рять тебя еще раз.

Мама погладила меня по щеке, кивнула и, придерживая длинный сарафан, села на перед-нее сиденье.

Едва успев обнять папу, я помогла сесть Варе, ее мужу и малышам. Пока Никита заводил аппарат, Алексей уже взлетел. Из окна его минилана я видела счастливое лицо отца, который, кажется, что-то шептал, глядя на нас.

Муж Вари, Андрей, кареглазый, дочерна загорелый и румяный, был чем-то похож на мое-го папу – тоже невысокий, стройный, с бородой и длинными волосами, небрежно завязан-ными сзади. На руках Андрей держал младенца, и я удивилась, как он изменился за такое короткое время: щечки его стали розовые, а не красноватые, пухлые ручонки уже не были похожи на птичьи лапки, а глаза, большие, широко открытые, внимательно и удивленно смотрели вокруг.

- Вот, – Илья, толкнув меня, протянул листок.

- Это что? – спросила я, увидев непонятный рисунок: все было закрашено черным, а в се-редине – яркое пятно, красно-желто-оранжевого цвета.

Он молчал.

- Ильюш, ты, похоже, на один этот рисунок истратил все мои краски, – констатировала я.

- Это тебе, – сказал он.

Пожав плечами, я взяла рисунок и ответила:

- Спасибо, дорогой.

- Это тебе спасибо, – он взглянул на меня как-то по-взрослому, неожиданно серьезно, и сказал:

- Я всегда буду молиться за тебя.

Варя, засмеявшись, прижала сына к груди. Варя и Андрей выглядели очень счастливыми. Еще бы – постоянно жить в страхе, – подумала я и порадовалась: теперь уж точно все бу-дет хорошо, в общине для них непременно найдется место, и Илье будет с кем поиграть – я вспомнила, что видела из окна, как за домом, в куче песка, копошились несколько ма-лышей примерно Ильюшиного возраста.

Прошло полчаса, как мы взлетели. Варя задремала почти сразу.

Никита недовольно бурчал:

- Не могу сконцентрироваться на предельной скорости… обидно, ведь у этого аппарата характеристики практически те же… эх, я, тормоз…

- Ты – не тормоз, а медленный газ. Шутка. Просто ты вырубаешься, Ник.

Услышав это, Никита немного рассердился, и я, заметив это, засмеялась.

- Давай поведу. В отличие от тебя, я выспалась, – предложила я.

Часа через три крохи-минилана, на котором Алексей вез наших родителей, совсем не бы-ло видно.

- Алексей прилетит раньше нас. Вот Лелька обрадуется, увидев маму! – сказала я.

Ник, стиснув зубы, молча покачал головой, но в его покрасневших от усталости глазах я увидела что-то похожее на детскую обиду:

- Леха обогнал меня впервые в жизни!

Варя, Андрей и дети спали. Я терпеливо ждала, когда Никита даст, наконец, мне повести аппарат.

- Аська… – наконец, услышала я.

- Что такое? Ты засыпаешь?

- Кажется, да. Выключаюсь. Ничего не соображаю. Все. Ставлю на автопилот, пересажи-вайся на мое место. Срочно.

- Хорошо, конечно, – сказала я и взяла руль левой рукой.

- Садись на колени… ага… приподнимись, – Никита, выскользнув из-под меня, упал на соседнее сиденье и, устало прикрыв глаза, прошептал:

- Все. Я в отключке. Пристегиваюсь, чтобы не свалиться. На всякий случай, если я не проснусь, навигатор будет лажать или лан сломается – наш лагерь уже недалеко. Конкретно от этого места примерно сутки пути пешком, даже чуть меньше. Видишь, возвышение? Вон там, гора. Лети правее, огибая ее, четко на север. В конце концов, доберетесь – долетите или дойдете до того самого засохшего болотца, у которого исчезает Святой Источник, найдете ручеек, а там, вдоль него, никуда не сворачивая, рукой подать до нашей общины. Ты запомнила? В сторону горы, правее, вдоль нее, на север.

