Глава 22

- А по буквам?

- M-y-f-a-n-w-y.

Проще не стало.

- Можно называть тебя "Эммелина"? - попросила вампирша, совсем измученная орфографически-фонетическим диссонансом.

- Нет, - нахмурилась девочка. - Так меня зовут только дядя с тетушкой.

- Слушай, а почему ты выбрала имя Кармилла?

- Хотелось чего-то экзотичного.

Бывшая фроляйн Лайд, а ныне Берта Штайнберг, закатила глаза.

- Эээ... Маванви?

- Так сгодится, - пациентка кивнула великодушно. - Красивое имя, правда? Есть даже такая народная песня. И вовсе оно не сложное.

- Как же. Пока произнесешь, челюсть вывихнешь.

- Кто бы говорил! - возмутилась Маванви. - Вот ты, к примеру, почему выбрала такой псевдоним?[пр.]

- Потому что я приношу окружающим одно лишь горе.

Маванви вспыхнула.

- Неправда! А мое имя - валлийское. Моя мама была родом из Уэльса.

- Давно ее... не стало?

- Почти десять лет назад.

- Мне очень жаль, - сказала Берта, отвернувшись.

Соболезнования вампира звучат ханжески. Все равно как если бы палач оплакивал мертвую канарейку. А может и оплакивал бы, кто его знает?

Девочка кивнула. На самом деле, слова Берты были ей приятны. Пусть они лишь дань вежливости, всего-навсего часть ритуала, наравне с траурными платьями и брошками из оникса, но даже такие ритуалы хотя бы немного притупляют боль. Создается впечатление, что ты не наедине со своим горем, что через подобное уже проходили люди, и много раз, и не сломались.

- Итак, твой отец - родственник английского посла, - начала сиделка, и болтушка-Маванви тут же подхватила:

- Младший брат. Только фамилия у меня мамина, потому что семья папы так и не признала его брак. Папа учился в семинарии, очень успешно, родители его чуть ли не в епископы прочили. Но в один прекрасный день он все бросил и уехал в Уэльс, проповедовать шахтерам. Семья решила, что он почудит и одумается, а он взял и женился на моей маме. Ой что было! С бабушкой нервический припадок сделался, а дедушка в порыве ярости лишил моего папу наследства, да и вообще вычеркнул его из своей жизни. А все за то, что он унизил себя браком с босячкой.

- Твоя мать работала в шахте?

- Нет, она была учительницей в сельской школе. Но у папы в семье так повелось, что если твои предки не заседали в Палате Лордов - значит, ты голь перекатная. Им что детей учить, что вагонетки толкать - все едино.

- Знакомая картина, - вздохнула Берта. Правда, для ее отца такой шкалой служил банковский счет.

- Когда мне исполнилось семь, папа погиб в шахте, - продолжила Маванви, рассеяно накручивая пряди волос на пальцы. - Он часто спускался под землю с рабочими, чтобы лучше понять их быт. Им тоже, наверное, было приятно, что проповедник не задается. Ну так вот, в тот день случился взрыв газа и... и все. Больше я его никогда не видела. На похороны меня так и не взяли.

- Владельцы шахты назначили вам хоть какой-то пенсион?

- Они же не обязаны! - возразила Маванви. - Раз мой отец не был их работником, то какая тут компенсация? А тут еще заболела мама, так что некоторое время не могла учительствовать. Ей сразу нашли замену - школа была под патронажем тех господ, а им неприятно было нас видеть. Пришлось уехать. Мы подались в Лондон, к папиной родне. Дедушка с бабушкой к тому времени уже скончались, так что главой семьи был мой дядя. Мама надеялась, что он меня признает и как-нибудь нам поможет. Оставив меня в гостинице, она пошла к нему с визитом. Помню, как я ждала ее, сидя у окна и разглядывая торговцев печеной картошкой, и девочек моего возраста, разносивших по домам салат, и мальчишек-оборванцев. То появляясь из тумана, то исчезая, они казались призраками. Как будто во всей округе только я была живая. Я думала, что придется ждать маму до вечера, но она вернулась уже через час. До сих пор не знаю, о чем они беседовали, только маме в ту же ночь стало хуже, она слегла с горячкой. Поначалу хозяйка гостиницы взбеленилась, что мы приволокли заразу, но после все таки вызвала доктора. Никогда не забуду, как он хотел отворить маме кровь с помощью скарификатора - это такая коробочка с лезвиями, когда жмешь на кнопку, они одновременно выскакивают и царапают кожу.

