Х литровой банки пиво, закусывая объедками. Идёт оживлённый приятельский разговор

БОМЖ. Ничего русские в твоём Брехте не понимают. Что не поставят, – получается полная брехтня!

НЕМЕЦ (с едва заметным акцентом). Думаешь?

БОМЖ. Уверен! Ты на «Таганке» был?

НЕМЕЦ. Был. И даже с Любимовым пил по чуть-чуть…

БОМЖ. Погоди, потом расскажешь. Все думают, что «Таганка» играет по-брехтовски…

НЕМЕЦ. Думаешь?

БОМЖ. Да не я думаю, а все думают. А как «Таганка» может играть по-брехтовски, если актёров учили играть по Станиславскому? Ты понимаешь?

НЕМЕЦ. Понимаю… Но не очень.

БОМЖ. А я тебе, как профессионал, заявляю: брехтня! Только немцы могут правильно играть Брехта! Говоришь, в Берлине уже нет его театра? – Забыл название… «Берлинер цайтунг»?

НЕМЕЦ. «Берлинен ансамбль».

БОМЖ. Во-во!

НЕМЕЦ. Там другой театр.

БОМЖ. Во как! Грустно… Не правильно это… Погорячились вы… Культуру надо беречь. (Икает.) Говно дело.

НЕМЕЦ. Я-я! Шайзе…

БОМЖ (протягивает банку с пивом). Ещё будешь?

НЕМЕЦ. По чуть-чуть… (Пьёт.) Это не пиво.

БОМЖ. Как не пиво? Вчера было пиво. (Пьёт.) Ну, тёплое…

НЕМЕЦ. Это не пиво… Это – говно.

БОМЖ (отпивает, задумчиво). Да, шайзе. Пропорция не выдержана. (Резко оживляется.) А помнишь, этот зонг Мекки – Ножа… (Закрыв глаза, поёт, прищёлкивая пальцами.)

НЕМЕЦ. Ты играл?

БОМЖ. О, ещё как! (Поёт.) Нищего в банде! Я был замечательным нищим! А Мекки у нас был другой, ни – ка – кой! Ни слуха, ни голоса, зато заслуженный,… весь такой заслуженный из себя,… почти народный… Полная бездарь!

НЕМЕЦ. Что такое бездарь?

БОМЖ. Бездарь, это…бездарь!

НЕМЕЦ (после мучительного раздумья). Понимаю.

БОМЖ. Послушай, Франц!

НЕМЕЦ. Меня зовут Йоган.

БОМЖ (задумчиво). Да?… Странно… (Оживляется.) Вспомнил: есть один русский, который кое-что понимает в Брехте. Я когда-то в Москве «Кавказский меловой круг» смотрел. Запомни режиссёра: Роберт Стуруа!

НЕМЕЦ. Он грузин.

БОМЖ. Ну и что?

НЕМЕЦ. Потому что не русский.

БОМЖ. Думаешь? (Задумывается.) Возможно, поэтому он разбирается в Брехте. Его Станиславским не калечили… (Поднимает банку с пивом.) За Брехта будешь?

НЕМЕЦ (морщится). Не буду.

БОМЖ. Ты не уважаешь Брехта?

НЕМЕЦ. Сегодня – нет.

БОМЖ (подумав секунду). А меня уважаешь?

НЕМЕЦ. Тебя уважаю.

БОМЖ. Тогда надо выпить.

НЕМЕЦ (охает). Ох уж, эти русские обычаи! По чуть-чуть. (Пьёт через силу.)

БОМЖ. Молодец, Йоханес! Видно, что ты – человек театра!

НЕМЕЦ. Меня зовут Йоган.

БОМЖ. Да? Странно… (Подумав.) Хорошее у тебя имя. Только запоминается тяжело. (Раздаётся стук в железную входную дверь.) Сколько раз стукнули?

НЕМЕЦ (задумчиво загибает пальцы). Ай, цвай… драй… Три.

БОМЖ. Думаешь?

НЕМЕЦ. Натюрлих.

БОМЖ. Значит, Комиссар! Копатель пять раз стучит. А когда пьяный – семь.

НЕМЕЦ. Почему семь?

БОМЖ. Потому, что пьяный. (Идёт отпирать засов.)

НЕМЕЦ. Понимаю. (Устало кладёт голову на стол.)