Комментарий к части

____

* - Elvis Presley – My love
** - "Люди в чёрном"
*** - The Beatles – Let It Be
**** - David Bowie – As The World Falls Down
***** - Ella Fitzgerald and Louis Armstrong – Cheek to Cheek
****** - Elvis Presley – Jailhouse Rock

- Вставай и вали в школу, - меня грубо столкнули с кровати. На этот раз я ударился лбом, плечами и коленями.

- Не пойду, - пробурчал я, поворачиваясь на бок и прижимая колени к груди.

- Еще как пойдешь, - зло усмехнулся Гейб. Прежде чем я успел что-то понять, он подхватил меня под голову и колени.

- Опусти меня, придурок, - вскрикнул я, мигом растеряв остатки сна.

Я пытался вырваться, но неожиданно сильный старший брат потащил меня в ванную. В следующий момент я ощутил... многое.

Миллионы ледяных иголок проткнули меня насквозь. В голове словно взорвалась бомба. Все вокруг закружилось, затянулось черным сукном.

Я резко дернулся, выныривая из холодной воды за жадным глотком воздуха. Легкие словно надули до предела, так хотелось дышать. Зубы стучали, а вся кожа начала покрываться мурашками. Рубашка и джинсы, в которых я вчера уснул, противно липли к коже, стягивали движения.

- Сдурел? – я начал вылезать из ледяной пытки, принимая протягиваемое полотенце. Кажется, Габриэль сожалел. А нет, мне только кажется.

- Вали переодеваться, потом я подкину тебя до школы, - серьезно процедил старший брат, выходя из ванной. Я стянул с себя мокрую одежду, повязав на бедрах махровое полотенце. Гейб совсем свихнулся, но зато это подействовало. Мои зубы сами стучали, а я не мог контролировать жуткую дрожь внутри легких. Я взъерошил мокрые сосульки волос и пошел обратно в комнату, силясь вспомнить, что мне снилось. Оно вертелось в голове, раздражало, издевалось, но я не мог вспомнить. На ум приходила только музыка. Я ее слушал, но не мог услышать.

В комнате пахло ужасно, скажу честно. Без лишних слов и мутных определений. Я быстро подошел к окну и распахнул его, но почувствовав зимний, ледяной воздух, который электрическим зарядом прошелся по моему телу, я поспешно захлопнул его обратно. Думаю, следует сначала одеться, а потом уже комнату проветривать.

Пытаясь не обращать внимания на перегар и головную боль, я оделся, понимая, что никто не возненавидит меня сильнее, чем ненавижу себя я. Никто и никогда. Такого отвращения к себе у меня еще не было, наверное, никогда.

Я опять взъерошил мокрые волосы и подошел к настенному зеркалу, застегивая мелкие пуговицы клетчатой рубашки.

Я не отрывал взгляда от собственных, немного воспалившихся, серых глаз. Боже, как мне был противен этот человек. Хочется его ударить, причинить боль, показать, как он может делать больно другим. Хочется оскорбить его, заставить рыдать, хочется просто что-то сделать. А больше всего хочется уйти от него. Хочется бросить этого человека в отражении, чтобы он понял несколько самых страшных вещей в мире. Одиночество и равнодушие.

Хотелось этого человека убить, избить, покалечить. Что угодно, чтобы не так сильно ненавидеть себя. Хочется перенаправить собственную нелюбовь на этого человека. Избавить себя, награждая другого. Но, увы, ты даже уйти от этого человека не можешь. Как бы тебе ни было противно находиться с этим человеком в одной комнате, в одном доме, в одном мире – ты все равно никуда не уйдешь. Это твое проклятие, твой дар, от которого никак не избавиться.

Я потянул створки окна, открывая его. Так определенно лучше. Мне нужно прожить еще один день. А потом еще один. Мне уже страшно, что будет дальше. Забыл сказать… Лиза должна сегодня прийти в школу. Ей стало лучше. А Дин обещал поговорить с ней – помириться – так что сегодняшний день обещал быть веселым.
___

Я сидел, закинув ноги на парту и повернув голову в сторону окна. Битлы звенели в ушах, отрезая меня от школьной суеты. Я покачивался, каждый раз норовя завалиться на спину вместе со стулом, но в последний миг я возвращался в вертикальное положение.

За окном белые хлопья снега до жути напоминали пепел. Может это и есть простая сажа? Только холодная и сыпется с небес. Может, там пожар? На небесах. Может, каждую зиму в том мире, что над нами, сжигают… что-нибудь. Зло? Ненависть? Зависть? Может, там кладбище человеческих пороков? Или… а вдруг это остатки сожженных крыльев, которых лишились падшие ангелы? Ну, если они существуют.

И возможно их огонь не обжигающий, как наш, может он наоборот – леденящий? Такое возможно? Хотя, если ангелы существуют, то почему бы огню не быть замораживающим?

Это все, что осталось от былой роскоши. Это остатки того, что дает ангелам силу. Это то, что мы, люди, называем кристаллизованной водой. Это то, во что мы уже не верим. Это то, что осталось.

Кто-то щелкнул мне по уху, чтобы я обратил внимание. Я обернулся и вынул один наушник. Дин. Мой собственный стимул пытаться стать лучше.

- Ты где вчера был? – тихо спросил Дин.

Я обратил внимание, что Лиза уже сидела на своем месте, и сейчас старательно делала вид, что ее не волнует, что происходит на задней парте.

- А? – я снова посмотрел на Винчестера.

- Я тебе вчера звонил, хотел поговорить. А ты трубку не брал, - Дин внимательно рассматривал меня. Я вспомнил, как именно мы вчера попрощались. Почему-то сейчас это действительно казалось пустяком. Дин такой, как есть, и мне не нужен другой. Я не хочу пытаться верить в то, что он когда-нибудь изменится. Естественно, узнав, что у него друг – гей, он будет опасаться за свою репутацию, да и вообще, просто опасаться. Да и характер у Винчестера такой… ну, вот такой. И я не мог на него обижаться.

- А, я просто был занят, - отмахнулся я, снова отворачиваясь к окну. Нет, я не злился. Я просто не могу понять, почему не злюсь. Не обижаюсь. Ничего. Я снова готов стелиться к его ногам. Я снова готов на все.

- Я хочу извиниться. Кас? Посмотри на меня. Я не хотел говорить всю ту херню. Я так не думаю и… Прости меня, а, - голос Дина выражал сожаление, не спорю. Но, кажется, просто не хотел, чтобы эта ссора тянулась дальше.

- Тебе не за что извиняться, Дин. Все в порядке, - усмехнулся я, не оборачиваясь.

- Посмотри на меня, - снова попросил одноклассник. – Посмотри на меня и скажи, что ты меня прощаешь.

Я закрыл глаза и закусил губу. Сердце билось где-то в горле и казалось, что это видно невооруженным глазом. Стук. Стук. Ненавижу слушать свое сердце.

Я все-таки обернулся, старательно заставляя себя не моргнуть или как-то выдать себя.

- Я тебя прощаю, - четко сказал я.

- За что? Скажи, за что ты меня прощаешь, – Дин сощурился, рассматривая меня.

Мне начало казаться, что все вокруг кружится. Все вокруг отдалось бешеному танцу, отплясывая сумасшедшие мотивы, а только эти зеленые глаза оставались мертвыми, при том, что на самом деле живы.

