В.В. Макаров, 11 страница

Я думаю, что шар — это образ смены масштаба. Шар при подробном рассмотрении увеличивается в размере и создает целую сцену, и эту сцену можно рассматривать и даже войти туда. Шар — как волшебная дверца. Как увеличительное стекло. Шар как совершенная, законченная фигура. Кроме того, шар ассоциируется с оболочкой и с минимальной точкой, искоркой, с энергетическим импульсом. То, с чего все начинается, то, что все защищает. Выход из фиксации в одном и том же масштабе восприятия — очень важная вещь. Это возможность что-то переживать сильнее, что-то слабее, быть гибким и резонирующим.

целая сцена с чем-то, когда-то происшедшим... с чем-то, что долго лежало у вас в памяти... как будто вы рассматриваете какие-то ушедшие сценки... как маленькая девочка... иногда развлекаетесь тем, что включаете звук погромче... или совсем убираете его... и может быть, в одном из шаров вы увидите какую-то сценку из вашего детства... дорогу из школы домой... И не важно, грустно или весело, печально или радостно... просто какие-то чувства... гирлянды шариков, отдельных маленьких импульсов, движений в памяти... всплывают в этом шарике... (Полина наклоняет голову.) и вы чувствуете картинки и звуки... и ощущения, которые напоминают вам о себе... напоминают вам о себе... Совершенно не надо о них думать... как будто бы далекие сны... иногда такие яркие... иногда совсем бледные... иногда всего лишь звучащие, как слова... проносятся далекие картинки... поле с бабочками... (У Полины потекли слезы.) сценки из детства... сидение на стуле... Спокойно и легко... спокойно и легко... И вы чувствуете изнутри свои щеки... тепло-тепло... спокойно-спокойно... И кажется, что в одном из шариков... к которому вы можете приблизиться... находится особая комната... радостная и приятная... радостная и приятная... полная разных ощущений... разных рыбок в аквариуме... и мерцающих звездочек... мерцающих звездочек... Спокойно и легко... спокойно и легко... И вам, может быть, нравится, что фея слегка обнимает вас за плечи... и трогает за руки... и улыбается вам... И то, что она обнимает вас за плечи, как будто она придерживает маятник... как будто он двигается приятно и спокойно... по целому полю, в котором так много приятного... маленьких впечатлений... тихая-тихая радость... как будто бы вы опять наблюдаете за этим полем, где летают бабочки... тихо летают бабочки... совсем не мешая друг другу... И так же отдельные воспоминания... отдельные картинки... отдельные образы из прошлого... как маленькие сновидения... вдруг уносятся из памяти... живут на этом поле вместе... друг другу совершенно не мешая... Иногда взлетают, иногда садятся... иногда находятся в полете... иногда только появляются, а потом начинают исчезать... И эти яркие точки... яркие-яркие точки... кажутся почему-то животворными... как золотистые шарики... как серебряные точки... (Полина вытирает платком нос.) которые курсируют в вашем теле... И эти разные воспоминания... такие яркие... такие иногда спокойные... летают вокруг... И если иногда возникает какое-то воспоминание, которое, скорее, похоже на черную бабочку... вы все равно видите, что она летает и садится... и куда-то исчезает... и другие, яркие бабочки... находятся вокруг... и это всего лишь фон для них... еще один оттенок... какая-то точка... И множество ярких бабочек... как будто бы целая гирлянда светлячков... летают и садятся... летают и садятся... И ровно столько бабочек... ровно столько огоньков... ровно столько впечатлений... остается у вас... сколько вам хочется... Ощущение, может быть, легкости... как будто вы двигаетесь босиком по жизни... по своей волшебной тропинке... и на вас нет почти никакой одежды... она совсем невесома... И может быть, именно поэтому... подходя к этому волшебному шкафу, где висит так много нарядов... из стран и времен... вам хочется надеть на себя... что-то очень легкое...

очень легкое... потому что вокруг тепло...

Речь о том, что не нужно жестких оболочек, плотных тканей, черных цветов, нескольких разных слоев одежды, чрезмерной защиты. Оболочкой может служить легкий жест, взмах крыл; с одной стороны, оболочек может быть много, а с другой стороны, они могут быть совершенно невесомыми.

