Комментарий к части

* - The Rolling Stones - Laugh I Nearly Died.

Осень быстро ускользала, оставляя вместо себя первый снег и колючие заморозки. Я еще толком не успел отойти от лета, как началась зима. Где осень? Прошла. Пролетела. А я не заметил…

Весна и осень – самые странные времена года. Весной отходишь от зимы, а осенью – от лета. И все. Но при всем этом – эти два периода и есть самые удивительные времена года. В эти дни меняется природа. Все ломается, рушится, все меняется. Что-то засыпает, а что-то просыпается. Поэтому я уверен, что весна и осень – самое удивительное время.

Впереди зима. Как бы это ни звучало – я любил каждое время года по-своему. Зима… прекрасная пора. Снег, сосульки, белый цвет. Холод, варежки, шарфы. Зовущее тепло и колющий мороз. Да, я любил зиму.

Осень прошла слишком быстро. Я продолжал тихо вздыхать, глядя на Дина, а он продолжал со мной здороваться и иногда звонить. Он как-то подходил в школе и рассказывал какой-то бред, после чего уходил. А я улыбался, хлопал ресницами, кивал и со всем соглашался, даже не понимая его слов. Дин звонил мне через день, обычно вечером. Спрашивал что-нибудь. Или по учебе, или по жизни. А я отвечал. Смеялся, рассказывал… жил. Я начал считать его своим другом. Иногда он мне рассказывал о своей семье, о Лизе, о машине и прочих важных мелочах.
Я знал его. Я мог уверенно сказать, что знал его. Знаю.

Так просто.

Дин любит пироги. Обожает абрикосовый. Он готов на все что угодно ради него. А я пообещал когда-нибудь приготовить его, поскольку умею готовить. У Дина нет родителей, но он является опекуном брата, как и Гейб – моим. Импала – машина Дина – принадлежала его отцу. Я так толком и не понял, есть ли у Дина права или нет. У Дина аллергия на кошек и он ненавидит арахисовое масло.

У Дина есть брат Сэм. Ему шестнадцать лет, он ботаник и влюблен в одноклассницу – Джессику.

У Дина есть девушка.

Внимание. Он встречается с Лизой, но они не хотят, чтобы все в классе знали это. Естественно, это видно, но никто ничего не объявлял точно. Я со сцепленными зубами слушал, как Дину с ней хорошо. Я – честное слово – был рад за него. По его словам Лиза была идеальной для него. Он был с ней счастлив, а если счастлив Дин – счастлив я. Даже если он не со мной. Зато… он мой друг. Помню, как он, когда мы только успокоились после пятиминутного смеха, вдруг стал серьезным и сказал: «Кас, спасибо, что стал моим другом».

Я тогда, молча, улыбался в трубку, просто не зная, что ответить. Было безумно приятно. Конечно, я хотел бы большего, но я просто не имел права мечтать об этом. Я стал его другом. Он стал моим другом.

Осень прошла слишком быстро.

А недавно начались сны. Плохие сны.

Они мучили меня каждую ночь. Большинство я забывал сразу, но само чувство страха не проходило. Я уже просто боялся засыпать. Часто я уже знал, что мне приснится. Эти монстры. Эти твари. Люди…

Я боялся этих снов. Там всегда было темно и нечем дышать. Там всегда что-то шипело, скрипело и кричало. Оно двигалось вокруг меня, словно издевалось. Изломанные люди с пустыми лицами; изуродованные животные; монстры, словно из киношных ужастиков. Но страшнее. Почему? Во сне они живые.

Оно ползало по мне, забиралось под кожу, к сердцу. Оно рвало меня изнутри, кромсая длинными когтями. Оно вырывало сухожилия, кровеносные сосуды, рвало ткани. Оно было всюду. А я даже не мог закричать.

Я начал пить снотворное, когда не спал подряд около трех суток. Гейб замечал это, хотел помочь, но я врал, что все в порядке. Просто осенняя хандра. Дин тоже замечал это. Но молчал. А я и не просил его говорить.

Пока снотворное помогало. Я перестал вообще видеть сны. Или просто намного быстрее забывал их – я не знаю. Но мне становилось лучше. Кошмары снились мне, может, несколько раз в неделю. Остальное я или забывал, или мне снилось что-то нормальное.

Все это время я давил в себе чувство желания обнять Дина, прикоснуться или поцеловать. Вот это было хуже всех кошмаров вместе взятых. Вот он улыбается тебе, спрашивает, как дела. Ты должен ответить и улыбнуться, а не думать о том, как приятно, наверное, целовать эти пухлые губы.

На некоторых уроках Дин сидел со мной. Всего на нескольких. Но это я запомню на всю жизнь. Он просто сидел рядом, иногда смешно комментируя или учителя, или учеников. А я пытался не думать о том, что наши колени соприкасаются. Он что-то у меня спрашивает, а я заставляю себя отвлечься от его губ и глаз.

Это было сложно. Невероятно сложно. Но он был рядом. И я был счастлив.

Я иногда пересекался с Лизой. Она мне мило улыбалась, но я не мог быть рядом с ней. Я всегда как-нибудь отлынивал и сваливал подальше. Наверное, Лиза не понимала, а Дин обижался. Но не могу я быть рядом с ними третьим колесом. Я отворачивался, когда они целуются при встрече. Я пытался не слушать их сюсюканье. Но я готов был терпеть это, просто имея шанс быть рядом с Дином.

Наверное, я был жалким. Но мне плевать.

Влюбленность переросла в любовь. Очень быстро и легко, а я ничего не имел против. Это чувство росло во мне с каждым днем. Казалось, что больше некуда, все, до предела. Но нет.

Я думал о Дине круглые сутки. Но теперь я могу ему позвонить и услышать его голос. Да, так проще. Но это уже больше, чем у меня когда-либо было.

Паутинки уже спутались в кокон. А я перестал дергаться. Я сдался.

Как это называется… френд-зона? Ну, так вот, привет вам из френд-зоны.

Осень и правда слишком быстро прошла…
___

- Эй, Кас, приходи сегодня ко мне, - весело сказал Дин, оказываясь рядом со мной в коридоре. Мы шли на следующий урок.

- Зачем? – я никогда не был у Винчестеров дома, поэтому предложение было… неожиданным.

- Просто посидим. Сэм уломал Джесс, чтобы она пришла. А Лиза заболела, поэтому не сможет. Ну, я и подумал позвать тебя. А то мелкий будет краснеть и смущаться рядом с Джессикой, а мне сиди и плюй в потолок.

- Хорошо, я приду, - просто сказал я, входя в кабинет и направляясь к своему месту. Дин шел за мной.

- Кас, ты высыпаешься? – серьезно спросил Винчестер, сидя рядом, а я, как назло, громко зевнул.

- Ну, да, - соврал я, доставая тетрадь и ручку. – Ты со мной будешь сидеть?

- Да, если ты не против. Ты видел, какие у тебя синяки под глазами? – не унимался Винчестер, тоже доставая принадлежности.

- Видел.

- И..?

- Мне огурчики приложить? – насмешливо спросил я, замечая, что Дин устало смеется. Он волнуется за меня. Это единственное, что помогает мне держаться. – Дин, со мной все в порядке. Синяки скоро пройдут, не парься.

- Ты уверен?

- Да, я уверен. Все хорошо, - грустно усмехнулся я, не глядя на Дина. Я немного перевел взгляд и заметил его руки на парте. Как же хочется потянуться и дотронуться до него. Почувствовать его тепло. Знать, что ты нужен кому-то. Иногда я сомневаюсь, что смогу и дальше держать язык за зубами и молчать о своих чувствах.

- Кас, ты же знаешь, что я все равно буду переживать за тебя? – тихо спросил Дин.

- Почему? – криво усмехнулся я, глядя в зеленые глаза. В ужасно красивые зеленые глаза.

Дин облизнул губы.

- Потому что ты мой единственный друг. И я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

Я тебя люблю.

- Не волнуйся, Дин, - снова повторил я, улыбнувшись. – Со мной все хорошо.

- Кас, пожалуйста, не обманывай меня, - слишком серьезно. Слишком много ответственности. Слишком многого от меня ждет.

- Перестань говорить так серьезно, Дин. Ты меня пугаешь, - слабо усмехнулся я, отводя взгляд.

Дин пару секунд улыбался, глядя на меня. Затем он спросил:

- Эй, а почему у тебя нет девушки?

И тут я упал. Внутрь себя. Ненадолго. Что сказать? Потому, что я влюблен в одного тупого придурка? Потому, что не встает на девушек? Потому…

- Эм, Дин, я гей.

Секунда. Минута. Две минуты. Ненавижу слушать свое сердце.

- Гей?

Не было в голосе отвращения. Не было презрения. Просто… удивление?

- Тебе объяснить, кто такой гей? – нервно спросил я, не глядя на Дина.

- Нет, я знаю, кто это. Эм. Ну. Понятно.

