double arrow

Джон Гэлбрейт. Новое индустриальное общество. Глава XXVI. Индустриальная система и государство. Часть I

1.

Квалифицированные кадры имеют решающее значение для преуспевания индустриальной системы. Образование и обучение, от которых зависит их формирование, обеспечиваются главным образом государственным сектором экономики. В отличие от этого источником капитала, игравшего в свое время решающую роль, служит преимущественно частный сектор экономики. Рынок для наиболее передовой техники и все то, что лучше всего поддается планированию, тоже находятся в государственном секторе. Множество научных и технических новшеств поступает из государственного сектора или же субсидируется либо государством, либо содержащимися на государственные средства университетами и исследовательскими институтами. Государство регулирует совокупный спрос на продукты индустриальной системы, что является неотъемлемым условием ее планирования. И государство осуществляет — правда, все еще робко и нерешительно, подобно тому как правоверный церковник взирает на фривольную статую, — регулирование цен и заработной платы, без которого цены продуктов индустриальной системы не могут быть устойчивыми. Поистине современная организованная экономика вылеплена рукой капризного ваятеля. Ибо как иначе можно объяснить, что удовлетворение столь многих нужд, как бы неотвратимо соединившихся, чтобы вызвать к жизни систему, все еще именуемую системой свободного предпринимательства, на самом деле столь сильно зависит от государства?

Индустриальная система действительно неразрывно связана с государством. Развитая корпорация в важнейших отношениях является орудием государства. А в важных делах государство выступает как орудие индустриальной системы. Совершенно иначе трактует этот вопрос общепринятая теория. Последняя предполагает и утверждает, что между государством и частным деловым предприятием имеется четкая граница. Положение этой границы — что именно отведено государству и что предоставлено частному предприятию — говорит о том, является ли данное общество социалистическим или несоциалистическим.

Это самое важное. Как либералы, так и консерваторы считают аномалией любой союз между государственными и частными организациями. Для либерала это означает, что государственная власть используется частными лицами для извлечения выгод и наживы. Для консерватора это означает, что высокие прерогативы частной собственности утрачиваются последней и переходят к государству. На деле же в индустриальной системе граница между частной и государственной сферами компетенции неразличима и в значительной степени условна, а ненавистный союз между государственными и частными организациями нормален. Стоит только осознать эту истину, и становятся понятными основные тенденции американской экономики и американской политической жизни. Немного есть вопросов, при решении которых усилия, затраченные на то, чтобы освободиться от ходячих представлений, вознаграждались бы более щедро.

Отношения между техноструктурой и государством весьма отличаются от отношений между государством и предпринимательской фирмой. С этого отличия мы и начинаем наш анализ.

2.

Отношения между государством и предпринимательской корпорацией, как и все другие экономические отношения, носили преимущественно денежный характер Они отличались также неустойчивостью, обнаруживая при этом тенденцию превратиться в игру с нулевой суммой. Допустим, что более сильной стороной являлась бы корпорация. В таком случае она не зависела бы от государственных ограничений. Возможно даже, что она использовала бы власть государства для увеличения своих доходов. Если же более сильной стороной являлось бы государство, то оно ограничивало бы власть частного предпринимателя и тем самым его прибыли. Если бы мощь государства была чрезвычайной, то оно, вероятно, вступило бы на путь социализации подобных предприятий.

Одна сторона воспользовалась бы слабостью другой стороны. Чтобы избежать господства государства над бизнесом или бизнеса над государством, обе стороны должны были бы находиться в состоянии постоянной бдительности. Таково было обычное представление о взаимоотношениях между государством и предпринимательской корпорацией.

Принято думать, что соотношение сил в этой области со временем менялось. Семьдесят пять лет назад в Соединенных Штатах считалось само собой разумеющейся истиной, что преобладающей силой является корпорация. Страх вызывала перспектива контроля бизнеса над государством. Люди острого ума разделяли мнение Маркса, что государство является исполнительным комитетом капиталистического предприятия.