- За все, - одними губами шепнул я, боясь, что упаду со стула из-за того, как искажается реальность.

- Честно? – уголком рта усмехнулся Дин.

- Да, - я снова отвернулся к окну, наблюдая за холодным пеплом. – Дин, - тихо сказал я, на мгновенье оборачиваясь к другу. – Я не люблю тебя, - врать не так уж сложно. Заставьте себя пару секунд не моргать, шумно не дышать, заткните на пару мгновений сердце и поверьте в свою ложь.

Дин хрипло засмеялся.

- Я знаю, Кас. Я знаю.

- Забыли? – предложил я, с легкой улыбкой поворачиваясь к Дину. Тот неуверенно кивнул.

Пепел продолжал сыпаться с небес. Небо – потолок. Не факт, что наш потолок не является для кого-то полом.

Я хотел спросить о Лизе, но вовремя передумал. Не сейчас. Потом. Или он сам скажет.

Начался урок. Дин молча сидел рядом со мной, Лиза периодически оглядывалась на нас, а я пытался мысленно подпрыгнуть выше неба.

- Дин… - тихо позвал я, замечая, что хлопья становятся крупнее. Они волшебным танцем опускаются на землю, покрывая белым одеялом из остатков крыльев.

- А?

- Как ты думаешь, у человека есть душа? – поинтересовался я, зная, что никто, кроме Винчестера, меня не слышит. Никому, кроме него, это не важно.

- Ну… - протянул Дин. Я усмехнулся. – Наверное, есть.

- Ты сам как думаешь?

- Обязательно говорить об этом сейчас? – со смешком спросил Дин.

Я неопределенно пожал плечами, удивляясь, как снег застилает все пространство за окном.

- Пойдем ко мне? – совсем тихо.

Я усмехнулся.

- Да.

Этот засранец и так знает, что я за ним – куда угодно. Только скажи.

- Так просто? Ты даже не спросишь «зачем»? – искренне удивился Дин, из-за чего на нас обернулось несколько учеников.

- Не думаю, что это имеет значение, - четко сказал я.

- О чем ты думаешь, Кас? Ты всегда где-то, но не здесь, не на земле, - с легким возмущением и непониманием пробурчал Дин, заставляя меня тепло улыбнуться.

- А так видно? Что я не здесь? – я повернулся к нему, чтобы увидеть блеск в зеленых глазах.

- А где ты? – усмехнулся Дин.

- Там, где сжигают крылья провинившихся ангелов, - тихо выдохнул я, снова отворачиваясь к небу.
___

Я застыл в коридоре, увидев, как Дин говорит с Лизой о чем-то у двери кабинета, где у нас должен быть урок.

Я отошел к стене, чтобы не мешать прохожим. Темноволосая девушка стояла ко мне спиной, что-то объясняла, активно жестикулируя. Дин оставался серьезным, мне даже казалось, что он немного злится. Он с каким-то мертвым удивлением смотрел на нее. Меня было легко заметить, но я и не стремился оставаться незамеченным.

Теперь Дин начал что-то говорить. Его мимика выражала только то, что ему не очень приятно сейчас говорить. Я не слышал, о чем они говорят, но мог предположить. Вдруг зеленые глаза встретились взглядом с моими, словно я его позвал. В это же мгновенье Лиза обернулась, устремив в меня злой взгляд темно-карих глаз. Оборот на сто восемьдесят градусов и быстрей отсюда.

Далеко я правда не успел уйти. Изящная, смуглая женская ручка железной хваткой сомкнулась на моем локте, оборачивая к себе.

- Это все из-за тебя! – выкрикнула мне миловидная девушка в лицо, улыбка которой сейчас больше напоминала оскал.

- Не трогай Каса! – услышал я голос Дина, который сразу же возник между мной и его девушкой.

- Ты его еще и защищаешь?! Как ты не видишь, что он тебя тупо хочет трахнуть? Как ты не понимаешь, что он хочет нас разлучить?! – вокруг нас начали собираться люди, которых хлебом не корми, дай посмотреть на чужой скандал. И правда, они как голуби слетелись на бесплатные крошки.

- Он. Мой. Друг! – громко и четко сказал Дин.

- Он. Тебя. Хочет! – в той же манере повторила Лиза. Меня вообще никто не замечал. Я стоял за Дином, боясь оглянуться на притихших зрителей.

На мгновенье повисла гробовая тишина. Одни смотрели на меня и Дина, другие смотрели на Лизу. Я видел ее лицо. И понял, чего она хочет, и что спасет данную ситуацию. Это решении было довольно неприятным для меня, даже болезненным. Я буду жалеть об этом, но, как мне кажется, другого выхода из ситуации нет. Не давая себе время на раздумья, я толкнул Дина в спину так, чтобы он налетел на Лизу. Та вовремя среагировала и поймала его губы своими. Не успел Дин понять, что произошло, Лиза уже обвила его шею руками, отчаянно прижимаясь. Все вокруг зашумели, а я успел протиснуться и свалить подальше от этой «милой» сцены. Так нужно. Так правильно. Так всем будет лучше. Всем…

Хорошо, что куртка была с собой.

Я шел, пиная снег. Он мерцающими звездами взлетал, чтобы снова мягко осесть в сугробах. Вокруг было очень тихо, только пепел хрустел под моими ногами.

Вот чего-то хочется, а чего именно не знаю. Утопиться? Повеситься? Что бы выбрать?

Снег слепил глаза, а деревья черным контрастом разбавляли такое однообразие. Они были словно выполнены тушью. Черным глянцем ветки растекались на сером фоне зимнего неба.

Хочу человека. Хочу тепла. Те люди, которым есть, кого обнимать, даже не понимают собственного счастья. Они могут просто подойти и обнять. Уткнуться холодным носом в теплую шею. Могут поцеловать и быть поцелованным.

Люди, услышьте меня! Если у вас есть рядом человек, который для вас хоть что-то значит – скажите ему об этом. Обнимите! Просто так, без повода! Вы не представляете, как этого может не хватать. Скажите, как вы цените этого человека. Не нужно растрачивать такое счастье.

Ноги сами несли к местному детскому дому.

Я шел и думал.

Люди такие глупые. Есть, кого любить – не любят. Остаются одни – хотят любви.

Я любил. Жил и любил. А казалось, медленно умирал. Оценки испортились, а я стал очень нервным. Это уже все заметили. Вздрагиваю от каждого шороха. Кидаюсь на людей.

Я просто надеюсь, что это скоро пройдет. И эта нервозность, и… да, я надеялся, что я разлюблю Дина. Я хотел этого. Капельку. Я же знаю, что никогда не стану для Дина тем, кем хотелось бы. Из-за этих мыслей я начинаю думать, что я эгоист. Мне жаль любви. Мне жаль жизни. Для Дина. Нет, нет, это не так. Нет. Забудьте все мои слова. Мне не жаль ничего, абсолютно ничего.

Я хочу, чтобы все было в порядке. У всех.

Вот я уже вхожу через черные кованые ворота и иду навстречу деревянным дверям. Вокруг детские площадки, которые сейчас были пусты. Яркие качели прятались под белым снегом. От моих шагов какая-то серая птичка встрепенулась и взлетела на ветку.

