Л. С. Шилова

ФАКТОРЫ СОЦИАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ ПОЖИЛЫХ В УСЛОВИЯХ РЕФОРМ¹

Россия, в соответствии со шкалой ООН, уже с 60-х годов XX в. относится к странам с интенсивным демографическим старением населения. <...> По мнению специалистов, в ближайшей перс­пективе, к 2006 году, показатель нагрузки на работающее населе­ние со стороны неработающего должен понизиться [Пенсионная реформа в России, 1998, с. 13 — 14], однако до этого еще предсто­ит дожить, а возможности улучшить положение населения за счет наращивания социальных расходов в бюджете государства исчер­паны в 1995 г. [Дмитриев М.Э., 1996]. Поэтому на первый план стали выдвигаться задачи не наращивания финансирования, а по­вышения эффективности имеющихся средств и социальных про­грамм. Это, в свою очередь, требует оценки существующих на­правлений социальных программ.

Положение пожилых людей в нашей стране усугубляется тем, что нерешенные проблемы накапливаются. Проблемами пожилых и людей преклонного возраста занимались в основном в двух на­правлениях: изучение возможности привлечения людей послепенсионного возраста как трудового ресурса при дефиците последнего по законам высокозатратной экономики

' Шилова Л. С. Факторы социальной адаптации пожилых в условиях реформ // Психология зрелости и старения. — 1998. — № 3. — С. 60—74.

социализма и разра­ботка финансовых моделей пенсионного обеспечения.

В русле этих направлений социальной политики для продления трудовой и профессиональной деятельности требовалось, с од­ной стороны, создавать специализированные рабочие места, улуч­шать условия труда, а с другой стороны, создавать систему меди­ко-социального и бытового обслуживания пожилых людей для под­держания здоровья и сохранения их функциональной дееспособ­ности. Хотя эти задачи ставились уже в 60-х годах [XX века] они так и не были решены.

Последние 10 лет в стране идет пенсионная реформа, но окон­чательная модель еще не выработана. Однако очевидно, что пен­сионная реформа в настоящее время исчерпывает все направле­ния социальной политики в отношении пожилых. Такая односто­ронняя социальная политика на протяжении вот уже нескольких десятилетий объясняется тем, что социальные программы разви­вались прежде всего исходя из интересов, а в последнее время и возможностей государства, а не из потребностей пожилых людей. Если же обратиться к проблемам пожилых людей, то старение и выход на пенсию всегда были и будут наиболее кризисным перио­дом жизни для всех социально-демографических групп. Кризис обус­ловлен резкими и одновременными изменениями в жизни: поте­рей социального статуса, ухудшением материального положения, появлением материальной зависимости от государства и своей се­мьи, сужением социальных связей, ухудшением состояния здоро­вья и, наконец, ухудшением психологического самочувствия. Эти факторы кризисного состояния и должны определять основные направления социальной политики в отношении пожилых людей. Но сегодня необходимо учитывать те изменения, которые произош­ли в обществе и еще более обострили проблемы пожилых людей. Экономическое положение пенсионеров до перестройки никогда не было удовлетворительным, но оно носило стабильный харак­тер и к тому же им предоставлялась возможность на тех или иных условиях продолжить трудовую деятельность. Кроме того, в ряде отраслей народного хозяйства практиковалась частичная, гибкая или эпизодическая занятость пенсионеров.

Доля работающих пенсионеров среди пенсионеров по старости с 60-х по 80-е годы [XX века] даже выросла с 10 до 30 % [Щенникова Л., 1984]. С 1969 по 1980 г. почти 65% пенсионеров могли работать с одновременным сохранением пенсии [Захаров С., Рахманова Г., 1997]. В годы реформирования основным источником доходов пожи­лых стала пенсия, которая составляла менее половины средней заработной платы. Отпуск цен в 1992 г. лишил пенсионеров сбере­жений, а размер пенсионных выплат упал более чем в два раза [Захаров С., Рахманова Г., 1997]. Реформы лишили большинство пенсионеров возможности продолжить работу, а значит, и возможности самостоятельно улучшить свое материальное положе­ние. Распространилась практика первоочередного сокращения и досрочного отправления на пенсию сотрудников бюджетной сфе­ры (за пять и менее лет до наступления пенсионного возраста). Особенно часто это практиковалось в отношении женщин.