И вы вдруг убеждаетесь, что эти легкие наряды... такие прочные... и так хорошо защищают от всего окружающего... как особенные оболочки... И можно представить себе, что от этого поля с бабочками... вы погружаетесь в теплое соленое море... будто морская царевна... и всей кожей начинаете чувствовать упругий ток воды... солнечный свет... как будто все тело покрывается маленькими, очень простыми... очень красивыми чешуйками... И каждая чешуйка сверкает... каждая чешуйка возникла из золотистых или серебряных точек... А некоторые чешуйки возникли из ярких и разноцветных чешуек и узоров... И вам очень нравится ваша кожа... бархатная разглаженная кожа... И когда вы выходите из воды... у вас может быть ощущение, что солнце и вода встречаются вместе... и вода испаряется, а солнце греет... и все тело дышит и трепещет... дышит и трепещет... И каждая отдельная чешуйка... такая разная... напоминает вам о себе... как будто бы чешется... как будто бы чего-то хочет... Хочет опять проникнуть в вас... стать золотой или серебряной точкой... стать яркой точкой воображения... красной или зеленой... синей или желтой... фиолетовой или коричневой... кирпичной или шоколадной... Иногда вы вздыхаете... и ощущение свежести на коже... и плавности... от того, что вы куда-то плавали... или медленно идете... Плавности оттого, что кожа так медленно перебирается... как будто бы разные чешуйки находятся рядом друг с другом... защищают вас... И из каждой чешуйки можно вырастить особую мембрану... оболочку, которая может вас всю покрыть... защитить... И если вы захотите... в этом море... вы чувствуете себя в надежной колыбельке... которая вас раскачивает без всяких усилий... Вы можете лежать на волнах и чувствовать равномерность и плавность... как будто очень тихо это море гудит в глубине... и несет теплые волны... И вас согревает и укачивает... согревает и укачивает... вам хорошо и спокойно... хорошо и спокойно... легко и расслабленно... легко и расслабленно... слегка покачивает то на волнах... то на спокойной водной глади... и понимаете, что так же спокойно может быть, когда вас раскачивает на волнах... каких-то чувств, которые приходят изнутри... Затем волны спадают... вам хорошо лежать... на очень ровной и спокойной... водной глади... И кажется, что каждый воздушный шарик... каждая точечка... золотистая и серебряная... разноцветная... превратились в шарики... маленькие пузырьки воздуха... и вас поднимают вверх... держат на воде... куда-то несут... И кажется, что одна часть вас... постоянно погружена в это особое соленое пространство... среду... А другая дышит солнцем и воздухом... И оттого, что каждую минуту вы находитесь в этом двойственном состоянии... и там, и тут... и не там, и не тут... между морем и солнцем... между горизонтом и берегом... вам может становиться спокойно и легко... И кажется, что все до сих пор выплаканные слезы... и вся большая грусть... куда-то вышли... и на ее месте остались светящиеся точечки... (У Полины немного приподнялись уголки губ.) золотые и серебряные... разноцветные и яркие... которые бродят в вас... наполняют ваше сознание... и являются теми светлячками, которые освещают его ночью... когда вам хочется заснуть... и безопасно двигаться... по целому морю ваших воспоминаний когдатошней жизни... И, может быть, один из образов — это образ волшебного шкафа... и разных одежд, в которые можно одеваться... Каждая из которых — начало нового путешествия... куда-то... зачем-то... как в автобусе, который движется из одной точки в другую... И именно это путешествие, в этих странных одеждах... которые вас от чего-то отстраняют, отодвигают... в которых вы чувствуете себя как будто бы дома... в своей оболочке... вам может нравиться... вас немножко веселить... И перебираете разные одежды, которые сами идут в руки... без всякого усилия... Вы чувствуете, как никакое усилие вам больше не нужно... Так приятно, когда сами собой поднимаются руки... сам собой улыбается рот... сами собой открываются глаза... Так легко двигаться, так хорошо чувствовать свое тело... (Полина слегка улыбается.) которое готовится к разным одеждам... легким и прозрачным... иногда толстым и плотным... потому что каждая точка может разворачиваться в особое состояние... особое настроение, требующее особых одежд... И эта взятая одежда сама диктует, как нужно себя вести... без