Крейцерова соната»

- А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже

прелюбодействовал с нею в сердце своем. (Матфея V, 28)

Говорят ему ученики его: если такова обязанность человека к жене, то

лучше не жениться.

- Господин этот во все время путешествия старательно избегал общения и

знакомства с пассажирами. На заговариванья соседей он отвечал коротко и

резко и или читал, или, глядя в окно, курил, или, достав провизию из своего

старого мешка, пил чай, или закусывал.

-Женят таких, которые не любят друг друга, а потом удивляются, что

несогласно живут,- торопилась говорить дама, оглядываясь на адвоката и на

меня и даже на приказчика, который, поднявшись с своего места и

облокотившись на спинку, улыбаясь, прислушивался к разговору. - Ведь это

только животных можно спаривать, как хозяин хочет, а люди имеют свои

склонности, привязанности,- очевидно желая уязвить купца, говорила она.

-Нет-с, позвольте,-сказал адвокат,-я говорю только, что существовали и

существуют браки.

- Существуют. Да только отчего они существуют? Они существовали и

существуют у тех людей, которые в браке видят нечто таинственное, таинство,

которое обязывает перед богом. У тех они существуют, а у нас их нет. У нас

люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления, и выходит или

обман, или насилие. Когда обман, то это легче переносится.

- Муж и жена только обманывают людей, что они в единобрачии, а живут в многоженстве и в многомужестве. Это скверно, но еще идет; но когда, как это чаще всего бывает, муж и жена приняли на себя внешнее обязательство жить вместе всю жизнь и со второго месяца уж ненавидят друг друга, желают разойтись и все-таки живут, тогда это выходит тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют себя и друг друга,- говорил он все быстрее, не давая никому вставить слова и все больше и больше разгорячаясь. Все молчали. Было неловко.

- Да, не скоро еще люди узнают то, что я знаю. Много ли железа и какие

металлы в солнце и звездах - это скоро узнать можно; а вот то, что обличает

наше свинство, это трудно, ужасно трудно...

Вы хоть слушаете, я и то благодарен.

- Ясно, что это не любовь, а эгоизм. Но и осудить их, матерей достаточных

семей, за этот эгоизм - не поднимается рука, когда вспомнишь все то, что они

перемучаются от здоровья детей благодаря опять тем же докторам в нашей

господской жизни. Как вспомню только, даже теперь, жизнь и состояние жены в

первое время, когда было трое, четверо детей и она вся была поглощена ими,-

ужас берет. Жизни нашей не было совсем.

- Это была какая-то вечная опасность, спасенье от нее, вновь наступившая опасность, вновь, отчаянные усилия и вновь спасенье - постоянно такое положение, как на гибнущем корабле. Иногда мне казалось, что это нарочно делалось, что она прикидывалась беспокоящейся о детях, для того чтобы победить меня.

-Он отвернулся от меня и прилег на лавке, закрывшись пледом. На той

станции, где мне надо было выходить,- это было в восемь часов утра,- я

подошел к нему, чтобы проститься. Спал ли он или притворялся, но он не

шевелился. Я тронул его рукой. Он открылся, и видно было, что он не спал.

- Прощайте,- сказал я, подавая ему руку. Он подал мне руку и чуть

улыбнулся, но так жалобно, что мне захотелось плакать.

- Да, простите,- повторил он то же слово, которым заключил и весь

рассказ.