В.В. Макаров, 12 страница

Терапевт: Хорошо, а какую бы вы хотели решить проблему с помощью глубокого транса?

Сергей: Я хотел бы получить доступ к моему интуитивному с помощью глубокого транса. Я хотел бы стать волшебником. Мне хотелось бы реализовать свои возможности в практической деятельности, а на сегодняшний день я реализуюсь процентов на пятьдесят, в лучшем случае.

Если вернуться к самому началу, когда я посмеивался над его особенностями все раскладывать по полочкам и четко отмеривать шаги, то сейчас он приходит к противоположному: хочет не логики, а интуиции, не дискретного мышления или подхода, а целостного, образного. По-видимому, когда клиент опирается на интуицию, ему хорошо, его тревога уменьшается. Как только он начинает слишком сильно полагаться на ясность, логичность, четкость, его тревога увеличивается и результативность снижается.

Терапевт: Давайте представим, что вы как волшебник, открыли волшебный магазин, и в этом волшебном магазине можете менять одни свойства на другие... Если вы хотите приобрести интуицию, способность делать чудеса, что вы за это готовы отдать из того, что у вас есть?

Сергей: Равноценное?

Терапевт: Ну, посмотрим... Вы же волшебник... Вы проходите экзамен. Чтобы вам дали ваш собственный волшебный магазин, нужно доказать, что вы умеете одно менять на другое. Что такое волшебник? Он проводит трансмутацию, превращение, одно превращает в другое. Берет одно вещество и превращает его во что-нибудь другое. Он соблюдает закон сохранения вещества. Берет проблему и ее трансмутирует, и она превращается во что-то другое, у чего уже иные свойства. Вы же этого хотите?

Сергей: Да.

Терапевт: Иногда с помощью глубокого превращения, иногда с помощью не такого уж глубокого. Но важно, что он это может — не фокусник, а именно волшебник — он действительно может одно превратить в другое. Какие свои свойства вы поменяли бы на способность делать чудеса, получать доступ к интуиции?

Сергей (после некоторого размышления): Жалко все.

Терапевт: Разве это ответ волшебника? Так может говорить реалист, который сидит, мешками обложился. В этом мешке все пригодится, в том все пригодится: еще не все изношено. Волшебник налегке путешествует. Для создания волшебника... Знаете, как на парфюмерной фабрике, ароматы вон какие дорогие. Немножко нужно вещества, а как пахнет! А удобрений на полях сколько? И как пахнет? Вы хотите быть реалистом или волшебником? Вы хотите по полям гулять?

У Сергея довольно хорошее обоняние... Косвенным образом вопрос о наличии интуиции и доверии к своим чувствам имеет ассоциативное отношение к “принюхиванию” к определенной ситуации. И разговор об обонянии, о разных запахах, причем о контрастной паре — ароматах и удобрениях — тоже его разминает и подстегивает, двигает в сторону интуиции, в сторону доверия к волшебному миру, к трансмутациям. При этом у него возникает ощущение, что он работает, думает. Хотя то, о чем мы говорим сейчас, с логической точки зрения, совершенно непонятно.

Сергей: Нет.

Терапевт: Не по полям? Вы хотите, чтобы у вас была волшебная аптека?

Сергей: Да.

Терапевт: Зачем вам тогда нужно все это с собой носить? Жалко ему! Может, на огороде вырастет и без этого!

Сергей: Я бы отдал часть своих знаний (Смеется, общий смех.).

Терапевт: Знания — это хорошо. А еще чего? Уже легче. Знания — как удобрения для волшебства. Значит, у вас меньше ума останется?

Сергей: Ну-у...

Терапевт: Волшебнику много ума не надо.

Сергей: Волшебнику здравый смысл нужен.

Терапевт: Здравый смысл? Волшебнику? Зачем ему здравый смысл — чтобы он боялся превращения совершать?

Сергей: Да, действительно.

Терапевт: Мешочник он, что ли? Знания, еще что? Что еще у вас лишнее?

Сергей (после некоторого размышления, полушепотом терапевту): Подскажите.

Сейчас у него появляется ощущение, что в этом пространстве он мо­жет существовать. Я это называю принципом “сделай то, не знаю что, пойди туда, не знаю куда”. Через некоторое время в этом состоя­нии у клиента возникнут свои странные ответы на странные вопросы.