Я несколько раз топнул, чтобы часть снега осыпалась на крыльце. В здании интерната было очень тепло. Не душно, а именно тепло. По плану почти все дети сейчас в столовой.

Я потопал по знакомым ступеням, проходя мимо разукрашенных стен. Я остановился у деревянной двери, шумно вздохнув.

Стук-стук.

- Входите, - услышал я голос брата.

Я приоткрыл дверь и заглянул в игровую комнату, где обычно ошивался Гейб.

- Ты что тут делаешь? – с недовольным тоном спросил брат, собирая разные игрушки, которые, казалось, были всюду.

- Соскучился, - честно сказал я, присаживаясь на детский стульчик.

- Надо же, - буркнул Гейб, точно попадая игрушкой в большой сундук у стены.

- Ты когда освободишься? – тихо спросил я, зная, что он еще долго будет на меня обижен. Я знал, что не имею права даже заикаться об алкоголе. А когда я прихожу домой с жутким перегаром… Я бы на его месте меня уже убил.

- Уберу все это и все, я свободен, - пробурчал Гейб, сгибаясь над очередной игрушкой.

Я молча разделся и снял обувь, чтобы не испачкать светлый ковер, и принялся убирать игрушки, одну за одной. Спустя минут двадцать все куклы, солдатики и машинки покоились в коробках для игрушек.

Он оделся, и мы вышли на улицу.

- Домой? – тихо спросил я, когда мы уже несколько минут хрустели по снегу.

- А куда еще? – пробурчал Гейб из-за малинового шарфа. Из-за его любимого, малинового шарфа, прошу заметить.

- Может, в кафе заглянем? – с надеждой предложил я, глядя на брата.

Тот изумленно посмотрел на меня. Он даже остановился.

- Что с тобой, братишка? – ошарашено спросил Гейб.

- Ничего, - усмехнулся я.
___

- Помнишь, как ты боялся, когда тебе гипс накладывали? – немного посмеиваясь, напомнил мне брат. Я засмеялся, отчего чуть ли не подавился куском пиццы.

- Я думал, он мне руку резать будет! – запротестовал я, понимая, что это и правда глупо.

- Вот придурок, у тебя в кости была трещина, а ты ныл, что уже ничего не болит, что все в порядке!

- Такое не забывается. Я правда думал, что мне будут разрезать кожу, чтобы поставить кость верно, - я рассматривал свою левую руку, которую сломал, когда мне было семь лет.

- Боже, как ты выл тогда в коридоре, - усмехнулся Гейб, отпивая сок из высокого стакана.

- Это было давно. Слишком давно, - я задумчиво сгибал пальцы в кулак и разгибал.

- Кас? – тихо позвал меня брат. Я нехотя оторвался от рассматривания руки и поднял взгляд на Габриэля. – Расскажи, что с тобой происходит?

- Ничего, - просто ответил я, глядя брату в глаза. Врать все легче и легче.

- Ты считаешь, что я слепой? – серьезно спросил Гейб. В глазах ни намека на смех, который сиял там несколько мгновений назад.

- Сколько пальцев? – спросил я, показывая два пальца. Конечно, я просто пытался свести тему на более несерьезную, что, кстати, выходило у меня довольно плохо.

Немигающий, серьезный взгляд подтвердил мои догадки.

- Да ладно тебе, - устало выдохнул я, опуская руки на колени. – Я просто немного измотался из-за школы. Нас гоняют, как проклятых, вот я и устаю. Это скоро закончится, - криво улыбнулся я, надеясь, что это все довольно правдоподобно.

- Спи больше, - сразу отозвался Гейб.

- Буду, - усмехнулся я, радуясь малой победе.

- Я буду контролировать, - задумчиво добавил Габриэль. Я знал, что он мне все равно не верит.

- Хорошо, - улыбнулся я, притягивая к себе полный стакан апельсинного сока.

- Как у вас с Дином? – тихо спросил брат. Я поднял стакан к губам, делая маленький, но медленный глоток.

- Нормально все, - прохрипел я, сразу закашляв.

- Да?

- Да.

Больше мы ни о чем не говорили. Он ничего не спрашивал, зная, что я все равно совру. А я ничего не говорил, зная, что говорить нечего.

Мы в такой же тишине вернулись домой, когда солнце медленно закатывалось за горизонт.
___

Интересно, душа бессмертна? Предположим, у каждого человека есть душа, вообще, у любого существа она есть.

Когда этот организм умирает – душа растворяется? Или перерождается? Или что? Но ведь часто бывают периоды, когда процент смертности превышает рождаемость. Или наоборот? Это значит, что некоторые души все-таки растворяются? Или появляются новые? А некоторые действительно перерождаются? Может быть, даже в животных? Хм, наверное, есть такая возможность, что если я заведу кота – у него будет душа Джона Леннона? Или Элвиса Пресли? Или Кобейна? И что, души так перерождаются раз за разом, до скончания веков? До чертова библейского апокалипсиса?

Или же души куда-то улетают? Уходят? Может, есть специальное хранилище? Может, у каждого свой рай и ад?

Я могу верить, что душа отправляется куда-то после смерти, но не могу верить в Бога. В того, кто создал мир за шесть дней. Не могу и все. Но я не отрицаю существование того, благодаря кому мы живем. Даже если мы произошли от обезьян, а обезьяны от каких-то там рыб, а рыбы еще от кого-то, то ведь все с чего-то началось? Первая живая клетка в воде, не так ли? Я склонен верить в это, именно в эту теорию. Но почему вдруг зародилась жизнь? Не раньше, не позже, а именно в тот момент. Никогда и ничего не происходит просто так. Из ничего. Никогда! Что-то должно было повлиять, что-то должно было подтолкнуть эту живую клетку к эволюции. Рыбы могли оставаться в воде, но они же вышли на сушу? А затем и поднялись в небо? Они отрастили лапы, вместо плавников, легкие – вместо жабр. Что-то должно было повлиять, ведь так? Что-то убило динозавров. Да, я слышал о метеорите, но не думаю, что это было просто так. Что-то помогло человеку стать человеком. Зачем-то наше сердце бьется, да? Я не о смысле жизни. Я о предназначении всего человечества. Обо всех людях в целом. Динозавры погибли, чтобы планету заселили мы? А мы погибнем, и кто будет ступать по этой земле? Или же мы будем последним видом, который планета способна вынести. Мы принесли хаос на Землю. Интересно только, на каком тысячелетии планета сдастся? Сколько еще поколений успеют родиться и умереть до того, как все мы, все человечество вымрем? И сколько еще таких планет, которые заселены живыми организмами? И безграничен ли космос? И откуда он? И что было в самом начале? Все имеет свое начало и конец. Все. Или не все? Что за пределами космоса? Что за звездами? Сколько их? Зачем так много?

Когда-то давным-давно, когда мама была еще жива, она называла меня Почемучкой. И она никогда не могла ответить мне на многие вопросы. И я перестал их задавать маме. Но не себе. Я знал, что никто мне не ответит на эти вопросы. Некоторые люди никогда и не думали об этом. А некоторым просто плевать.

А мертвый пепел крыльев продолжал сыпать за окном. Похоже, по закону подлости снег шел именно тогда, когда я парился в школе.

- Что бы ты сделал, если бы тебе разрешили сделать все, что угодно? – тихо спросил я у подошедшего Дина, который думал, что я его не заметил.