всяких мыслей... без всяких забот... просто направляя... просто прорисовывая... как будто давая четкий маршрут... тому, куда хочется двигаться... Как будто бы, выйдя из морской воды, вы заново родились... и почувствовали возможность этих маленьких путешествий... таких необременительных... таких легких... таких спокойных... И все, что касается плавного раскачивания... от ветерка и солнца... этих одежд... в этом шкафу... в этой комнате... может вам нравится... может, вам захочется выйти в другую комнату... и в третью... и самые разные зеркала... В каждом зеркале... вы видите, что оно немножко кривое... что-то меняющее... вам почему-то очень нравится... отказаться от обычных зеркал... от ясных изображений... от уверенности в правильности окружающего мира... и позволить себе смотреть в слегка кривые зеркала... так хорошо отражающие и меняющие яркие цветные наряды... (Полина улыбается.) яркие цветные точки... И видеть себя разной... куда-то двигающейся... путешествующей по разным возрастам... по разным мирам и разным странам... И вы чувствуете свои руки... теплые... и легко согревающиеся... И стоит только вам захотеть и задремать в своей постели... и найти особенно удобную позу... и свернуться... Так легко опять представить себе этот шкаф с разными одеждами... представить себя хорошо отдохнувшей... и легкой... как будто бы в конце концов... вы находите особую одежду... и она превращает вас в перышко... легко летящее куда-то... в это чистое перышко... на пляже... около очень чистого моря... под ветерком и солнцем... перышко, которое куда-то летит... остается все время чистым... через него просачивается ветерок... оно то взлетает вверх... то садится отдохнуть... то опять взлетает... это перышко чувствует себя родственницей в поле с бабочками... в месте, где мерцают разные огоньки... И эта легкость, и покой... дующий ветерок и растворение... приводят к тому, что опять хочется обрести какую-то форму... одеться в какую-то одежду... куда-то подвигаться... так же легко и спокойно... как состояние покоя и тепла... так же легко и спокойно... как при ощущении морской воды и солнца... Вам очень нравится, что когда вы чувствуете свои текущие слезки... вы чувствуете легкую тяжесть... как будто бросаете небольшой якорь, а потом можете опять куда-то улететь... И яркие точки... цветные шарики... остаются с вами... И то поднимают вас вверх... то наполняют внутренней энергией... то куда-то ведут, избавляя от усилия... Яркие-яркие точки, как будто бы цветы и бабочки будущих сновидений... будущих фантазий... будущих образов... Легкие маленькие маятники... легкие-легкие... энергетические пространства... которых так много... которые составляют узоры калейдоскопа... перемещаются... спокойно и легко... спокойно и легко... Когда вы захотите... вы сохраните этот образ... эти разные картинки... Когда вы захотите... вы опять окажетесь на поле с бабочками... на пляже, где дует ветер... и солнце соединяется с водой... Вы окажетесь в комнате с волшебными аквариумами... Или в комнате, где находится шкаф с волшебными одеждами... от которого ведут двери в разные другие комнаты... И стоит только пройти в проем двери... как вы оказываетесь совершенно в другом пространстве, полном света, солнца, воздуха, легкости... и новых точек, которые сверкают в воздухе, которые опять ведут к новым фантазиям и сновидениям... Очень легко и спокойно... легко и спокойно... И вам может нравиться... видеть яркие красивые точки... в разных цветах... днем и ночью... под закрытыми веками... яркие точки... в одежде и лицах людей... и всего окружающего... И кажется, что из этих ярких точек сами собой возникают звуки, которые сливаются для вас в приятные тихие мелодии... тихие-тихие мелодии... которые выключают все громкое и режущее... все то, что вам не совсем нравится... тихие-тихие звуки... тихие-тихие звуки... И время от времени вы вспоминаете запахи детства... яркие запахи... совсем незаметные запахи... И иногда запахи оказываются для вас особенно важными... особенно важными... вы чувствуете себя легко и спокойно... вам все легче и спокойнее... двигаться и думать... (Полина вытирает нос платком.) двигаться и думать... и трогать себя... И когда вы захотите... очень неспеша пошевелитесь... вздохнете... Когда вы захотите... очень неспеша... начнете моргать и откроете глаза...