Терапевт: Подскажу, подскажу. Как волшебник волшебнику.

Сергей: А суета — это мое? Я бы отдал!

Терапевт: А еще что?

Сергей: Беспокойство... Страх. Нерешительность.

Он говорит о тревожности. Важно то, что клиент сам находит и называет некие свои свойства, о которых задумывается. Не то что бы он от них хотел избавиться, не то что бы они были проблемными, но когда он об этом говорит, начинается реальный процесс, заданный шуткой “что на что поменять”. Сама возможность изменения допускается. Сама игра, сама идея трансмутаций, изменений становится возможной для него. А это тоже очень важно, потому что превратиться во что-то, заснуть в чем-то, забыть о чем-то и проснуться в чем-то другом для него очень важно. Одна из его проблем — постоянный контроль сознания, постоянные опасения отпустить себя. И это, собственно, и есть задача. Поэтому он и хотел бы войти в транс.

Терапевт: Еще что?

Сергей: А может, хватит?

Терапевт: Знаете, сколько входит в хорошие духи разных за­пахов?

Сергей: Самый главный — мускус. Удерживает все в целом.

Терапевт: А что бы для вас как для волшебника стало таким мускусом — на чем ваше волшебство было бы организовано? Основа для волшебства должна быть, а остальное нарастет. Стержень для волшебства должен быть собственным, так ведь?

Сергей: Ну вот, я занимаюсь иглоукалыванием: стержень для волшебства — работа с энергетическими каналами. Достаточно четкая работа.

Терапевт: Вы что, можете в точку попадать? Для волшебника попадать в точку — хорошее свойство. Хорошо, что еще вы готовы отдать за волшебство? Попадать в точку хорошо. Но чем? Но надо же еще что-то. Что еще мы будем превращать в волшебство?

Сергей: Еще что-то надо отдать? Обязательно?

Терапевт: Не обязательно. Вообще не обязательно становиться волшебником. Можно вполне жить и с иголками. Замечательное занятие: утыкал человека иголками — и готово!

Сергей: Да, утыкал, и готово!

Терапевт: Только непонятно тогда, причем здесь вообще волшебство. Но вы же хотите быть волшебником?

Сергей: Волшебник вообще-то может работать одной иголкой.

Терапевт: Значит, вы часть иголок жертвуете?

Сергей: Да.

Терапевт: Вы знаете, когда человек суетливый, ему хочется побольше иголок воткнуть: одна не помогла, другая поможет, воткнул во все зоны, куда попало.

Сергей: А я суету и отдаю.

Терапевт: Еще что?

(Сергей сосредоточенно молчит.)

Терапевт: Ну вот, смотрите, вы думаете, сосредоточиваетесь, значит, вы куда-то уже углубляетесь?

Сергей: Да, я куда-то углубляюсь.

Терапевт: Значит, вы двигаетесь в сторону глубокого транса. А что еще нужно, чтобы получить глубокую способность к волшебству? Что еще нужно отдать, чтобы железо стало превращаться в золото? Где ваш философский камень?

Сергей: Я не представляю, что еще можно отдать.

Терапевт: Например, кое-что из прошлого. У вас есть какая-нибудь часть прошлого, которую вы готовы отдать, превратить? Вообще, как у волшебника у вас будет прошлое?

Сергей: У волшебника, наверное, не должно быть прошлого.

Терапевт: Как, совсем?

Сергей: Скажем, ближайшего.

Терапевт: А из чего же вы будете делать будущее для других? Волшебник ведь берет чужое прошлое и превращает его в чужое будущее.

Сергей: Значит, свое прошлое ему не нужно?

Терапевт: Я не знаю и спрашиваю вас.

Сергей: Часть своего прошлого я бы отдал.

Терапевт: Какую?

Сергей: Отдал бы то, что мне мешает.

Терапевт: Вы в армии не служили?

Сергей: Служил два месяца.

Терапевт: Вы эти два месяца отдали бы?

Сергей: Да.

Терапевт: Из тех лет, которые вы в институте провели, сколько бы отдали?

Сергей: Ну, года полтора из шести.

Терапевт: Не мало?

Сергей: Ну, два. Больше не отдам.