- Никита, подожди, не спи! Посмотри в средний монитор, самый нижний – справа какая-то точка. Слышишь, Ник? – я посмотрела на брата.

Голова его была откинута, глаза закрыты, грудь вздымалась.

- Ник! – я изо всех сил толкнула его, но он даже не пошевелился.

- Что случилось? – услышала я.

- Ничего. Пока ничего. Вернее, пока ничего не понятно, – ответила я Андрею, который, проснувшись, вопросительно смотрел на меня.

Ткнув пальцем в монитор, я нажала на «приблизить». Андрей посмотрел в экран. Мы пе-реглянулись.

- Воздушная полиция…Настя… это конец. Что делать? – еле слышно прошептал Андрей.

По его лицу струился пот, глаза бешено блестели.

- Никита, нас засекли! Никита, проснись, что делать? Что? Полиция летит следом за нами, они обнаружат общину! Тогда конец всем! Что делать, Никита? – кричал Андрей, безуспешно толкая спящего Ника.

Я летела на предельной скорости и молча смотрела вперед, не имея понятия о том, как быть. Ясно было одно – Никита в ближайшее время не проснется, поэтому разруливать ситуацию предстояло мне.

Проснулась Варя. Выглядела она какой-то заторможенной. Видимо, от лекарства. Я, ви-новато вздохнув, отвела взгляд.

- Жаль, что я не умею пользоваться этим аппаратом, – сказал Андрей и обнял Варю, кото-рая, пока ничего не понимая, смотрела в окно.

- Господи, помоги… – прошептала я и сунула руку в карман, чтобы найти салфетку и вы-тереть слезы, которые, помимо моей воли, лились из глаз. Мои пальцы наткнулась, как несколько дней назад на фартучек, на сложенный лист. Ильюшкин рисунок… вспышка в ночи. Кажется, я нашла выход!

Впереди небольшое возвышение. Если я снижу высоту, минуты на четыре полиция, кото-рая еще далеко, потеряет нас из вида, и я успею высадить всех.

Облегченно вздохнув, я сказала:

- Андрей, слушай меня внимательно. Скоро мы залетим вон за ту гору, и на несколько минут полиция потеряет нас из вида. Готовьтесь. Минут через семь я всех вас высажу. Наш лагерь уже недалеко – около суток пути пешком. Видите гору? Она одна такая, самая высокая, заросшая соснами. Пойдете правее, вдоль ее, на север. Дойдете до засохшего болотца, найдете ручеек, и, ориентируясь на него, никуда не сворачивая, дойдете прямо до общины. Ты запомнил? В сторону горы, правее, вдоль нее, на север. Ничего не бойтесь, Никита знает дорогу. Он доведет вас, когда проснется.

- Что случилось? – сонно спросила Варвара.

- Андрей, ты слышишь? Готовься, мы сейчас залетим за холм, у нас будет максимум две-три минуты. Они не должны увидеть, что мы приземлились и высадили вас, – я старалась говорить спокойно и убедительно.

- Настя, нет. Я на это не пойду. Я не смогу, – тихо, но твердо произнес Андрей.

- Не сможешь? Хорошо. Так как у этого лана слабоваты характеристики, и он не в состоянии развить такую же огромную скорость, как полицейский, мы будем задержаны максимум, через полчаса. Тебя, меня, Никиту и Варю арестуют, отправят на реабилитацию, будут колоть психотропные, в течение двух-трех месяцев мы окончательно и бесповоротно превратимся в овощи. Илью, Сашеньку и Арсения заберет опека, в течение суток они будут чипированы. Ты же знаешь, что сейчас изъятых детей чипируют сразу же, при поступлении? Ты же знаешь это, для чего я должна все говорить, – кричала я.