Однако с течением времени страх перед господством бизнеса убывал, между тем как страх перед господством государства возрастал. Корпорацию в свое время называли спрутом. Теперь этот образ стал применяться в отношении государства. Если в былые времена предприниматели для обсуждения нужд своего класса встречались в Сенате, то впоследствии они стали собираться на конференции, чтобы покритиковать намерения Вашингтона. Игра в гольф, которая когда-то давала им возможность объединять свои силы для воздействия на те или другие стороны общественной жизни, стала поводом для обмена жалобами на бюрократов. Как первоначальная боязнь господства корпораций, так и последующая боязнь господства государства являлись отражением условий, в которых находилась предпринимательская корпорация. Хотя оба опасения продолжают влиять на современные позиции в этом вопросе, ни одно из них не отражает существующего ныне положения.

Как уже отмечалось, связь между предпринимательской корпорацией и государством была в соответствии с принципом совместимости преимущественно денежной связью. Государство могло предлагать много такого, что сулило денежную выгоду, а посредством налогообложения и регулирования оно имело возможность помешать корпорации извлекать прибыль. Предпринимательская корпорация в свою очередь была в состоянии щедро оплачивать то, что ей требовалось. И она имела перед собой мало законодательных и прочих барьеров, которые могли бы помешать ей поступать таким образом.

Так, посредством таможенных пошлин государство могло защитить предпринимателя от иностранной конкуренции. Оно могло также предоставить льготные условия пользования государственными железными дорогами, электроэнергией или другими коммунальными услугами. Государство владело землями, месторождениями полезных ископаемых, лесами и другими природными ресурсами, право эксплуатации которых могло быть предоставлено частным лицам. Государство могло освободить от налогов или смягчить налоговое бремя. Оно могло обеспечить моральную или вооруженную поддержку в деле усмирения непокорных рабочих. И еще одно важное обстоятельство: все эти и другие блага могли предоставляться или не предоставляться на основе сравнительно простых решений.

Предпринимательская корпорация в свою очередь была в состоянии мобилизовать финансовые ресурсы для достижения политических целей, сулящих ей выгоды. Предприниматель объединяет в своем лице право на получение доходов с предприятия и право распоряжаться ими. Следовательно, в его распоряжении имеются средства для покупки голосов избирателей, законодателей и законодательных актов. Если предприниматель связан некоторыми юридическими ограничениями, касающимися расходования средств корпораций на политические цели, то он имеет возможность перевести необходимые средства самому себе и своим приближенным в качестве дивидендов, а также тратить деньги из спецфонда как руководитель корпорации. Купленные таким образом у государства блага и выгоды достаются предпринимателю. Это обстоятельство наряду с подчинением всей деятельности предприятия денежным побуждениям означало, что у предпринимательской корпорации имелись все стимулы к тому, чтобы тратить средства с целью добиться политических выгод. Финансовые ресурсы корпораций могли быть полностью использованы для достижения политических целей, причем такими людьми, которые получали от этого личную выгоду.

В обществе, где экономическая деятельность строго подчинена денежным мотивам, господство этих мотивов в отношениях между хозяйственной фирмой и государством представляется нормальным. Обычно исходят из того, что в таком обществе государственные служащие не очень-то склонны упускать возможности извлечь денежную выгоду. И это не кажется чем-то абсолютно незаконным. Если общество одобряет и восхваляет делание денег как высшую социальную задачу, то государственные служащие часто считают естественным, что они продают себя или свои решения по цене, приемлемой для покупателей.

Во времена расцвета предпринимательской корпорации все это имело место. Общеизвестны факты господства компаний над городами и целыми штатами — «Сатерн Пасифик» над Калифорнией, «Анаконды» над Монтаной, угольных и сталелитейных компаний над Пенсильванией, автомобильных компаний над Мичиганом. Считалось само собой разумеющимся, что конгрессмены и сенаторы должны выступать как представители (оплачиваемые или вознаграждаемые иным способом) промышленных предприятий своего штата или округа. От людей, финансируемых или контролируемых подобным образом, предпринимательская корпорация получала многое из того, что ей требовалось.

