Располосованный листок

12. Первая нормальная запись после долгого перерыва – на этот раз, в виде исключения, можно распознать буквы. Каллиграфом мне не стать, и мышцы продолжает сводить судорогой, но дела уже получше.

А объяснительную пришлось надиктовывать секретарю, что было довольно унизительно. Секретарь все время вздыхал, кривился и, как я понимаю, на ходу менял мои формулировки на более "уместные".

Но штраф на меня в итоге не наложили, так что стоит отдать ему должное.

13. Люди постоянно пытаются приплести сюда мистику, и потому данная тема поднимается куда чаще, чем было бы разумно. Может быть, меня пытаются утешить, но я попал под "разрядку" шесть недель назад по своей же глупости. Причем здесь высшие силы? Когда на производстве долго не происходит несчастных случаев, рабочие банально становятся беспечны и забывают про технику безопасности. Расслабленность копится, переходя в откровенную халатность, и неизбежно завершается аварией.

Все вздыхают с ужасом и облегчением, как будто теперь завод еще на несколько месяцев защищен от происшествий, а голод невидимого бога удовлетворен. Напряжение разрядилось.

Привет из прошлого тысячелетия.

Я мог бы сказать, будто мне интересно, насколько хватит моей жертвы, но на самом деле нет. Злорадство никого не красит.

17. Приходили представители бригад и – надо же – благодарили меня. Это настолько глупо, что даже подозрительно. Я напомнил им отключать нерабочие лезвия от питания.

18. Никто особенно не удивился, когда я сказал, что на прежнее место не вернусь. И уговоров не последовало тем более; коллеги отреагировали холодно. Я полагал, что это меня не заденет, но так-то получается, что в глубине души я ожидал большего.

Пары слов поддержки. Неловкой, пусть даже чисто формальной, просьбы подумать.

Признаю, все выиграют от того, что я найду новую работу. Но их облегчение выглядит слишком нескромно. Видимо, связи между людьми еще хрупче, чем мои сухожилия.

24. Мне рекомендовали больше двигаться, поэтому сегодня я решил зайти на работу и забрать вещи. Там все было по-прежнему, конечно, хотя эффект прошлого инцидента уже начал понемногу изнашиваться. Может, вид моего скрюченного тела вразумит хоть кого-то, кто успел ослабить бдительность?

Они отводили глаза – но не из сочувствия или неловкости. За недели, проведенные на больничной койке, я стал экспертом по этим эмоциям, и не узнавал их в этих лицах. Бригадиры вывели меня из здания почти сразу, как я принялся за расспросы.

27. Я связался со своими предшественниками – теми из них, кто выжил после своих производственных трагедий. Мы сравнили даты. Сравнили обстоятельства.

30. Грань между мистикой и творением рук человеческих оказалась не столь велика. Уверен, побуждения были самые светлые. Чуть-чуть корыстные, но в целом – светлые. Если бы я был внимателен в тот день, я мог бы этого избежать. Если бы я чаще участвовал в коллективных попойках для скрепления дружеских уз, меня бы обошли стороной.

Я все еще виноват – так или иначе.

Но завтра я иду прямиком к начальству, потому что искусственно создаваемые "разрядки" должны прекратиться, и за этим должен быть какой-то контроль.

Другие предлагали устроить ответную диверсию. Но я же не такой человек.