- Совсем-совсем что угодно? – поинтересовался он, присаживаясь рядом.

- Да, совсем-совсем, - кивнул я, не поворачиваясь к Винчестеру.

- М-м-м, а мне можно подумать? – уточнил Дин.

- Думай, - усмехнулся я. – Как с Лизой? Я так понимаю, мы с тобой можем общаться?

- Кстати, куда ты вчера убежал? Я думал, мы ко мне пойдем? – ушел от ответа.

- Брату помочь нужно было, да и у тебя дела поважней были, - криво улыбнулся я, поворачиваясь к Дину. – Так как у вас с Лизой?

- Сегодня придешь? Нормально все, но сидеть я все равно буду здесь, - Дин упорно отлынивал от подробного ответа, и я не мог его винить.

- Приду, если ты этого хочешь, - тихо сказал я, снова отворачиваясь.

Начался урок, учитель раздала тесты, которые мы должны сделать. Мой бланк так и лежал пустым и невинным, а я рассматривал снег за окном. Дин что-то понаписал у себя, иногда искоса поглядывая на меня.

- Мы должны быть осторожны, - тихо пробормотал я.

- С чем? – не понял Дин, поднимая на меня взгляд.

- С этим миром, - так же тихо прошептал я, наблюдая, как снежинки, одна за другой, танцуют с воздухом.

Дин пару секунд смотрел меня, я чувствовал это, после чего отвернулся к работе.

- Мир – снежинка. Хрупкий, идеальный, чистый и неповторимый. А ты знаешь, как легко эту снежинку сломать?

Снова непонимающий взгляд, который прочитать можно как «Что за херню ты несешь, чувак?». Но, думаю, вы не удивитесь, узнав, что я часто ловлю такие взгляды.

- Кас, спускайся с небес, - пробурчал Дин, продолжая что-то отмечать на листике.

- Неа, слишком больно падать, - хихикнул я, удивляясь, насколько быстро меняется мое настроение. – Мне легче тебя затащить туда.

- Туда? – Дин не очень вникал в мои слова, что было даже мне на руку. Мне было лень контролировать слова.

- Ага, - просто выдохнул я, укладывая подбородок на руки, продолжая наблюдать за снегом.

- Может, ты все-таки что-нибудь напишешь? Ты и так по отметкам скатился, - сейчас Дин казался ботаником.

- Хм, - я обратил внимание на листик. Взяв в правую руку карандаш (единственное, что у меня с собой было), я оставил подбородок лежать на левой руке. Я даже не читал вопросы и варианты ответов, просто отмечал все от балды. «Решив» все, я откинул карандаш и снова продолжил наблюдать за метелью, которая усиливалась.

- Доволен? – буркнул я, через пару секунд.

Мой сосед по парте и вечный гость моих мыслей только тяжело вздохнул. До конца урока оставалось еще, кажется, минут двадцать.

- Дин? – тихо позвал я.

- Что? – он, кажется, отмечал последние вопросы.

- Ты мой друг? – я повернул голову, чтобы лежать щекой на руке.

- А ты как думаешь? – какой-то шорох заставил меня лечь на другую щеку и посмотреть, что делал Дин. Он отложил свой листик на край парты и притянул мой. Дин взял свой ластик и начал стирать все мои галочки.

- Ты что творишь? – с легким удивлением спросил я.

- Молчи, друг, - пробурчал парень, отвечая на первый вопрос.

- Ха, - усмехнулся я, отворачиваясь.

Дин же знает, что я люблю его. А я знаю, что он знает. Но, кажется, он пытается не думать о том, что я знаю. Ну и ладно, это его дело. И пусть Дин верит, что его дела меня не касаются.

- У тебя даже легче, чем у меня, - пробормотал Винчестер даже больше сам себе, чем мне. Мне наскучило белое однообразие, и повернулся к Дину, подперев рукой подбородок. Он задумчиво покусывал колпачок ручки, глазами бегая по тексту. Что-то решив, Дин быстро поставил галочку в клеточке одного из вариантов, и перешел чуть ниже, на следующее задание. Он игрался с ручкой, слабо ударяя по нижней губе. Кончик язычка высунулся, прошелся по верхней губе, по нижней. Струна моего терпения и самообладания постепенно натягивалась. Уголки губ потянулись вверх, обнажая белоснежные, ровные зубы, когда Дин выбрал и отметил еще один из вариантов ответа.

Дин, ты такой красивый. У тебя восхитительные глаза и ресницы, как у фарфоровой куклы. Но только ты живой. У тебя очень красивая улыбка, поэтому, пожалуйста, улыбайся чаще. У тебя почти незаметные веснушки, но я хотел бы видеть их еще чаще. Я хотел бы потратить весь день, всю жизнь, но сосчитать их, но мне кажется, что они как звезды, которые, чтобы посчитать, не хватит цифр. Единственный твой минус – я.

- Что? – неуверенно спросил Дин, вырывая меня из мыслей. – Не смотри на меня так, - пробурчал парень, откладывая листик и ручку.

- Хорошо, - прошептал я, все еще подпирая подбородок рукой.

- Ты все еще смотришь.

- Нет, не смотрю, - усмехнулся я, продолжая рассматривать профиль Дина.

Учитель сказал сдавать работы, и Винчестер сорвался с места, схватив два листочка. Я медленно перевел взгляд на гладкую столешницу. Затем в сторону стола учителя. Лиза подошла к Дину сзади и обняла за шею. Потом поцеловала его в щеку. А Дин притянул ее к себе, обнимая за плечо. Замечательно.

Я засунул свой карандаш в карман и вышел из класса. В принципе, мне не на что злиться или обижаться, я сам виноват во всем, я сам себе накручиваю, я не имею права злиться. Я сам виноват в том, что влюбился не в того, кого надо, я сам виноват, что помешал расставанию Лизы и Дина, я сам во всем виноват! Так почему я тогда иду по коридору и хочу всех поубивать к чертям собачьим?!

Я люблю Дина. Люблю всей своей никчемной душой. И, черт возьми, да, мне не жаль этой души для Винчестера.

Думаю, я бы получил премию «Идиот Года», если бы таковая имелась. Но это больно, ужасно больно. И, да, я уже почти уверен - это неизлечимо.

Люди вокруг меня говорят, живут, а я иду, словно отключенный от мира. Меня не замечают, а я не вижу. Они не кричат, а я не слышу. Мне казалось, если бы я был в фильме, то я бы шел по забитому, оживленному коридору, вокруг летали бы бумажные самолетики, кто-то бы дрался, кто-то бы кричал. А я иду и смотрю прямо в камеру. Причем, фокус на мне, а суета вокруг кажется расплывчатыми пятнами. Играла бы какая-нибудь тихая мелодия, которая показывает, какой этот персонаж одинокий и незаметный. Но я же не в фильме, а все вокруг – не актеры. Мы пешки, незнающие собственной роли, мы куклы, которых дергают за веревочки изящные пальцы Госпожи Судьбы. Так, не буду ругаться, а другими словами я не объясню, что думаю о Судьбе. Хотя, нет, я скажу. Судьба – сука. Пардон.

Я зашел в очередной кабинет, где у нас должна была быть химия. Как всегда, не оглядываясь, к последней парте.