- Знаю, знаю. Неужели до сих пор лечат кровопусканиями?

Берта ухитрилась произнести слово "кровь" нейтральным тоном. Ну, почти нейтральным. Хоть губами не причмокивала - и то прогресс.

- Лечат. Хотя подозреваю, что на докторе хозяйка сэкономила. Увидев прибор, я расплакалась, но меня утащили за дверь. Однако и эта процедура не помогла. Через неделю... ну в общем...

- А дядя твой, позволь спросить, чем в это время занимался?

- Кто его знает? Но на самом деле, он не так уж плох! - встрепенулась пациентка. - Он ведь не бросил меня на улице, а подыскал мне пансион...

-...где в классные дамы принимали исключительно гарпий с рекомендательным письмом от Медузы Горгоны. Угадала?

- Почти. Только ты не подумай, что я жалуюсь! Могло же быть и хуже.

- Запросто, - согласилась сиделка. - Например, звезда Полынь могла обрушиться на землю, а к тебе на файф-о-клок могли заскочить четыре всадника на конях оригинальной расцветки. Такой вариант тоже нельзя исключать.

- Берта, ну чего ты злишься?

- А ты как смеешь его оправдывать?

- Он мой дядя. Кроме того, ты его совсем не знаешь.

- Знаю! - почти взвизгнула вампирша. - Рыбак рыбака, Маванви. С той лишь разницей, что я не притворяюсь праведницей, понимаю что я - Зло, а твой дядя считает себя милосердным христианином, который сиротку призрел. Я когда охочусь, то хотя бы не говорю жертве, что это для ее же блага! Я хоть и стараюсь... питаться законченными мерзавцами - что, кстати, не всегда удается - но не думаю, что тем самым приношу пользу кому-то кроме себя! Зато твой дядя мнит себя столпом общества! Такие сделают подлость, да еще и рассчитывают на благодарность! Вот и подумай, дорогуша, что хуже - просто зло или зарвавшаяся, самодовольная добродетель?!

Раздался стук. За приоткрытой дверью показалось озабоченное лицо фрау Кальтерзиле. Увидев свою подчиненную, матрона вцепилась в косяк дабы удержать равновесие.

- У вас тут все... хорошо? - спросила она, понимая что слова "фроляйн Лайд" и "хорошо" могут употребляться в одном предложении только ради иронического эффекта.

- Да, а что?

- Слышны были крики.

Маванви приветливо помахала гостье. Берта тоже улыбнулась и, опомнившись, втянула клыки.

- Все отлично. Просто у нас это... сеанс реверсивной терапии.

- Чего-с?

- Такая методика, когда врач рассказывает пациенту о своих проблемах.

- Тогда продолжайте, - деликатно отозвалась медсестра и направилась к себе в кабинет, приколачивать на стену очередное распятие.

Когда за ней закрылась дверь, Берта сказала:

- Ладно, давай дальше. Хотя и так все ясно - как только ты выросла из фартучка пансионерки, тебя плавно перевели сюда?

- Вовсе нет! - воскликнула Маванви. - Я пробыла в пансионе всего лишь три года, а за это время дядя успел жениться. Тетушка разузнала про меня и захотела принять участие в моей судьбе. Они с дядей как раз собирались в Вену, так что и меня захватили. Мне даже наняли гувернантку. Тетя хотела сделать из меня настоящую леди, с красивой осанкой и приятными манерами. Меня затянули в корсет, и стали учить игре на пианино, и танцам, и рисованию. Правда, моя тетя не одобряет романы, так что соваться в библиотеку мне было запрещено. Но я все равно пробиралась туда время от времени и читала, читала...

