Отношения с проявлениями власти?

В связи с существующим разнообразием мнений о со­здании атмосферы консультирования возникают серьез­ные вопросы, требующие специального рассмотрения. Насколько описанный нами тип отношений соответствует той или иной позиции? Может ли учитель применять те­рапевтические методы при работе с учениками? Возмож­ны ли для работника суда или чиновника, осуществляю­щих наблюдение за условно освобожденными, терапев­тические взаимоотношения с правонарушителями? А школьный консультант или декан, который несет ответ­ственность за дисциплину? Могут ли они взять на себя и выполнение роли консультанта? Подходит ли такой ме­тод в сфере социальной работы для работника пенсионного обеспечения или специалиста в агентствах помощи и содействия? А что можно сказать о консультанте по пер­соналу или консультанте, отвечающем за производствен­ные проблемы в сфере бизнеса? Возможно ли для такого рода профессионалов, интересующихся проблемами ин­дивидуальной дезадаптации, создание и поддержание описанной нами терапевтической атмосферы?

Ответить на эти вопросы не так-то просто. Если мы проанализируем их, то выясним, что проблема в основ­ном сводится к вопросу о совместимости консультирова­ния и власти. Может ли работник, отвечающий за штат промышленного предприятия, быть хорошим консуль­тантом, если одновременно с этим он несет ответствен­ность за подбор, найм и переквалификацию персонала? Может ли консультант колледжа устанавливать удовлет­ворительные терапевтические отношения, если он упол­номочен решать, оставить студента в колледже или отпра­вить его домой? Может ли чиновник, отвечающий за ус­ловно освобожденных из-под стражи, быть консультан­том, если он принимает решения об отправке в соответ­ствующее учреждение лиц, так или иначе нарушивших испытательный срок?

Этот аспект еще требует тщательного изучения и все­стороннего анализа. Автору представляется, что консуль­тант не должен поддерживать терапевтические взаимоот­ношения с клиентом, если он в то же время обладает над ним властью. Терапия и отношения подчинения не могут сосуществовать в одном взаимодействии. Причины несов­местимости достаточно очевидны. При наличии автори­тарности не может быть атмосферы полной доверитель­ности. Может ли студент свободно рассказать своему кон­сультанту в колледже о том, что он списывал на экзамене, если этот же человек отвечает и за дисциплину? Если сту­дент все-таки идет на это, специалист должен сделать крайне трудный для себя выбор: определить, является ли он прежде всего официальным лицом или терапевтом. Попытки соединить эти две функции почти всегда обо­рачиваются для студента не лучшим образом. Если работ­ник службы социального обеспечения и решится устано­вить отношения полного доверия, то клиент расскажет ему, как он ненавидит агентство и как систематически обманывает его организацию. Как в таком случае должно реагировать на это ответственное лицо? Если преступник соглашается принять терапевтические отношения с ли­цом, осуществляющим за ним надзор, и рассказывает ему о том, что задумал преступление, то чиновник должен чет­ко решить, кто он прежде всего — терапевт или офици­альное лицо. Эти вопросы, безусловно, не научны. Дан­ную проблему нельзя решить путем простого исключения командно-подчиненных отношений. Как долго студенту можно будет списывать на экзаменах и признаваться в этом консультанту, прежде чем тот посчитает нужным вер­нуться к роли руководящего лица? Сколько же необходи­мо совершить правонарушений, чтобы был достигнут не­кий предел и сотрудник, наблюдающий за условно осво­божденными, снова превратился в официального пред­ставителя власти? Простого снисхождения здесь явно не­достаточно.

Есть три варианта частичного решения этой пробле­мы, но ни один из них не является полностью удовлетво­рительным, хотя они заслуживают некоторого рассмот­рения. Первый вариант можно обозначить как принятие отношений власти и подчинения в качестве элемента об­щей схемы консультирования. Что, возможно, наиболее полно разработано в сфере социального обеспечения. Работник этой сферы может принять наделяющие его вла­стью предписания, которым он обязан следовать, и тера­певтические отношения с клиентом, с его потребностью в защите и сопротивлением по отношению к этим прави­лам. Обращаясь к клиенту, он говорит: «Я принимаю тебя. Я понимаю, что тебе нужно. Я понимаю твое негодова­ние по поводу бюджета, установленного законом. Но я также осознаю необходимость законных ограничений, и я принимаю правила агентства и следую им. Можем ли мы найти выход из этого? Занимая такую позицию, ра­ботник социальной сферы избегает властного императи­ва «Ты должен принять такой бюджет». Клиент может выражать любое негодование или враждебность, которые он испытывает, и при этом выбрать путь приспособления к реалиям данной ситуации.

Что касается проблемы досрочно освобожденных, Аффлек[25] так описывает отношения между работником агентства по работе с несовершеннолетними и подрост­ком, находящимся на испытательном сроке. «Специалист не использует данные ему полномочия над человеком, как это обязан делать суд. Он смотрит на него с объективной точки зрения, но принимает его как личность. А также учитывает позицию общества, которое было довольно жестоко к нему и, вероятно, его отвергло. Специалист совмещает эти два полюса и дает подростку возможность каким-то образом уравновесить их». Придерживаясь та­кого подхода, чиновник не отвергает отношений власти к правонарушителю, но и не становится бездумно снис­ходительным. Он и полезен и не авторитарен. Из следую­щего отрывка, взятого из того же источника, станет ясно, каким образом на практике реализуется эта же установка при встрече с условно освобожденными гражданами. В этом случае работник говорит: «Суд обязал нас оказывать вам помощь и решил, что вы должны приходить сюда раз в неделю. Вы сами решаете, последовать этой рекоменда­ции или нет. Мы ничего вам не навязываем. Если вы не придете на указанную встречу, это будет ваш выбор, мы ничего за вас не решаем. Это ваш шанс, который вы мо­жете использовать. Если у вас есть какие-то проблемы, видимо, для этого есть какие-то причины. Возможно, вы сможете с ними справиться, если захотите». Таким обра­зом, подростку предоставляется свобода выбора и в то же время на него возлагается ответственность за возможные последствия своего решения. Это позволяет служащему, который осуществляет наблюдение, и выполнить свои обязанности и одновременно дать понять подростку, что они оба находятся во власти вполне определенных уста­новленных законом регулирующих норм. В то же время это дает чиновнику возможность оставаться консультан­том в полном смысле этого слова. Свободное выражение отношений возможно в рамках заданной таким образом ситуации, к тому же отсутствует личное принуждение.

Второй способ частичного разрешения проблемы со­вместимости властных полномочий и консультирования, который используется некоторыми консультантами, зак­лючается в том, что специалист выступает в двух различ­ных ипостасях в разное время. Вероятно, лучше всего это видно на примере классного руководителя, который на­делен определенными полномочиями в классе. Зачастую его обязанности противоречат тем отношениям, которые ему хотелось бы установить с отдельными детьми. Одна­ко он может за пределами школы выстроить подлинную терапевтическую ситуацию, в которой его отношения с отдельными учениками будут резко отличаться от их вза­имоотношений в классе. Если это происходит, то стано­вится вдвойне необходимым четкое определение границ такого взаимодействия, чтобы, например, ученик не ожи­дал, что определенная специфика сеанса консультирова­ния — полная заинтересованность учителя, свобода вы­ражения, отсутствие давления и жесткого контроля — бу­дет распространена и на ситуацию в классе.

Без всякого сомнения, во многих случаях такая двой­ная роль может быть успешно реализована. Это особенно справедливо для тех ситуаций, когда вопросы, возника­ющие в ходе консультирования, отличаются от тех, кото­рые возникают в ситуации осуществления командных полномочий. Таким образом, учитель может успешно про­консультировать ученика по проблемам его отношений с родителями и в то же время поддерживать с ним иерархи­ческие отношения во время занятий в классе. Но, если основной проблемой ученика является, например, его недовольство расписанием, преподаватель, вероятно, ста­нет защищаться и как консультант будет не на высоте. Точно так же декан колледжа мог бы провести успешное консультирование, если бы основная проблема была свя­зана с профессиональным выбором. Когда же проблемы студента касаются нарушений правил колледжа, за уста­новление которых отчасти ответствен и сам декан, то рез­ко возрастают трудности, связанные с попыткой успеш­ной реализации этих двух ролей.

Третий тип решения проблемы, который в перспекти­ве, кажется, выглядит самым многообещающим, состоит в том, чтобы отделить функцию консультирования от фун­кций властных полномочий в наших школах, колледжах, социальных агентствах, судах и на производстве. Такое решение имеет свои недостатки и требует тщательного взвешивания, если мы хотим, чтобы достижение инсайта стало интегрированной частью эффективного процесса консультирования. Однако вполне возможно, что данное решение проблемы не настолько сложно, как кажется. В ряде школ и колледжей склоняются к тому, что консуль­тирование не должно быть частью дисциплинарного или административного порядка, а должно выделиться в са­мостоятельную область. Психологические службы, ори­ентированные на недирективное сопровождение пациен­тов клиник[26] уже почти перестали брать на себя двойную роль, хотя записи двенадцатилетней давности указывают, что в то время они просто не замечали противоречия между властными полномочиями и лечением. Примечатель­но, что и на производстве стали осознавать, что консуль­тирование наиболее эффективно тогда, когда оно полно­стью отделено от управления. Можно привести один из самых ярких примеров.

Тщательное исследование проблем персонала, прове­денное Вестерн Электрик Компани, показало, что одним из самых важных факторов успешности промышленного производства является легко поддающаяся воздействиям сеть личностных и межличностных взаимодействий, су­ществующих вне официальных и легко распознаваемых административных отношений. Для того чтобы поддер­жать гармоничное функционирование этих базовых меж­личностных отношений, разработали программу консуль­тирования персонала. Только после того, как было про­ведено несколько тысяч бесед с персоналом, были сфор­мулированы теоретические положения и определена тех­ника консультирования, аналогичная подходу, описанно­му нами в данной книге. Когда работа была полностью завершена, произошло окончательное отделение консуль­тирования от функций управления и подчинения.

Схема работы крайне проста. Она заключается в на­значении обученного персонала в каждую отдельную группу служащих, как управляющих, так и подчиненных. Опыт показал, что размер группы не должен превышать трех сотен человек. Этот специалист получает право про­водить беседу со служащими и управляющими на конфи­денциальной основе, но он не наделен никакими управ­ленческими полномочиями. И в соответствии со специ­фикой метода беседы он не должен давать никаких сове­тов или рекомендаций по поведению. Чтобы избежать любого проявления власти, он называет себя консультан­том по персоналу. Поэтому, с официальной точки зрения, он не имеет отношения к органам власти в группе, в ко­торую назначен. Очевидно, что такое построение взаимоотношений — нечто совершенно не характерное для со­временной промышленной организации[27].

Если такое разделение функций возможно и осуще­ствимо в промышленной сфере, есть основание предпо­ложить, что в подобном виде его можно применять и для других социальных институтов.