Фердинанд Рейнеке

Вы оснований ищете далеко,

Чтоб доказать, что с вами мы должны

Соединиться и деянию,

Которое Томазий совершил,

Широкое влиянье обеспечить.

Как ни звучат прекрасно ваши речи,

Они не могут заглушить в сердцах

Простых людей воззрения, что труд

Лишь на самом себе держаться должен,

Когда действительно он людям нужен.

И важен этот труд лишь потому,

Что в нем наука, а не мистика

Опору духоведенью дает.

А если так, – что пользы для него,

Когда его не собственная ценность,

А поощренья мистики спасли?

Альберт Торкватус, 1-й Церемониймейстер

Наука, что через Томазия

Свое обоснование нашла,

Не выиграет и не проиграет

От вашего иль нашего признанья.

Но можно людям указать дорогу,

Ведущую к мистическим познаньям;

И был бы труд свершен наполовину,

Коль был бы целью он, а не путем.

От вас зависит ныне осознать,

Что миг настал и что уже пора,

Путь мистики и разума связав,

Придать духовной жизни на земле

Ту мощь, что, в должный лишь

раскрывшись миг,

Способна будет действенною стать.

Занавес.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Тот же зал, что и в предыдущей картине, но без находившихся в нем вначале людей, которые уже разошлись. На сцене: Гиларий Готтгетрей, Гроссмейстер; Магнус Белликозус, 2-й Надзиратель; Альберт Торкватус, 1-й Церемониймейстер; Фридрих Траутманн, 2-й Церемониймейстер; Мария и Иоанн Томазий. Из присутствовавших раньше остались Феликс Бальде и доктор Штрадер.

Гиларий Готтгетрей

Священная наука наша, сын мой,

Должна твое деянье закрепить,

И розенкрейцерским благословеньем

Мы в этом Храме освятим твой подвиг.

Что дал ты миру, через нас должно

Стать жертвоприношеньем плодотворным

И в тех мирах, где человека труд

Развитию космическому служит.