И все? Все?! Окей. Хорошо.

- Вот и славно. Минус одна тайна, - тихо закончил я, пытаясь заткнуть свое сердце. Не стучи ты так громко, Дин может услышать.

- У тебя есть… парень? – я бы засмеялся, услышав его тон, но была слишком неподходящая ситуация.

- Нет, - я покачал головой, со слабой улыбкой глянув на Дина.

- А… тебе… кто-нибудь нравится?

Я все-таки не выдержал и засмеялся. Истерически. Его голос, боже, сколько непонимания и удивления.

- Нет, - соврал я.

- О. Понятно, - Дин резко потряс головой. – Все, проехали.

Я опять засмеялся, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

- Дин, не волнуйся, к тебе я приставать не буду, - опять соврал я. Было легче врать, скрывая правду за смехом.

- Эм, ну, это хорошо, - усмехнулся Дин. Похоже, он серьезно задумался обо всей ситуации. Надеюсь, он не начнет анализировать наше общение на признак моих странностей.

- Дин, мы же все еще друзья? – серьезно спросил я, заставляя Винчестера посмотреть мне в глаза.

- Да, конечно. Просто я как-то не думал… - усмехнулся Дин.

- Но это же ничего не меняет, правда? – с надеждой спросил я, пытаясь увидеть в его глазах какие-нибудь мысли. Такие, которые нужны были мне. Но… там их не было.

- Конечно. Ты, кстати, сегодня сразу после школы со мной поедешь, или сначала вещи домой закинешь?

- Оу, а как удобно? – растерялся я.

- Ну, давай, сначала мы поедем к тебе, чтобы ты переоделся и оставил сумку, а потом уже ко мне. Идет? – с улыбкой спросил Дин. Но по легкой растерянности я понял, что он все еще пытается принять, что меня привлекают не девушки, как это принято, а парни. Жаль, что он не знает, что парень только один. И что этот парень – он.

- Отлично, - улыбнулся я.

Я не знал, как вести себя рядом с ним. Уже должен был привыкнуть… но не привык. Все еще страшно, все еще слишком близко.

Все остальные уроки мы сидели вместе. Иногда он наклонялся ко мне и что-то говорил на ухо. А я в эти моменты умирал. Ненадолго. На мгновенье. Умер и воскрес.

Я замечал внимательные взгляды окружающих. Они удивлены. А я шел рядом с Дином, не обращая ни на кого внимания. И мне было плевать, что обо мне подумают.

Я люблю его. Люблю. И все. А он считает меня другом…

В конце дня мы вместе вышли из школы и вместе сели в машину. Вместе. Понимаете? Вместе!

Он запомнил дорогу к моему дому. Мы ехали в тишине.

- Зайдешь? – неуверенно спросил я, когда мы остановились напротив моего дома.

- Да, конечно, - усмехнулся Дин, выходя и следуя за мной.

Гейб должен быть дома, но сейчас его почему-то не было. Не знаю даже, хорошо это или плохо.

- Дин, побудешь здесь? Я быстро, - я криво улыбнулся и поспешил к себе в комнату, оставляя Дина в гостиной.

На стенах все еще висели его портреты, так что я просто не мог пустить Дина к себе.

Я быстро забежал в комнату, бросил сумку на стол и наскоро переоделся. Натянул черную футболку «The Rolling Stones» и поспешил вниз.

- А ты Дин, да? – ехидный голос брата заставил меня перепрыгивать по несколько ступенек сразу.

- Да, а ты…?

- Я Гейб. Брат Касси…

- Так, Дин. Я готов, можем ехать, - быстро пробормотал я, кидая предостерегающий взгляд на брата.

- Эм, хорошо, - растерялся Винчестер, когда я, схватив его за локоть, потащил в сторону двери.

- Удачи, принцесса! – крикнул Гейб в спину. Я знал, что им нельзя даже пересекаться. Совсем. От моего брата можно ждать чего угодно.

- Ты не говорил, что у тебя есть брат, - слабо усмехнулся Дин, ударяя по педалям.

- Он придурок, - зло процедил я, даже не оборачиваясь на отдаляющийся дом.

- Ну… Я понимаю. У меня тоже дома такое чудо сидит. Кстати, вот и познакомитесь, - усмехнулся Дин, бросая на меня веселый взгляд.

- Оу… - растерянно выдохнул я. – Сэм? Знакомство? Черт.

- Не бойся, он не кусается, - засмеялся Дин, замечая мое растерянно лицо. – Эй, Кас, все хорошо.

- Да-да, все замечательно, - нервно пробормотал я, отводя взгляд.

- Крутая футболка, - заметил Дин, не сводя взгляда с дороги.

- Спасибо, - тихо буркнул я.

Дин, я так хочу тебя поцеловать. Я хочу тебя обнять. Ты должен знать. Должен.

- Ты же пиццу будешь? – вдруг, спохватившись, спросил Дин.

- Без оливок? – тихо спросил я.

- Без.

- А с креветками? – повернувшись к однокласснику, спросил я.

- Оу… Нет, - растерянно пробормотал Винчестер.

Я засмеялся.

- Отлично. Ненавижу креветки.

Дин ответил теплой улыбкой. Она отозвалась где-то внутри меня. Глубоко-глубоко. Там, где холодно.
___

- Сэм, это Кас. Я тебе рассказывал, - передо мной стоял долговязый парень, который смущенно улыбался. – Кас, это Сэм.

- Приятно познакомиться, - с улыбкой сказал я, пожимая руку парню.

- Наслышан о тебе, - усмехнулся младший Винчестер, после чего получил пинок от Дина. Меня этот жест заставил улыбнуться. Подумаю об этом я потом, когда буду один.

- Кас, Дин - это Джессика. Моя одноклассница, - рядом с Сэмом стояла симпатичная блондинка, которая смущенно улыбнулась.

- Наслышан о Вас, миледи, - Дин сделал выпад на одно колено и поцеловал руку Джессики. Та еще больше засмущалась, а Сэм сразу покраснел от ревности.

- Приятно познакомиться, - кивнул я, улыбнувшись.

- Ну что? Все знакомы, предлагаю перейти к пицце. Я голодный, как черт, - жизнерадостно предложил старший брат, и мы все уселись на диван. На журнальном столике было несколько квадратных плоских коробок.

Мы расселись так, что я сидел между Джессикой и Дином. Я пытался не смущать девушку, поэтому пытался сидеть не так близко, но с другой стороны был Дин и смущался уже я. Причем тот даже не думал о том, чтобы хоть немного отодвинуться. Поэтому я максимально отодвинулся от Джессики, чтобы как-то отделиться от них с Сэмом, тем самым, практически вплотную сидя с Дином. Мы соприкасались бедрами и коленями. И это было приятно. Тепло. Нужно.

Спустя минут двадцать оживленной беседы и поедания пиццы, я заметил, что Сэм и Джессика говорят о чем-то своем. Я обратил внимания Дина на себя, а потом кивнул на сидящую рядом парочку. Старший Винчестер был слишком близко, поэтому мы были практически лицом к лицу. Очень. Близко.

Тот кивнул мне и встал.

- Эм, Сэм, мы… - начал Дин, но заметив, что на него никто не обращает внимания, махнул рукой и ушел из гостиной. Я поспешил за ним.

- Пускай они побудут вдвоем. Сэм задрал меня разговорами о ней, - усмехнулся Дин, когда мы ушли на кухню. Я сел на стул с мягкой обивкой и осмотрелся.

- Она ему сильно нравится? – с любопытством спросил я, рассматривая широкую спину одноклассника, когда тот разливал чай по двум кружкам.

- Он влюблен по уши, - засмеялся Дин, ставя кружку передо мной.

- Ого, - усмехнулся я.

- Что-то не так? – взволнованно спросил парень, заглядывая мне в глаза.

- Нет, все в порядке, - улыбнулся я, отпивая горячий чай. – Вкусно, спасибо.

- Не за что. Кас, посмотри на меня, - серьезно сказал Дин. Я закрыл глаза, а только потом аккуратно посмотрел в зеленые глаза. – Пообещай, что никогда не будешь от меня ничего скрывать.

- Дин, я… - я снова отвел глаза. Но уверенные пальцы повернули мою голову за подбородок.

- Пообещай.

Слишком громко. Слишком внимательно. Слишком.

- Обещаю, - одними губами шепнул я, переводя взгляд на губы парня.

Его пальцы еще держали меня, но теперь мягче. Он аккуратно провел пальцами по легкой щетине. Дин все еще смотрел на меня. Все еще рассматривал.

Звук открывшейся двери заставил нас обоих передернуться. Дин убрал руку и отвел глаза. Он… смущался.

Я обернулся на дверь. Сэм стоял в двери, уставившись на нас.

- Все хорошо? – хрипло спросил он, нервно закашлявшись.

- Да. Замечательно просто, - резко сказал Дин, вставая из-за стола и выходя на балкон. Я уставился в стол, сжав руки в кулаки. Ненавижу слушать свое сердце.