Терапевт: А вы как волшебник чувствуете: вам должно быть легко или у вас что-то за душой должно оставаться, на всякий случай? Вдруг у вас волшебство не получится? Вы хотите быть волшебником с риском?

Сергей: А как это?

Терапевт: Ну, можно быть волшебником как бы по совместительству — на полставки, и одновременно быть иглотерапевтом — на всякий случай.

Сергей: Я хотел бы быть волшебником на целую ставку.

Терапевт: Тогда вам нужно пустить на переплавку многое, чтобы лишнего не было — чего вам за него держаться. Ведь вы можете всегда одно в другое превратить.

Сергей: Хорошо. Четыре с половиной (Общий смех.)

Терапевт: А что же то лучшее, что вы все же себе оставили?

Сергей: Лучшее — память о друзьях.

Терапевт: Разве это друзья?

Сергей: Друзья. Там было хорошее. То, чего не стоит забывать.

Терапевт: Помните, в Евангелии сказано: легче верблюду пройти в игольное ушко, чем в рай богатому протиснуться. Чем меньше вы себе оставите, тем легче вам будет стать волшебником. Представляете: приходит к вам человек с проблемами, и весь раздувается от гордости — проблема для него важнее всего. Он ею занят, все свое время посвящает. А вам нужно эту проблему во что-то превратить, чтобы он стала маленькая, сморщилась, и он про нее забыл. Значит, вам тоже нужно забыть на время, стать легоньким, отказаться от проблем, от прошлого. Чтобы другого сделать маленьким и легким, вам тоже нужно стать маленьким и легким.

Сергей: Уговорили.

Терапевт: На что?

Сергей: Все отдаю. (Общий смех.)

Этот пространный диалог-торг имеет две важные цели. С одной сто­роны, он направлен на повышение мотивации, когда человек знает, чего хочет и чем за это готов платить. А кроме того, с его помощью до­стигается расфокусированность клиента, отход его от привычных иден­тификаций с образованием, отношениями, привычками. Для мужчи­ны в среднем, творческом возрасте очень важно чувствовать, что в жизни возможно что-то новое и для него открыт больший репертуар возможностей. Ему нужно задуматься об этих возможностях. И его желание войти в транс — это как раз поиск другого мира, помимо то­го, в котором он находится и который уже освоен и привычен для него.

Терапевт: В какой вы сегодня комнате будете ночевать?

Сергей: В той же.

Терапевт: Откуда вы знаете, если у вас нет прошлого? В какой комнате вы будете ночевать?

Сергей: В той, наверное, в которую интуиция приведет. (Общий смех.)

Терапевт: Это уже лучше. Вам как волшебнику потребуется много интуиции. Из чего вы будете ее делать? Из чего она может переплавиться? Из каких ваших свойств?

Сергей: Я уже и так вроде все отдал.

Терапевт: А что отдал! Отдал пару армейских месяцев, десяток спившихся друзей. (Общий смех.)

Сергей: Из чего делать?

Терапевт: Вот и я спрашиваю — из чего делать? Если входить в глубокое состояние, тогда о многом надо забыть. Вот вы уже как бы и согласились о чем-то забыть. Потом опять вспомнить. Если о чем-то хорошенько забыли, потом же и легче вспоминать?

Сергей: Да.

Ранее был период фантазий и поиска, а сейчас уже наступил момент, когда я ему так надоел, что он уже готов заснуть просто для того, чтобы от меня отделаться. Но я продолжаю разговор, потому что мне кажется очень важной его возможность задавать самому себе вопросы и отвечать на них. Сергей говорит, что у него уже не столько друзей, как раньше. Продолжая расспрашивать клиента, я показываю, что он интересен, и интересен не своими знаниями, а своим поиском нового. Я немного утрирую его умную сторону и пытаюсь обратить его к чувственной стороне, которой ему нужно довериться.

Терапевт: Торбу с иголками оставили, точки забыли? Если вы верите в то, что в нужный момент найдете нужное место, куда нужно иголкой, одной иголкой попасть, значит, вам надо все остальные точки забыть, чтобы они вам не мешали, а то вы опять припомните все точки — глаза вылезут, а нужную-то и пропустите как волшебник?

Сергей: Согласен.

Терапевт: Значит, иголки в сторону?