Варвара, кажется, наконец все поняла. Она сидела и беззвучно плакала, прижимая к груди спящую Сашеньку.

Андрей, в который раз, безуспешно пытался разбудить Никиту.

- Единственный способ спасти детей и не засветить общину – это высадить вас и полететь совершенно в другую сторону от лагеря, Андрей.

- Я не могу, – тихо сказал он.

- Можешь или нет – неважно! Пока Никита спит, здесь командую я, понял? Пожалей ма-лышей! Может, ты хочешь, чтобы их усыновила семейка педофилов или садистов? – я орала так, что звенело в ушах.

От моего крика проснулись и заплакали младшие дети. Кто-то погладил меня по плечу. Я посмотрела в зеркало заднего вида. Ильюша смотрел на меня.

- Все, мы почти за холмом. Я снижаюсь. Готовьтесь, кругом деревья, трудно втиснутся, к засохшей реке не полечу – боюсь, вас засекут. Андрей, отстегивай Никиту. Варя, готовь детей. Быстро! – заорала я изо всех сил, глядя на Андрея, который, похоже, замешкался.

- Пойми, нас арестуют, однозначно! И мы подохнем все вместе, в страшных мучениях, на радость антихристу! Ты желаешь его порадовать? Выбирай! Ты же любишь Бога и хочешь быть с ним? Или ты хочешь быть с антихристом? Будь мужчиной, защити свою семью! – кричала я, сажая лан.

Лан был огромный, неповоротливый. Наконец, мы втиснулись между огромными вековы-ми соснами. Хрустнули ветки.

- Что я скажу Никите? – спросил Андрей.

- Андрей, у меня тоже есть шанс – я могу скрыться. Одной, без вас, без детей, мне будет это сделать легче, неужели ты не понимаешь? Тайга большая, я брошу лан где-нибудь, убегу, затеряюсь, потом найду вас! Все, быстро! Илья, прыгай! Ниже опускаться не могу – потом взлететь будет сложно. Прыгай немедленно, я сказала!

Ильюша кивнул и, оттолкнув руку матери, прыгнул.

Варя смотрела на меня. Зажав коленом руль, я развернулась, быстро выхватила из рук Варвары плачущую Александру и крикнула Илье:

- Лови!

Андрей, выскочивший уже с другой стороны, подхватил дочь.

Варвара, увидев, что дети внизу, выпрыгнула из минилана. Андрей, с покрасневшим ли-цом, по щекам которого струились слезы, вынес на руках спящего Никиту. Руки брата свисали как плети. Я очень хотела поцеловать Ника в последний раз, но не оставалось ни секунды.

Через минуту я уже поднялась и полетела левее, в другую сторону от склона горы.

Полиция, потерявшая меня на несколько минут, обрадовано засигналила, неумолимо при-ближаясь.

Я быстро перестроила навигатор и улыбнулась – похоже, у меня получилось! Получилось их запутать!

Пролетев еще некоторое время влево от склона горы, я увидела, что полицейский лан уже совсем близко. Резко, до упора повернув рычаг влево и вверх, я нажала педаль. Аппарат тряхнуло, и спустя несколько секунд он взмыл в облака.

- Недопустимая высота. Нарушение правил. Недопустимая высота. Нарушение правил… – предупредительно бубнил вежливый электронный голос.

- Знаю, знаю. Но так хочется полетать напоследок. К тому же надо торопиться улететь как можно дальше, – сказала я.

Голос, естественно, не замолкал.

- Нарушение правил…

- Придется мне тебя потерпеть, зануда. Тише никак нельзя сделать, выключить – тоже. Но, похоже, терпеть придется недолго. Меня скоро догонят, – вздохнула я.

- Недопустимая высота…

- Невозможная красота! Как красив закат! Уже почти стемнело. Варю, Андрея и детей теперь точно не найдут. Ник скоро проснется. За ночь они успеют уйти далеко, и даже если у преследователей будут какие-то сомнения, лагерь они уже не отыщут.