Закинуть ноги на угол парты и смотреть в окно. Жаль только наушники дома забыл. Я краем глаза заметил, как одноклассники заходят в кабинет, как они оживленно что-то обсуждают. Меня нет. Я - пылинка на шкафу в углу класса, я - очки на носу учителя, я - старый, пожелтевший халат на вешалке у двери, я есть всегда, но никто этого не видит. Я есть. Но меня нет.

Я повернул голову как раз во время, чтобы увидеть, как Дин в обнимку с Лизой входят в кабинет. Но, вопреки моим ожиданиям, Дин отлипает от своей девушки и идет в мою сторону. Та лишь тяжело выдохнула, глядя в спину Дину, и уселась за свою парту.

Я снова отвернулся. Плевать, что подумает Дин. Я не могу смотреть на него, не могу слушать его, не могу ничего! Потому что, черт возьми, я друг. Я просто, мать вашу, друг!

- Кас? – тихо. Стоит у парты. Мнется.

- А? – отозвался я.

- Все в порядке? – черт, ты просто получаешь нереальный кайф от того, что видишь, как мне хреново.

- Да, - кивнул я, рассматривая свои ногти.

- Я сяду? – какого черта ты спрашиваешь? Ты можешь спросить «Можно я вырву твое сердце и подарю его Лизе?», и я соглашусь.

- Это твое место, в каком-то смысле, - я пытался заставить себя быть таким, какой я обычно.

Дин аккуратно присел на стул и сложил руки на парте.

- Кас, я не… - начал он, но я его перебил, причем самым наглым образом.

- Когда ты в последний раз пускал мыльные пузыри? – присыпь равнодушие липовым интересом, чтобы аппетитней выглядело.

- Э-э-э, - протянул Винчестер. – Не помню.

- Хм… - задумчиво протянул я, кусая себя за нижнюю губу.

- А что ты…

- А когда ты в последний раз видел радугу? – так же нагло.

- Не помню, - снова отрицательный кивок головой. Повторяетесь, мистер Винчестер.

- Люди обесцениваются, - спокойно заметил я, продолжая раскачиваться на стуле.

- Кажется, ты это уже говорил, - тихо буркнул Дин, и я быстро глянул на него.

- Да? Надо же…

- Ты знаешь, иногда ты похож на законченного, нервного, злого социопата, - выпалил Дин, а в его голосе струилась легкая гордость, что он так точно охарактеризовал меня.

Я несколько секунд помолчал, тупо рассматривая серое небо. Снег прекратился, и все словно замерло.

- Нет. Я мягкий, добрый, нежный, любвеобильный, жизнерадостный человек, - четко проговорил я, зная, что Дин сейчас с недоверчивой улыбкой смотрит на меня.

- Нет, ты себя не знаешь просто.

- И кто же меня тогда знает? Ты? – я хрипло засмеялся, убирая ноги с парты, когда учительница вошла в класс.

- Нет, тебя никто не знает и никогда не узнает. Не узнает настолько, чтобы можно было уверенно сказать: «Эй, да я знаю этого парня, как никто другой». Никто, - звучало так уверенно, что мне тоже так начало казаться. Никто. И никогда. Даже я сам. Тем более, я сам.

- Нет, - уже тупо из упрямства буркнул я.

- Дурак упрямый, - по-доброму усмехнулся Дин и отвернулся к доске.

- Ненавижу тебя, - прошептал я, доставая карандаш.

- Знаю, - так же тихо ответил Винчестер, вырывая из своей тетради листик и подталкивая ко мне.

Мы больше не говорили. Учитель объяснял какие-то формулы, а я все думал, на каком языке она говорит. Все что-то писали, а я рисовал на полях листочка.

Дин дернулся, и ручка полетела вниз. Он наклонился, чтобы поднять ее, и задел мою ногу коленкой. Я подвинулся, просто чтобы не искушать себя этим человеческим теплом.

- Извиняюсь, - сдавленно обронил Дин, возвращаясь в исходное положение.

- Ничего.

Ничего, что задел меня коленкой. Ничего, что рассматриваешь меня. Что говоришь много лишнего, что часто слишком близко, что стал слишком важным для меня. Ничего, что не ответишь взаимностью, что любишь Лизу, что позволил в себя влюбиться. НИ-ЧЕ-ГО!

- Сразу после школы? – спокойно спросил Дин, не поднимая головы.

- Что? – не понял я, вырисовывая клюв ворона.

- Ну, ко мне, - «объяснил» Винчестер, искоса поглядывая на мой рисунок. – Круто рисуешь.

- Спасибо, - кивнул я. – Нет, не думаю, что сегодня получится, - уклончиво начал я, на ходу придумывая причину.

- Почему?

Потому что я не хочу любить тебя еще больше.

- Я должен встретиться… с одним человеком, - мистер Новак, скоро говорить правду станет для Вас редкостью.

- О… - кажется, я услышал разочарование. – Ладно.

- Прости, давай в другой раз? – грустно улыбнулся я, вырисовывая каждое перо гладких, сложенных крыльев.

- Да-да, хорошо, - ему грустно.

- Ой, не делай вид, что тебе не все равно, Дин. Зачем я тебе? Верно, незачем. Поэтому хватит строить из себя героя.

Объясните мне, тупому человеку, откуда во мне эта нервозность. Мне почему-то захотелось причинить Дину боль. Или что-то похожее на боль. Это было неосознанно, и я даже не знаю причину, но мне дико хотелось его обидеть. Естественно, я буду жалеть об этом, и ненавидеть себя. Но какая разница?

- Что? О чем ты? – искренне не понимая, переспросил Дин.

- Не нужно делать вид, что я для тебя что-то значу, - с каким-то язвительным спокойствием, четко проговорил я, продолжая штриховать затененные участки на рисунке.

- Ты на самом деле девушка, а сейчас у тебя критические дни? – предположил Дин, непонимающе рассматривая меня.

Я не выдержал и прыснул.

- О да, так было бы удобнее, да? – я резко положил карандаш на стол, от чего раздался громкий хлопок.

- Новак, с Вами все в порядке? – неуверенно предположил учитель, глядя на меня и Дина, поверх очков. Весь класс обернулся на нас, только Лиза продолжала что-то писать.

- Нет, мне плохо, - прохрипел я.

- Тогда сходите к медсестре

- Спасибо, - тихо буркнул я, быстро схватив карандаш и направляясь к двери.

Быстрей отсюда, быстрей ото всех, быстрей от Дина.

- Я почти забыл о тебе, - хрипло засмеялся я, обращаясь к камере. – Прости, хотя я уверен, что тебе плевать. Черт, ты просто бездушный кусок чего-то. Плевать. В общем, дело - дрянь. Я не записывал ничего довольно долго, поэтому сейчас расскажу сразу все, что произошло за это время. Моя болезнь под названием «Дин Винчестер» продолжает убивать меня. Я не говорил с ним с того момента, как убежал с урока. А прошло уже… три дня. Просто с того момента я перестал отвечать на звонки, перестал разговаривать с ним. Он сначала попытался разобраться, что не так, но потом устал и сдался. Точнее, обиделся в ответ. Теперь мы друг друга не знаем. Теперь все, как раньше. Зачем я это сделал? Хм, здесь все просто. Я думаю, ему так будет лучше. Это раз. Мне будет так легче. Это два. Если он будет рядом – я взорвусь. Это три. Три мелочи убившие во мне… меня.