- Кас? – тихо спросил Сэм.

- Да, Сэм? – я устало поднял голову и посмотрел на нового знакомого.

Пару секунд он просто смотрел на меня, словно думал о чем-то серьезном. Взвешивал.

- Да нет, ничего, - как-то бесцветно ответил он, взял бутылку колы из холодильника и ушел с кухни.

Я опустил голову на свои руки.

Сердце стучало в желудке. Больно так, протяжно. Каждый стук отдавался по всему телу, в каждой клеточке организма. Нужно посчитать до десяти.

Один. Два. Три.

Я люблю Дина. Я очень люблю Дина.

Четыре. Пять. Шесть.

Он мой друг. Он мой лучший и единственный друг. Как и я его.

Семь. Восемь. Девять.

Я не могу ни поцеловать его, ни обнять, ни сказать, что люблю. Ничего. Я должен забивать все эти чувства ногами и оставлять мучиться глубоко внутри себя.

Десять.

Я должен ему рассказать. Обязан.

Я встал из-за стола и тихо подошел к балкону. Дин стоял, свесившись вниз, с высоты седьмого этажа.

- Дин? – тихо позвал я, замечая, как он вздрогнул.

- Да, Кас? – хрипло спросил он.

- Я пойду домой, хорошо? – я не могу ему сказать. Не могу.

- Я тебя подвезу, - не спрашивая, сказал Дин, уходя с балкона и сразу направляясь к двери.

Я быстро заглянул в гостиную.

- Сэм, Джесс, приятно было познакомиться, - с улыбкой попрощался я. Те махнули мне в ответ, и я пошел к Дину, пытаясь выкинуть из головы все мысли. Хотя бы до того момента, пока не окажусь дома. Один. В четырех стенах с выходом на крышу.

- Я скоро буду! – крикнул Дин, и вышел, даже не глядя на меня. Я обулся и натянул куртку, после чего поторопился за ним.

Мы молча доехали до моего дома. Я не хотел ничего говорить, а Дин просто боялся. Я уверен, что он боялся. Я не собираюсь у него выпытывать, что это было. Не собираюсь требовать объяснений. Мне было страшно думать об этом.

Когда машина остановилась, я потянулся, чтобы выйти из машины, но Дин остановил меня. Он держал меня за локоть, но по-прежнему не смотрел на меня.

- Кас, я…

- Дин, все хорошо, - уверенно сказал я, опускаясь в сиденье. – Не переживай.

- Прости меня. Я люблю Лизу, - вот последние слова были точно лишние. Даже не лишние, а просто ненужные.

- Я знаю, и я рад за тебя и Лизу. Дин, все хорошо. Правда, - улыбнулся я, заставляя его отпустить себя.

- Простишь? – испуганно спросил Винчестер. Он напоминал брошенного, испуганного щенка. Хотелось поцеловать его. Хотелось уткнуться носом в его шею, вдохнуть горячий запах…

- Дин, мне не за что тебя прощать, - улыбнулся я, все-таки выходя из машины. – Пока! – махнул я, направляясь к своему дому. Я чувствовал, что Дин смотрит мне в спину. Импала еще несколько лишних минут стояла перед моим домом, даже когда я скрылся за дверью. Я не оборачивался. Я не мог. Слезы сами бежали, и я не в силах их остановить. Сколько вранья. Я не могу так много врать. Я никогда не прощу Дину это. Тот взгляд. Я же никогда этого не забуду. Простить? Нет уж. Никогда.

Я тихо поднялся к себе и, не включая свет, упал на кровать лицом в подушку. Я услышал звук мотора. Уехал.
Я пару минут просто лежал, медленно задыхаясь. Мучительно. Больно.

Гейб, наверное, уже спал. Или поедал шоколад, который брал неизвестно откуда.

Я выглянул в окно. Никого. Взяв камеру, я вылез на крышу, чувствуя, что не могу сдержать слезы.

Красная лампочка замигала в темноте, показывая начало съемки.

- Дин, почему ты такой придурок? Я же люблю тебя, - я хныкал, как последняя девчонка. – Я так люблю тебя. Мы дружим уже около двух месяцев. Дружим! Я искренне пытаюсь быть для тебя самым лучшим другом! Пытаюсь делать вид, что мне интересна твоя Лиза! Пытаюсь делать вид, что не хочу тебя поцеловать! – жалкие рыдания раздавались эхом в ночной тишине. Когда успело так стемнеть? Мы ехали – было светлее. – Что ты со мной делаешь? Зачем?! Почему ты так смотришь на меня?! Почему… - всхлипы. Жалкие. Мокрые. Одинокие всхлипы. – Я так хочу тебе все рассказать. Так хочу объясниться. Признаться. Но я не могу. Сегодня я был почти готов! Я правда хотел рассказать, что круглыми сутками думаю только о тебе! Что я слишком люблю тебя! Но я могу. Я видел, как тебе плохо только от того, что ты позволил себе посмотреть мне в глаза пару лишних секунд. Я знаю, что тебе нужна Лиза. Это правильно. Так нужно… - я снова зарыдал, пряча лицо в рукаве куртки. Моего лица даже не видно на экране, только слышны тихие всхлипы. Я больше ничего не мог сказать. Я просидел так пару часов, быстро замерзнув. И я хотел замерзнуть.

- Кас, спускайся, - тихий голос заставил меня обернуться. Прислонившись к дверному косяку, на меня смотрел старший брат.

- Иди спать, - отмахнулся я, снова отворачиваясь и обнимая свои колени.

Я услышал шум за собой. Вообще, мой брат очень боится высоты, так что это было почти героизмом. Он сконфуженно уселся рядом со мной.

- Кас, я не хочу, чтобы ты заболел и умер из-за кого-то там Дина, - грустно сказал Гейб.

- Это не из-за него, - соврал я, отворачиваясь.

Гейб притянул меня к себе и обнял.

- Придурок, я же твой брат. Я все знаю и обязан тебя защищать. Каким бы тупым ты ни был, - брат крепко обнял меня обеими руками. И я не смог сдержаться. Камера камерой, а живого человека никто не заменит. Меня прорвало. Я рыдал, бился Гейбу в грудь, бормотал что-то о Дине, повторял, что ненавижу его. А мой старший брат поглаживал меня и молчал. А что он может сказать? Ничего, верно. Когда я почувствовал, что засыпаю на его руках, я вернулся в комнату. Без слов. Быстро раздевшись, я заполз под одеяло и быстро уснул, даже не успев ни о чем подумать. Тем лучше. Меньше паутины на сегодня. Я не знал, что Гейб только минуты через три вернулся с крыши, закрыл окно, пожелал мне спокойной ночи и вышел, закрыв за собой дверь.
___

Темно. Здесь очень темно. Почему во снах всегда темно? В кошмарах…

Рокот. Оно уже здесь. Оно всегда здесь. Ждет. Выжидает. Я никуда не побегу. Я не могу убежать, у меня никогда не выходило. Оно побеждало. Так зачем зря тратить силы?

Я почувствовал адскую боль в спине. Внутри что-то менялось, что-то ломалось. Этот хруст звенел в ушах, перекрикивая мои крики. А я кричал, закрывая уши руками. Помогите мне. Я не хочу этого.

Я чувствовал, как кожа на спине разрывается. Как растут большие, черные крылья. Каждая косточка, каждое перо болело. Они были такими черными, что даже не различались в темноте. Хотя, я собственной руки не видел, чего уж там. Спина истекала кровью, ошметки кожи свисали с могучих крыльев. Я кричал, слыша, как деформируются кости.

Наконец, когда все более-менее успокоилось, я отнял руки от ушей, оглядываясь вокруг. Мои крылья - моя любовь к Дину. Только любовь, пожалуй, приносит еще больше боли.

Оно приближалось. Оно бежало ко мне, оно спешило.

Я взмахнул крыльями. Тяжело. Они тянут вниз, но я все равно попытался подняться с земли. Еще немного сил, и я оторвался, зависая над темнотой. В темноте. Не знаю, зачем я поднялся, но… ведь лучше стремится вверх, чем оставаться в темноте.

Взмах.

А это тяжело. Это не так просто, как кажется с виду. Это вам не порхающая бабочка. Это огромные, черные, матовые крылья, которые тяжелыми взмахами отрывают от земли. Любить не так просто.

Еще. Выше. Ищи свет. Ищи свет в темноте, как гребаная бабочка. Не бойся темноты, но пытайся сбежать. Вдруг обгонишь? Надейся на взаимность.

Кричи. Кричи! Зови! Слушай крики тишины в ответ, и пытайся перекричать ее. Зови его, кто никогда не будет с тобой. Зови.

Лети, маши крыльями изо всех сил. Верь, что ты движешься, а не стоишь на одном месте.

Думай, что выживешь. Думай, что спасешься. Верь, что за темнотой есть свет. Обманывай сам себя.

