Глава 23

Изабель стояла у витрины магазина в Будапеште и смотрела на нежно-розовое шелковое платье, украшенное жемчугом и белыми лентами. С турнюра струились складки, уходя в бесконечность, изящная отделка корсажа ласкала взгляд, кружево на воротнике подчеркнуло бы тонкую шейку своей хозяйки. Счастливица та, для кого оно сшито. Наверное, у нее есть мужчина, ради которого стоит носить такие наряды. Наверное, он любит ее, и уж точно не игнорирует даже вежливое "Добрый вечер."

А вот если она, Изабель, наденет такое платье, обратит ли он внимание? Или как всегда пройдет мимо, даже не посмотрев? А может быть поинтересуется, где она убила его хозяйку? Нет, вряд ли. Он дал ей полную свободу - она может убивать кого и когда захочет, ведь это такая мелочь. Скорее скажет, что платье сидит на девушке нелепо, и ей следует подобрать что-то более подходящее. Подходящим он считает серые или черные платья, в которых Изабель выглядит еще более невзрачно, чем обычно. Он не хочет, чтобы ее замечали, но Изабель и не требуется чужое внимание.

"Идем."

Внезапно и тихо, он появился у нее за спиной, а слова не были произнесены вслух. Но разве это нужно, чтобы их услышали? Она давно научилась читать его мысли и почти отвыкла разговаривать.

Виктор взглянул через плечо. Ну конечно, плетется следом, как послушная собачонка. Даже дрессировать ее не нужно, в отличии от остальных. Или как его собственная тень, от которой никуда не денешься. Бесшумная, бесцветная, незаметная, она ничего не требовала и не спрашивала. Она могла быть ему послушной служанкой или любовницей, могла стать безжалостным убийцей, - ему стоило об этом лишь подумать. Она молча подчинялась, но иногда... Иногда Виктор ловил взгляд ее серых глаз и ему становилось не по себе. Потому что он и представить не мог, что творится у нее в голове. Остальные люди - да и большинство вампиров - были словно раскрытая книга. Хватало одного взгляда, чтобы оценить их. И, честно говоря, чаще всего они ровным счетом ничего из себя не представляли. Но мысли Изабель были наглухо скрыты от него, в то время как сама она видела его насквозь. Вернее, почти насквозь.

Мастер Парижа считал ее обязательным компонентом своего существования. Как луна, каждую ночь поднимающаяся на небо, как кровь, необходимая для жизни, так и Изабель была неотвратима и неизбежна. Каждый вечер, когда Виктор поднимал крышку гроба, он видел ее сидящей перед ним на стуле, с руками на коленях, как у прилежной школьницы. Сколько она так ждала? Час, два? Спала ли вообще?

"Давно ты здесь?"

В таких случаях она поспешно вскакивала и, словно извиняясь, молча произносила:

"Я просто ждала... ждала тебя. Но я могу уйти... Мне уйти?"

Виктор не отвечал, и с его молчаливого согласия она могла остаться подле него и, если повезет, поймать его быстрый взгляд или даже снисходительный поцелуй.

Другие вампиры считали их странной парой, но Виктор не любил это слово. Пара! Как будто они муж и жена, почтенная пожилая чета, чинно идущая рука об руку на променад. Они странно смотрелись вместе, красавец Виктор, высокий и статный, и Изабель, навечно запертая в теле нескладной четырнадцатилетней девчонки. Казалось бы, трудно быть невзрачной во всем абсолютно, но ей как-то удавалось. На худом лице - прозрачные серые глаза, брови-ниточки, узкие губы, которые она беспрестанно кусала, - и вовсе не было никаких красок, а румянец не появлялся на щеках даже после удачной охоты. Короткие светлые волосы она убирала в куцый пучок или оставляла их болтаться уныло свисающими прядями. Когда-то они были длиннее, но так и не отрасли после пожара.

