Методологическое основание

Конечно, во многом новое – это хорошо забытое старое. Беспредпосылочный подход к бытию и мышлению начал развивать еще Аристотель. Однако эта культурная традиция пресеклась вместе с закатом эпохи схоластики. Когда пал этот последний бастион Истины, вульгарный материализм начал свое победное шествие.

Приближаясь к какому-либо явлению, мы отравлены следующими подходом: существенным мы считаем его содержание, а форма – это, нечто временное, частное, несущественное. Рассмотрим это на самом простом примере: если мы в качестве явления возьмем стеклянный стакан, то, безусловно, существенным материалистическое сознание считает стекло, которое в данном частном случае приняло форму стакана. Что может быть убедительней?

Однако Аристотель с самого же начала познавательного акта не впадал в материалистический гипноз. Для него всякое явление представляло собой материю и форму, причем именно форма являлась существенной (18, 19). В нашем примере со стаканом ведь, на самом деле, принципиально важным является именно форма стакана (поэтому данный предмет называется именно "стакан", а не "стекло"), а материал, из которого он изготовлен, для его основной функции есть нечто вторичное.

Очевидно, что аристотелевский подход основан на переживании, что именно мыслительная форма является существенной в объекте и обладает главным атрибутом бытия. Такое мышление способно растворять в себе и форму (20), т.е. делать ее гомогенной своему сознанию. Общепринятый же подход основан на противоположном гипнотизирующем влиянии, втекающем извне в наше сознание и напечатлевающем в нем иллюзорный и довлеющий над ним образ мира, якобы, законченный во всех своих субстанциях, и в котором у человека нет в нем никакой творящей роли. Естественно, что в таком мире человек может только более или менее умело приспосабливаться к миру, но едва ли может существенно изменять мир, и уж никак не может претендовать на творение.

В конвенциональной науке в этих дебрях формы и материи разбираются немногие философы, специалисты по аристотелизму. Но это вовсе не тема сухих диссертаций далеких от социальной практики специалистов, а вопрос жизни и смерти для современного человека. И то, что раньше было доступно лишь гению Аристотеля, сегодня должно было бы стать новой способностью любого культурного человека. Этот подход как раз есть то, с чего могло бы начаться повышение качества жизни – вместо бессмысленной внешней борьбы.

* * *

Результаты применения этого подхода к познанию мира – это, по сути, и есть корпус Духовной науки Р. Штайнера. А результаты применения этого подхода к преобразованию мира (вернее, к проектированию человеческой деятельности по преобразованию мира) – это результат жизни другого выдающегося мыслителя и общественного деятеля (в самом высоком смысле этого слова) второй половины 20-го века – Г. П. Щедровицкого (21, 22), основателя системо-мыследеятельностной (СМД-) методологии (23, 24). Это учение и громадная социальная практика (также как и Антропософия тщательно замалчиваемая) рассмотрения мира вне субъект-объектной схемы, и на основании этого проектирования его преобразования. СМД-методология является современным аристотелизмом на высшей ступени развития (25); а ее практика получила название – организационно-деятельностная игра (26).

* * *

В этом кратком очерке нет возможности остановиться ни на том, ни на другом Учении; единственное, нужно сказать, что если бы эта работа (жизненный подвиг!) не была проделана, основание Социальной Алхимии было бы невозможно. В этом смысле она делает следующий шаг в дерзании, очевидно, уже выводящий за пределы аристотелизма, который доводит до совершенства растворение и трансформацию мыслительных форм, но выпадающую при этом в осадок материю оставляет вне сферы своей досягаемости как «чисто гносеологическую категорию» (23). И действительно, мировое мышление, действующее через человека принципиально не может «дотянуться» до материи, трансцендентной ему. Только когда оно становится индивидуальной способностью пробуждающегося Я – Антропоса, погруженного в материю, появляется возможость следующего шага – транссубстанции.