Сейчас пожилые люди не могут конкурировать на рынке заня­тости из-за ограничений, связанных с состоянием здоровья и в еще большей степени из-за возросшей конкуренции со стороны молодежи. <...> Пожилые люди оттеснены в основном на времен­ную или эпизодическую занятость, а качество их трудовых мест ухудшилось. Трудовая самозанятость, когда пенсионеры зарабаты­вают перепродажей продуктов и товаров повседневного спроса, стоя на улицах, представляет собой тяжелый физический труд. Физи­чески тяжел и другой источник дополнительных материальных средств — сдача в аренду жилья, если есть такая возможность, и продажа дачного урожая. Менее всех остальных категорий реализу­ется трудовой потенциал пенсионеров с высшим образованием.

По данным Госкомстата, в 1995 г. удельный вес работающих пен­сионеров по старости составлял всего 25 %. Вместе с тем, по данным Санкт-Петербургского института экспертизы трудоспособности, около 80 % неработающих пенсионеров по состоянию своего здо­ровья могли бы продолжать трудиться: треть из них могла бы оста­ваться на своих предпенсионных рабочих местах, а остальные — в облегченных условиях [Осколкова О.Б., Белоконь О. В., 1997].

Таким образом, в настоящее время у большинства людей нет возможности продолжать трудовую деятельность, которая смяг­чала бы потерю социального статуса и ухудшение материального положения, а также сохраняла социальные связи.

В оценке целесообразности работы людей в послепенсионном возрасте нет единого мнения. Одни авторы считают, что работаю­щих пенсионеров было бы намного меньше, если бы они были материально обеспечены. Доказательством служат ссылки на иссле­дования, в которых 60 % пожилых основным мотивом продолже­ния работы после выхода на пенсию называют материальную заин­тересованность, а также на то, что среди одиноких пенсионеров Доля работающих обычно больше [Никитенко Б. В., 1996]. Другие считают, что наряду с материальной заинтересованностью моти­вом продолжения работы от 30 до 50 % пожилых является стремле­ние сохранить связи с коллективом, улучшить физическое состоя­ние [Вишневский А., Школьников В., 1997].

Данные социологического исследования, проведенного нами в 1995—1997 гг. в Нижнем Новгороде¹, подтверждают наличие высокой потребности у

' На базе Нижегородского геронтологического центра во время приема у врача около больницы были проинтервьюированы пожилые люди. В обработку вошло "32 анкеты. Сбором материала руководила И. И. Введенская, заведующая кафедрой социальной гигиены Медицинского института в Нижнем Новгороде.

пожилых людей в продолжении трудовой деятельности, мотивация которой не ограничивается только же­ланием улучшить свое материальное положение. Так, 25 % работа­ющих пенсионеров среди мотивов продолжения трудовой деятель­ности указывают, что работа приносит им удовлетворение, еще 25 % видят в работе средство для поддержания общего тонуса и 37 % работают ради заработка. На вопрос «Как работа влияет на Ваше здоровье?» 49 % ответили, что, продолжая работать, они поддерживают тонус и здоровье; у 19% работа ухудшает здоро­вье, у 17,7 % не влияет на здоровье, остальные затруднились с ответом. Около 70 % работающих пенсионеров не стали бы менять свою работу на более легкую, 24 % — согласились бы.

Итак, в нашем исследовании меньше половины работающих пенсионеров трудятся ради заработка и менее чем у пятой части работа отрицательно влияет на здоровье. Работающих пенсионе­ров в выборке 22 %, и еще около 30 % хотели бы иметь работу с неполной занятостью и недалеко от дома.

