Фактор CNN

Терроризм «новой волны», или терроризм «четвертого поколе­ния», трансформировавшийся до мега-уровня, является неотъемле­мой частью современной истории человечества. Движимый самыми различными приводными стимулами и мотивациями, от религиоз­ных и мистических до материальных, он ориентирован на использо­вание всех доступных видов силового воздействия с целью причи­нения максимального ущерба противнику, его техноструктуре, политической, общественной и военной системам, системе безопас­ности, но в первую очередь — общественному сознанию. Терро­ризм представляет собой континуум политической активности и легко конвертируется из любых других видов насилия, в т.ч. криминаль­ного. Негативная функциональная роль терроризма накладывается на коэффициент масс-медиа — качественно нового самостоятель­ного акселератора современной информационной эпохи. Репортажи в реальном масштабе времени многократно усиливают поражающий эффект взрывной волны от любого теракта, привнося его буквально в каждый дом. Фактор CNN или «Аль-Джазиры» объективно фор­мирует не только «синдром сопричастности», но и психологическую устойчивость к картинам смерти и разрушения («смерть как обыденность жизни»). Электронные СМИ как средство максимально оперативного доведения до индивидуума негативной (устрашающей) информации в гипертрофированной концентрации имеют практически неисчерпаемый ресурс по внедрению стереотипов, формированию субъективной картины объективных процессов, конструированию «виртуальной реальности» и, следовательно, манипуляции массо­вым сознанием и политическими тенденциями. Неоднозначные, пер­пендикулярные внутренние процессы информационной среды по­родили, например, знаменитый «эффект 11.09», способствовавший глобальному моральному шоку и восприятию в США известных событий не иначе как в качестве национальной катастрофы. Терроризм является объективным блокиратором на пути решения самых серьезных глобальных, «алармистских» вызовов, с которыми толь­ко сталкивается человечество, — грядущие энергетический и сырье­вой кризисы, деградация среды обитания, неконтролируемый демо­графический взрыв, дальнейший разрыв между богатыми и бедными странами.

Фактор терроризма препятствует мобилизации экономических и финансовых ресурсов, обращению результатов информационной и научно-технической революции на полноценное противодействие этим вызовам, отвлекая на военные цели неисчислимые ресурсы. Так, только на 2002—2003 финансовый год США выделили «на борьбу с терроризмом» 393 млрд долл. При этом обеспечение питьевой во­дой каждого жителя Земли обойдется в 6 млрд долл., что немногим меньше совокупных военных расходов всех стран мира в течение всего нескольких недель. Не менее 40% ученых мира (до 400 000 че­ловек) напрямую или косвенно участвуют в исследованиях и разра­ботках, ведущихся в военных целях. Ситуация с фактором отвлечения порождает формулу замкнутого круга, поскольку, как мы видели в пре­дыдущих сериях, именно бедность, перенаселение, скудность ресур­сов и отсутствие образования являются самой благоприятной питатель­ной средой для терроризма. Фактор терроризма является как причиной, так и поводом для ужесточения общественных отношений, в т.ч. огра­ничения прав и свобод личности. Внедряемый тотальный контроль, обус­ловленный, в общем-то, всем понятной оперативной необходимостью и соображениями борьбы с терроризмом, тем не менее объективно тормозит и, возможно, уже обращает вспять тот несомненный про­гресс, которого добилось человечество на этом поприще за последние 200 с лишним лет. Аналитики, исследующие проблемы применения насилия, уже в 1970-е гг. обратили внимание на то, что стратегия тер­роризма в меньшей степени нацелена на прямые физические послед­ствия терактов, на наносимый ими материальный ущерб или количество погибших, на выведение из строя систем снабжения и т.д., а в значи­тельно большей мере ориентирована на психологические эффекты, такие как страх и ужас, воодушевление и надежда.

В конце 1960-х — начале 1970-х гг. современная стратегия тер­роризма развивалась как форма замещения партизанской борьбы или, соответственно, как некая предшествующая ей форма. Терроризм в виде рассчитанной на длительный период политико-военной стра­тегии существует не более тридцати лет. Даже если террористы дол­гое время использовали то же самое оружие, что и их предшествен­ники, главным образом анархисты, все же фундаментальное отличие кроется в том, что они соединили это оружие с воздействием средств массовой информации. Это объединение представляет собой, так сказать, решающую инновацию в ходе использования террориста­ми насилия. Террористические стратегии не могут действовать без усиливающего эффекта публичности. В соответствии с этим в про­цессе интенсивного наращивания пробивной силы они следуют об­разцам медийных революций, в результате которых из локальной, в лучшем случае региональной, общественности возникла мировая общественность, обслуживаемая в режиме реального времени. Ре­шающими этапами этого процесса были возникновение массовой печати, распространение радио и наконец победное шествие теле­видения по мере запуска на орбиту ретрансляционных спутников. При отсутствии этой мировой общественности террористические акты, осуществленные 11 сентября 2001 г., не возымели бы, несмотря на колоссальные разрушения и большое количество жертв, того воз­действия, которое они оказали в кратко- и среднесрочной перспек­тиве. Ни одна стратегия не способна использовать т.н. фактор CNN столь же эффективно и успешно, как террористическая стратегия. В целом терроризм можно определить как стратегию, которая при мобилизации незначительных собственных ресурсов позволяет тер­рористам тягаться в насильственном конфликте с бесконечно пре­восходящими их по силе и возможностям державами. Эта способ­ность обусловлена двумя особенностями, которые отличают террористическую стратегию от других форм вооруженного разрешения конфликтов. Это, во-первых, полное игнорирование всех и всяческих правил ведения войны, начиная от обозначения собствен­ных бойцов с целью их отличия от не участвующих в борьбе людей и до использования гражданского населения противника в качестве живого щита и заложников террористических групп; а во-вторых, безоглядное использование гражданских ресурсов атакованного про­тивника в собственных военных целях.