(Полина некоторое время сидит опустив голову, затем сильно выдыхает, открывает глаза и улыбается.)

Терапевт: Не так-то много и плакали.

Полина: Да. Но не было ничего конкретно хорошего.

Терапевт: Это как сказать. Ничего не навязывалось.

Полина: Да. Очень помогло то, что с самого начала вы попали в образ со шкафом, с платьями и карнавалом. В начале школы, классе во втором, меня пригласили в гости на Новый год. Родители девочки ушли. Мама у девочки была актрисой. Меня поразило, что можно было примерять все платья. Мы их мерили, и я была принцессой. (Гордо откинула голову.) А шкаф очень скоро трансформировался в Парфенон — воздушный, висящий в воздухе. Там было много колонн, и когда проходишь между колоннами, то находишь двери. Когда вы сказали про яркие, тонкие и плотные одежды, то я уже была эльфом и летела к Парфенону...

Вопрос участника группы: Как в трансе реализуется гипотеза плача-горевания?

Терапевт: Я даю ей защитную оболочку, укачивание-донашивание. Я ей сообщаю, что в жизни постоянно есть искорки, и существует ее право на уходы: она не должна винить и наказывать себя за них. Я показываю ей нормальность всех ее ненормальных проявленияй. Помимо этого, я думаю, в трансе есть ресурсные образы, которые могут потом ей сниться. Радуга, легкость, трепет, молодость... Она фактически не прожила огромные куски своей жизни. И ей нужно не только отгоревать детские потери, но и просто прожить еще раз, проплакать, просмеяться, многие непрожитые эпизоды жизни.

Расфокусировка

Происходящее в трансе можно описать с помощью механизма расфокусировки, которая имеет свои особенности на каждом этапе, но в целом остается основным средством психотерапевтического действия. Расфокусировку можно понимать как изменение соотношений фигуры и фона, как рассредоточение и расширение объема внимания, позволяющие человеку обнаружить на периферии своего сознания вместо одного предзаданного — целый спектр возможных вариантов решения проблемы.

Существуют разные виды расфокусировки. Например, зрительная, когда человек не сосредоточен на чем-то одном и может увидеть перед собой сразу большой объем пространства. Скажем, он смотрит на отдаленные деревья так, что глаза его не бегают от одного дерева к другому, а видят сразу оба. Тогда поле его зрения начинает постепенно расширяться, и он сможет различать одновременно отдельные детали этого более широкого пространства.

Дыхательная расфокусировка — когда человек переходит от напряженного, зажатого дыхания, использующего ограниченный объем дыхательной поверхности (при этом у человека прижаты плечи, сжаты ребра, мало участвует диафрагма, что соответствует состоянию напряженности и тревоги) к медленному и спокойному, глубокому дыханию, включает в процесс дыхания свой живот и часть легких, которая находится в области ключиц. Тогда дыхательный объем расширяется, а сам дыхательный акт удлиняется, между вдохами и выдохами увеличивается пауза. Акт дыхания становится как бы более объемным, в нем существует свое, более спокойное напряжение в виде вдохов и выдохов и свои более спокойные расслабления, свои паузы между основными тактами.

Такой дыхательной расфокусировке прямо соответствует лежащая в другой плоскости расфокусировка голосовая. Когда человек напряжен, он говорит высоко звучащим голосом. Такой голос резонирует в лобных пазухах, и человек говорит как бы одной головой, почти не включая резонаторы своего тела. А в ситуации расслабления человек опускает звук на диафрагму, и его звук обретает удивительные свойства: он может резонировать в животе, обращаться к разным частям тела. От этого тело принимает отчасти другую форму, и открытие этих резонаторов в теле тоже вызывает связанную с этим расфокусировку, расслабление.

Продолжая эту линию физических расфокусировок, можно вспомнить и о том, что обычно находится в самом центре внимания терапевтов, — расфокусировку мышечную. Возможность отпустить себя, снять с себя панцирь, обратить внимание на обычно мало замечаемые периферийные части тела — мышцы спины, живота, боков, бедер — вызывает, как правило, ощущение более мягкого, спокойного, расслабленного тела. Это ощущение автоматически приводит к успокоению дыхания, к успокоению движений глаз, которые из схватывающих, перебегающих, тревожных становятся, скорее, плавающими и спокойными, расфокусированными, что также освобождает от эмоциональных и психических напряжений.