Высокая обеспокоенность пенсионеров возможностью потери работы отмечена в другом нашем исследовании — проведенном в 1986—1995 гг. среди жителей Москвы скрининге, выявляющем группы риска хронических заболеваний на основе измерения уров­ня стресса¹. На протяжении девяти лет реформ, с которыми со­впали годы тестирования, у пожилых людей уровень стресса по­стоянно повышался. Самый высокий уровень стресса из семи шкал теста отмечен именно по шкале «Я очень беспокоюсь о своей ра­боте». Бесспорно, что трудовая деятельность является важным фак­тором адаптации пожилых людей в период выхода на пенсию, и значение этого фактора стало особенно возрастать в условиях со­циально-экономических реформ.

Проблема медико-социального обслуживания пожилых за годы реформирования также обострилась. Это связано со многими фак­торами: система обслуживания и до реформ не удовлетворяла ра­стущие в ней потребности, с приходом рыночных отношений из­менился баланс бесплатных и платных услуг в пользу последних, ухудшилось материальное положение пожилых.

Неблагоприятные демографические тенденции, которые наме­тились еще два десятилетия назад, а в годы реформирования еще более резко выразились, усугубили проблемы пожилых людей. К этим тенденциям прежде всего следует отнести так называемое демографическое одиночество пожилых. На протяжении последнего десятилетия разрыв в средней продолжительности

¹ В обработку вошли 2168 человек в возрасте от 24 до 69 лет. По случайной выборке по почте респондентов приглашали посетить ГНИЦ профилактической медицины МЗМП РФ, где наряду с медицинским осмотром они заполняли соци­ологическую анкету. Обследование проводилось группой психопрофилактики под руководством кандидата психологических наук О.С.Копиной.

жизни мужчин и женщин составлял около 10 лет и в 1994 г. достиг 14 лет [Численность населения Российской Федерации, 1993, с. 5].

С другой стороны, вследствие роста нуклеаризации семей (в россии около 70 % семей — нуклеарные) большинство пожилых людей проживают одиноко, без семьи. Демографическое одино­чество обостряет проблемы бытового и медико-социального об­служивания одиноких пожилых людей. В то же время почти вдвое сократились объемы потребляемых бытовых услуг.

В годы реформ наметилась еще одна негативная демографиче­ская тенденция — темпы роста численности людей старше 80 лет опережают соответствующие показатели для более молодых лю­дей нетрудоспособного возраста, т. е. женщин от 55 и мужчин от 60 до 79 лет [Шилова Л. С., 1996]. Медицинское обслуживание этой категории людей в три раза дороже, чем обслуживание остальных пожилых людей.

Статистические данные по потребностям пожилых людей в структуре и объеме медико-социальных услуг противоречивы, поэтому обратимся к социологическим данным. По данным ни­жегородского исследования, 62 % пожилых могут себя обслужи­вать полностью, 12% — частично, 26 % — не могут обходиться без посторонней помощи. Из тех, кто нуждается в бытовом об­служивании и одновременно проживает в семьях, обеспечены уходом 70%, а среди проживающих одиноко — только 48 %. За проживающими в семьях в 98 % случаев ухаживают родственни­ки, а в 2 % случаев — посторонние люди (за плату). За одиноко проживающими и нуждающимися в обслуживании в половине случаев ухаживают отдельно проживающие родственники, в 20 % случаев — соседи (беря на себя функции социальных работни­ков), в 12 % случаев одинокие люди сами платят за свое обслу­живание.

Структура потребностей в видах помощи имеет свои особенно­сти. Для пожилых женщин более характерна приспособленность к быту при ограниченной двигательной активности, а у мужчин дви­гательная активность выше, но больше потребность в бытовом обслуживании.

В структуре мер социальной поддержки наиболее развиты меры материальной помощи, но из тех, кому эта помощь положена, Реально ее получают, по данным того же исследования, 4,6 % — ^от органов социальной защиты, 2,8% — от внуков, 28% — от Д^£тей, 62,4 % — ни от кого не получают помощи.