Максимальные эффекты. К гражданским ресурсам атакованного противника, используемым террористами и обращаемым в качестве военных средств против него самого, относятся преимущественно транспортная и коммуникационная системы подвергающейся напа­дению стороны: от обычных курьерских служб и почты, которым можно всучить бомбы в виде пакетов — в последнее время это были письма со спорами сибирской язвы — до транспортных систем (пре­имущественно гражданской авиации) и систем высокоскоростной пе­редачи данных, в которые можно запустить компьютерные вирусы, чтобы заблокировать или разрушить комплексную информацион­ную структуру современных обществ. Но прежде всего к этим граж­данским ресурсам относятся информационная и развлекательная системы, с помощью которых даже сравнительно небольшим акци­ям можно придать непропорционально большой резонанс. Для это­го, разумеется, необходимо планировать террористические акции т.о., чтобы они достигали максимального эффекта с точки зрения ком­муникационной стратегии. Одним из примеров этого служит захват израильских спортсменов группой палестинских террористов во вре­мя Олимпийских игр 1972 г. в Мюнхене, другим —угон в июне 1985 г. самолета авиакомпании ТВА, следовавшего рейсом 847, и семнадцатидневное удержание в заложниках в аэропорту Бейрута специально отобранных американских пассажиров. Этот инцидент необходимо выделить особо, поскольку последствием террористи­ческой акции стало ее самое интенсивное на тот момент освещение в средствах массовой информации. И наконец, еще одним приме­ром является комбинированная террористическая акция 11 сентября— не только потому, что она повлекла за собой наибольшее из имев­шихся до сих пор при терактах количество жертв, но и прежде всего по той причине, что она поразила центры и символы глобального американского господства: Пентагон как командный центр, в кото­рый сходятся все нити управления американским военным аппаратом, и Всемирный торговый центр в качестве одного из важнейших диспетчерских пунктов капиталистической экономики. Наряду с этим Пентагон слыл символом американской неуязвимости, а башни-близ­нецы Всемирного торгового центра символизировали доминирова­ние американского капитала во всем мире. Итак, это было (и остает­ся) первым посланием от 11 сентября: картины сначала объятых пламенем, а затем обрушивающихся башен-близнецов представля­ют собой контрсимволы к американскому доминированию или так­же демонстративно инсценированную десимволизацию. Они пока­зывают возможность нападения на США, демонстрируют уязвимость Америки, причем не только на периферии ее влияния — это под­твердили террористические акты против казармы морских пехотин­цев в Бейруте и взрывы бомб у американских посольств в Найроби и Дар-эс-Саламе — но также и непосредственно в центрах ее могу­щества: в Нью-Йорке и Вашингтоне. Ничто не могло бы запечатлеть это послание в сознании мировой общественности столь же убеди­тельно и неизгладимо, как картины 11 сентября и следующих дней, когда сначала бесконечно крутили кадры любительской видеосъемки с врезающимися в башни-близнецы Всемирного торгового центра самолетами, которые сменились потом кадрами все еще дымящихся развалин на Ground Zero. Вплоть до начала воздушных налетов на Афганистан борьба между стратегами террора и Соединенными Штатами Америки была в значительной мере войной телевизион­ных картинок, в которой США лишь медленно и постепенно смог­ли добиться паритета с напавшими на них террористами. Сначала вновь и вновь прокручивались кадры развертывания флота, которые служили сигналом того, что будет нанесен сокрушительный ответ­ный удар, но на его подготовку потребуется еще несколько дней. К этому добавлялись картины патриотической решимости населения Нью-Йорка, хотя и казавшиеся подчас европейским зрителям не­сколько крикливыми, но выражавшие, что послание террористов не оказало на потерпевшую сторону ожидавшегося воздействия. Эти адресованные мировой общественности ответные послания — демонст­рация колоссальной военной машины, которая будет вскоре пущена в ход, и патриотическая решимость американского гражданского населе­ния, не поставленного на колени брошенным террористами вызо­вом и готового взвалить на себя тяготы затяжной войны против меж­дународного терроризма, — дополняла и сплачивала воедино агрессивная военная риторика Джорджа Буша, функция которого вопреки спонтанно возникавшему впечатлению заключалась в зна­чительной мере в том, чтобы выиграть время для Соединенных Штатов и идентифицировать нападавших, определенным образом локализовать их и наконец выработать приемлемую стратегию борь­бы и победы над ними.

Итак, терроризм—это и самостоятельная военно-политическая категория, и особый вид войны, и компонент политической куль­туры, и направление идейного мировоззрения. Он распространя­ется на любые силовые и иные представляющие угрозу мотивиро­ванные действия, проявления и тенденции со стороны любых организованных структур, действующих вне формата государства. Законная война, война между государствами, признана человече­ской моралью и международным правом как неизбежное зло. Лю­бое насилие, проявляемое вне государственного формата и контекста закона, по определению, является заведомым преступлением. И сегодня в первую очередь это относится к терроризму.