Сергей: В сторону.

Терапевт: Что же осталось?

Сергей: Ничего.

Терапевт: Вы сейчас во что одеты?

Сергей: Условности общества надо соблюдать.

Терапевт: Во что вы одеты?

Сергей: В костюм.

Терапевт: Он вам нравится?

Сергей: В какой-то мере... Тоже отдать?

Терапевт: Тут главное — само определение, то, в какой мере. Что такое мера для вас? Волшебник, у него такие же меры, как у иглотерапевта, или другие?

Сергей: Другие... Как волшебник я надел бы другой костюм. Более строгий, более изящный. Цилиндр.

Терапевт: Да, цилиндр. С кроликом. (Общий смех.) Вы хотите быть фокусником или волшебником? Хотите людей обманывать или совершать настоящие волшебства?

Сергей: Цилиндр — это такой волшебный аксессуар, но его никто не видит.

Терапевт: Язык у вас уже заплетается.

Сергей: Все ж отдал.

Терапевт: Как вас в детстве называли?

Сергей: Сережа, Сережка.

Терапевт: Хорошо. Давайте все-таки вспомним, чтобы посмотреть, куда вам как волшебнику двигаться, какие у вас бывают состояния, близкие к тому, что вы можете определить как транс? Ну, смотрите, нам терять уже почти нечего. Не так страшно. Может ли быть еще страшней? А усы вы давно носите?

Сергей: Как выросли, так и ношу.

Терапевт: А можете себя представить без усов?

Сергей: Могу.

Терапевт: Волшебник должен быть такой — то с усами, то без усов.

Сергей: Я уже представил себя один раз с бородой. Потом ее ликвидировал.

Терапевт: Вы будете такой волшебник, который будет л-ликвидировать или создавать?

Сергей: Скорее, создавать.

Терапевт: К вам приходит человек и говорит, что хочет впасть в глубокий транс, глубоко заснуть, измениться. Какие шаги нужно делать для того, чтобы это произошло?

Сергей: Навести сначала легкий транс, потом усилить его... (Шепотом.) И все.

Терапевт (шепотом): И все? А потом что?

Сергей (тихо): А потом создать что-то.

Терапевт (шепотом): Что?

Сергей: То, с чем он пришел.

Терапевт (шепотом): А с чем он пришел? (Обычным голосом.) Представьте себе, что вы смотрите в зеркало, и там вы, только без пиджака, в цилиндре, все забыл, бедный, бледный, готовится в волшебники, глаза смотрят в разные стороны, идет туда — не знаю куда, но по волшебной дороге.

Сергей (смеется): Увидел.

Терапевт: Увидел. А он вас увидел?

Сергей: А он нет.

Терапевт: Хорошо, как волшебнику в какой мере вам потребуется умение теряться, смущаться? Волшебник должен быть самоуверенным или должен уметь теряться?

Сергей: Я думаю, он не должен терять это качество.

Терапевт: Он что, должен уметь смущаться?

Сергей: Да.

Терапевт: А что такое для волшебника думать? Чем это “думать” отличается от “думать” для врача? Слово одно, а что за этим стоит у того и у другого?

Сергей: Волшебник думает как-то более обобщенно, наверно...

Терапевт: Обобщенно? Как это?

Сергей: Когда волшебник думает, у него одновременно огромное количество материала, информации.

Терапевт: Так он же от материала отказался. И от информации тоже.

Сергей: Значит, он не волшебник, раз так думает. А волшебник, выходит, вообще не думает... Он просто делает. Он знает, что надо сделать, и делает.

Терапевт: А откуда он это знает?

Сергей: К нему приходит одна-единственная мысль — самая нужная, самая главная. Он не выбирает из вариантов — он делает лучшее.

Терапевт: Это как-то хитро. Приходит одна мысль...

Сергей: А как вы думаете, как думает волшебник?

Терапевт: Я думаю, волшебник думает глазами и ушами. Он так смотрит, слушает и ждет. Телом думает.

Сергей: Одновременно и глазами, и ушами?

Терапевт: Может, и одновременно. Себя покусывает, поче­сывает.

Сергей: Может быть.

Терапевт: Когда глубоко дышишь, что происходит? Думать легче или тяжелее?