- Приближается объект… расстояние 37 метров…

- Правда? Да что ты говоришь? Вижу. Вон, сирена светится, и воет, как шакал, этот объ-ект. Летит чуть ниже меня, высоту не нарушает – подает положительный пример. Инте-ресно, чего они ждут? Уже минут десять, как догнали. Думают, что я их выведу на общи-ну? Ну-ну. Кстати, интересно, как в ваших суперсовременных полицейских тачках сраба-тывает маневратор, если на моей он отсутствует – интересно, сработает ваш или нет? По-играем? – с этими словами я резко опустила рычаг.

Мой лан моментально снизил скорость и пролетел практически в нескольких сантиметрах от полицейского, чуть не задев его.

В окне я успела разглядеть два злых побледневших лица и засмеялась.

- Привет, бандар-логи! Не ожидали?

- Нарушение правил…

- Ну, нарушение. Хоть раз в жизни я могу что-то нарушить? – задала я вполне, как мне казалось, справедливый вопрос.

- Нарушение правил…

- Серьезно? Да что вы говорите! Спасибо, я не знала. Маневратор не работает! Видимо, включается только в том случае, когда оба лана оснащены этим устройством. Кстати, сколько у меня осталось топлива? О, еще минут на десять точно хватит, – весело сказала я и посмотрела в задние мониторы.

Гора, правее которой был лагерь, где сейчас находились мои близкие и куда шли Никита, Варя, Андрей и дети, почти сравнялась с горизонтом. Они спасены.

- Слава Богу за все, – прошептала я и снова дернула рычаг вверх.

- Недопустимая высота…

Полиция, похоже, меня уже побаивалась.

- Бойтесь, бандар-логи! – крикнула я, резко опустила рычаг вниз и изо всех сил надавила на педаль.

На этот раз меня сильно тряхнуло – я все-таки задела их лан. Послышался звон. Я посмотрела в монитор. Полицейский аппарат пошел на снижение.

- О, кажется, ваше стекло разбито! – торжествующе констатировала я.

- Повреждение. Задета задняя противотуманная фара. Повреждение…

- Ну и ладно, не особо-то она мне нужна, эта фара. Тем более что тумана, похоже, я боль-ше не увижу никогда. Хотя как знать? Вроде бы, оторвалась – меня больше не преследу-ют, – я показала язык динамику, из которого раздавался занудный голос.

- Задета задняя противотуманная фара… повреждение…

Несколько минут я летела с мыслью, что, кажется, свободна – моих преследователей не было видно.

Топлива почти не осталось. Я снижалась, высматривая, где бы совершить посадку. Кругом были одни деревья.

- Топливо закончилось… батареи разряжены… включено резервное питание… необходи-мо срочная посадка… у вас в наличии четыре минуты тридцать три секунды…

- Ночью в тайге, наверное, холодно и страшно одной, – прошептала я.

Вдруг справа, чуть ниже меня, ослепительно засверкали фары нескольких полицейских миниланов. От неожиданности я зажмурилась. Интересно, как это я их проглядела? На-верное, рядом есть населенный пункт.

- Что же… На все воля Божья. Зато не придется ночью мерзнуть. Хотите меня окружить и заставить приземлиться? У вас ничего не получится – я не марионетка. Не хочу я возвра-щаться в ваш мир, ложиться в психушку, не хочу больше общаться ни с кем из вас, – про-шептала я и, направив курсор на один из ланов, находящихся посередине, на предельной скорости полетела вперед.

- Впереди объект… столкновение неизбежно…

Последним, что я поняла, было то, что я больше не боюсь высоты.

Последнее, что я слышала, был мой счастливый смех.

…

Первое, что я услышала, был счастливый смех моей сестры Анны.

Первое, что я ощутила – это Любовь. Всеобъемлющая и бесконечная. Совершенная и светлая.

Весна 2010