- Ловили тебя?

- Ага, я понимаю на что ты намекаешь! Нет, меня не наказывали! Ну разве что на стуле заставляли стоять всю ночь или на пальцы надевали колодки.

-Что?!

- Это особые колодки, вроде двух пластинок со шнурками и дырочками. Продеваешь в них пальцы, а потом твои руки завязывают за спиной. Однажды я так на прогулку пошла с гувернанткой, на меня все оборачивались.

- А если нос чешется?

- Тогда плохо, - вздохнула пациентка.

- Вернемся к твоим эскападам в библиотеку. Это тогда в тебя развилась тяга к сочинительству?

- Да. Вот только романы зачастую описывали нашу современную жизнь, а мне хотелось... ну не знаю... чего-нибудь иного. Обычно я фантазировала перед сном. Меня отсылали спать ровно в восемь. Гувернантка еще проверяла, чтобы я спала непременно на спине и с руками поверх одеяла. Но сразу заснуть не удавалось. Я рассматривала занавески, на которые причудливыми пятнами ложились тени листвы, и представляла, что это какие-то другие листья, и другие деревья, да и вообще мир за моим окном уже не тот, что прежде. Порою мне казалось, будто на внутренней стороне моих век выгравированы карты иных миров - стоит только закрыть глаза, и они предстают предо мною. Как-то так все получилось.

- Понятно, - хмыкнула Берта. - А теперь скажи, как скоро тетушка наигралась в благотворительность?

- Ой, ну ты опять за старое!

- Она в конце концов к тебе охладела, не так ли?

- Да, но...

- Когда?

- Через год. Это потому что я не оправдала ее надежд, - опечалилась Маванви. - Она же не знала, что я окажусь такой бестолочью. С тех пор тетя с дядей со мной почти не разговаривали. Хотя когда приходили гости, меня иногда звали в гостиную, чтобы я сыграла что-нибудь. Но со временем тетушка начала злиться, если гости меня хвалили...

- Держу пари, ты и в шестнадцать носила коротенькое платье.

- Д-да.

- Старая кошелка!

- Не говори так! Ей и сорока нет.

- Тем хуже.

- Не будем о моей тете, пожалуйста.

- Воля твоя. Расскажи, откуда взялись вампиры.

- Как-то раз мне попался роман про одну вампиршу - тоже в нашей библиотеке стянула. Прочитала его запоем и просто влюбилась в эту тему. Вампиры ведь такие загадочные, такие прекрасные, такие...

- Гм.

-... такие зануды. Так вот, однажды дядя давал прием, но за стол меня, как водится, не посадили. Позвали только после десерта и велели спеть что-нибудь, а меня вдруг такая обида разобрала. Ну и наговорила всякого - будто я вампир, и они мне больше не указ, и вообще я сейчас всех тут покусаю. Меня сразу же отправили наверх. Я думала, что тетя с дядей рассердятся, раз я испортила им вечер. Но они почему-то обрадовались, пришли ко мне в комнату и долго со мной разговаривали. Улыбались. Спрашивали, как давно у меня такие фантазии. Потом приказали горничной собирать мои вещи, потому что мне нужно побыть в другой обстановке и немножко развеяться. А наутро меня отвезли в больницу.

Берта прошлась по комнате и рассеяно забарабанила по медному тазику.

- Ну и что мне с тобой делать, скажи на милость?

- А может все таки...

Их взгляды сомкнулись, но сила притяжения как будто поманила взор Берты ниже, туда, где виднелись острые ключицы, посеребренные капельками пота... и еще ниже. Должно быть, в комнате сейчас жарко - как никак, середина июля. Сама вампирша давно уже не различала перепадов температуры, но Маванви мучилась от духоты, потому и расстегнула сорочку. Воротничок подвернулся, еще больше обнажая шею. Или она это нарочно? О, проклятье! Берте невыносимо, почти до головокружения захотелось обоими руками вцепиться в льняную, сероватую от частой стирки ткань и разорвать сорочку у нее на груди, а потом... потом будь что будет. Девчонка сама виновата! Знает ведь, с кем имеет дело! Хотя откуда ей знать?