Власть корпораций не была абсолютной, но она была достаточно широка, чтобы оправдывать представление о господстве корпорации как нормальном явлении общественной жизни. Вплоть до наших дней независимый предприниматель-подрядчик по строительству шоссейных дорог, страховая компания, владелец недвижимости, ростовщик — это наиболее важный источник средств, предназначенных для политических целей, и главный из уцелевших носителей политического влияния, купленного за деньги. Все люди, которые получили в новейшее время наибольшую известность в этой широкой сфере, были независимыми предпринимателями. Техасские нефтяные дельцы, почти единственные среди современных бизнесменов, до сих пор способны добиваться полной покорности от депутатов их штата в Конгрессе.

Располагая ресурсами для покупки у государства благоприятных возможностей заработать деньги, предпринимательская корпорация была вместе с тем независимой от государства. Ее прибыли зависели от рынка, и действовала она сообразно с этим. Если бы корпорации понадобилось бороться с государством, то эта борьба, возможно, причинила бы ей материальный ущерб, но исход не был бы смертельным.

3.

С течением времени, как уже отмечалось, страх перед перспективой господства корпорации над государством исчез и сменился страхом перед перспективой господства государства над бизнесом. Эта перемена произошла главным образом в 1930-х годах. Она была вызвана двумя причинами: ростом профсоюзов и реакцией государства на новые нужды индустриальной системы.

Великая депрессия дала сильный толчок развитию профсоюзного движения. Отняв у рабочего возможность перемены места работы и тем самым увеличив элемент принуждения в его привязанности к выполняемой работе, депрессия ослабила все то, что побуждало рабочего разделять цели своего работодателя. Она повысила значение профсоюза для рабочего. Рабочий нуждался в его помощи, чтобы оказать сопротивление попыткам снижения заработной платы. По мере того как сокращались возможности перемены места работы, профсоюз компенсировал слабость рабочего и смягчал ощущение принудительности его труда А так как в этих благоприятных условиях рос их членский состав, профсоюзы становились политическим фактором; их влияние на государство было признано столь же отрицательным, как и их роль по отношению к корпорации.

Недостаток финансовых ресурсов профсоюзы возмещали обилием голосов избирателей. Они обрели союзника в лице нарождавшегося сословия педагогов и ученых 1, которым издавна было свойственно чувство отчужденности по отношению к предпринимательской корпорации. Эти силы, получавшие вдобавок известную поддержку от фермеров, составляли ядро рузвельтовской коалиции. В таких условиях бизнесменам легко было вообразить, что они вот-вот окажутся под политической властью государства, в котором доминирующую роль будут постоянно играть профсоюзы и «интеллектуалы».

Тем временем предпринимательская корпорация неуклонно уступала место развитой корпорации и контролю со стороны техноструктуры. При обследовании 200 крупнейших нефинансовых корпораций в 1930 году Берли и Минз установили, что в этот период 44 процента общего числа обследованных предприятий и 58 процентов их совокупного капитала действенно контролировались их управляющими 2.

Возможности прямых политических действий, которыми располагает техноструктура, гораздо более ограниченны, чем возможности предпринимателя. Это обстоятельство имеет первостепенное значение. Представители техноструктуры не являются получателями прибылей корпорации. Принятый в свое время закон (он оставался лишь жестом), призванный ограничить политические преимущества коммерческого предприятия, вытекающие из его богатства, наложил запрет на использование средств корпорации для политических целей. Предпринимателя это не особенно смущало: как уже отмечалось, он имел возможность переводить необходимые средства на свой собственный счет в виде дивидендов и затем безнаказанно расходовать их. Но представители техноструктуры не могут этого делать — они не получают дивидендов.

У них нет и побудительных причин поступать таким образом. Подкуп чиновников, покупка голосов избирателей или неразборчивое использование финансового могущества для воздействия на решения государственной власти (как, например, угроза увольнения рабочих или закрытия завода) — все это действия не очень-то почтенные. Они часто становятся предметом неприятной гласности. Во всех случаях взяточничества имеется опасность, что берущий взятку будет пойман и что он будет публично разоблачен всеми, кто не получил свою лепту, и более ловкими из тех, кто ее получил. Предприниматель часто шел на этот риск: плащ кровожадного промышленного пирата не особенно стесняет, если тебе достается добыча. Но ради жалованья на это не пойдешь.