Мы видим, что потребности в бытовой и материальной помощи превышают предоставляемые реально услуги. Однако если бы параллельно с государственными структурами оказание помощи я°жилым людям было повсеместно развито в частном секторе, то ^б°лее обеспеченные материально пенсионеры смогли бы себе помочь. Так, 8 % опрошенных согласились оплачивать медицинские услуги и 26 % согласны на платные бытовые услуги.

Медико-социальное обслуживание одиноко проживающих по­жилых людей, число которых постоянно растет, становится все более сложной проблемой. У одиноких пожилых людей раньше чем у их семейных ровесников, возникают потребности в медико-социальных услугах, и они нуждаются в гораздо большем их объе­ме. Наконец, у одиноких людей раньше возникает потеря физи­ческой дееспособности. Из этой ситуации выход один — прожива­ние в домах престарелых.

По данным опроса, только 2,5 % одиноко проживающих по­жилых людей согласны с этой перспективой. Идея проживания в современных домах для престарелых воспринимается очень негативно, и это социальная норма. По мнению самих преста­релых людей и экспертов, работающих в этой сфере, к самым негативным факторам при оценке проживания в таких домах можно отнести отсутствие возможности выбора соседей при ог­раниченной практике отдельного проживания, большую чис­ленность проживающих, постоянное соседство с людьми, име­ющими плохое состояние здоровья, и регулярную высокую смер­тность, которая производит удручающее впечатление на живу­щих там.

Интересно, что 67 % опрошенных нравится идея о новом типе пансионатов для пожилых, состоящих не более чем из 10 отдель­ных квартир, в которых могли бы жить и супруги, а государство предоставляло бы им льготные медицинское и бытовое обслужи­вание и досуг. Однако только 15 % пожилых согласились бы жить в таких пансионатах. Престарелые люди до полного исчерпания своей дееспособности предпочитают оставаться в своих домах — так им легче переживать жизненные невзгоды и стрессы.

Состояние здоровья пожилых наиболее наглядно иллюстриру­ет средняя продолжительность жизни, которая к 1994 году дос­тигла самого низкого уровня для экономически развитых стран как по величине (63,88 года для обоих полов), так и по скорости падения (за пять предшествующих лет снижение на 5,84 года) [Вишневский А., Школьников В., 1997].

Наряду с ростом хронических заболеваний в годы реформ на­чалась интенсивная реставрация эпидемиологических заболеваний (инфекционных и паразитарных). Наложение одного типа заболе­ваемости на другой особенно характерно для пожилых людей. Вы­росла «сочетанность» хронических заболеваний. По данным соци­ологического опроса, в Нижнем Новгороде сочетанность хрони­ческих заболеваний у пожилых и престарелых в среднем достигла

7.9 заболеваний на человека и зависит от возраста: 8,7 заболева­ний в возрасте 60 — 64 года, 9,9 — в 70 —74 года, 7,7 — в возрасте

80 лет и старше.

С возрастом респондентов растет значение субъективной оцен­ки здоровья, которая отражает не только субъективное ощущение человека, но и наличие у него психологических ресурсов. В нашем исследовании по самооценкам группа с «хорошим» здоровьем со­ставляет 4 %, с «нормальным для своего возраста» — 40 %, с «пло­хим» - 56% (р< 0,001).

Самооценка здоровья коррелирует с возрастом. Если взять оцен­ку здоровья «нормальное для своего возраста», то чем выше воз­раст респондентов, тем больше доля тех, кто ее выбрал. Так, оце­нили свое здоровье как нормальное для своего возраста 20,3% респондентов в возрасте 60 — 64 года, 34,7 % — в возрасте 85 лет и старше (р <0,001). Соответственно с возрастом уменьшается доля тех, кто оценил здоровье как «плохое».