У Берты всегда были проблемы с маскировкой. В том смысле, что слишком хорошо получалось. Комар носу не подточит.

Вытянув руку, она поправила девочке воротничок и вновь уселась на табуретку.

- Забудь.

- Тебе что, жалко что ли? - заныла пациентка. - Разве это так сложно?

- Да, сложно. Я недостаточно сильна. Вдруг не сориентируюсь в последний момент? Куда мне тогда девать твой труп?

- И правда, - пригорюнилась девочка. Никаких распоряжения насчет своего трупа она так и не отдала.

- Кроме того, это запрещено нашим кодексом, если без разрешения Мастера. Но даже если бы я могла тебя инициировать, - рассуждала Берта, - все равно это слишком опасно. Для нас обоих. Тогда Виктор понял бы, как ты мне дорога, и сделал бы с тобой что-то скверное.

- Значит, я тебе нравлюсь?

- Да, - сдержанно отозвалась вампирша и почему-то уточнила, - Как протеже, не более того. Хотя и раздражаешь ты меня порою так, что словами не выразить.

- Я всех раздражаю. Вот и тетя с дядей так думают.

- И тем не менее, им придется смириться с твоим присутствием в их жизни. Ты им родня, а не собака приблудная. Я заставлю их забрать тебя отсюда.

- Нет, не надо! - взмолилась Маванви, сложив перед собою руки. - Пожалуйста не отсылай меня домой! Я лучше останусь здесь, с тобой.

- Глупости говоришь. Со мной ты не останешься ни в каком случае. Меня вообще скоро не станет. Но мы должны тебя устроить. Давай подумаем как. Что ты умеешь делать?

Бесполезный вопрос. Вряд ли Маванви умеет что-нибудь толковое. Даже так, выбор карьеры для женщины ограничен - учительница либо гувернантка, продавщица в магазине, портниха, стенографистка, медсестра - это в лучшем случае. В худшем - горничная, прачка, поденщица и дальше по нисходящей. А в самом крайнем - девица, живущая от себя. Но ничего этого Маванви не выдержит, слишком хрупкая, физически и эмоционально. Так что же делать?

"Можно замуж ее выдать," мелькнула в голове шальная мысль, но Берта лишь скривилась. Матримониальные планы давно уже набили ей оскомину.

- Ничего не умею, - как и следовало ожидать, ответила девочка. - От меня один только вред. За что ни возьмусь, обязательно испорчу.

- Дай угадаю, чье имя поставить под сим афоризмом. Твоя тетушка?

- Она права. Я только и могу, что языком молоть...

Девушки переглянулись.

- Ты думаешь о том же, о чем и я? - спросила Берта.

- О крови?

- Тьфу на тебя! Ты можешь стать писательницей. Тогда и деньги заведутся.

- Тебе правда полюбились мои истории?

Вампирша вспомнила три журнала, которые были под завязку полны "сверкающими глазами" и "золотистыми кудрями."

- У каждой книге найдется свой читатель, - уклончиво ответила вампирша. - Главное как следует тебя разрекламировать. Хммм... Думаю, нам понадобится deus ex machina. [пр.]

- О чем ты?

- Сама я в литературе лыку не вяжу. Нужно найти маститого критика, чтобы он сказал о тебе пару ласковых... то есть, что-нибудь хорошее. Сиди здесь, я сбегаю за газетой.

Минут через пять она вернулась, пряча под фартуком контрабанду - свежий выпуск новостей. Полистав газету, она наткнулась на статью под названием "Куда катится наша литература?" за подписью некого Карла Мейера. Критик отслужил панихиду по современным жанрам, отругал писателей за их духовную нищету и интеллектуальное банкротство, но вместе с тем высказал надежду, что обязательно отыщется гений и проторит новую стезю.