И, переходя от этих чисто физических параметров к ассоциативному полю, мы можем сказать, что, вызывая у человека возможность свободно обращаться к периферийным ассоциативным образам и идеям и опираться на спонтанно приходящие, случайные блестки в этом интеллектуальном образном пространстве, мы имеем дело с психической расфокусировкой. Она противоположна состоянию охваченности одним образом или одной идеей, удерживающей и ограничивающей сконцентрированность на одном объекте.

Наконец, возможность вызвать в воображении человека облегченное путешествие по его жизненной линии времени, путешествие по каким-то прошлым воспоминаниям или образам, прошлым ассоциациям, а также легкое образное моделирование и перемещение по оси времени в будущее — тоже пример образной расфокусировки. Она противостоит состоянию фиксации на некотором моменте в прошлом или в настоящем, который не отпускает от себя и удерживает много психической энергии. Когда мы в терапии создаем возможность более подробного воспоминания или проживания прошлого, или оглядывания вокруг себя в настоящем, или более образного продумывания возможного близкого будущего, путешествуя в этих линиях времени, мы также освобождаем человека от фиксации на том или ином событии.

Возможно, высшей точкой психической расфокусировки является преобразование стереотипного самовосприятия. Человек идентифицирует себя с теми или иными параметрами (с социальным успехом, своей внешностью, своим возрастом), и этот набор в данный момент актуальных для человека “кто я” тоже является в той или иной мере фиксированным. И возможность дать человеку ощущение, что у него, в его воображении и восприятии, реально существуют еще и другие “кто я”, другие параметры, на которые он может опираться, часто снимают эту проблему фиксированности и напряженности на достаточно узком круге идентификационных признаков.

Очевидно, что оппозиция концентрация-расфокусирование может описываться как оппозиция между дискретным и континуальным, между точкой и полем, между черно-белым и цветным, между значениями произносимого и ассоциативными смыслами этих значений. Перечисленные линии расфокусировки являются не более чем примерами. Зачастую в работе с каждым конкретным случаем можно найти новые ее формы, в рамках которых можно перемещать человека по этой оси напряженности — расфокусированности. И выбор конкретного набора этих линий является весьма специфичным для каждого человека, общим остается лишь основной принцип — необходимость снять эту привычную сфокусированность в ограниченном объеме физического, эмоционального, образного и интеллектуального внимания, в котором человек актуально находится.

Фиксированный на проблеме клиент приходит к терапевту и вообще не хочет ни о чем говорить — только об этой проблеме. Понятие расфокусировки объясняет, что, занимаясь, вроде бы далекими от предъявляемой жалобы вещами, мы все равно занимаемся той же самой клиентской проблемой. Чтобы человек нашел иное нетривиальное решение того, с чем обратился, он должен получить возможность иначе видеть, иначе слышать, иначе шевелить плечами, иначе дышать. И для того, чтобы это иное реализовалось, он должен отпустить себя от той фиксационной точки, с которой пришел к терапевту. Оторваться от этого колышка-фиксации и начать бродить на более длинном поводке от него. Двигаясь более широкими кругами и отвязываясь от него все больше и больше, он в конце концов может привязаться к другим колышкам, вообще бродить иногда не привязанным ни к чему, выбирать себе другие колышки, вырывать их и носить свой колышек с собой. Тем самым такая мистическая привязанность к колышку проблемы и к аналогичным колышкам, выраженная в манере той или иной громкости речи, в способе держать плечи, смотреть на собеседника, ругать себя про себя, засыпать с какой-то своей привычной последней мыслью и просыпаться с привычным настроением, — все эти фиксационные точки, аналогичные проблеме-фиксации, могут стать не столь жесткими и не столь важными для человека. Поэтому обесценивание проблемы и обращение внимания к фоновым значениям дает возможность смены масштаба, передвижения человека от его сфокусированности на проблеме в ту область значимых деталей, где лежат иные возможности для решения заявленной проблемы. Именно в этой области человек получает целый ряд ответов, в которые встроен этот главный интересующий его ответ. Он получает ответ тогда, когда забывает про свой вопрос. И забывание вопроса — это уже конечный результат, доказательство того, что ситуация разрешается.