Сергей: Когда я глубоко дышу — это какая-то окончательная мысль, пришедшая в голову.

Терапевт (делает вид, что задыхается): Окончательная мысль, окончательная мысль. Хорошо. Вот вы открываете лавку, волшебную лавку. И меняете свои старые свойства на новые свойства. Что вы уже из своих старых свойств отдали, а что осталось? Вам как волшебнику нужна новая биография, а старые свойства необходимо как-то переплавить, изменить, чтобы была высокая профессиональная пригодность.

Сергей: У меня просто остались те, которые были.

Терапевт: Что вам еще не хватает как волшебнику? Как вы узнаете, что уже стали волшебником?

Сергей: Я просто буду знать.

Терапевт: Как?! Вот я к вам пришел и говорю: погрузите меня в глубокий транс.

Сергей: Нет проблем. (Все начинают потихоньку смеяться.)

Терапевт: Как вы это будете делать?

Сергей: Одним взглядом оценю вас.

Терапевт: Давайте. А что ж вы в сторону смотрите? (Сергей смеется.) Одним взглядом трудно. Даже волшебнику.

Сергей: А я взглядом думаю, глазами, ушами, телом...

Терапевт: А вера нужна волшебнику?

Сергей: Обязательно.

Терапевт: Во что?

Сергей: В свои возможности.

Терапевт: Откуда, из какого материала взять эту веру? Из чего выплавить, из каких своих свойств? Вы говорите: суета, беспокойство, неуверенность, опора на очевидное, это все то, что раньше было... А нужна вера. Такая вещь — маленькая-маленькая, кристаллик. Увидел что-нибудь или услышал. А вера — чтоб из этого что-нибудь вырастить. Вырастить и подсказать: возьми такой-то образ. А он вырос, как цветок, из этого маленького-маленького, из того, что нашлось. Вера его вырастила. Возник такой эскизик, набросок. Его нужно уже овеществить. Волшебник же... Он уже вырастил цветок, он начинает его превращать из другого материала в реальность... Из чего веру брать, откуда ее растить? Кристаллик нашли, горошинку эту увидели, а дальше-то вера откуда у вас возьмется? Если вы ни во что не верили?

Сергей: Когда-то я во что-то верил.

Терапевт: Во что?

Сергей: Во многое.

Терапевт: Вам как волшебнику нужно найти то, из чего добыть веру. Вы хотите испытать глубокий транс и поверить в него. И научить других людей тоже вводить в глубокий транс. Да?

Сергей: Необязательно в глубокий...

Терапевт: Необязательно в глубокий, но чтоб волшебство делать. Из каких таких своих старых вер можно добыть новую веру? Во что вы верите? А то получится так: пришел к вам человек, вроде бы вы волшебник уже, видите, что можно из одного выплавить другое, а веры вам и не хватает. Нашли вы эту свою изюминку, свой кристаллик, а веры не хватает, из искры не раздувается.

Сергей: Верю в добро, в справедливость, в честность.

Терапевт: Вы просто строитель коммунизма. Ну, это какие-то такие большие качества. Если открыть лавку и это продавать, никто не купит, все уже купили: товар лежалый, никто не берет. Вы его как-то так упакуйте, чтобы его покупали.

Сергей: Я верю в китайскую медицину. Она такая блестящая, красивая.

Терапевт: Это уже ближе. По крайней мере, непонятно. Но это какой-то суррогат волшебства, мне кажется. Ну, в каждой волшебной аптеке должно быть что-то, что на витрине лежит...

Сергей:...и что-то, что под прилавком?

Терапевт: Да. Что вам даст уверенность в себе? Где взять веру? Мне кажется, для вас, чтоб стать волшебником, вера очень существенна. Вам надо поверить, что это возможно.

Сергей: Но она и так есть. Но маленькая.

Терапевт: Что же делать? Где взять веру? Как ее выплавить? Из чего? Пришел к вам человек, вы, вроде бы, все в нем поняли, но вам же нужно что-нибудь в нем изменить, чтобы в нем начала расти вера. А без веры он же сдохнет. Все получится — а веры нет. И не оживет. Как в сказке: мертвой водой полили — все срослось, все как надо. Веры нет — живой воды нет, ничего не происходит. Для волшебника живая вода — это как вера. Правильно я говорю?

Сергей: Да.