Политическая активность техноструктуры сковывается также ее коллегиальным характером. Политическое лидерство, агитация и политические действия — это деятельность одиночек; людям, привыкшим действовать в качестве группы, она не по душе. Развитая корпорация управляется комитетами. Подкуп законодателей или даже предвыборная агитация осуществляются, в общем, людьми, действующими в одиночку.

Отмеченную особенность техноструктуры не следует понимать слишком широко. Техноструктура имеет легкий доступ к средствам массового общения — прессе, телевидению, радиовещанию. В развитых корпорациях, особенно нуждающихся в благоприятных политических акциях (примером в этой области могла служить в прошлом винодельческая промышленность), администраторы выплачивают самим себе такие оклады, которые позволяют производить известные затраты на политические цели. Развитые корпорации до сих пор прибегают к мелкому взяточничеству, чтобы провести или провалить в законодательных органах соответствующие законы. Они располагают достаточными средствами для лоббизма посредством убеждения, отличного от старых форм прямой купли законодателей или голосов избирателей. Но остается в силе следующий вывод: техноструктура развитой корпорации гораздо менее способна мобилизовать финансовые ресурсы для политических целей, чем предпринимательская корпорация, она не имеет для этого таких стимулов и вследствие своего группового характера гораздо менее эффективна в области прямых политических действий.

Сопротивление возросшей в 1930-х годах силе государства, равно как и сопротивление возросшей силе профсоюзов, возглавлялось не развитой корпорацией, а уцелевшими предпринимателями. Это сопротивление связано с именами Эрнста Вейра, Томаса Гердлера, Генри Форда, Дюпона и Сьюэла Эйвери. «Дженерал моторс», «Дженерал электрик», «Юнайтед Стейтс Стил» и другие развитые корпорации были гораздо более склонны примириться с такими новшествами, как закон о восстановлении промышленности, относиться несколько более философски к Рузвельту и приспособиться в других отношениях к «Новому курсу».

4.

Но это не все. Мы видели, что многие правительственные мероприятия оказывают на предпринимательскую корпорацию совсем иное действие, чем на развитую корпорацию. То, что наносит ущерб первой, оказывается благом для второй. Это начало ясно вырисовывается в 1930-х годах и стало еще очевиднее в последующее время. Ярким примером явилось регулирование совокупного спроса.

Такое регулирование имеет — мы в этом достаточно убедились — существенное значение для эффективного планирования индустриальной системы и, следовательно, для того, чтобы техноструктура чувствовала себя уверенно и преуспевала. Крупный государственный сектор, поддерживаемый системой прогрессивных налогов в сочетании с такими дополнительными средствами против снижения частных доходов, как страхование от безработицы, сам по себе не является благом. Но он образует основу механизма регулирования. Налог на доходы корпораций, являющийся главной частью этого механизма, представители техноструктуры платят не из своего кармана. Его бремя ложится на акционеров или же перекладывается (если корпорация контролирует цены) на потребителей. Для техноструктуры взносы на социальное страхование и связанные с ними учет и отчетность представляют собой проблемы чисто административного характера.

В отличие от этого предпринимательская корпорация меньше нуждалась в регулировании совокупного спроса и ее хозяева гораздо больше заботились об издержках производства. Находясь на более ранней ступени развития, она меньше занималась планированием. Поэтому колебания спроса тревожили ее не столь сильно.

За отсутствие прибылей предприниматель нес ответственность перед самим собой; оно было, конечно, неприятно, но не обязательно грозило банкротством. На попечении предпринимателя было меньше народа. Так как он в принципе стремился получать максимум прибыли, это со временем приводило к росту налогов на доходы корпорации и на его собственные доходы. Увеличивались также его расходы, связанные со взносами на социальное страхование, взимаемыми с корпорации. Равным образом возрастали его административные расходы и административные заботы.