3. Путешествия и сказочные

превращения

Стоит только выйти из дома — сразу попадешь в дремучий лес, ухоженный парк, тридесятое царство или просто в гости, вступишь на тропинку, прихотливо извивающуюся между небом и землей, полетаешь на маленьком платочке, который вдруг окажется ковром-самолетом. Наверняка встретятся указатели “налево пойдешь...”, но пойти можно куда угодно и всюду почувствуешь себя разными героями сказки. Потому что одна из целей терапии — рассказать человеку о том, как он сложен. В нем уже может жить кто-то, в кого так хочется превратиться, и сказки, рассказанные в трансе, помогают ожить забытым и затерянным персонажам, подобно тому, как вновь оживает в огне саламандра.

Волшебник с мешком

Сергей — врач, но, будучи хорошим профессионалом, он не может обеспечить свою семью и вынужден подрабатывать дополнительно.

Сергей: У меня вообще много проблем. Но вот одна из давних: я никак не могу наработать самостоятельный опыт вхождения в транс. Мне кажется, что если бы он у меня был, я решил бы много своих проблем.

Терапевт: А зачем вы хотите в транс?

Сергей (вздыхает): Для работы со своим подсознательным.

Терапевт: Очень умно.

Сергей: Договориться с собой хочется.

Терапевт: О чем?

Сергей: О том, чтобы в конкретных случаях...

Терапевт: А как это вы не умеете в транс входить? Знаете, одного человека позвали и говорят: “Можешь определить, берет этот тип взятки или нет?” Он говорит: “Могу, я в этом специалист”. У него спрашивают: “А что тебе для этого нужно?” Он отвечает: “Только посмотреть на него”. Его привели, открыли дверь, он посмотрел и говорит: “Берет”. “А как ты узнал?” — “Руки есть — значит, берет”. (Общий смех.) Так и вы — как это можно в транс не входить? Вы что, никогда не мечтаете?

Сергей: Мечтаю. Нет, я знаю, что вхожу в транс, но это происходит непроизвольно.

Терапевт: А вы хотите узнать, как туда себя затолкать произвольно?

Я думаю, что Сергей — человек, который любит тщательность, он и говорит в терминах: “Войти в транс на такую-то глубину...” Он хочет жить, как будто двигаясь по шахматным клеткам, где все точно отмерено, точно исчислено, известен ход туда, возможен ход обратно. Когда Сергей выходит из такой рассчитанной ситуации шахматных клеток, у него, я думаю, повышается тревожность. И уже сам факт, что я начинаю мягко посмеиваться и переформулировать его просьбу как чрезмерно строгую, как чрезмерно теоретическую, как чрезмерно априорную, в каком-то смысле выводит его из фиксированной правильности, логичности, в поле вероятных возможностей.

Я думаю, что для него попробовать транс — один из типов защиты. Он приехал на семинар о гипнозе. Его желание попробовать транс — это сообщение о том, что он конгруэнтен, адекватен, он приехал для важного дела — научиться входить в транс. Зачем это ему нужно — мне не понятно, я в это пока и не вдаюсь. Заметьте, возможно, он и сам этого не знает, он от меня хочет получить определение того, что такое транс, что такое транс именно для него и каковы возможности этого состояния.

Сергей: Да, причем на определенную глубину.

Терапевт: Звучит оптимистично. А заталкивать как?

Сергей: Не знаю.

Терапевт: Вы любите, чтобы все было точно отмерено, отвешено, находилось на определенной глубине?

Сергей: Мне кажется, у меня должен быть какой-то свой путь.

Терапевт: Это звучит так, как будто надо привязать гирю к ногам — и в воду. И до определенной глубины. Что-то я в ваших высказываниях оптимизма не чувствую.

Сергей: Сейчас появится...

Терапевт: И все-таки, в чем заключается запрос? Научиться входить в транс?

Сергей: Научиться произвольно входить в достаточно глубокий транс.

Терапевт: Хотите самый простой способ вхождения в транс? Знаете, можно надеть такой пластмассовый мешок на голову, завязать на шее тесемками, через некоторое время — полный кайф.

Сергей: Нет, это вредно.

Терапевт: А кто сказал, что в транс полезен?

Сергей: Все говорят.

Терапевт: Вам надоело быть трезвым человеком?