Среди поданных Виктора про нее ходят разные слухи. Когда пятисотлетние кумушки собираются в чьей-нибудь уютной гостиной за чашкой горячей крови, они с удовольствием перемывают косточки Изабель, понимая, что сейчас находятся на безопасном расстоянии и она ничегошеньки не сможет им сделать. Но все равно понижают голос и оглядываются по сторонам, будто ожидая, что ее тень в любую минуту появится за спиной.

Говорят, она может управлять мыслями людей и заставлять их делать все, что пожелает.

Говорят, она сильна и могущественна, хотя никому не известно, сколько силы может вмещать в себя одна хрупкая девочка. Но проверять не хочется.

И еще, хоть об этом не сплетничают, но и так все знают: ради Виктора ей ничего не стоит вырезать деревню или даже маленький город. Размером с Прагу или Будапешт.

...Эта история произошла относительно недавно, хотя все ее старательно не помнят. Во Франции шел 1793 год, и то было весьма странное время. Жизнь в славном городе Париже для вампиров стала... интересной. И непредсказуемой. Как, в общем-то, и для большинства людей. Именно тогда погибло много старых вампиров, но появилось и не меньше новых, в том числе уже знакомый нам виконт де Морьев.

Новые вампиры были под стать эпохе: жестокие, свирепые, привыкшие убивать десятками. Поскольку Париж был опасен даже для них, вампирам было приказано - точнее, настоятельно рекомендовано - покинуть город. Хотя к рекомендациям Мастера прислушивались редко, но даже самые отчаянные понимали, что сегодняшняя ночь может стать последней, и есть немало других мест, где можно поживиться. Ну а когда к Сен-Жермену присоединился новый помощник, то вампиры начали эвакуироваться из города с завидным энтузиазмом.

Но это еще предыстория. Сама же история заключается в том, что кого-то забыли. А ведь очень обидно быть забытой. Не оставленной погибать из-за коварной мести, не брошенной ради спасения других, а просто забытой. Словно ненужная вещь, вроде шифоньера о трех ножках, оставленного на чердаке во время переезда. А когда о ней вспомнили, было уже слишком поздно.

Тот день в Париже мог оказаться последним для Изабель. Еще утром она как обычно забралась в свой гроб, стоявший в маленьком полуподвальном помещении заброшенного дома, а потом неожиданно проснулась. Сразу поняла - что-то не так. То ли от того, что солнце еще не село, и это чувствовалось даже через стены. То ли от едкого дыма, из-за которого и вампиру пришлось бы искать носовой платок. А может быть и от того, что крышка ее гроба уже догорала, и теперь огонь перекинулся на ее сорочку.

Она быстро скинула с себя оковы сна, но столь же просто сбросить огонь не удавалось. Изабель чувствовала, как он подбираться к коже, обдавая ее душным жаром. Она хотела броситься прочь, но вдруг остановилась, понимая...

...что пожар перекрыл все пути...

...что даже если она бросится в окно, там ее ждет еще более мучительная смерть - от солнца...

...что ее уже волосы полыхают...

...и что, конечно, у нее есть шанс спастись. И даже два шанса, если не три. Ей ничего не стоило превратиться в летучую мышь, дождаться заката, который уже не за горами, и покинуть горящее здание. А потом, где-нибудь в надежном убежище, оплакать сгоревший пеньюар, любимый гроб и незаконченную вышивку "Последний день Помпеи." Она могла, это так. Но хотела ли?

Изабель подумала, что сегодня неплохой день, чтобы умереть. Пятница. Она любила пятницы.

Еще она подумала, что ее существование бессмысленно и бесполезно, раз о ней даже никто не вспомнил.

А дальше она подумать не успела, потому что ее сознание решило, что она и так слишком много думает, и отключилось.

Сначала был огонь, заполняющий собой все пространство, но его сменила темнота. Изабель знала, что где-то там должен быть свет, к которому нужно стремиться, но мрак казался непроглядным. Может, свет - только для людей, для тех, у кого есть душа? А им, вампирам, даже после смерти (точнее, после совсем-смерти) суждено вечное скитание впотьмах?

Впрочем, глаза она все таки открыла, и стало посветлее. Но первым, кого она увидела, был не свет, а Виктор. Она робко улыбнулась, не веря своему счастью.

"Ты спас меня... Но почему?"

"Так получилось."

Виктор сам не мог понять, как его угораздило. Сен-Жермен разбудил его задолго до заката - видно, сказывалась академическая привычка сидеть за книгой допоздна, а потом вставать спозаранку, чтобы записать свежие впечатления. Двое вампиров еще долго возились со списком парижан, прошлись по нему вдоль и поперек, вычеркивая имя за именем. Кажется, эвакуировали всех. И вдруг Сен-Жермен стушевался. Хлопнул себя пол лбу, назвавшись "старой безмозглой вороной." Добавил, что она сама виновата, надо было чаще посещать ассамблеи. Заодно и друзьями бы обзавелась. Хотя вряд ли, конечно. Но все равно, незачем отбиваться от коллектива.

- Да о ком вы, наконец?

- Хороший вопрос. Ее зовут... Из...

- Изольда? - зевнул Виктор.

- Нет! Эээ... Изабель. Да, точно, Изабель... Кажется.

- Вам угодно, чтобы я ее эвакуировал, как остальных?

- Только не так, как остальных, - поморщился Мастер, вспоминая методы Виктора. С другой стороны, вампиры - они как дети малые. А дети не послушаются учителя, покуда у того в руках не окажется пучок розог. Собственно, эту функцию и выполнял его аспирант.

- Признайте, Сен-Жермен, что получилось эффективно.

- Да, но с Ииии...

-...забель.

- Обращайтесь с ней, пожалуйста, поделикатней.

- Кисейная барышня?

- Нет. Она одна из сильнейших вампиров Европы, хотя сама об этом, кажется, не догадывается. Лучше вам ее не злить.

- А вот это занятно.

Он поспешно откланялся, потому что ему не терпелось подивиться на такую невидаль. Солнце как раз успело скрыться за горизонтом, и он в два счета оказался у нужного дома, стены которого, охваченные пламенем, уже весело потрескивали. Найти вампиршу не составило большого труда. Рыбак рыбака видит издалека, а уж вампир разглядит вампира даже через сплошную завесу дыма. Хотя зрением это чувство можно назвать лишь с натяжкой, потому что глаза тут не задействованы. Картинно взмахнув плащом - будучи неофитом, он еще не отучился от эффектных жестов - Виктор превратился в летучую мышь, влетел в дом, ловко лавируя между горящими балками, и метнулся прямиком в подвал. Там лежала девушка в прожженном платье, сложившая руки на груди и, по-видимому, приготовившаяся принять смерть а-ля индийская вдова. Ну не дура ли? Шалите, мадемуазель! Мы еще посмотрим, чья возьмет! Не теряя ни секунды, он перекинулся обратно и начал отдирать доски от заколоченного окна, куда и выпрыгнул, прихватив Изабель.

Вокруг суетились люди, не обращая внимания на мужчину, который сел прямо на мостовую, положив рядом сомлевшую девицу. И его тут же захлестнула обида. Почему ему подфартило спасти именно ее и именно сейчас? Когда-то он уже пытался спасти кого-то, но тогда не получилось. А ведь нужна была всего лишь крупица удачи, ну совсем немножко, просто чтобы нужный человек отвернулся в нужное время. Зато теперь везение истрачено впустую. Это и есть сильнейший вампир? Какое разочарование. Он представлял ее иначе. Симпатичней, что ли, и уж точно пофигуристей. И все таки жаль бедняжку. Только с большого горя можно так предать свою природу. Ведь стремление выжить любой ценой - это ли не сама суть вампира?

Помедлив, он смахнул обгоревшую прядь с ее лба. И тут Изабель очнулась и заговорила с ним, не раскрывая рта.

С тех пор у нее появилась цель. Теперь она убивала не бездумно, она устраняла тех, кто не нравился ее Виктору, ее творцу (и пусть он не создал ее, зато подарил ей новую жизнь - к тому же Изабель нравилось, как звучит это слово). Она пообещала себе, что сделает для Виктора все, что тот пожелает и, возможно, однажды...

Иногда ей казалось, что их счастье так близко; стоит приложить лишь немного усилий, и Виктор вновь посмотрит на нее с той нежностью, что и в тот вечер, когда спас. Нужно только постараться.

После пожара он гладил ее по волосам, пока она плакала от пережитого шока и бессвязно рассказывала спасителю о своей жизни. Потом поднял ее обожженное лицо к тусклому свету фонаря и уверенно произнес:

"Ты сильная девочка и будешь еще долго жить. Успокойся. А теперь можешь идти."

Но Изабель никуда не ушла. Она решила, что останется с Виктором навечно, чтобы хоть как-то отплатить ему за свое спасение и, что важнее, за проявленное к ней внимание. Только вот самого Виктора об этом не спросила. Первые десять лет он еще надеялся, что она как-нибудь да отвяжется, но вскоре махнул рукой и принял ее присутствие как должное. У каждого свой крест. А его крест еще и старался быть полезным.

Но вернемся в настоящее. Наши знакомые свернули в темную подворотню и исчезли за неприметной дверью в подвал. Стоит отдать должное упырям, они умеют устроиться. Во всяком случае, такой вампир, как Виктор. Он привык - вернее, заново научился - ни в чем себе не отказывать. И его убежище... нет, так это место назвать нельзя. Логово? Тоже нет! Апартаменты! Да, и его апартаменты говорили сами за себя. Мастер со свитой был в городе проездом на пару ночей, но даже это время он предпочел провести с комфортом. И не спрашивайте, откуда в пустом погребе, куда даже мыши лет сто не заглядывали, взялись мягкие диваны, журнальный столик из красного дерева и даже почему-то клавесин. Будапештские вампиры знали, кто к ним едет, и как следует подготовились. И, конечно, там были гробы, ведь путешествовать со своими не очень удобно. Они занимают много места, а в поезде кондукторы удивленно таращатся на такой багаж. Создается впечатление, будто путешествует гробовщик-коммивояжер.

"Здесь не хватает шкафа," - заметил Виктор, кидая цилиндр и перчатки на руки Изабель. - Пусть завтра его поставят".

"Ты уверен, что это хорошая идея?" - она осторожно озвучила мысль, которая давно ее волновала.

"Шкаф-то?"

"Нет... Эта... Эта поездка. В Карпаты,"- ответа не последовало, и Изабель продолжила:

"Зачем тебе та девица?"

"Она должна стать моей женой,"- лицо Виктора было венецианской маской, такой же красивой, как и холодной.

"Я тоже могу быть твоей женой! Самой нежной, самой преданной, самой любящей... Пожалуйста, позволь мне!"

"Изабель," - Виктор взял ее за плечи и развернул к себе лицом. Бледно-серые глаза глядели на него с надеждой и обожанием. Неужели и правда считает, что он может рассматривать ее как кандидатку в супруги? Нет, без дураков?

"Изабель, я очень ценю тебя, ты это знаешь. Ты дорога мне как подруга," - проблеск надежды во взгляде. Глупышка. - "Но я не хочу ничего менять. А та девушка, фроляйн Штайнберг," - он попробовал ее имя на вкус и довольно улыбнулся, - "о, это совсем другое..."

"А я?"

"Ты останешься со мной. Разве я могу бросить тебя? Да и кому ты будешь нужна, кроме меня? Сама ведь знаешь, как остальные к тебе относятся. Даже наши ребята. И ведь никто не виноват - просто не сходитесь характерами, насильно люб не будешь. Характер у тебя сложный, но тем ты мне и нравишься. Быть может, ты не сама умная девочка в мире, но уж точно самая старательная, а это тоже много значит. Я очень ценю тебя, Изи."

Он быстро поцеловал ее и скрылся в другой части погреба.

А Изабель осталась сидеть на софе, обняв подушку, и думать, как же сильно она ненавидит эту незнакомую фроляйн Штайнберг.

Как видно, в ту ночь на Берте сошелся клином белый свет. Потому что Виктор тоже вспоминал лишь о ней. Правда, мысли его были куда более приятными.