Беги! Беги! Старайся спастись! Борись за жизнь! Ведь это такой бесценный пустяк…

Помни тех, кто помнит тебя. Не смей забывать, что ты нужен. Заставляй себя помнить лица… людей. Запомни их!

И может быть… ты спасешься. Ты обретешь свой свет в темноте.

Резкий рывок тянет вниз. Правое крыло потянуло, заставляя отчаянно махать левым. Насколько это было возможно.

Боль. Клочок перьев остался в кулаке неизвестного. Не оборачивайся, чтобы не забыть, зачем уходишь.

Еще один рывок. Еще. Еще. Медленно изуродованные руки с длинными мерзкими пальцами врывается в ровные перья, ломая их и сминая. Они тянут вниз. На лодыжках сомкнулись чьи-то когти. Запахло жареным. Мой страх быть отвергнутым.

Руки, пальцы, лапы, когти – все тянет тебя вниз. Вниз, в темноту, даже не дав увидеть света. Надежда потухает.

Кричи. Помни и кричи. Зови. Знай, что тебя никто не услышит, но продолжать звать.

Пальцы продолжают нещадно вырывать перья, рвать их и тянуть вниз. Теплая кровь хлынула из тонкой, нежной кожи под слоем перьев.

Кричи. Помни, что нужно кричать.

Руки всюду. Они держат за колени, тянут за крылья, они ломают их!

Маши. Маши ими из последних сил, как намокшая бабочка. Живи. Борись за свою никчемную жизнь!

Слушай хруст костей. Слушай свои хриплые крики. Слушай, как шепчет темнота со смертью…

Чьи-то зубы впились в крыло. Впились и повисли, отчаянно мотая уродливой бошкой, как чертова дворняга.

Кричи. Помни. Нужно кричать.

Захлебывайся кровью, слушай свою боль.

Они победили.
___

Я не знал, чем занять себя в три часа ночи.

У Вас бывало такое? Просыпаетесь просто так, а потом не можете уснуть. Лежите с закрытыми глазами, но Ваш сон давно улетел к рассвету, забыв Вас в постели. А вы лежите и ворочаетесь.

Я не думал, что это так сложно. Занять себя чем-нибудь, пока не наступит утро. А зимой утро начнется только примерно через четыре часа.

Ты бродишь по дому, бесцельно заглядывая в разные шкафчики, холодильник, смотришь в окно около двадцати раз за десять минут. Слушаешь храп старшего брата на диване, сидишь за столом, на полу, у стены. Это угнетает, если честно.

Небо медленно разбавлялось светлыми оттенками, но это было так медленно, что почти не замечалось, если следить. А если отвернуться, не обращать внимания, то можно было заметить разницу. Так всегда, наверное. Пока пристально наблюдаешь – не заметишь. Когда забудешь ненадолго – увидишь больше.

Что за херня? Почему в жизни не так, как хочется? Почему? Черт, я и забыл, что в этом и есть вся суть жизни. А иногда так хочется верить, что вся жизнь несправедлива, а один ты правильный. Хочется думать, что ты дождешься своего счастья, ведь все люди достойны на счастье. На любовь.

Но я не могу так думать. Не хочется себя обманывать. Жизнь такая как есть. Одни заслуживают счастье, становятся счастливыми - другие остаются несчастными. Это как черное и белое, хорошее и плохое, день – ночь, горькое – сладкое. Конечно, это не все. В мире есть оттенки, из-за которых жить намного сложнее, но… эмоциональней.

Кроме грусти и радости ты можешь испытывать злость, тоску, отчаяние, счастье, благодарность. Больше оттенков. Больше запахов.

Понимаешь?

Истерический смех.

Конечно, не понимаешь. Я сам ничего не понимаю. Ни-че-го.

Легче было бы жить в черно-белом мире. Все люди думали бы, что так нужно. Они бы не знали об оттенках, поэтому были бы довольны тем, что есть. Но сейчас ведь люди знают, что жить можно в серых тонах, а можно - в ярких. И у них есть право выбора. А выбор всегда ставит в тупик.

Фи, как нелогично.

Ненавижу ночь. Мысли прокрадываются в голову на цыпочках, чтобы не разбудить никого. Тихо. Незаметно. Но потом они бессердечно разбрасывают твои собственные стереотипы, принятые нормы, которые ты так тщательно расставлял в алфавитном порядке.

Но я люблю ночь. Я люблю именно эту ночь. Почему? За несколько часов, пока я сидел на кровати и думал, мое сознание ни разу не посетил один человек по имени Дин Винчестер.

Но все-таки сейчас же я о нем подумал?

- Привет, Кас, - услышал я голос совсем рядом, когда сидел, положив голову на парту.

- Привет, Дин, - как можно безразличней сказал я, даже не пытаясь посмотреть на одноклассника.

- Не выспался, что ли? – Винчестер уселся рядом, кинув сумку на парту.

- Можно и так сказать, - пробормотал я, зевнув.

- Это плохо, - Дин опустил голову на сумку, повернувшись ко мне.

- Дин, я тебя ненавижу, - честно сказал я, поворачивая голову к нему.

В зеленых глазах я не увидел ни удивления, ни непонимания. Только искорки детского веселья.

- Врешь, - со слабой улыбкой прошептал Дин. Между нами было достаточно места, чтобы уместилось еще две головы. Но видел я все равно только его.

- Не вру, - как можно серьезнее сказал я, даже покачав головой, насколько это было возможно.

- Тогда почему разговариваешь со мной? – тихо спросил Дин, внимательно рассматривая меня. Искры продолжали сверкать в его глазах.

- У меня особенная ненависть, - слабо усмехнулся я, понимая, что в зелени можно утонуть.

Дин пару секунд внимательно смотрел на меня, словно думал, что сказать.

- Кас, ты знал, что у тебя веснушки на носу есть? – тихо спросил он с задорной улыбкой.

- Что? – непонимающе спросил я, поднимая голову и доставая телефон, чтобы посмотреть в отражение.

- Эй, Бэлла, дай зеркальце на секунду! – услышал я голос Дина. В темном отражении экрана ничего не было видно.

- А что тебе еще дать? – презрительно спросила девушка.

- А от тебя больше ничего и не возьмешь, - в таком же тоне ответил Дин, протягивая руку и принимая зеркальце.
– На, - обращаясь ко мне.

Я взял овальное, карманное зеркальце и посмотрел на себя. Действительно, если присмотреться, можно было заметить светлые мелкие пятнышки на бледной коже. Совсем прозрачные, словно немного размыты водой. Простите, но что за чертовщина? На улице зима!

- У тебя их раньше не было вроде, - неуверенно сказал Дин, когда отдавал зеркало Талбот.

- Не было, - согласился я, зачем-то проводя кончиком пальца по носу.

- Эм, а это возможно? Ну, зима все-таки, - Винчестер пожал плечами.

- Без понятия. Это вообще ты меня заразил! – нервно буркнул я, но без злости. Просто у меня никогда в жизни не было веснушек. Никогда. У меня было несколько родинок, но на этом все.

- Я? – Дин засмеялся. – Каким образом?

- А черт тебя знает. Звонок. Вали к себе, - пробурчал я, замечая, как все нехотя рассаживаются по своим местам.

- А я у себя, - довольно сказал Дин, доставая тетрадь и ручку. Я опустил голову и усмехнулся. Ненавижу этого придурка. Слишком он мил.

- Ладно, я разрешу тебе посидеть здесь. Пока Лизы нет? – неуверенно спросил я, пытаясь показаться равнодушным.

- Наверное. Я не знаю, - нехотя буркнул Дин, отворачиваясь.

- У вас что-то случилось? – тихо шепнул я, следя за учителем, который ходил между рядами и раздавал проверенные сочинения.

- Давай я тебе потом расскажу? – уголком рта буркнул Дин, принимая свою работу с отметкой B.

- Хорошо, - буркнул я, рассматривая свое сочинение с оценкой A.

- Ботан, - беззлобно обронил Дин, с усмешкой глядя на мою работу. – Молодец.

- Спасибо, - тепло улыбнулся я, на пару секунд дольше задерживаясь в этой зелени.

Главное – не забывай дышать. А то утонешь и захлебнешься. Отвернись, отвернись, отвернись.

- Винчестер, Новак, мы вам не мешаем?

Мы одновременно повернули головы к учителю.

- Да не особо как-то, - криво усмехнулся Дин.

- Продолжаем урок.

Я люблю этого засранца. Убейте, но люблю. Хочу обнять его, обнять и целовать. Так долго, чтобы Земля остановилась, а мы еще целовались. Дайте мне эту возможность. Пожалуйста. Если бы людям можно было бы в один день делать все что они захотят, а на следующий никто не будет помнить этого… Я бы поцеловал Дина. Я бы схватил его за тонкую ткань футболки, притянул бы его и жадно впился в эти слишком пухлые губы.

Я знаю, что никогда не осмелюсь это сделать. Знаю, что потом у меня будет разбитый нос и разбитая дружба. Первое я еще смогу пережить. Но второе было бы слишком жестоко.

Дин, Дин, Дин. Как ты занял всего меня? Мысли, сердце, душу. Все. Я готов отдать тебе все. Все, что ты попросишь. Только попроси…

Но Дин молчал. И пусть молчит. Тем лучше. Пока мы остаемся друзьями, я верю, что мы друзья. А одно лишнее движение, лишний вздох… и будет слишком. Больше, чем слишком.

Я люблю Дина Винчестера. И, увы, это, похоже, не лечится.
__

- Так, что у вас случилось? – неуверенно спросил я.

Мы свалили с последнего урока и теперь медленно шли по морозным тропинкам парка.

- Мы немного поссорились, - задумчиво пробормотал Дин, засунув руки в карманы.

- Немного? Дин, люди или ссорятся или не ссорятся, - серьезно сказал я.

- Тогда я не знаю, поссорились мы или нет, - Боже, Винчестер, ты как ребенок.

- Ну, рассказывай, что произошло, - выдохнул я, тоже засовывая руки в карманы.

- Хм, - мой одноклассник невесело хмыкнул. – Она ревнует меня к тебе.

Вот так просто. Словно с плеча. Топором.

- То есть? – ошарашено спросил я, чувствуя, что голос дрожит.

- Ты понял, - слишком серьезно.

- Нет, я тупой. Объясни, - нервно сказал я, больно сглатывая.

- Лиза считает, что я слишком много времени провожу с тобой. Что из-за тебя я перестал уделять ей внимание. Она сказала, чтобы я выбирал. Или она или ты.

Я ненавижу Дина Винчестера. Ненавижу в той же степени, что и люблю. Нельзя говорить такие фразы. Нельзя. Это слишком жестоко.

- А ты…? – испуганно спросил я.

Дин остановился и посмотрел мне в глаза. Слишком глубоко.

- Ты реально тупой? – одними губами спросил Винчестер, внимательно рассматривая меня.

- Я тупой. Ты ей просто сказал, что… выбираешь… меня? – неуверенно спросил я, опасаясь за каждое слово. Слишком. Много. Ответственности.

- Если бы она меня действительно любила, то не ставила бы перед выбором, - четко сказал Дин, вместе с этим отлынивая от ответа и все еще глядя мне в глаза. Не тони, держись за камни, хватайся за воздух, но не тони!

- Дин, так нельзя.

Я придурок. Я тупейший придурок на свете, но я не позволю Дину быть одиноким. Я не позволю ему потерять девушку, которую он, похоже, любит, только из-за меня. Я буду ненавидеть себя до скончания веков, но я не позволю Дину быть одиноким.

- Кас, прости, но я сам вправе решать, что мне можно, а что нельзя.

Меня словно вытащили из зеленой воды, больно сжав руки на груди. Я отплевывался, выталкивал приятную смерть из легких, а Дин просто отвернулся и зашагал дальше.

- Ты же ее любишь, - горько бросил я в спину, напоминая ему его же слова.

Дин остановился.

- Ты любишь Лизу, - четче и громче.

- Люблю, - словно выплюнул. Много желчи.

- И ты помиришься с ней.

Не вздумай оборачиваться. Я не хочу, чтобы ты видел, как я глотаю слезы, лишь бы они не упали с ресниц. Ты не должен их видеть. Ты не должен их даже услышать.

- Она не хочет, чтобы мы с тобой общались.

Обернулся. Ненавижу тебя, сукин ты сын.

- Значит, нам лучше не общаться? – слишком много сожаления.

Дин отрицательно закачал головой. Слишком резко.

- Или Лиза принимает тебя, как моего друга, или между нами с ней все кончено. Совсем.

Слишком отвержено. Как я люблю его.

- Почему?

Между нами все еще было около пяти метров. И никто не собирался нарушать эту дистанцию.

- Ты мой друг.

Пожал плечами. Какой простой жест. Словно… вот такой он я. Ну и что?

- Дин, ты весь год не замечал меня, а сейчас я уже твой друг?

Никакой злобы или обиды. Просто интерес.

- Да, сейчас ты мой друг.

Боже, как просто несколькими словами заставить сердце стучать так… спокойно. Словно наступило умиротворение. Полнейшее. Но почему-то от такого спокойствия становится еще страшнее.

- Почему?

Кажется, я это уже говорил.

- Потому что я был придурком весь десятый класс.

Кривая усмешка. Но без насмешки. Простое осознание и признание собственной тупости.

- И ты поумнел, когда увидел меня на крыше?

А вот это уже с насмешкой. Я медленно подошел к нему, но остановился на достаточно большом расстоянии. Так чтобы не далеко, и не слишком близко.

- О да, - засмеялся Винчестер, и мы пошли дальше.

К этой теме мы больше не возвращались. Просто обсуждали разные мелочи, до которых нам не было никакого дела.

Просто так взять… и болтать. Последние несколько лет моим собеседником была только камера, но, опять повторюсь, человека это не заменит. Живой человек. Он отвечает, слушает, спрашивает, смеется и рассказывает. Так просто. Так мало. Слишком хорошо.
__

- Мы сегодня гуляли с Дином. Просто шлялись по городу и болтали. Так… легко. С ним всегда слишком сложно, но слишком легко, - нервный смешок. – Да, и такое бывает. Только вот знаешь… мне кажется, я должен их помирить с Лизой. Даже если мне придется отказаться от Дина. Это… было бы очень больно. Но. Он имеет право на счастье. А со мной он вряд ли будет счастлив. А Дин ведь обязан быть счастливым. И Лиза вполне может стать для него… тем самым. Чтобы хотелось жить. Она ведь девушка, - горько. – Я не могу дать ему того, что может Лиза. Как бы я ни старался…

Я сидел на крыше, закутанный в одеяло. Холодно здесь. С каждым днем холоднее. Скоро я буду вынужден закрываться за дверью, в четырех стенах.

Я скучал по родителям. Когда я узнал, что они погибли, я думал, что не справлюсь. Думал, что покончу жизнь самоубийством. Но я не смог бы бросить Гейба. Да, он старше меня, но он такой же сломанный, как и я. Если не еще больше.

Суицид. Не передать, сколько раз я думал об этом. Не сосчитать.

Но я не мог. И не могу. Я боялся, я находил отговорки… но не переставал думать об этом.

Я хотел к родителям. Мне их не хватало. Я думал, что оправился после потери, хоть и знал, что ошибаюсь. Я уже никогда не смогу быть таким, как был раньше. Никогда.

Я хотел к Дину. Я просто напросто хотел быть с человеком. Рядом. Чтобы чувствовать тепло. Чтобы знать, что кому-то не плевать. Помнить, что ты не один.

- Но сие лишь глупые мечты, - прошептал я, слушая свое сердце. Ненавижу слушать свое сердце.

Я знаю, что это очень глупо, отталкивать Дина к Лизе, вместо того, чтобы привязать к себе. Но я хочу, чтобы он был счастлив. Пока это самое главное. И я знаю, что ему нужна девушка. Сложите один и один - получаете формулу счастья для двух людей, и глубокой грусти для одного человека. Но счастье двух тяжелее счастья одного, ведь так? Так справедливо. Я не собираюсь биться головой о стенки аквариума и доказывать, что заслуживаю счастья. Это не мне решать. Это вообще никто не решает. Просто так бывает. Одни счастливы – другие нет. Это жизнь, все элементарное – просто. Обида есть. Обида на то, что я, похоже, не вхожу в первую категорию. Я родился человеком, который, похоже, не заслужил счастья. А в остальном… с этим можно свыкнуться. Просто не надеяться на лучшее. Если происходит что-то хорошее – все счастливы, приятный сюрприз и т.д. и т.п. А если все остается как прежде – то ты хотя бы знал, что так будет.

Это больно. Немного. Самую малость. Малость, которой хватает, чтобы желать пырнуть себя ножом или повеситься. А что? Жизнь это маленькая доля всего существования. Всего лишь… жизнь.

Я знаю, что когда-нибудь не проснусь. Я верю, что это будет быстро. И не больно. Я не хочу поскользнуться на мыле в ванной и разбить голову о керамику. Я не хочу случайно упасть и свернуть шею. Я хочу уснуть и не проснуться. Вечный сон. Не так уж и плохо для вечности, да?

- Кас, все в порядке? – тихий шепот вырвал меня из моего мира, возвращая в реальность.

- Да-да. Все хорошо. Не выспался просто, - отмахнулся я, оглядываясь. Я сижу на уроке. Рядом сидит Дин. Вокруг люди что-то пишут.

- Сколько часов ты вообще спишь? – серьезно спросил Винчестер.

- Не знаю. Один, два, три, пять – я не считаю, - обронил я, начиная переписывать все формулы, которыми была исписана доска.

- Почему так мало?

Какое тебе дело, Дин?

- Просто не хочется. Как Лиза? Болеет еще? – я попытался перевести тему, даже не подняв голову.

- Болеет. Я с ней поговорю, когда выздоровеет. Кас, тебе нужно спать.

- Я сплю, - кивнул я.

- Спать больше, - Дин говорил тихо, но очень серьезно.

- Не хочу я спать еще больше, - соврал я, чувствуя, что руки невольно трясутся. Я посильнее сжал ручку, продолжая выводить неровные закорючки.

- Кас, хватит. Доиграешься, я буду сам тебя укладывать и засекать семь-восемь часов, как и нужно спать нормальному человеку.

- А я ненормальный, - заверил я, пожав плечами.

- Это не делает тебя не человеком, - заметил Дин, пихнув локтем, чтобы я посмотрел на него. – У тебя синяки под глазами. Раньше не было. Ты должен спать. Много спать. Понял?

- Как я могу спать, если я не хочу?

- А ты захоти! – по-детски буркнул Дин, отворачиваясь.

- Не могу. Дин, перестань быть моей мамочкой, а? – без издевки попросил я, все еще рассматривая парня.

- Не хочу, - буркнул он, снова поворачиваясь ко мне.

Я вдруг вспомнил кое-что, что давно меня волновало, но я всегда забывал спросить.

- Дин, а чего ты уже со своими не общаешься? - переводя взгляд со спины Майкла на спину Гордона.

- Они козлы, - зло буркнул Дин, глядя на меня.

- Вы, вроде, с начала года так и не общались, да? Неужели, ваша компашка распалась? - с насмешкой спросил я.

- За лето много изменилось. Зака перевели в другую школу, которая больше известна, как школа для малолетних преступников. Анна призналась, что ей не нравится общаться с такими, как мы, ну, в основном из-за Майкла и Гордона. Она отбилась от компании и изменилась в лучшую сторону, - с улыбкой заметил Дин, кивая на рыжеволосую девушку, которая сидела за первой партой. - А с этими козлами я не общаюсь потому, что они, кажется, в конце июля пришли ко мне, типа проведать, и стащили крупную сумму денег. Там долгая история, - отмахнулся Дин.

- О-о-о, - все, что смог сказать я. - Вот так?

- Ага. Теперь моя компания - ты, - с усмешкой заметил Дин.

Теперь уже отвернулся я, уставившись в тетрадь. Ненавижу слушать свое сердце.

Один. Два. Три.

- Дин, мне нужно тебе кое-что сказать. Важное, - давай, пока смелый. Давай, пока можешь. Давай!

- Говори.

Ну же. Давай!

Четыре. Пять. Шесть.

- После школы, хорошо? – струсил.

- Окей, - неуверенно буркнул Дин.

Семь. Восемь. Девять.

- Можно выйти?

Сумку в зубы и бежать, пока никто не спросил. Бежать, пока не остановили. Бежать, пока всем плевать.

Не помню, как оказался дома. Но вот я лежу на постели, обняв себя за колени. Я пытаюсь понять.

Чем больше думаешь, тем больше замечаешь мелочей. Чем больше мелочей, тем больше мыслей. Херня какая-то, ей-Богу.

Хочу, чтобы не больно. Хочу, чтобы быстро. Быстро забыть. Мне нравилось любить Дина, пока это было не так больно. Терпимо. Видеть, как он улыбается другим – терпимо. Знать, что он целует Лизу – терпимо. Но когда он смотрит на тебя так, словно ты для него что-то значишь… это слишком.

Хочется забыть. Хочется вернуться в тот день на крышу и быстро уйти в дом, пока не проехала черная Импала.

Хочется продолжать быть незаметным, хочется… забыть. Разлюбить.

Я ненавижу Дина Винчестера, за то, что он позволил в себя влюбиться.

Не своими ногами я потопал в местный бар. Вообще не знаю, как туда дошел, но очнулся я, когда закидывал в рот содержимое очередной рюмки. Быстро глотать, чтобы не чувствовать вкус. Чтобы оно обожгло горло, и разлилось мерзким теплом внутри. Чтобы чувствовать, как отчаянно чешется желание нарваться на проблемы.

Стакан. Бокал. Рюмка. Быстрее, больше, противнее.

Мне кажется, мой желудок когда-нибудь выскочит и изобьет меня. Или проглотит и переварит.

- Парень, что у тебя стряслось? – какой-то парень подсел рядом.

Я уже возненавидел его. Я же знаю, что сейчас все расскажу. Все. От начала и до конца.

- Ничего, - ну, попытка не пытка.

- Да ладно тебе, ты так скоро весь бар в себя вольешь. Я посторонний человек, ты посторонний человек. Рассказывай.

Этого было много.

И я ему рассказал все. Рассказал, как влюбился в одноклассника, как подружился с ним, рассказал о Лизе, о Гейбе, обо всем классе, рассказал обо всем. О себе. Все. Я захлебывался словами, задыхался своим языком, а этот парень, чье имя я так и не узнал, просто кивал и иногда говорил какие-то слова, которые я уже не был в состоянии понимать. Закончилось все истерикой. Простой, идиотской истерикой. Я кинулся на этого парня, схватил за грудки, обвиняя его во всем. Это то, что я еще смутно помнил. Затем все было как в тумане. Дорога, такси, улица, дом, Гейб, постель. Все. Темнота.
___

- Вставай, алкаш! – злобно крикнул Гейб, дергая меня за плечо.

Я промычал что-то нечленораздельное и перевернулся, пряча голову под подушкой.

- Я сказал, вставай, пьяница! – брат сильнее толкнул меня.

Я отмахнулся рукой, пытаясь попасть по нему, чувствуя, что голова жутко раскалывается. Как переспелое яблоко.

- ПОДЪЕМ! – крикнул Гейб, перед тем как тупо столкнуть меня с постели.

Я больно ударился, шмякнувшись на спину. Лопатки и копчик саднило, а голова словно разлетелась на миллионы частичек, и каждая больно пульсировала.

Я повернулся на бок и обнял себя за колени.

- Придурок! – зло огрызнулся Гейб, после чего я услышал громкий хлопок закрывшейся двери и звук разбитого стекла. Рамка с фотографией, которая висела на стене рядом с дверью, пошатнулась и грохнулась вниз, разлетаясь мелкими осколками.

Я что-то пробурчал, возвращаясь в темный мир, в котором ничего не происходило. Только боль расходилась перед глазами цветными кругами.

Проснулся я уже утром. Я встал, пошатываясь и потирая ушибленные места. Аккуратно обойдя осколки, я вышел в коридор, спускаясь вниз. Голова болела так, словно кто-то бил ее все это время молотком. И он до сих пор больно ударял по мозгам, заставляя морщиться от громких звуков, яркого света и резких движений.
Гейб сидел на кухне и пил чай, читая какую-то газету.

- Еще раз напьешься, и я тебя сдам в интернат, - процедил мой брат, даже не поднимая взгляда.

Я уселся напротив.

- Прости, - тихо буркнул я, роняя голову на руки.

- Не прощу. Ты знаешь, из-за чего погибли наши родители. Помнишь же, да? Какой-то придурок просто перебрал алкоголя. И это «просто» унесло две жизни. Одним махом. У тебя должно быть стойкое отвращение ко всему спиртному.

Я поежился от такого тона Гейба. Столько презрения, разочарования и чего-то еще, что я уже не мог разобрать. Горечь? Обида? Черт его знает.

И да, мне было мерзко от самого себя. Хотелось удавиться.

- Прости, - снова шепнул я.

- Кас, просто больше так не делай, хорошо? – смягчился Гейб. – Алкоголь не панацея. Можно выпить на праздники, совсем чуть-чуть. Не так, чтобы тебя потом какие-то левые парни притаскивали. Проблемы не решаются спиртным, запомни это, - серьезно пробурчал он, все еще не глядя на меня.

- Хорошо. Я все это знаю, Гейб, мне просто это нужно было. Ну, я думал, что нужно, - пробормотал я, морщась от волн боли, от которых в глазах темнело.

- Легче стало? – с насмешкой спросил брат, рассматривая меня золотистыми глазами.

- Неа, - выдохнул я.

- Ладно, - буркнул Гейб, встав из-за стола и отыскав что-то на полочке. - На. Выпей. Легче будет, - он хлопнул меня по плечу, поставив передо мной стакан воды. Затем он вернулся на свое место.

- А что за парень, - я проглотил горькую таблетку, - меня притащил домой?

- Я его раньше не видел. Представился Кроули – что за глупое имя – и свалил, - пожал плечами Гейб, с улыбкой наблюдая, как я жмурюсь, слушая свою боль.

- Кроули… - прошептал я, пробуя имя на вкус. – Не знаю такого.

- Если это он тебя споил, то он мудак, а если он помог тебе не разгромить бар, то он… неплох.

- И то, и то, - криво усмехнулся я, вспоминая, как этот темноглазый парень ставил передо мной очередную рюмку.

- Кас, ты не хочешь ничего мне рассказать? – аккуратно спросил мой брат, рассматривая мою реакцию.

- А должен? – нехотя спросил я, понимая, что все-таки Гейбу не все равно.

- Нет, - спокойно сказал брат, уставившись в свою кружку чая.

- Дин, - как-то булькнул я, уставляясь в свой полупустой стакан с водой.

- Дин… - выдохнул Гейб обреченно, словно понял все. Абсолютно все.

- Он мой друг. И я его люблю. У него есть девушка, с которой он поссорился из-за меня, и с которой я заставил его помириться. Продолжать? – обозлено спросил я, чувствуя, как вчерашняя ярость снова топит меня волной.

Гейб как-то неуверенно кивнул, и я уже не мог остановиться.

- Я знаю, что никогда, не смогу быть с ним так, как хочу! Никогда! Я люблю этого гребанного сукиного сына, и ничего не могу с этим поделать! Иногда мне хочется просто убить его, чтобы забыть. Чтобы не было так больно, когда я вижу, как он целует свою… девушку, - последнее слово я фактически выплюнул, презрительно скорчившись. – Я не могу дать ему счастья. Я не девушка! А ему нужны девушки! Он думает, что я хороший друг, но как я могу быть таким, если еле сдерживаюсь, чтобы не обнять его?! Чтобы не поцеловать?! Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ СДЕЛАТЬ, ПОНИМАЕШЬ?! НИЧЕГО! Я ТАК И ДОЛЖЕН ДАЛЬШЕ ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ ОСТАВАТЬСЯ ВСЕГДА НА РАССТОЯНИИ! А ЗНАЕШЬ, ЧТО САМОЕ ПРОТИВНОЕ?! – я уже стоял на ногах и отчаянно выкрикивал каждое слово брату, который с нечитаемыми эмоциями смотрел на меня. – Он делает все, чтобы влюбить меня в себя еще сильнее, - тихо пробормотал я, но так, чтобы Гейб услышал. – Он подходит слишком близко. Он говорит слишком тихо, словно это только наше. Он говорит слишком много лишних слов, которые обычно друзьям не говорят. Он слишком долго смотрит на меня, понимаешь? – я фактически шипел, наслаждаясь, как боль и злость выталкивается из меня точками, как вода из опрокинутой бутылки. Только сейчас я чувствовал себя пустым. Внутри меня было холодно, одиноко и слишком пусто.

- Кас… - тихо сказал Гейб, когда я замолчал.

- Что? – сухо ответил я, понимая, что совсем скоро пожалею обо всем, что только что было.

- Сядь.

- Не хочу, - я закачал головой, борясь с подступающими слезами.

- Сядь, Кас. Сядь, выпей воды и слушай меня, - Габриэль старался быть мягким, но при этом строгим.

Я послушно уселся и жадно осушил стакан, понимая, что сейчас разревусь при старшем брате. А что может быть хуже?

- Кас, можно кое-что сказать? – аккуратно спросил он, внимательно рассматривая меня. Я кивнул. – Ты законченный придурок.

В душе я аплодирую стоя. Тоже мне новость.

Я насмешливо хмыкнул.

- Нет, серьезно, ты придурок. Какого хрена, ты ему ничего не сказал? – так просто взять и сказать. Просто взять! И сказать!

- Шутишь? – прошипел я, зло рассматривая брата исподлобья.

- По мне похоже, что я шучу? – серьезно спросил Габриэль, внимательно глядя на меня.

- Значит, ты сдурел, - тихо пробормотал я, отводя взгляд. – Не буду я ему ничего говорить.

- Да почему?! – возразил Гейб, заставляя удивленно посмотреть на него.

- Гейб, Дин любит девушек. Он любит пиво, он любит поесть, он любит гольф и копаться в машинах. Это типичный парень, которому нравится секс с девушками, поцелуи с девушками и объятия с девушками! Слышишь, с девушками! А я не девушка, я уже говорил. А своим «признанием» я только испорчу дружбу, которой, поверь, я дорожу. У меня никогда не было такого друга, Гейб. Я не хочу его терять, - я запустил пальцы в волосы и закрыл глаза.

- Ты не можешь наверняка знать, нужны ему именно девушки или нет, - медленно и четко сказал брат, кажется, даже не моргая. Я попытался возразить, но Гейб громко продолжил говорить. – Ты понимаешь, что, если будешь все держать в себе, когда-нибудь все равно взорвешься? И этим самым все испортишь? Тут или пан или пропал. Он выбрал тебя вместо девушки. Такого тупого, трусливого, жалкого тебя! Вместо девушки. Не думаю, что ты потеряешь дружбу из-за признания.

- Я понял, - я кивнул головой.

- Да? И что ты понял? – тихо спросил Гейб с надеждой.

- Я ему никогда и ничего не расскажу, - быстро проговорил я, срываясь с места и уходя к себе в комнату.

Я слышал, как Гейб окликнул меня, но я не собирался останавливаться. Я закрылся в комнате, понимая, что тупо проспал школу. Ну, а смысл идти туда сейчас?

Я завалился на незастеленную постель лицом в подушку. Хотелось рыдать. Хотелось захлебываться слезами. Но они не шли. Глаза сушило. Ведь как таковой причины разводить нюни не было. Ведь ничего не изменилось. Оно просто слишком долго накапливалось внутри. Слишком. Долго. И теперь оно прорвалось. Или еще нет, может это только маленькая трещинка в плотине. Я не знаю, что со мной. Мне хочется кричать, рвать, плакать, но оно все внутри.

Сейчас же я просто валяюсь живым мертвецом на постели и ничего не делаю. Ни-че-го.

Сердце снова бьется. Естественно, оно не прекращает биться, но я снова его слышу. Оно стучит в ушах, отзываясь громкими волнами эха. По всему телу. И так покалывает в кончиках пальцев. Так тянет где-то в желудке. А в сердце словно тыкают кривой иголкой. Не самые приятные ощущения, серьезно. Только тыкают так медленно. Мучительно медленно всовывают ее в плоть, прокручивают и неторопливо вытаскивают. Чтобы снова затолкнуть поглубже.

Телефон, который остался на полу, жалко завибрировал, мелко дергаясь. Я опустил руку и нажал на зеленую трубку, перед тем, как подтянуть его к уху.

В телефоне раздался громкий шум, из-за которого я стал держать телефон немного поодаль.

- Кас, ты где? – сквозь шум школьных коридоров услышал я голос Дина. Ну, естественно, кто мне еще звонить будет?

- Я заболел, - пробурчал я, все еще говоря в подушку.

- Что-что? – не расслышав, Дин переспросил.

- Заболел, - я приподнял голову, чтобы было четче.

- Сильно? К тебе можно прийти? – вдруг стало тихо, и я снова прижал телефон к уху.

- Ты вышел из школы? – неуверенно спросил я, лениво оглядывая комнату, со стен которой на меня смотрели копии Винчестера.

- Да, нас с уроков отпустили. Я минут через двадцать буду у тебя, ставь чайник, - я знал, что Дин усмехнулся.

- Дин, но… - быстро начал лепетать я, но меня перебили.

- Никаких «но». Все, пока, целую, - сигнал оборвался.

Гудки.

А я все еще прижимаю телефон к уху.

Что, черт возьми, он сказал?! Мне показалось, без вариантов. Мне послышалось. Причудилось. Он не сказал, что целует меня. Он не мог. Не мог!

Я вскочил с кровати и с закрытыми глазами навернул парочку кругов по комнате.

«Целую»

Он не мог! Нужно чистить уши. А то я желаемое за действительное воспринимаю.

Нервно сжав кулаки, я спустился вниз и поставил чайник нагреваться.

Походил по дому. Гейб куда-то испарился. Успокоиться, вдох-выдох, забыть. Все забыть, все в порядке. Все хорошо. Отлично, мозг успокоился. Осталось сердце. Заткнись, глупое сердце, ненавижу тебя слушать. Ты слишком громко стучишь. Ты слишком отвлекаешь.

Нельзя так. Нельзя так сильно любить человека. Это вредно для психики, для организма и для жизни.

Я еще неизвестно сколько раз обошел весь дом. Просто так, думая о том, что мне нужно перестать думать обо всем. О Дине. Дин, Дин, Дин. Хватит. Слишком много, слишком громко, слишком….

Звонок в дверь.

- Открыто! – крикнул я, спускаясь со второго этажа.

Дверь неуверенно открылась, и улыбающееся лицо Винчестера с любопытством в глазах искало меня.

- Заходи, - усмехнулся я, проходя на кухню.

Дин разделся и прошел за мной, присаживаясь за стол.

- Ты не выглядишь больным, - возразил парень, рассматривая меня со спины.

- Я всегда выгляжу больным. Просто ты уже привык, - отмахнулся я, даже не думая о том, чтобы обернуться.

- Допустим. Кас, что происходит? – серьезно спросил Дин. Я чувствовал, как где-то между лопаток засвербело от такого настойчивого взгляда.

- Ничего, - я пожал плечами, все-таки оборачиваясь и опираясь руками о столешницу за моей спиной.

Пару секунд Дин рассматривал меня, а я изо всех сил пытался не отвести взгляда. Выдержать.

- Придурок ты, Новак, - с горечью бросил Винчестер, переводя взгляд на сцепленные руки на столе.

- Скажи что-нибудь новенькое, - тихо буркнул я, отворачиваясь, чтобы разлить кипяток по кружкам.

- Я не был у тебя в комнате.

Я вздрогнул. Перед глазами мелькнули разные портреты Дина, укутавшие стены моей комнаты.

- М, я в твоей тоже, - криво усмехнулся я, поставив горячий чай перед Винчестером.

- Значит, так? Окей, - хрипло засмеялся парень¸ с огоньком озорства глядя на меня.

- Что-то не так? – аккуратно отпивая горячий напиток, спросил я, внимательно рассматривая Винчестера.

- Иногда мне хочется тебя убить.

- Понимаю, - шепнул я, отводя взгляд.

«Целую».

- Ты говорил с Лизой? – тихо спросил я, поднимая глаза на Винчестера.

Скажи "да", скажи "да", скажи "да"!

- Нет.

Что-то во мне ухнуло камнем в желудок. Оно больно царапает стенки и, казалось, очень наслаждается этим.

- Поговоришь? – тихо. Аккуратно. Внимательно.

- Да. Потом, - буркнул Дин, пряча лицо за кружкой. Не беги от меня, Винчестер. Только навстречу.

- Дин, пожалуйста, ты должен с ней поговорить. Это важно, слышишь? – поставив кружку на стол и все еще обнимая ее пальцами, я внимательно рассматривал Дина. Пойми меня, умоляю, Винчестер, пойми меня!

- Я не понимаю. Неужели для тебя это так важно? – слишком много удивления и смятения.

- Да, важно. Вы должны быть вместе, - вранье, пожалуйста, не кричи так в моем голосе. Заткнись на пару секунд, дай ему и мне поверить, что я говорю правду.

Пару секунд я чувствовал, как задыхаюсь зеленью. Она попала в легкие, циркулировала вместо крови. Эту жидкость кровь перегоняла по сосудам. Пару мгновений. Сердце так тяжело стук-стук. Стук.

Я ненавижу слушать свое сердце.

- Почему? – аккуратно спросил Дин, не давая мне воздуха. Зелень его глаз душила, заполняла дыхательные пути. Но знаете, не смейте меня спасать. Я не хочу спасения. Эта смерть очень даже приятная.

Мой шанс на спасение, которого я не просил. Винчестер отвел взгляд, рассматривая светлую скатерть стола.

- Ты же сам хочешь быть с Лизой, - криво усмехнулся я, вздыхая. Наваждение прошло, кровь красная, мои легкие полны воздуха.

- Я не знаю, чего я хочу. Но, наверное… - с неспящей горечью процедил Дин, уже не поднимая взгляда на меня.

- Дин. Я желаю тебе только самого хорошего. А я уверен, - стук, - что Лиза, – стук-стук, - твое счастье. Вам хорошо вместе.

Сердце, умолкни! Не возражай этой наглой лжи. Молчи и перегоняй кровь. Ты всего лишь «полый мышечный орган». Тебе не дано решать.

- Спасибо. Наверное, ты прав, - тихо прошептал Винчестер, почти дотрагиваясь губами до согревающего напитка.

- Конечно, я прав, - криво усмехнулся я, понимая, что сам режу свои желания на маленькие конфетти.

- Ты завтра придешь в школу? – вдруг спросил Дин, снова устремляя в меня свой немигающий взгляд, от которого хотелось убежать. Но не мог. Это как уставиться на несущийся на тебя грузовик, не двигаясь с места.

- Э-э-э, ну, наверное, да, - пролепетал я, не в силах отвернуться. В который раз я тонул где-то в зеленом небе.

- Почему сегодня не пришел? – так внимательно. Сосредоточенно. - Я бы не сказал, что тебе настолько плохо.

- Да живот прихватило, - криво усмехнулся я, пытаясь оторвать взгляд.

- Ладно. Поверю тебе, - отвернулся, слава Богу.

- Хорошо, - непонятно с чем согласился я.

Дин как-то неуверенно кивнул и о чем-то задумался. Минут пять или десять мы просто сидели молча, маленькими глотками отпивая медленно остывающий чай.

Такое странное чувство. Сидеть на кухне, рядом с человеком, ради которого готов на все. Пить чай в тишине, слушать мысли друг друга, но не разбирать этого языка. Это чужой язык, чужой голос, но ты слышишь его. И это замечательно. Главное – не думать, что этот человек не отвечает тем же. Не думать, что ты для него всего лишь друг. Не думать, что он никогда не узнает о твоих чувствах. Не думай… ни о чем.

А ведь любишь. Действительно, любишь. Нуждаешься в нем. Хочешь обнимать его, заботиться, целовать. Просто слушать его голос и тонуть в зеленых глазах.

Я перевел взгляд на Дина. Он, нахмурив брови, застывшим взглядом рассматривал цветочную скатерть.

Я улыбнулся.

Ведь он обратил на меня внимание. Тогда. Увидев на крыше. Боже, как это было давно. Но, все же, как быстро мы стали друзьями. Друзьями… Такие вещи не считаются временем. Когда именно наступил тот момент, когда я мог назвать Дина Винчестера своим другом? В какой день? В какую минуту Дин стал считать меня своим другом? А? В какой миг зародилось это второе самое удивительное чувство? После любви, конечно же. Это слишком сложно.

Я моргнул и улыбнулся, продолжая смотреть на Дина.

А когда случился тот момент, когда я понял, что люблю его? Это не было чем-то резким, внезапным… или было? Я не помню, черт возьми. Это чувство накрыло меня метеоритом, но заметил я это не сразу. Наверное, такое чувство возникает, когда тонешь. Ты думаешь, что все под контролем, все в порядке. Но в следующий момент осознание того, что ты не можешь подняться на поверхность, ударяет лопатой по сознанию. Ха, это даже смешно. Истерически смешно. Я ведь не умею плавать.

Это было… приятно. Да, наверное, я могу сказать, что было приятно. Нет, естественно, сначала был шок. Ну, вы должны понимать. Он ведь мой одноклассник, причем парень, причем явно парень - не гей. Я уверен, что мне было страшно. Я боялся чувствовать такое. К кому угодно. Я боялся любить. Я боялся даже думать о том, что буду любить без памяти. Это правда страшно. Ну, формально твое сердце становится чужим, но остается в твоем теле. Его заставляет биться этот человек, благодаря которому ты живешь. Конечно, это всего лишь… ощущения. То есть, если этот человек уйдет, не ответит взаимностью или что-то в таком роде, ты не умрешь. Хотя, наверное, чувства будут именно такие. Словно ты умер. А еще хуже, что ты продолжаешь жить мертвым.

- Что? – немного застенчиво спросил Дин, заметив, как я смотрю на него.

- Нет, ничего. Все в порядке, - счастливо улыбнулся я.

На миг все проблемы ушли. Я не думал о том, что Дин не чувствует того, что чувствую я. Я не думал, что ему нужно говорить с Лизой, после чего они вновь будут вместе. Я не думал ни о чем. И это были лучшие минуты. Секунды.

- Кас, я могу тебя о кое-чем спросить? – внимательно рассматривая меня, серьезно сказал Винчестер. Наши кружки давно были пусты, но мы все еще крепко держали их.

- Конечно.

Конечно. Как же я мог ответить ему иначе? Верно. Никак.

- Прости, я не хочу тебя обидеть, но я должен это спросить. Все-таки такая возможность есть, и я хотел бы быть… уверенным. Хорошо? – Дин аккуратно подбирал каждое слово, я видел это. Мне стало немного не по себе. Слишком аккуратно и слишком внимательно.

- Дин, мне страшно, - честно признался я.

- Мне тоже, - еле слышно обронил он, но я все равно услышал. – Кас…

- Дин, говори уже, - нервно процедил я, сжимая кружку в пальцах так, что костяшки побелели.

Парень закусил губу и отвел взгляд. Я почувствовал, как что-то где-то под легкими неприятно зачесалось.

- Ты же в меня не влюбился?

Такое чувство, словно мне на ухо очень резко и слишком громко закричали. Завопили даже. Внутри меня начало все дрожать, что немного напомнило множество хрупких сервизов в покачнувшемся серванте. Но ничего не разбилось. Пока не разбилось.

- Что?

Я думал, что закашляю. Горло пересохло, а язык стал каким-то шершавым и неприятно царапал нёбо и щеки.

- Кас, не заставляй меня это повторять – ты слышал меня.

Дину было сложно говорить. Это было видно по желвакам, которые двигались под щеками, по немигающему взгляду, по рукам, которые судорожно вцепились в кружку. Я не зна