Я думаю, Сергей хочет какого-то отчетливого состояния, в котором будет уверен. Потому что он вообще не очень уверен в том, что его жизнь движется и что его состояния отчетливы. Он разделен: или живет, но не знает, что живет; или же рефлексирует по этому поводу, но опять не живет. Он хочет слияния этих двух состояний: как живущий, и как рефлексирующий.

Сергей: Ну, излишняя трезвость, она иногда...

Терапевт: Зато, когда ты трезв, ты знаешь, где находишься, у тебя перед глазами такая четкая карта, тебя не обмануть, ты идешь по жизни, как будто у тебя линейка есть, а транс — это что? Это как будто выпил... Знаете, есть такое высказывание: “утром выпил — день свободен”. (Общий смех.) Вам этого хочется?

Сергей: Нет.

Терапевт: А как? Чтобы отмерить мензуркой — перевернуть на полчаса, а потом — как будто заново. Как будто и не было.

Сергей: А потом, как будто что-то приобрел там — и вернулся.

Терапевт: Вы прямо продавец чудес: хотите чудеса отмеривать мензуркой. Представляете, такая аптека чудес. Приходит человек с рецептом, показывает, ему выносят мензурку “Чудо обыкновенное”, полдозы. Так хотите?

Сергей: Да.

Терапевт: Прийти в аптеку с рецептом, и чтобы мы выписали вам чудо, отмеренное. А вы хотели бы, чтобы с вами какое-нибудь чудо произошло?

Сергей (вздыхает): Да.

Вот здесь он сделал глубокий вдох и как бы снял с себя некий панцирь принужденности. До сих пор мы говорили с ним напряженно, хотя смеялись и шутили. Это не было особым напряжением, это было напряжение фоновое, на всякий случай, какой-то уровень контроля. Сейчас он вдруг перешел на меньший уровень контроля. А вообще задача этой беседы — введение его в пространство неопределенности. И это тоже своего рода ответ на его запрос: мы войдем в некое невнятное, но приятное состояние. И он не будет испытывать тревоги в ситуации, в которой не все точно отмерено.

Терапевт: Какое?

Сергей: Например, я хотел бы видеть подтверждение того, что нахожусь в глубоком трансе.

Терапевт: Зачем обязательно в глубоком?

Сергей: Хочется.

Терапевт: Вы не верите, что транс существует?

Сергей: Я знаю, что существует транс разной глубины, но мой личный опыт требует глубокого.

Терапевт: А что вы называете глубоким, каковы критерии глубины? Полная потеря сознания?

Сергей: Наверное, это один из критериев. Может быть, и не полная потеря сознания...

Терапевт: Как вы думаете, в какой комнате вы будете сегодня ночевать?

Сергей: В той же, что и вчера.

Терапевт: Сознание налицо. Терять такое сознание жалко.

Сергей: Можно и не терять сознание, можно отметить левитацию, каталепсию, что-то еще...

Терапевт: Как вас в детстве называли?

Сергей: В детстве называли Сергей, Сережка, Серый.

Терапевт: Вы спортом каким-нибудь занимаетесь?

Я спрашиваю Сергея, как называли его в детстве. Он произносит три имени. При этом происходит регрессия, возвращение в детство. Дальше я его спрашиваю про спорт. Это тоже способ мягкого ухода из настоящего момента куда-то в прошлое. Я пытаюсь двигать клиента по оси времени — чтобы легче было двигаться в будущее. Задача — раскачать и снять фиксированное состояние “здесь и сейчас”.

Сергей: Сейчас нет, а раньше занимался легкой атлетикой, плаванием, занимался немножко тайцзи, тяжелой атлетикой немножко.

Если предыдущий разговор велся короткими фразами и почти без пауз, то здесь, когда я его спрашиваю о спорте, он говорит медленно. Такое впечатление, что клиент вспоминает. Уже происходит небольшой транс, и я его не тороплю. Он уже не столько на мой вопрос отвечает — формально, слово за слово — сколько в ответ на мой вопрос уходит в некое другое состояние, переживает иную реальность. Это значит, что Сергей уже нащупал некую ступеньку на пути к трансу. В этот момент я прекращаю с ним разговор, потому что для меня не очень существенен сбор информации, и перехожу к более направленной, трансовой части.