Так, сегодня двадцатое января. Даже поверить трудно, что уже прошла всего половина зимы. Ну, чуть больше. Это тянется невероятно долго. Все затянулось. Это больно, это дико больно. Я хочу быстрее закончить этот чертов год, уехать куда-нибудь, и чтобы все закончилось. Все будет нормально. Как у человека. Я найду себе парня или девушку, да кого угодно. Я буду любить эту душу, а она будет любить меня. Мне кажется, мне уже плевать, какого пола человека любить. Хотя, я почти уверен, что Дин сломал во мне этот рычажок. Хрясть, и система зависла на Дине Винчестере. Теперь я перегреюсь, взорвусь и умру. Да. Я умру. А еще я очень сильно запутался. В голове мысли переплетаются, я хватаюсь за каждую, но ни одну не могу поймать и распутать. Если бы ты спрашивала что-нибудь, было бы проще, серьезно. Но, увы, ты безмолвна, - я покачал головой. Рука начинала затекать, и я взял камеру в другую руку. Я шел, пиная снег и глядя по сторонам. – Хм, мне нужно завести друга. Такого, чтобы я не влюбился в него. Такого, кто не будет осуждать, но сможет выслушать. Черт, мне нужен друг, - мой голос хрипел из-за серого шарфа, который закрывал половину лица. Я вспомнил Кроули. Из-за него я ненавижу себя больше, из-за него мне противно от самого себя. Но он слушал меня. Кроули действительно слушал меня. Черт, я даже не знаю о нем ничего, кроме имени. Ну, если это вообще имя. Я знаю, где могу его найти. – А вот только стоит ли его искать? – неуверенно спросил я, сам запрещая себе думать о том, к чему у Кроули был доступ.

Вообще, я редко выходил с камерой из дома. Точнее, никогда. Но сидеть в комнате слишком сложно для меня. У меня не выходит там думать и говорить. А сидеть на крыше в такую погоду не очень привлекательно. Сейчас я окно почти не открываю, снега много наваливает. Поэтому я решил свалить из дома с камерой и пройтись по отдаленному району. Да, я придурок.

Я застыл, не в силах сдвинуться с места. Что-то темное лежало у столба. Размером с человека. Вдруг это что-то дернулось и перевернулось. Снег вокруг был окроплен чем-то темным, и вообще, можно было подумать, что на этом месте была драка. Я поспешил к одинокому фонарю, который освещал довольно большой участок дороги. В это время здесь редко кто гуляет, поэтому и много света не требовалось.

- Эй, с Вами все в порядке? – камера упала в снег рядом с телом девушки, которая шумно дышала, а я опустился на колени.

- Придурок, как думаешь, я в порядке? – с почти мертвой язвительностью спросила девушка. Ее лицо было все в крови, черт возьми, казалось, что она вся полностью истекает кровью.

- Встать сможешь? – неуверенно спросил я, пытаясь подхватить девушку под голову. Та резко дернулась и зашипела от боли. – Ой, прости, - я не знал, что делать, я никогда не попадал в такие ситуации. – Скорая, так, нужно вызвать скорую.

- Нет! – кажется, это стоило многих сил для девушки. – Нельзя скорую.

- Почему? – я замер с телефоном в руке.

- Эй, я тебя знаю, - с усмешкой узнавания девушка вдруг отключилась.

- Черт, черт, черт, - быстро бормотал я, подхватывая замерзшую девушку под колени и голову. Я встал, немного пошатываясь на скользком снегу. Только бы дойти до дома и не упасть, черт, хоть бы с этой девушкой все было в порядке.

Брюнетка оставалась без сознания всю дорогу до дома, только несколько раз резко вздрагивала.

Я чувствовал, что руки отваливаются, но я просто заставлял себя верить, что все хорошо, что все обойдется. Я несколько раз поскальзывался на льду, но, слава Богу, я не падал.

Остановившись у двери, я замешкался, как постучать. Плюнув на поздний час, я начал тарабанить ногой, надеясь, что Гейб не свалил никуда на ночь глядя.

- Что за… - тихо послышалось из-за двери, прежде чем я услышал щелчок и ввалился туда. - Твою мать! – услышал я голос брата, который тут же бросился к телефону.

- Стой! Не звони никуда! – крикнул я, понимая, что это действительно очень глупо.

Я положил девушку на диван и отошел, чтобы отдышаться. Приглушенный свет упал на окровавленное лицо девушки, и я смог узнать ее.

- Мэг? – запыхавшись, неуверенно сам у себя спросил я.

- Кас, что происходит, почему нельзя вызывать скорую? – со злостью спросил у меня Габриэль, проверяя пульс моей одноклассницы.

- Она так сказала, - я быстро принес с кухни теплой воды и полотенец.

- Кто это вообще такая? Если бы она еще полчаса повалялась в снегу, то…

- Молчи, а, - я вытирал кровь с лица Мэг, пытаясь не задеть ссадины. – Притащи одеяла, - ее руки были ледяными, и я боялся, что все-таки немного опоздал.

Я стянул с девушки грязный пуховик и сапоги. Но пришлось снять и джинсы, на штанинах которых до колен был лед.

Волосы все еще были слипшиеся от крови и снега, но не думаю, что это важно. Гейб вернулся с несколькими пуховыми одеялами, и я сразу укутал ими Мэг, которая оставалась только в нижнем белье и свитере.

- Пусть выпьет, - услышал я голос брата. Я взял кружку горячего чая из его рук и протянул девушке, ресницы которой мелко подрагивали.

- Пей, ты должна согреться, - пробормотал я, придерживая ее голову, когда Мэг немного привстала. Отпив несколько мелких глоточков, она сползла ниже, прячась под одеялом с головой.

- Пусть она выспится, потом уже разберемся, - выдохнул Гейб, вставая рядом со мной. – Где ты нашел ее?

Мы ушли с гостиной, выключив за собой свет. Я уселся на стул, пытаясь успокоиться, а брат наливал мне чай.

- Недалеко отсюда. Я ведь все правильно сделал? – с сомнением спросил я, чувствуя тепло, которое обжигало горло и внутренности.

- Ну, вообще, нужно было вызвать скорую. И полицию, желательно. Мало ли у нее обморожение или перелом чего-нибудь. Но ты никогда умом и сообразительностью не отличался, так что простительно. Главное, чтобы с ней все в порядке было…

Я пропустил мимо ушей его подколку – мне было не до этого. Я сосредоточенно пытался сообразить, что произошло, и что теперь делать. Что-что, а в подобных ситуациях я всегда жутко тупил. Ну, не в подобных, а когда нужно быстро что-то делать, а я ничего не делал.

Мы посидели так минут двадцать или пятнадцать в полной тишине.

- Нужно раны обработать, - пробормотал я, проглатывая сладкие остатки чая и вставая из-за стола.

- Аптечку сам найдешь? – в голосе Гейба звучало что-то насмехающееся, но с гордостью. Не знаю, реально ли такое вообще, но по-другому не опишешь.

- Не маленький, - крикнул я из ванной.

- Давно не маленький… - прошептал мой брат, чего я уже не слышал.
___

- Мэг, ты спишь? – тихо спросил я, стоя у дивана. Девушка все еще была полностью под одеялом, и я не хотел ее тревожить.

