Теория развитого индустриального общества Раймона Арона

Тезис о «конце идеологической эпохи» появился в работе Р. Арона «Опиум для интеллектуалов», которая была написана сразу после смерти Сталина и вышла в свет в 1955 г. Основные идеи, высказанные в этой книге, получили очень широкую из­вестность и самым активным образом обсуждались почти деся­тилетие.

Идеология - это секуля­ризованная религия. Идеологии задавали смысл истории, вы­страивая соответствующие исторические проекты обществ бу­дущего, а также задавали классовые интерпретации обществ прошлого и настоящего как, например, капиталистических или социалистических.

По мнению Арона, индустриальное общество середины XX в. находится на примитивной стадии своего развития. Более того, общества индустриального типа обретают для себя смысл и понимают свою природу только через указание на собствен­ное будущее состояние. Проблема состоит в том, чтобы определить существенные элементы индуст­риального общества. Любое индустриальное общество - это, прежде всего, общество технологи­ческое. Все его современные черты - увеличение средней про­должительности жизни, увеличение национального валового продукта, особый интерес к производству и его расширению, создание искусственной среды обитания для человека, крупно­масштабные рабочие и административные организации, социа­лизация и социальная рационализация - все это невозможно без развития науки. И капиталистические, и социали­стические общества рассматривают человека как товар, как ин­струмент производства и заменяют его машиной, когда это ста­новится выгодным. Количественное формулиро­вание стоимости рабочей силы, материалов и времени в систе­ме производства является императивом всех современных эко­номик - это организации коллективного труда, которые исполь­зуют инструменты, созданные наукой и соответствующие ей методы.

Но между наукой и технологий, с одной стороны, и общест­вом, с другой, существуют не столь прямолинейные связи. Наука создает средства, предлагает способы рационализации деятельности, но суть индустриального общества раскрывается через заявленные этим обществом цели. Таких целей в принци­пе может быть две: 1) материальное благополучие немногих или даже многих; и 2) власть и престиж сообщества как целого. «Индустриальное общество» в том варианте, в каком оно пред­стает в технократических теориях, цели не имеет. В этом отношении оно отличается как от капиталистических, так и от социалистических систем, заявляющих свои совершенно различ­ные цели.

Арон приходит к выводу о том, что «индустриальное общество» - это аналитическая характеристика, идеальная модель, отражающая только частичный характер реальных исторических обществ, а именно капиталистического и социалистического. Тот факт, что оба типа обществ (капиталистические и социалистические) могут быть классифицированы как индуст­риальные, не означает, что западные и советское общества являются идентичными.

Общие черты этих обществ очевидны и их много - речь идет о техни­ческих и даже социальных аспектах. Различаются же они системными и рыночными характеристиками, а эти характеристи­ки имеют куда более фундаментальный характер.

Критика теорий конвергенции

Основные положения теории конвергенции достаточно просты. И соответствии с этой теорией, трансформации, которые претерпевает Советский Союз и страны социализма, с одной сто­роны, и Соединенные Штаты и Западная Европа, с другой, сви­детельствуют об их медленном сближении. Конечно же, Совет­ский Союз и страны народной демократии никогда, как отме­чают теоретики конвергенции, не повернут к капитализму, а США - к коммунизму, но и первая, и вторая группа стран, как представлялось теоретикам конвергенции, движутся к социа­лизму двумя путями - через либерализацию Востока и социали­зацию Запада.

Сторонники теории конвергенции, по мнению Арона, фактически являлись сторонниками социализма. Они были увере­ны, во-первых, в превосходстве плановой экономики над рыночной капиталистической; во-вторых, в невозможности по­строить развитое человеческое сообщество на основе капитали­стических принципов; в-третьих, в обесценивании капитали­стических принципов. Все это свидетельствует о том, что тео­рия конвергенции была, скорее, идеологическим образованием, чем результатом серьезного социологического исследования. Серьезный социологический анализ требует, прежде всего, сравнительного анализа трех специфических сфер капиталистического и социалистического общества - экономики, политики и идеологии, с упором на анализе системы функциональных цен­ностей первых двух сфер.

Для социалистических обществ характерны: коллективная собственность; централизованное, авторитарное планирование без использования рыночного механизма ценообразования; оп­ределение целью этого планирования достижение максималь­ных показателей роста, особенно в тяжелой промышленности; ограничение индивидуального дохода и его преимущественное перераспределение государством с целью обеспечения всеоб­щего равенства. Однако неравенство при этом оказывается ликвидировано только как принцип, но не фактически.