С ухудшением функциональной дееспособности пожилых лю­дей ухудшается и самооценка здоровья. Вместе с тем, у респон­дентов с возрастом также происходит улучшение самооценки здо­ровья при различных уровнях дееспособности. Например, у пожи­лых с удовлетворительными показателями дееспособности «пло­хое» здоровье отмечается в возрасте 60 — 64' года в 51,5 % случаев, а в возрасте 75 лет и старше — всего лишь в 26,6 % случаев.

Та же тенденция прослеживается и в группах с ограниченной и неудовлетворительной дееспособностью. Что касается распреде­ления пожилых людей по уровню функциональной дееспособно­сти, то и по данному показателю отмечается, что 60 — 64-летние респонденты с удовлетворительной дееспособностью (их 14 %) считают, что они нуждаются в предоставлении социальной помо­щи на дому, в то время как респонденты с удовлетворительной дееспособностью в возрасте 75 лет и старше (8,2 %) не высказы­вают потребности в обслуживании на дому.

Таким образом, и в отношении объективной характеристики здоровья (сочетанность заболеваний, которая прослеживается по амбулаторным картам пожилых людей), и в отношении субъек­тивных показателей здоровья (самооценка здоровья у людей с раз­ным уровнем функциональной дееспособности) обнаруживается общая связь с возрастом респондентов: у пожилых людей первого послепенсионного пятилетия состояние здоровья хуже, чем у лю­дей последующих возрастов. Это находит свое объяснение в том, что выход на пенсию сопровождается стрессовым состоянием, ко­торое и становится пусковым механизмом заболеваемости.

С возрастом у пожилых людей происходит адаптация к переме­нам в жизни, вызывающая снижение заболеваемости. Эта же тенденция отмечается и по

¹ Женщины выходят на пенсию в 55 лет, но большинство из них продолжают работать. Мужчины выходят на пенсию в 60 лет, но в выборке их значительно меньше. Поэтому здесь и далее мы объединили в возрастную группу 60 — 64 года мужчин и женщин, имея в виду не формальный возраст выхода на пенсию, а Фактический.

статистическим показателям заболевае­мости людей старших возрастных групп. Повышение заболеваемо­сти отмечается также в пред пенсионном пятилетии.

Среди факторов, которые наиболее негативно влияют на со­стояние здоровья, пожилые люди в перечне из 15 параметров ото­брали следующие (в порядке значимости):

1) плохой уровень медицинского обслуживания;

2) нервные перегрузки;

3) накопившаяся усталость;

4) недоступность нужных медикаментов;

5) плохое материальное положение.

Обращаем внимание на то, что «материальное положение» воп­реки сложившимся стандартам в нашем исследовании оказалось на пятом месте. Но следует иметь в виду, что в скрытом виде этот фактор присутствует и в «плохом медицинском обслуживании», и в «недоступности нужных медикаментов», если учитывать соот­ношение и качество платных и бесплатных услуг и лекарств.

Фактор «материальное положение» у одиноко проживающих пенсионеров занимает второе место в рейтинге. У одиноких также повышается ранг фактора «одиночество». На вопрос: «Чувствуете ли вы себя одиноким человеком?» — положительно ответили 40 % одиноко проживающих пожилых людей и 8 % семейных. Женщи­ны почти в три раза чаще испытывают чувство одиночества, чем мужчины.

В этом же исследовании в оценке уровня удовлетворенности разными сферами жизни по 10 показателям выяснилось, что об­щий уровень удовлетворенности достаточно высокий: около 80 % удовлетворены жилищными условиями, отношениями с родны­ми и близкими, отношениями с окружающими (первое, второе и третье места в рейтинге удовлетворенности), 70% — медицинс­ким обслуживанием (четвертое место), 60 % — питанием (пятое место). В рейтинге неудовлетворенности 53 % не удовлетворены своим здоровьем (первое место), 40 % — материальным положе­нием (второе место), 39 % — отдыхом (третье место). Показатели удовлетворенности разными сферами жизни у семейных пожилых людей намного выше, чем у одиноких. Но различия исчезают, если респонденты продолжают трудиться после выхода на пенсию.