Бледные руки откинули край одеяла. На меня уставились карие, блестящие глаза, которые почему-то напоминали глаза дикой птицы, которая попала человеку в руки. Злость, ненависть, стыд и страх. Безграничный страх.

- Нужно обработать, - сглотнул я, опускаясь на колени перед одноклассницей.

- Не нужно со мной возиться, - запротестовала та, пытаясь сдвинуться на подушке.

- Не дергайся, - шикнул я, аккуратно дотрагиваясь смоченной в перекиси ватой до кровоподтека. Лицо было не сильно повреждено. Несколько синяков на правой стороне лица и разбитая губа. Я не торопился спрашивать что-то у нее. Я не думал, что это мое дело, не думал, что мне вообще это нужно знать. Я думал только о том, чтобы я смог сейчас ей помочь. И все.

Брюнетка зашипела, когда жидкость начала пениться и очищать ранку.

- Терпи, - прошептал я, старательно вытирая салфеткой кровь на шее, которую не заметил раньше. Она темными реками застывших чешуек крови украшала бледную кожу. Это было бы очень живописно и красиво, не будь так грустно.

- Я не ребенок, - оскалилась девушка, когда я прижег ранку йодом. Я не очень разбирался во всем этом, в первой помощи, но, вроде, рана не была такой глубокой, чтобы можно было йодом обжечь. Я надеялся, я искренне надеялся, что все делаю правильно. Я не мог подвести ни Мэг, ни Гейба, который, я уверен, специально дал мне самому все сделать.

- Молчи, - попросил я.

Взгляд девушки немного изменился. Теперь он как у раненной птицы, которая понимает, что без человека ей не справится. Страх, стыд, злость плюс капля доверия.

- Ты согрелась? – спросил я, закручивая перекись и пряча в аптечку.

- Да, - одними губами, а глаза продолжают внимательно рассматривать. Словно до сих пор ждет, когда же я начну выдирать перья или дергать за хвост.

- Отлично, - буркнул я. – Мне нужно проверить, есть ли у тебя повреждения на теле, - спокойно сказал я, зная, что девушка все равно смутится.

- Поиграем в доктора и больную? – приподняв одну бровь, с ухмылкой спросила Мэг. – Давай поиграем.

Я, промолчав, встал на ноги и немного отошел от дивана.

Девушка, внимательно всматриваясь в лицо, встала, откинув одеяло. На мгновенье ее колени подкосились, и я уже был готов помочь ей, но она остановила меня, устояв на своих двух.

- Проверяй, Доктор Новак, - язвительность проснулась. Надо же. Здравствуй, Мэг Мастерс.

Девушка стянула через голову свитер и теперь с пренебрежительным взглядом смотрела на меня. Она осталась стоять в черном, кружевном лифчике и трусиках такого же типа. Как по мне, так ее тело было слишком нежным. Слишком плавным, слишком гладким. Нет резких изгибов, нет грубой кожи, которую можно до боли сжать в пальцах. Нет рельефных мышц, которые хочется гладить и ласкать. Слишком бледная. Нет веснушек.

Я подошел чуть ближе и за подбородок запрокинул ее голову так, чтобы видеть шею. Кровоподтеки вытер все. На шее нет ничего. Убрав волосы с плеч, я осмотрел их. Небольшой желтый синяк на левом плече, чуть ниже выпирающей косточки. Похоже, он заживал, так что не думаю, что стоит внимания. На руках не было ничего, только кожа на костяшках сбита и покраснела. Тоже помазать нужно йодом, на всякий случай. Я попросил Мэг немного повернуться. Черт возьми. На правом боку расцветала разными оттенками фиолетового достаточно обширная гематома. Так, ладно, синяк, его помазать какой-нибудь мазью и все. Мне просто оставалось надеяться, что нет внутреннего кровотечения. Хотя, я был без понятия, как это определить. Я просто надеялся. Так, еще пара синяков было на ногах, ниже колен. Ничего, заживет. Я заставил одноклассницу развернуться спиной. Сразу убрав почти черные волосы вперед, я всматривался в разводы синяков. Размером с мою ладонь. Один под правой лопаткой, другой чуть ниже, но с левой стороны. Так, поясница не тронута. И сзади на ногах ничего не было.

- Посиди пока, не одевайся, - буркнул я, прежде чем удалиться на кухню, к брату.

Я не видел оценивающего взгляда девушки в спину, не слышал удивленное «хм».

- Что от синяков поможет? – спросил я, подходя к Гейбу, который выпивал, похоже, уже третью кружку чая.

- Там есть такой зеленый тюбик с крышечкой от зубной пасты, которая диаметром больше, чем весь тюбик, - пробурчал он, не глядя на меня.

- Видел, - кивнул я, собираясь вернуться в гостиную. Но остановился у двери. – Стой, а почему там колпачок от зубной пасты?

- Придурок, вали, спасай принцессу, - посмеиваясь, пробурчал мой брат, улыбаясь в кружку.
___

Мэг укуталась в одеяло, но все-таки ждала меня.

- Кас, слушай, не стоит, правда, - похоже, теперь ей было неудобно. Или страшно. Я не знаю, я никогда не понимал людей. Тем более, женщин. Тем более, молодых женщин.

- Вставай, - буркнул я, копаясь в лекарствах. Выудив нужную мазь, я обернулся к девушке, которая все еще сидела, грустно глядя на меня.

- Кас, не стоит. Ты хороший парень, мне вообще лучше уйти, - буркнула она, протягивая руку к свитеру.

- Дура, - обронил я, откинув свитер подальше и сев рядом с девушкой. – Я помочь хочу.

Я отвел ее руку в сторону, зубами откупоривая мазь. Резкий запах ударил в нос, и я поспешил выплюнуть колпачок себе на джинсы.

- Посиди вот так, - попросил я, отпуская ее руку и выдавливая толстую гусеницу прозрачной мази на ладонь.

Затем, окунув в это указательный палец другой руки, я аккуратно дотронулся до синяка, который стал еще ярче. Кожа немного припухла, и, наверное, Мэг было довольно неприятно, но она молча сидела, не смея показать, что ей больно. Я аккуратно растирал гель, пытаясь не надавить. Мазь начинала нагреваться, но, похоже, так нужно было.

Обработав эту гематому, я за плечи повернул девушку ко мне спиной и начал растирать синяки там.

- Кас, - тихо позвала девушка. Бравада спала, оставляя только сломленного и уставшего человека с душой маленькой девочки.

- Да? – я придерживал одной рукой плечо, другой растирал синяки. Я чувствовал, как тело под моими пальцами напрягается, когда я случайно нажимаю сильней, чем нужно, но Мэг молчала.

- Ты придурок, - ей было сложно благодарить, это бросалось в глаза. И я не винил ее, это ее характер, это ее жизнь. Ей так легче.

- Почему? – я не отрицал, мне была интересна ее версия.

- Таких, как ты, очень мало. Ты редкий вид, который исчезает. Ты единорог, - мне кажется, она начинала бредить. Я чувствовал, что кожа нагревается не только там, где я растирал мазь, но и на плече, на шее. - На тебя объявят охоту.