Другие формы приспособления государства к нуждам индустриальной системы тоже оказывали неодинаковое действие.

Предпринимательская корпорация, опять-таки в результате ее низкого уровня развития, меньше нуждалась в квалифицированных кадрах, поставляемых государством. Так как она использовала более простую технику, она меньше выигрывала от государственной поддержки научных исследований и поисков новых возможностей сбыта. В условиях развитой корпорации профсоюзы, поощряемые и поддерживаемые государством, выполняют, как мы только что видели, роль помощников и связных; с точки зрения предпринимательской корпорации их целью по-прежнему является захват возможно большей доли прибылей. Государственное регулирование цен, которое для развитой корпорации означает помощь в деле обеспечения стабильности цен и заработной платы, порой становится фактором уменьшения доходов предпринимателя.

Характеризуя это различие, слишком сгущать краски не следует. Но наличие тенденции бесспорно. То, что на первый взгляд казалось пагубным увеличением власти государства, обернулось ущербом главным образом для предпринимательской корпорации. Развитой корпорации этот процесс не причинил вреда. Он скорее отражал факт приспособления государства к ее нуждам.

Начиная с 1930-х годов страх бизнеса перед государством стал как будто всеобщей и постоянной особенностью американского политического климата. «Оппозиция по отношению к государству — это нечто большее, чем недовольство политикой данной партии или данного правительства. Кредо (американского бизнеса) содержит в себе недоверие и презрение ко всем политикам и бюрократам независимо от того, какую партию они представляют и какую политику проводят» 3.

Но внешность обманчива. До сравнительно недавнего времени настроения и взгляды в мире бизнеса в этой области определялись предпринимателями. Не связанные в политическом отношении с какой-либо организацией, они высказывались более откровенно. В отличие от представителей техноструктуры у предпринимателей имелись основания для недовольства. Представители техноструктуры молчали или же повторяли жалобы предпринимателей, потому что это считается признаком хорошего тона бизнесмена.

Бывало и так, что они защищали лишь свое право самостоятельно решать внутрифирменные вопросы. Служащие коммерческих предприятий продолжали по инерции повторять заученные причитания предпринимателей. Последние же не понимали, что главным источником их неурядиц являлось приспособление государства к нуждам развитой корпорации, предприниматели не понимали, что они фактически стали жертвами молчаливого сговора между другими бизнесменами и государством.

5.

Сейчас мы можем подвести итоги. Мир бизнеса в его отношении к государству характеризуется чем угодно, но только не однородностью. Он был однородным в то время, когда предприниматель и предпринимательская корпорация обладали подавляющей и прямой политической властью — властью над голосами избирателей и над законодателями. Развитая корпорация не имеет подобной власти. Зато она добилась весьма благоприятного для нее приспособления государства к ее нуждам. Для уцелевших предпринимателей это приспособление оказалось гораздо менее благоприятным. Их позиция во взаимоотношениях с государством была значительно ослаблена. Им казалось, правда, что в мире бизнеса они пользуются всеобщей поддержкой, но в действительности это было не так 4. Развитая корпорация постоянно стремилась ко многому из того, чему предприниматель больше всего сопротивлялся.

Представляется очевидным, что на данной стадии развития политическая позиция развитой корпорации не является вполне четкой. Способность и стимулы к прямому политическому действию — управлению поведением избирателей, контролю над законодательными органами, продвижению законодательных актов — у нее, как мы видели, гораздо слабее, чем у ее предшественника — предпринимательской корпорации. Но в то же время общее направление государственной политики весьма благоприятствовало ее интересам. Если бы речь шла о простой случайности, то с точки зрения развитой корпорации это одно из самых счастливых в истории стечений обстоятельств. Однако было бы странно трактовать как случайность столь важное явление, наблюдающееся в исследуемой нами системе, все части которой так тесно взаимосвязаны. И в нем действительно нет ничего случайного. Утратив прямую политическую власть, индустриальная система в целом и развитая корпорация в частности приобрели другие, куда более важные методы влияния на общественные дела. Этим и объясняются благотворные, с их точки зрения, тенденции в политике государства.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: