Глава 33

Она очутилась в длинном зале с рядами узких коек, застеленными такими колючими одеялами, словно их связали из крапивы. На каждой койке виделся серый треугольник подушки, а выше, на стене, были прибиты литографии с вариациями на тему избиения младенцев царем Иродом. Столько раз она натягивала одеяло на голову, боясь что страшные солдаты спрыгнут с картин и примутся за нее! А фрески в столовой были еще оригинальней. Они изображали Судный День.

Посмотрев вниз, Эвике чуть не подпрыгнула на месте, потому что ее руки казались меньше, а под ногтями заметна была черная каемка грязи. Она начала торопливо грызть их, а не то сестра Схоластика, надзиравшая за воспитанницами, покарает ее за неряшливость. Длань у сестры была тяжелая. Поговаривали, что она запросто может пробить стену одним ударом четок... Но постойте, какая сестра Схоластика? Все это было так давно! Она уже взрослая и никто не посмеет ее бить...

- Эвике, ты опять ловишь ворон?!

Прежде чем разум успел отреагировать, ее рот автоматически произнес:

- Нет, сестра! Простите, сестра!

К ней уже спешила женщина в монашеском облачении, высокая, как гренадер, со строгим бесцветным лицом и плотно сжатыми губами.

- Почему так долго возишься? - протрубила она. - Думаешь, такая важная птица, что его сиятельство будет тебя дожидаться? Посмотрите на нее, еще не умылась!

Крепко ухватив Эвике за плечо, монахиня проволокла ее через дортуар в ванную комнату и, наполнив водой тазик с отколотыми краями, начала тереть ей лицо куском зернистого мыла. Эвике зажмурилась, не сопротивляясь. Ледяная вода обжигала щеки, мыло больно царапалось - выходит, все взаправду. Но как такое возможно? Спросить у воспитательницы нельзя, она не терпела, когда девочки задавали много вопросов.

- Ну вот, гораздо лучше, - проворчала воспитательница, швыряя в нее полотенцем. Эвике быстро вытерлась. Все нужно делать в спешке - заправлять кровати, орудовать ложкой за обедом, умываться - потому что за спиной всегда толпятся другие сироты. Их слишком много, а воды и еды - слишком мало.

- Тебе нужно благодарить Пресвятую, - говорила между тем сестра Схоластика, - что мать-настоятельница посоветовала графу взять в услужение именно тебя. Хотя ты и делаешь успехи в домоводстве, но тебя еще муштровать и муштровать. Ты слишком глупа, ленива, и упряма. А граф чересчур снисходителен, под его началом ты окончательно распустишься.

Все встало на свои места. Ей двенадцать лет и сегодня тот день, когда граф фон Лютценземмерн приехал ее забирать. Хотя Эвике не могла взять в толк, почему это происходит по второму разу, страх понемногу отступил. Она даже позволила себе улыбку.

- Прекрати ухмыляться! Небось, опять какую-нибудь шалость задумала. Знаю я вас, рыжих,- незамедлительно отреагировала монахиня и хлопнула ее по руке. Эвике посерьезнела.

- Куда мне идти, сестра? - спросила она почтительно. - Граф ждет меня в кабинете матушки-настоятельницы?

- Нет, - последовал неожиданный ответ, - его коляска под окном. Можешь с ним поговорить.

- Что?

- Открой окно и поговори с ним и виконтессой, - повторила сестра. - Ну, что встала? Иди!

Эвике посмотрела на нее недоверчиво. Она точно помнила, что граф приезжал один, Гизела оставалась в замке с больной матерью. Не осмеливаясь нарушить прямой приказ, он открыла окно и увидела знакомое ландо. Но вместо Штайнберга в коляске сидел граф фон Лютценземмерн, помолодевший, с черными усами, а рядом с ним - маленькая Гизела в белом платьице, повязанном синим кушаком. Заприметив Эвике, виконтесса помахала ей рукой.

- Привет, сестрица!

Эвике вцепилась в подоконник.

- Тссс, Гизи, мы ведь хотели сделать ей сюрприз, - одернул ее отец, но его глаза лучились счастьем. - Спускайся к нам, дочка.

- Я не понимаю, ваше сиятельство! - прокричала Эвике.

- Не называй меня так. На самом деле, ты моя родная дочь, просто много лет назад я потерял твой след. Но отныне мы снова будем вместе. Приди к нам!

- Я сейчас! Подождите!

Монахиня уже покинула спальню, и Эвике подбежала к двери, дернула за ручку, но ничего не произошло. Дверь была заперта. Как же так? Она вернулась к окну, но каким-то образом за время ее отлучки окно тоже успело закрыться. Эвике подергала шпингалет, а когда тот не поддался, в отчаянии заколотила по стеклу. Ее детские кулачки отлетали, не причиняя окну ни малейшего вреда. А во дворе по прежнему стояла щегольская коляска, в которой сидели отец с дочерью, о чем-то переговариваясь, но она уже не слышала их голоса. Хмурясь недовольно, граф вытащил из кармана часы. Гизела привстала на цыпочки и опять помахала - иди сюда! Тогда Эвике вновь ринулась к двери и принялась пинать ее, дергать, толкать, но по сравнению с ее попытками времяпровождение Сизифа показалось бы продуктивным трудом. Даже так, нельзя останавливаться. Нужно выбраться отсюда любой ценой. Иначе они уедут без нее. Иначе она останется здесь навсегда...

Когда Эвике ни с того ни с сего встала, закрыла глаза и начала тереть лоб, Уолтер тоже поднялся и хотел уже предложить ей помощь, как вдруг перед глазами потемнело. В следующий момент он стоял на крыльце, чисто выметенном мальчишкой, который бегал по поручениям и прибирал в конторе мистера Олдентри, стряпчего. За спиной была дверь, высокая и узкая, с тускло поблескивавшей медной ручкой и дверным молотком. Дверь вела в контору, где в дальнем уголке примостился и его стол, прогнувшийся под кипами бумаг. С потолка свисал мертвый паук, который от скуки повесился на собственной паутине. Что угодно, только бы туда не возвращаться!

Выщербленные ступени спускались на улицу, где тесным кружком стояли его родные. Да, он узнал их всех. В центре группы стоял его отец, прямой и черный, как базальтовая колонна, в твидовом, хорошо выглаженном сюртуке и шляпе-котелке. Опустив глаза, с мрачным видом он разглядывал свои запонки. Под руку его держала мать и вместе они воплощали союз плюща и дуба, главных символов добропорядочного супружества. По обе стороны стояли братья и сестры - Сесил в строгом костюме пастора, Эдмунд в парадном мундире, Эдна в платье из белого батиста, с зонтиком чтобы спасаться от тропического солнца, а так же Джордж, Чэрити и Оливия, серьезные, как во время службы. На руках у Чэрити сидел трехлетний Альберт, одетый в короткие штанишки и плюшевую курточку, но с черной лентой, повязанной на руке. Даже его глазенки осуждающе смотрели на Уолтера. Тот попятился назад.

Раздались всхлипы. Прикрывая лицо платочком, миссис Лэнфорд зарыдала, но совсем тихо, чтобы не дай бог не услышали посторонние, хотя улица, серая в утренней полумгле, была совершенно пуста. Не меняя выражения лица, Оливия как бы невзначай протянула ей нюхательные соли, и миссис Лэнкфорд, по-прежнему прикрываясь платком, поднесла их к лицу. Остальные смотрели на Уолтера. У мистера Стивенса задергалась щека и, не в силах более скрывать чувства, он произнес сурово:

- Что же ты делаешь со своей матерью, мальчик?

- Она мне не мать, - чуть слышно выдавил Уолтер, но и этого было достаточно, чтобы вызвать у миссис Стивенс новый пароксизм рыданий.

- Я всегда ожидала, что услышу от него что-нибудь эдакое.

- Неблагодарный щенок!

- Мудрый сын радует отца, а глупый человек пренебрегает мать свою, - патетически процитировал Сесил.

- На самом деле, вы не мои родители! - крикнул Уолтер, но сестры зашикали на него. - Вы прогнали мою настоящую мать, вы позволили ей умереть в нищете.

- Я запрещаю тебе говорить об этой женщине рядом с моими дочерьми! Этакая мерзость!

- Уолтер, мы ведь вырастили тебя, - упрекнула его миссис Стивенс, - ты не представляешь, как нам было трудно. Ты был невыносимым ребенком, просто невыносимым, я всегда боялась, что остальные дети нахватаются от тебя гадких привычек. Никому не пожелаешь такой участи - растить подменыша как родное дитя.

- Замолчите!

- Мудрый сын слушает наставление отца, а буйный не слушает обличения, - отреагировал старший брат.

- Как ты смеешь поднимать на нас голос!

- Позвольте мне поговорить с ним, сэр, - обратился Сесил к отцу.- А ты, Уолтер, держи себя в руках, твое поведение недостойно нашей семьи. Но возрадуйся, ибо для тебя еще не все потеряно. Пусть ты нам не родня по крови, но ты можешь стать одним из нас, и тогда исчезнут твои страхи, и ты обретешь покой. Признай, что тебе всегда этого хотелось.

- Все равно не получится, - убаюканный его елейным голосом, проговорил наш герой, - я старался не выделяться, но выходило наоборот.

- А все потому, что ты полагаешься на свое воображение. Это опасно, Уолтер, более того, это грех! Дойдет до того, что над твоим здравомыслием одержит верх какая-нибудь блажная идея. Например, что ты уехал на Карпаты и познакомился там с вампирами...

- Но разве это не так?

Поджав губы, сестры переглянулись, будто он высморкался в скатерть во время торжественного обеда.

- Разумеется, нет. Даже не говори подобного, ибо уста глупого - близкая погибель. Ты просто бредишь, вот тебе всякое и мерещится.

Уолтер вцепился в перила.

- Но как тогда?.. Откуда бы я узнал про мою мать... и Альберт, он ведь уже давно... Я ничего не понимаю!

- А тебе и не нужно ничего понимать, просто повинуйся приказам. Живи как все. Ходи в контору каждый день. Не потворствуй фантазиям и все у тебя будет хорошо.

- Что же мне делать? - спросил Уолтер, растерянный. На лицах, пристально смотревших на него снизу вверх, заиграли улыбки.

- Вот теперь ты рассуждаешь как полезный член общества. Делать - именно делать! Искупи свою вину трудом. Открой эту дверь, ступай в контору и в точности исполняй все поручения своего начальника, не противореча ему ни в чем. Поступай так каждый день и ты спасен!

- Мы пришли тебя спасти, - вторили ему сестры и братья.

- Ты должен нас слушаться.

- Мы знаем что говорим, потому что нас больше.

- Открой эту дверь.

- Иди в свою контору и никогда не возвращайся.

Постепенно их голоса слились в единый гул и Уолтер схватил за медную ручку, готовясь открыть дверь хотя бы для того, чтобы больше не слушать назойливое жужжание. Но ручка задрожала под его пальцами, будто кто-то дергал ее с другой стороны. Да, кто-то и правда дергал ручку и колотил в дверь, бился о нее, как пойманная птица в силке. Прислушавшись, Уолтер разобрал слова,

- Нет, нет, нет! Не уезжайте без меня! Я должна выбраться отсюда! Я не хочу больше оставаться одна!

- Эвике! - завопил он, рванув на себя дверь. Среди Стивенсов началась суматоха.

- Не существует никакой Эвике! - выкрикнул Сесил, ставя ногу на нижнюю ступеньку.

- Это вас не существует! Я знаю, кто это делает, но ее власть над нами закончена!

Сесил, уже стоявший на следующей ступеньке, поморщился, и Уолтер с ужасом заметил, как под верхней губой блеснули клыки. Перехватив его взгляд, старший брат глумливо улыбнулся. Остальные члены семьи, включая и малыша Альберта, чьи острые зубки напоминали рыбьи, повторили его гримасу и, не отводя глаза от Уолтера, начали медленно, рывками взбираться по лестнице. Юноша заметил, что когти сестриц прорвались сквозь перчатки и теперь скребли перила. От этой маленькой детали ему чуть не сделалось дурно. Отчаянно вопя, он задергал ручку двери, которая внезапно отворилась и ему на руки упала Эвике. В тот же момент и улица, и крыльцо, и чудовищные твари, почти добравшиеся до него, исчезли. Задыхаясь, Уолтер с Эвике стояли у очага.

- Что это было? - спросила девушка.

- А ты не догадываешься?

- Это она, да? Залезла ко мне в голову и устроила там вечеринку за мой счет? Как у нее получилось?

- Полагаю, Изабель успела разглядеть наши желания и наши кошмары, - выдвинул Уолтер свою гипотезу. - В детстве меня несколько раз запирали в чулане, и я все боялся, что за мной придут чудовища. Здесь такой же принцип, вот только нас запирают в собственной голове и чудовища появляются гарантированно.

- Похоже на то. Ну и страху же я натерпелась. Думала, останусь совсем одна. А я всегда хотела, чтобы у меня была семья, - призналась она.

- Но у тебя есть семья! Смею напомнить вам, сударыня, что вы снизошли к моей нижайшей просьбе и согласились выйти за меня замуж, - с напускным пафосом проговорил Уолтер, и Эвике улыбнулась дрожащими губами. - Так что отныне мы всегда будем вместе. Если, конечно, тебе не наскучит проводить время с таким неудачником, как я.

- Не называй себя так, - возразила его невеста. - Вспомни, как ты спас нас, плеснув святой водой в Изабель. И...и у тебя так здоровски получалось развешивать паутину по стенам! Вот ни у кого во всем мире так не получилось бы!

- Держу пари, что никто во всем мире не развешивает паутину целенаправленно.

- Какая разница? Главное, что я люблю тебя, Уолтер. И мы обязательно спасемся. Мы ведь положительные персонажи.

- Эээ... что?

- Ну в том смысле, что люди мы неплохие, правда? Раз уж Виктор решил поиграться в сказку, то по всем правилам мы должны уцелеть.

- Смотря что за сказочка, - засомневался Уолтер. Народные сказания, не отредактированные для благонравных деток, далеко не всегда заканчиваются свадебными колоколами.

- Что ж, раз у нас тут засилье фольклорных элементов, то будем бороться с ними теми же методами, - подбоченившись, англичанин встал в центре кухни и окинул ее взором. - Хватит им торжествовать над нами. И сами спасемся, и графа с Гизелой вызволим!

Тут взгляд его упал на девочку, один вид которой поколебал его уверенность.

- Думаешь, ее можно разбудить?

Эвике несколько раз встряхнула сиротку за плечи и похлопала по щекам, но все без толку. Не принес пользы и стакан воды, вылитый ей на голову. Окаменевшие веки не вздрогнули, и у Уолтера, наблюдавшего за ней со стороны, опустились плечи.

- Тогда прибегнем к последнему средству! - провозгласила Эвике.

Прочистив горло с видом профессиональной певицы, она склонилась на спящей и гаркнула в ухо "Подъем!!!" Не успел Уолтер и глазом моргнуть, как девочка приняла вертикальное положение, вытянула руки по швам и сразу же закрутила головой, дивясь новой обстановке.

- Ты на кухне в замке его сиятельства графа фон Лютценземмерна, - сообщила Эвике, предвосхищая ее вопрос.

- На кухне? - обрадовалась сиротка и заканючила, - Ой, фроляйн, а можно мне хоть немножко хлеба? Так есть хочется, что ужас просто.

- А что, вампиры тебя не накормили?! - сорвалась Эвике и потянулась вперед, влепить ей затрещину, но девочка ловко увернулась и отбежала к Уолтеру, который ласково погладил ее по голове.

- Не миндальничай с ней, Уолтер, она не заслужила! - бушевала его невеста, в гневе швыряя сковородки. - Надо ж такое выдумать, уйти черт знает куда с незнакомыми! Неужто сестра Схоластика так сдала, что уже не следит за малышней?!

При упоминании сей матроны сиротка разразилась громогласным ревом. Уолтер опустился на одно колено, так чтобы его лицо было на одном уровне с ее сморщенным личиком, и проговорил сочувственно.

- Успокойся, малышка. Ну, как тебя зовут?

- Жужанна... Жужи.

- А сколько тебе лет, Жужи?

- Восемь, сударь. Мне так в приюте сказали.

- Вот и славно. Не плачь, все будет хорошо.

- Не бу-удет, - стенала девочка, - если сестра Схоластика заметит что я, сбе... сбежала, она меня убьет.

- Это вампиры тебя убьют, - бросила Эвике, но уже спокойнее. - В приюте тебя всего-навсего высекут.

- Это еще хуже!

- Вот что, дамы, - выпрямился Уолтер, которому осточертела их перепалка, - давайте все разом успокоимся. Жужи, не реви, я лично поговорю с твоей воспитательницей и ты не будешь наказана. Эвике, дай ты ей поесть что-нибудь.

Ворча себе под нос, Эвике достала из буфета сухари и сунула их девочке, которая начала грызть их, как мышонок, то и дело с любопытством зыркая по сторонам. Теперь, когда затихли трубы иерихонские в уменьшенной копии, настала пора действовать. Для начала требовалось решить самую насущную проблему - совладать с кринолином Эвике. Хотя он годился на роль доспехов, но бегать в такой конструкции было затруднительно. Еще когда они спускались по черной лестнице, Эвике переживала, что застрянет.

- Мне нужно переодеться! - провозгласила она. - Уолтер, помоги мне снять платье.

Юноша посмотрел на нее в замешательстве, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот, а в остальном организме происходят не менее ощутимые процессы. Если она расстегнет платье, то он же увидит... он увидит... что-то совсем уж неприличное. Корсаж, например. Или того хуже - нижнюю юбку.

- А ты не можешь сама?- попросил он жалобно. - Ты же как-то оделась?

- Тогда у меня руки не ходили ходуном, - резонно заметила Эвике. - Давай, я буду тебя направлять... Сначала расстегни эти крючки, вот так, тебе развяжи здесь... нет, не здесь... и не здесь... Уолтер, может все таки откроешь глаза?

- Мы уже добрались до них? - жмурясь, спросил англичанин.

- До чего?

- До них. До вещей, о которых не упоминают, - пояснил он скороговоркой.

- До панталон, что ли? - когда он скривился, Эвике сказала примирительно. - Как только доберемся до моих... неупоминашек, я тебя предупрежу. Ну и страна у вас, кстати, - вполголоса добавила она.

Уолтер помог ей развязать нижние юбки и снять клетку кринолина через голову, окончательно испортив девушке и без того растрепанную прическу. Ворохи кружевных юбок сугробом легли в углу, а Жужи, доевшая сухари, успела забраться под кринолин и теперь играла там в домик. Пока Уолтер отворачивался, Эвике заново надела платье, которое без дополнительной поддержки уродливо обвисло и волочилось по полу. Вздохнув, девушка обкромсала его ножницами чуть выше щиколоток и повязала веревкой.

- Мы готовы к битве, - сказала она.

- Эх, как бы нам сейчас пригодилась длинная серебряная ложка, - вздохнул ее жених.

- Ты о чем?

- У меня на родине есть поговорка, "Если ужинаешь с дьяволом, возьми длинную ложку." Ну а если кто-то "родился с серебряной ложкой во рту," значит, будет везучим. Будь у нас не только длинная ложка, но еще и серебряная, мы бы им показали!

- Хммм... длинную не обещаю, но серебряная найдется.

Воровато оглядевшись, Эвике опустилась на колени возле окна и вытащила булыжник из кладки на полу. Под ним оказалась пустота. Засунув туда руку, Эвике извлекла маленький сверток, обернутый холстом и перетянутый бечевкой, в котором на поверку оказалось с дюжину чайных ложечек и ножей для масла. Каждый предмет был украшен вензелем фон Лютценземмернов.

- Остальное серебро мы уже заложили, но кое-что я приберегла на черный день. По-моему, он уже наступил, - пояснила Эвике.

- Отлично! - потер руки Уолтер. - С почином нас. Если что, можем ими кидаться. Давай думать дальше, чего еще боятся вампиры? Солнечного света? Такой вариант нам не подходит, за окном ночь кромешная. Чеснока?

- Чеснока не держим, чтобы не злить Штайнбергов. Как и боярышника, и шиповника.

- Жаль. Кроме того, вампиры одержимы манией все считать. У тебя должна быть какая-нибудь крупа.

Девушка зарделась, будто ее уличили в небрежном ведении хозяйства.

- Мы всю доели, зато есть картошка. Целый мешок! Хозяин его принес как раз в ту ночь, когда мы с Гизелой залезли к тебе в спальню.

- Ага, помню, - Уолтер тоже покраснел. Он так и не поделился с ней своими теориями относительно содержимого того мешка. - Картошка, значит. Ну ладно, ее тоже можно считать. Что еще? О, святая вода!

- Мы же всю израсходовали, - удивилась Эвике, - новую-то взять негде.

- Нууу... мы могли бы попробовать сами, - сказал Уолтер без особой уверенности, а девушка прищурилась неодобрительно.

- И кто же из нас троих рукоположенный священник?

- Вот только не начинай свой догматизм! Любой мирянин может выполнять функцию священника, если у него хватит веры. Просто прочтем молитвы над водой и она станет святой.

- Правда, что ли? - ее светлые брови полезли на лоб. - Ух ты ж! А ту воду, во флакончиках, ты тоже сам освятил?

- Нет, - с запинкой ответил Уолтер, - я попросил отца Штефана.

- Но почему?

- Гмм... нуу... - замялся англичанин. - Дело в том что... ну то-есть...

Хотя он ходил воскресную школу, и знал десяток псалмов назубок, и мог отбарабанить "Отче наш," даже разбуженный посреди ночи, Уолтер не был уверен, что его вера достаточно крепка. Более того, что она у него вообще есть.

- Ты что же, не веришь в Бога? - ужаснулась Эвике.

- Нет, что ты, верю конечно... хотя... я просто стараюсь об этом не задумываться. Мне кажется, что если Он обратит на меня внимание, то сотрет меня в порошок за грехи. Лучше не высовываться лишний раз.

Невеста понимающе кивнула.

- А я вот не помню, когда в последний раз исповедовалась. И с латынью у меня совсем худо, боюсь лишний раз прочесть Ave Maria, вдруг что-то не так произнесу? Это ж грех, наверное. И вообще, у меня такие мысли порою бывают, самой страшно. Насчет герра Штайнберга, в основном, что бы я с ним сделала, окажись он в моей власти. Если я помолюсь, меня никто и слушать не станет. Жужи, - глухо позвала Эвике, - ты веришь в Господа?

- Конечно! - зазвенел ее чистый голосок. - И в Господа, и в Богоматерь, и во всех святых!.. Если б не верила, сестра Схоластика меня бы со свету сжила, - подумав, добавила она. Девушка схватилась за голову.

- Да что же за времена такие пошли, если только вампиры в Бога и веруют? Неужели у нас всех не хватит веры, чтобы освятить одно ведро воды?!

- Можем хоть попытаться, - развел руками Уолтер.

Эвике тут же набрала воды, молча поставила ведро перед Уолтером и посмотрела вопросительно - дальше что?

- Давай прочтем молитвы, - предложил англичанин, опускаясь на колени. Эвике с Жужи последовали его примеру.

- Я могу псалом прочесть, - отважилась девушка, - только я не знаю, про что он.

- А я помолюсь архангелу Михаилу, защитнику от нечистой силы. Мы ему всегда молились, чтобы сестра Схоластика нас не била, - пропищала Жужи.

Уолтер начал нетвердым голосом:

- Дорогой Господь, освяти, пожалуйста, нашу воду, много времени это не отнимет...

- De profundis clamavi ad te Domine... [пр.]

-... я понимаю, что у Тебя много других дел, но нам очень нужно...

-... и защити нас от всякого зла...

-...Domine exaudi vocem meam... эммм... fiant aures tuae int... intendentes...

-...мы постараемся стать лучше и не грешить, но сначала нам нужно выжить...

-... молим тебя..

-... Domine quis sustinebit...

-... помоги нам.

- Amen.

Друзья с надеждой заглянули в ведро, ожидая какое-нибудь чудесное знамение, но увидели лишь свои обеспокоенные лица. Вода осталась прежней.

- Другого выхода нет, - вздохнул Уолтер. - Не будем дожидаться, пока они нападут на нас. Открываем дверь.