Терапевт: Видите, вы уже много приобрели как волшебник, а с верой вы как-то запнулись.

Сергей: Я этому человеку могу иголочку показать волшебную.

Терапевт: Ну и что?

Сергей: Чтобы он поверил.

Терапевт: А вы в нее сами-то верите?

Сергей: Да, я верю, что она может.

Терапевт: Это как-то так — может быть, может, а может, и нет.

Сергей: Да нет, может.

Терапевт: Может что? Если вы все иголки выбросили и одну оставили и дрожащей рукой ею водите, она что, волшебная?

Сергей: А если не дрожащей, то волшебная?

Терапевт: Рука должна быть дрожащая: все-таки иголка-то одна. Где веру взять? От чего она берется? Из каких своих свойств можно взять веру? Это, конечно, мое допущение, что для того, чтобы стать волшебником, вам нужна вера.

Сергей: Я согласен с этим допущением.

Терапевт: Так, с чего ее взять? Где добыть?

Сергей: У меня есть какая-то внутренняя сила.

Терапевт: Так. Расскажите про эту внутреннюю силу. Где она находится?

Сергей: Где-то в середине грудной клетки. И когда мне нужно чего-то достигнуть, я могу эту силу использовать.

Терапевт: Вы, получается, от этой силы отказываетесь, вместо этой силы образуется слабость, из этой слабости образуется вера...

Сергей: Нет. Я хотел ее просто усилить... Эту силу я превращаю сразу в веру, минуя промежуточные состояния.

Терапевт: Силы больше нет, раз мы ее превратили, и вы теперь — как спущенный пузырь, бредете, сгорбившись, старенький, седой, никчемный, но с верой.

Сергей: У меня еще другая сила есть — в животе.

Терапевт: А это что такое? Был такой роман, он назывался “На крыльях кишечных газов”. Эта, что ли, сила?

Сергей: Нет, не эта.

Терапевт: А почему не эта? Волшебник может что угодно превратить, любые вещества использовать. Кишечные газы в том числе. Если для дела нужно.

Сергей: А годятся ли для дела кишечные газы?

Терапевт: Если вам как волшебнику кажется, что они могут пригодиться, то давайте. Вы же волшебник, вы можете строить из удивительных материалов нечто еще более удивительное — на то вы и волшебник, чтобы превращать. Сколько зубов должно быть у волшебника?

Сергей: Столько же, сколько и у меня.

Терапевт: Ответ неопределенный и даже несколько уклончивый. Вам как волшебнику зубов хватает?

Сергей: Да.

Терапевт: Тогда давайте совершим окончательное превращение в волшебника. Хотите стать волшебником?

Сергей: Хочу.

Сергей выходит из пространства однозначных вопросов и ответов. Мы несколько раз прошли этот круг обращения к вере, доверию, миру волшебства — так, что он начинает думать: если я так упрям, то под этим что-то скрыто.

Терапевт: Закрывайте глаза. Главное, мы будем входить в глубокое состояние. Все поверхностное нам больше не преграда. Зубов сколько-нибудь останется. Волшебнику очки нужны?

Сергей: Нет.

Терапевт: Давайте я о них позабочусь. Сосредоточьтесь на минуточку на себе. Вспомните, что вы чувствуете, когда снимаете очки, когда вы действительно расслабляетесь... сосредоточиваетесь... засыпаете... минуты близости...

Это ситуация присоединения к ресурсному состоянию. Когда человек снимает очки, наступает очень интимное состояние, момент близости, засыпания... И мое сообщение о том, что я забочусь о ваших очках, значит, что я забочусь о хрупкой части вас, доверьтесь мне. Для клиента очень важно сохранить покой именно на границе новой ситуации. Потом, по контрасту с терапевтическим разговором, я делаю спокойное наведение.

Попробуйте поверить, что вы действительно можете себя отпустить... Настолько... о себе позаботиться... чтобы на время о себе... почти забыть... Представьте себе... что вы на себя смотрите со стороны... хорошо себя со стороны видите... и вы себе нравитесь... при этом вам нравится себя видеть со стороны... видеть руки... которые могут быть расслаблены... а могут быть напряжены... вам нравится свое естественное выражение лица... нравится, что оно может быть разглаженным... (Сергей начинает очень глубоко дышать.) Попробуйте вспомнить... какую-то совершенно фантастическую ситуацию, где очень тихо... как будто это степь... или поле... может быть, вы лежите на сене... оно очень ароматно... и тихо-тихо... и вы глотаете запахи... и хотя глаза ваши закрыты... вы представляете себе голубое-голубое небо...