Берта с сомнением посмотрела на девочку, которая сглотнула и улыбнулась искательно. Ладно, чем черт не шутит! На национального гения она в любом случае не потянет, но вдруг получится издать ее бредни под видом новаторского стиля или чего-нибудь этакого?

- Сегодня уже поздно, но завтра обязательно поговорю с ним. Спрошу, можно ли издать твою книгу, если отредактировать хорошенько. А то всякие там мечи, драки, смертоубийства - ну не знаю, как-то непривычно все это. Кто такое читать станет?.. Маванви, ты меня слушаешь?

- Угумс, - отозвалась девочка, которая вцепилась в газету, как бульдог в мозговую кость. Истосковалась по печатному слову. Сейчас она читала объявление о продаже двух кресел и этажерки. Ей было все равно. Просто хотелось шуршать бумагой, вдыхать типографскую краску, видеть буквы, их формы.

- Мне пора совершать обход, - сиделка нетерпеливо топнула, но Маванви забилась в угол кровати и попросила жалобно.

- Оставишь?

- А если тебя застукают?

- Не застукают! Я наловчилась так читать, чтобы никто не заметил.

- Ну смотри у меня.

- Берта? - окликнула ее пациентка. - Ты мне правда поможешь?

- Куда мне деваться?

- Ты теперь моя фея-крестная, да?

- Можно и так сказать.

Окажись она настоящей феи-крестной, то не стала бы возиться с тыквой и мышами. Просто в один прекрасный день Золушке отошло бы все состояние в связи с внезапной и трагической кончиной ближайших родственниц. Но жизнь Маванви - не сказка. Нельзя допустить, чтобы фольклор и сюда просочился.

Ох, только бы успеть!

Она была вампиром, а значит не могла взывать к высшим силам. Придется действовать окольными путями. Выудив медальон, Берта раскрыла створки и увидела знакомое лицо, которое улыбалось ей уже столько лет напролет. И так будет всегда, что бы не случилось. Пусть хоть что-то в мире останется неизменным. Она поднесла медальон к губам, и ее дыхание осело на фотографии кристалликами льда.

"Попроси за меня, любовь моя. Пусть мне хватит времени."

***

Но не все наши герои со страхом заглядывают в будущее. Некоторые рассчитывают приятно скоротать ночку. Представьте себе женщину с идеально-гладкой, белоснежной кожей, огромными глазами и волосами цвета корицы. Ее можно было бы назвать красавицей, но впечатление подпорчено чересчур высоким, покатым лбом и скошенным подбородком. Среди сливок будапештского общества она известна как владелица модного ателье. В других кругах, не менее титулованных, ее именуют просто "Госпожа."

Она нежится в мраморной ванне наполненной жидкостью, ни цветом, ни консистенцией не напоминающей воду.

Это молоко.

Увы, ванны с кровью стали непозволительной роскошью даже для Мастера Вампиров. Поэтому их она принимает только по пятницам. Молочные же ванны ей порекомендовала венценосная тезка, а заодно и главная заказчица в ателье. Вампирша в свою очередь тоже поделилась с государыней парочкой проверенных рецептов красоты. Еще неделю императрица задумчиво поглядывала на фрейлин, но все же ограничилась масками из сырой говядины.

В ванную без стука врывается толстуха-горничная.

- Здравствуй, Дорка. Все ли готово к моему отъезду?

- Ох, госпожа, - стонет верная служанка, - Даже не знаю с чего и начать. Уж такая беда!

- Что, американцы опять взвинтили цены на хлопок?!

- Лучше б так. Помните амазонку, которую заказали у нас Ее Императорское Величество? Платье испорчено! Безнадежно.

- Так таки безнадежно? Нельзя ли подшить что-нибудь?

- Нет, госпожа. Там уже ничего не подошьешь, да у нас и ниток-то теперь нет. Дело в том, что ателье сгорело подчистую.

Как во время извержения гейзера, белые брызги взметнулись до потолка.