Сравнение субъективной оценки материального положения жи­телей России, по данным Всероссийского опроса 1995 г., с оцен­ками своего материального состояния пожилыми в Нижнем Нов­городе в том же году (формулировки вопросов были абсолютно схожи) показало полное совпадение при более высоких доходах у жителей России [Шилова Л. С., 1996]. Это позволяет сделать вывод, что пожилые легче адаптируются к материальным трудностям, чем другие категории населения, и они в меньшей степени влияют на состояние их здоровья, чем плохое медицинское обслуживание,

нервные перегрузки и накопившаяся усталость (последнее можно обозначить в совокупности как нервное напряжение).

Итак, нервное напряжение — еще один фактор проблемной ситуации пожилых людей и пусковой механизм развития хрони­ческих заболеваний. Уровень удовлетворенности — показатель, ха­рактеризующий характер адаптации и выявляющий те сферы, по которым адаптация затруднена или не осуществляется. Среди всех возрастных групп пожилые люди в силу накопленного жизненно­го опыта и навыков должны обладать наибольшими адаптацион­ными ресурсами. Более сильное влияние на здоровье пожилых стрессов, а не материальных трудностей, которые приравнены к условиям выживания, естественно для поколения, которое имеет опыт адаптации в условиях войны и послевоенной разрухи. <...> По данным вышеупомянутого скрининга, проведенного в 1986— 1995 годах в Москве, уровень стресса у людей старших воз­растных групп на протяжении девяти лет исследования был са­мым высоким в сравнении с остальными группами населения и постоянно повышался, особенно в группе 60 —70-летних, после 70 лет уровень стресса незначительно снижался, что не отрази­лось на средних показателях стресса по всей группе пожилых. В то же время по существующим стандартам динамики уровня стресса населения в развитых странах пик стресса приходится на 30 — 40 лет, а в последующих возрастах его уровень снижается [ Crown S., Crisp A.H., 1979].

В России у пожилых людей за годы реформ возросло число стрессоров, среди которых наиболее сильным являются переживания по поводу потери работы. Эти данные совпадают с данными о психологическом самочувствии в мониторинге ВЦИОМа, по дан­ным которого старшее поколение характеризуется самым высо­ким уровнем тревожности и нервного напряжения [Экономиче­ские и социальные перемены, 1993, с. 11 — 13].

По данным нижегородского исследования, психологическое со­стояние пожилых представлено такими данными: 78,5 % респон­дентов отметили, что ощущают постоянное бессилие перед раз­личными обстоятельствами, 58 % считают себя нервными и раз­дражительными, 53 % пожаловались на бессонницу и прерывание сна кошмарами, 51 % — тяжело переносят трудности, 34 % — по­теряли способность что-либо решать, 30 % — спорят, зная, что они неправы. Психически здоровыми среди опрошенных можно считать 37 %, у 39 % имеется астеноневротическая симптоматика, У 12 % — невротические депрессии, у 10 % — алкоголизм, у 2 % — психозы. У женщин самооценки психического состояния хуже, Чем у мужчин (р < 0,001). Психическое состояние одиноких также Намного хуже, чем семейных пожилых, но опять же, если пожилые люди продолжают работать, то различия в семейном положении сглаживаются.

Состояние психологической дезадаптации усиливается поте­рей социального статуса, сужением круга социальных связей. Пе­реживания по поводу реформирования духовных ценностей, рас­пада Союза, потери сплоченности между поколениями и среди всего населения, по поводу преступности — столь велики, что эти моменты общественной жизни последних лет перечисляются пенсионерами в ответ на вопросы о том, что произошло в их жиз­ни за последние пять лет, как факты личной биографии. Оценка политической ситуации в стране у большинства опрошенных вы­зывает агрессивность и волнение.