Эти образы, когда “вы на себя смотрите со стороны” — не внутренние ощущения, а внешние образы, и они для него очень важны, как для человека, который склонен смотреть со стороны и рефлексировать... Переход к запахам, о которых у нас дважды шла речь в предварительной беседе, происходит как переход к чему-то менее дифференцированному, связанному с памятью о каких-то острых ощущениях. И в этот момент наступает достаточно глубокое погружение.

и оно очень высоко... и в нем летают птицы... и все так широко распахнуто, что вы сами кажетесь себе таким маленьким-маленьким... и если вы видите себя со стороны... то можно действительно увидеть себя очень отчетливо... и одновременно маленьким... Огромная степь, огромное небо... и вы лежите среди этих запахов... и веки дрожат, как крылья у птицы... и вы можете представить себе, как эта птица парит... как будто вы парите, и вас на раскинутых крыльях... на раскинутом теле... держат потоки воздуха... без всяких усилий... как будто мощные потоки поднимаются и несут вас... хотя вы хорошо знаете, что ваше тело плотное... кажется, что воздух проникает сквозь... ваше тело... настолько легким вы становитесь... Как перо у птицы... Ощущение очень чистого воздуха... чистой земли вокруг... и очень чистых волн запаха... И хотя вы знаете, что у вас есть какой-то вес... как пушинка, вы растворяетесь... удивительное ощущение, что ваша кожа дышит... так же как ваши легкие... и воздух проникает в вас со всех сторон... и свет... и запахи... через вас течет поток света... и покоя... и вы ощущаете полное растворение... и какую-то особенную жизнь... медленную, как будто вы смотрите... на очень медленно текущую воду... чистую и прозрачную... и от этого... ваш взгляд останавливается... и видит глубоко-глубоко... каждый слой этой воды... Вы видите, как в ней медленно плывут прекрасные рыбы... и колышутся растения... Кажется, что в вас самом разные ткани тоже дышат... и дышит все тело... и дышат легкие... и дышит кожа... очень легко и спокойно... И вам очень нравится, что с этим воздухом вы то поднимаетесь, то опускаетесь... Совершенно неважно, находитесь ли вы... на поверхности этой чистой воды или парите, как птица... слегка приподнимаетесь или опускаетесь потоками воздуха... или лежите на сене в волнах запаха... Кажется, что в вас объединяются все стихии... и в этом сухом и чистом воздухе как будто просеивается... невидимый жар вместе с невидимой прохладой... и текут очень прозрачные... какие-то далекие воспоминания... они проходят в стороне... вы как будто бы видите фильм... Отдельные слайды... картинки, которые вспыхивают и погасают... И вы переживаете чувство... полного отрешения... и вы знаете... что чем больше вы... чувствуете этот покой... и полную неподвижность... тем больше энергии течет через вас... тем больше энергии вы накапливаете... Как будто вы становитесь прозрачным... и ощущение крыльев... как будто все тело становится одним крылом... потоком воздуха... и это удивительное ощущение прозрачности и чистоты... света... и вы куда-то поднимаетесь или опускаетесь... мерно, спокойно... вы чувствуете, как ваше тело... становится очень легким... и руки и ноги... и веки... и любые подрагивания... и маленькие трепетания...

Клиент как бы существует в другом весе, и его поддерживают окружающий фон, воздух, его омывают потоки воздуха. Эти ощущения на коже, это ощущение крыльев — образ расправленных плеч, лопаток, тех зон, которые обычно мышечно держат тревогу. При этом здесь еще присутствует элемент изменения схемы тела. И это возвращает его косвенным образом к переживаниям подростков. Я думаю, что во время подросткового периода у него были проблемы с узнаванием новой схемы тела, с адаптацией тела. И тем самым я даю регрессивный элемент возвращения к подростку, у которого тело меняется, возникает элемент тревоги по этому поводу и, одновременно, спокойное отношение к таким переменам схемы тела.