Для капиталистических обществ характерны различные формы собственности; очевидной целью экономики является высокий уровень жизни граждан. Цены служат необходимым механизмом и оценкой уровня рациональности экономики. В то же время государственное регулирование контролирует и огра­ничивает функционирование рыночной экономики. Мнения различаются по вопросу о размере той доли, которая должна идти на индивидуальное потребление, и той, которая должна перераспределяться на общественные нужды. При этом большинство исследователей (и граждан) уверено, что общественные фонды должны уменьшаться по мере роста индивидуальных доходов, позволяющих людям выбирать свой стиль жизни и создавать собственные гарантии на непредвиденные случаи.

Таким образом, сравнение фундаментальных организационных принципов, лежащих в основе экономической и социальной организации обоих типов обществ, свидетельствует об их принципиальном различии. Теория же конвергенции, даже если ограничится рассмотрением экономики, предполагает уменьшение различий в формах собственности, в методах регулирования экономики, а также в распределении дохода.

Вместе с тем существует одно фундаментальное историческое явление, которое можно рассматривать в качестве свидетельства в пользу теории конвергенции. Речь идет о том, что в середине XX в. западные экономики являются уже экономиками не свободного, а «контролируемого рынка». Государство осуществляет вмешательство в экономику с целью сохранения равновесия, предотвращения инфляции, избежания депрессии, улучшения инвестиционного климата, создания инвести­ционных приоритетов (с точки зрения национальных интересов), выравнивания доходов населения, финансирования социальных служб и социально значимых проектов. В этом отношении, по мнению Арона, действительно можно зафиксировать одну общую этим системам тенденцию - способ контроля в сфере производства, государственного управления и распределения.(«менеджериальный капитализм или социализм»). Однако схожие системы управления и контроля не порождают сходство политических систем.

Не существует подтверждения точке зрения, что либерализация на Востоке осуществляется спонтанно и в тех формах свободы, что существуют на Западе. То, что технико-административные структуры в обоих типах обществ становят­ся одинаковыми, а социалистическое планирование уже изба­вилось от иррациональности авторитарного планирования и создает вариант рыночной экономики, не означает окончания идеологической монополии партии и однопартийной политической системы. Более того, как указывает Арон, даже рост благосостояния населения и создание массового среднего класса не приводят к разрушению однопартийной политической системы.

Даже если процесс «де-идеологизации» и имеет место, то он скорее усиливает консервативные тенденции. «В свете осу­ществляемого анализа, - пишет Арон, - однопартийная система может рассматриваться как идеально-типическое решение про­блемы управления в индустриализированных обществах... Од­нопартийная система оправдывает свою монополию апеллируя к своей исторической функции - построению социалистическо­го государства»¹⁷. Политические системы никогда не являются автоматическим продуктом технико-административной структуры, они являются продуктом множества сил, действующих в истории.

Советское индустриальное общество было создано государ­ством, возглавляемым марксистско-ленинской партией. Амери­канское же общество сложилось спонтанно, и до времени Вели­кой депрессии государство не играло сколько-нибудь важной роли в процессе модернизации и индустриализации. Если предельно заострить различие, то можно сказать, что ситуация зеркальная: советское общество было укоренено в государстве, а американское государство — в обществе. В США группы давле­ния и политические партии оказывают постоянное влияние на деятельность Конгресса и исполнительной власти, в то время как советское государство не допускало формирования групп давления или партий, разрешая только минимальную деятельность профсоюзов.

Советский Союз, по мнению Арона, оформился как элитистская социальная структура, политически авторитарная, но не и исключающая определенного либерализма в отношении интеллектуалов, технократов и даже бюрократов. США оформилась как плюралистическая социальная структура с сохранением известной доли конформизма в обществе и усиливающимся авторитетом федерального правительства.

Каждая политическая система являлась сконструированным образованием и обладала хрупкой структурой. Американская система основывается на уважении к «отцам основателям» и на практике, которая противоречит технологической рационально­сти, но опирается на представление о фундаментальной роли законов. Эта система подчеркивала верность закону и требовала регуляции политической жизни, однако оба принципа постоян­но нарушались конфликтами и политическим экстремизмом.

В Советском Союзе политическая система также была внутренне противоречива. В ней допускалась свобода дискуссий для интеллигенции, но без права подвергать критическому анализу государственную идеологию. Экономисты должны были искать эффективные методы планирования, не подвергая при этом со­мнению саму идею плановой экономики; социологи - изучать влияние механизации и автоматизации на рабочих; но ни пер­вые, ни вторые не должны были подвергать сомнению фунда­ментальные принципы марксизма-ленинизма. Однако и в совет­ской системе были налицо «ревизионистские отклонения», кри­зисы, с одной стороны, и борьба с ними - с другой.

Завершая свой анализ концепции конвергенции, Арон под­черкивает, что частичные заимствования, которые делают системы друг у друга, не означает наличия неизбежной общей цели в виде демократического социализма. «Индустриальное общество не имеет конечной цели»