Важным показателем социального самочувствия и здоровья пожилых людей является отношение к срокам продолжительно­сти жизни. Поскольку у каждого человека одновременно есть мо­тивация и желание прожить как можно дольше и нежелание это­го, мы предоставили респондентам возможность самим сформу­лировать мотивы положительного и отрицательного отношения к срокам максимальной продолжительности жизни. Число мотивов нежелания жить как можно дольше оказалось больше, чем число позитивных мотивов максимальной продолжительности жизни.

Основной мотив желания прожить как можно дольше — «сде­лать как можно больше для родных и близких». Мнение, что «жить как можно дольше — это естественное стремление каждого чело­века» высказали треть опрошенных. Еще треть среди мотивов мак­симальной продолжительности жизни указали совсем не оптими­стическое обоснование — «умирать страшно», в этом мотиве скры­ты не только неподготовленность к умиранию атеистов, но и все та же боязнь беспомощности и болезней.

Воля к жизни, которая, по мнению психологов, является оп­ределяющим фактором роста сроков продолжительности жизни, у одиноких выражена заметно слабее, чем у семейных пожилых. Среди мотивов жить как можно дольше они в три раза реже выби­рают «многое в жизни не успел» и в два раза чаще семейных вы­бирают мотив нежелания жить как можно дольше — «с некоторо­го возраста жить неинтересно». Примечательно, что в отношении желаемых сроков продолжительности жизни разница между оди­нокими и семейными невелика. Так, практически одинаковое число респондентов из обеих групп указали, что не хотят жить как мож­но дольше из-за боязни болезней и беспомощности (соответствен­но, 73 % одиноких и 68 % семейных), «не хочу быть обузой род­ным» — 57 и 54 %, «жить стало трудно и страшно» — 38 и 35 %. Как видим, статус долгожителя одинаково непривлекателен и для семейных, и для одиноких людей. Если в обществе низка ценность долголетия, то снижается и ценность здоровья. Поэтому среди пожилых — той части населе­ния, которая более других обременена болезнями, — около 60% считают, что «здоровье — это, конечно, важно, но иногда приходится забывать об этом ради, например, дополнительного заработка», а 76% пожилых признались, что о здоровье они не заботятся, тогда как здоровье ухудшается.

* * *

В начале 90-х годов [XX века] в экономически развитых странах поднимался вопрос о преодолении неравенства пожилых в пока­зателях здоровья и удовлетворении основных жизненных потреб­ностей. В 1994 г. ВОЗ обратилась к исследователям с рекомендаци­ями изучить факторы качества жизни пожилых, возможности по­вышения мобильности и улучшения психологического и психи­ческого состояния, перестройки структуры и формы оказания ме­дико-социальной помощи на дому [Hermanova H.M., 1995]. ВОЗ призвала также изучить влияние политики на состояние психоло­гического напряжения, возможности для сохранения человече­ского достоинства и повышения роли пожилых в обществе.

Эти задачи в той же степени актуальны и для нашей страны. Нам кажется, что развитие в социальной политике таких направ­лений, как обеспечение пожилых соответствующими рабочими местами, удовлетворение их потребностей в объеме и структуре медико-социальной помощи на дому, расширение служб психо­логической помощи, которые способствуют адаптации людей по­зднего возраста к условиям рыночной экономики, должно осу­ществляться за счет рыночной экономики. В экономически разви­тых странах для преодоления дефицита средств на социальные программы стимулируется привлечение частного сектора к учас­тию в социальной политике. С этой целью разработано множество моделей сотрудничества государства и частного сектора. Кроме того, практика расширения субъектов социальных программ способству­ет росту сопереживания общества проблемам пожилых людей и росту их авторитета.

Сегодня в решении проблем пожилых людей все усилия на­правлены в основном на поддержание экономического положе­ния, тогда как развитие перечисленных выше направлений могло бы одновременно оптимизировать средства, выделяемые на соци­альные программы, и преодолеть запаздывающую модернизацию нашего общества в сфере социальной политики.