- Я единорог, - кивнул я, задумавшись. – Посиди одну секунду, я сейчас вернусь, - и я сорвался с дивана к ближайшей тумбе. Свитер был, мало того, что грязный, так еще и колючий. Не думаю, что можно, чтобы намазанная кожа контактировала с шерстью. Я схватил первую попавшуюся футболку, надеясь, чтобы она была все-таки моей, а не Гейба. Ну, во-первых, возможно, он рассердится. Во-вторых, у него было немало футболок с принтами, которые содержат не очень приличные сюжеты.

Я протянул серую смятую ткань однокласснице, которая мутным взглядом смотрела на меня.

- Почему ты такой хороший? – все, понеслась.

- На, надень это, - одной рукой я еще держал футболку, другой копался в аптечке, пытаясь найти жаропонижающее.
Девушка улыбнулась.

- Единорог, - она подняла руки, похоже, ожидая, пока я сам одену ее.

Я аккуратно засунул ее бледные руки в рукава, потом нашел в вырезе ее темную голову.

- Гейб, принеси воды! – крикнул я, обернувшись в сторону кухни, укладывая Мэг, которая уже покрылась испариной. – На, выпей это, пожалуйста, - попросил я, тыкая две маленькие белые таблетки в искусанные губы.

Девушка замотала головой, а из ее горла вырывался протестующий стон. Она поджала губы, просто напросто лишая меня возможности помочь ей.

- Выпей, тебе станет лучше! – прикрикнул я, просто проталкивая таблетки, сразу приложив к губам стакан воды, которые принес Гейб.

Девушка смотрела на меня ненавидящим взглядом, но мне на мгновенье показалось, что она не узнает меня.

Я уложил ее голову на подушку, убрав немного мокрые волосы с горячего лба.

Я накрыл ее, надеясь, что все будет в порядке, что все обойдется.

- Если он придет – не впускай, - последнее, что услышал я, перед тем, как Мэг уснула.

Я, пытаясь не задумываться над этими словами, сел рядом с укутанной одноклассницей и протянул руку к аптечке на журнальном столике, доставая градусник.

У нас оставались старые градусники с ртутью внутри. Электронные у нас слишком быстро ломались, да и температуру неправильную показывали.

Аккуратно засунув серебристый наконечник между губ девушки, я принялся ждать, пока пройдет пять минут.

Пять минут. Наверное, вы замечали, что когда ждешь, пока время закончится – оно тянется невероятно долго. Да? Значит, нужно переключиться.

Я подумал о том, что бы было, если бы я не шел в тот момент по той дороге. Что бы было, если бы я не увидел ее? Что бы было…

Стоп. Важное. Что-то важное только что сверкнуло и убежало. Мысль, вернись, мне нужно понять, мне нужно вспомнить. Видеокамера. Чертова видеокамера.

Я привстал на ноги, хлопая по карманам. Пусто. Ничего. Я подошел к креслу, где валялась моя куртка и шарф. Пусто. Пусто!

Я осмотрел диван, полочки, тумбочки, посмотрел под диваном. Черт возьми, ее нет!

Я ее выронил! Вашу мать, я ее выронил! Там, под фонарем!

Я рванул на кухню, где Гейб копался в холодильнике.

- Присмотри за ней, я сейчас вернусь, - быстро сказал я, натягивая куртку.

- Эй, ты что, спасать остальных полетел?

- Гейб, это срочно! – крикнул я, уже выбегая из дома. Я не застегивался, я бежал прямо так.

Снег вокруг меня расплывался серыми пятнами, ледяной асфальт заставлял скользить. Я бежал, глубоко дыша промерзшим воздухом. Я бежал, зная, что она должна быть там, ведь никто не будет ходить там в такой поздний час. Через пару часов должно было светлеть. А я все еще бежал. Вот, я уже на той дороге. Вот, я вижу этот фонарь. Темные пятна отвлекают, мешают понять, есть ли там черный кусок пластмассы.

Нет. Ее нет. Моей камеры нет! Я упал на колени, голыми руками разгребая залежи снега, который кое где был окрашен в красный. Ее нет!

Ледяные руки взъерошили волосы. Нужно вспомнить, что я говорил. Нужно знать, что там записано! Боже мой…
Я поносился еще на этом месте минут десять, пиная снег. Я искренне надеялся, что она сломалась, и никто не сможет посмотреть видео, но вероятность того, что человек догадается вытащить карту памяти, достаточно велика.

Я вернулся домой, пряча руки в негреющих карманах. Если честно, я ужасно устал и замерз. Я был нереально зол сам на себя. Конечно, я понимаю, я просто напросто растерялся и не обратил внимания, все-таки, такая ситуация, но я же должен был заметить, что камера пропала!

Черт возьми, там слишком много того, чего нельзя видеть никому! Даже мне!

Я зашел в дом, а свет был выключен. Я не думал о том, чтобы исправить это. Я разделся и, пытаясь не упасть и не сломать что-нибудь, прошелестел до гостиной. Пока я только задел два раза локтем что-то и ударился мизинцем. Запоздало я понял, что в кармане есть телефон, но он все равно был разряжен. Ладно, неважно. К черту. Надоело.

Я положил руку на тело, которое спало под одеялом. Дышит, вроде, спокойно. Размеренно. Ну и слава Богу.

Я аккуратно сел на диван там, где уже не лежали ноги девушки. Она поджала колени к себе, так что я не задел ее. Гейб, скорее всего, у меня в комнате. Вообще, наверху, рядом с моей есть его комната. Там стоит кровать, шкаф с одеждой, которую он никогда не наденет, стол и стул, которые ему никогда не нравились и пустая тумба. Он до ужаса не любил эту комнату. Просто не любит и все. Поэтому туда он почти не заходит. Я иногда могу зайти. Чтобы вытереть пыль и проветрить комнату. Не больше.

Поэтому, скорее всего, сейчас он дрых на моей постели. Вокруг было все черное и мерцающее. Красные, зеленые и синие мелкие точки рябили по всей поверхности гостиной. Я чаще моргал, пытаясь не уснуть. Оставался, кажется, час до утра. Всего час. Мне нужно было просто занять себя чем-нибудь на час в темноте.

Хотя, мне не нужно было искать занятие. Оно само пришло.

Я не знал, что мне делать. Вообще. По жизни, сейчас, завтра или что нужно было сделать вчера.

Так чувствуешь себя в конце летних каникул или, возможно, во время кризиса среднего возраста. Я боялся сейчас что-то упустить, после чего все изменится до неузнаваемости. А если я догадаюсь, что нужно делать, то все будет по-другому. Все закончится по-другому.

Что мне делать, если кто-то увидит мое видео на камере? Мне повезло в том, что как раз вчера я почистил камеру от залежавшихся видео – такое бывало, когда мне было лень скидывать сразу все на диск. Там было только последнее видео. Мне повезет, очень повезет, если этот человек не знает ни меня, ни Дина. Мне повезет, если камера заглючит. Мне повезет, если… Стоп, о чем я вообще говорю? Мне? Повезет? Пф, мне никогда не везет. Конечно, вряд ли камеру нашел Дин. Точнее, естественно, что не он ее подобрал. Это единственное, что важно. Фух, надеюсь, все обойдется.

Мэг дернула ногами и перевернулась на спину. Она выпрямилась на диване, упираясь в мои ноги своими пятками. Я замер, чтобы не разбудить ее. Покрутится и успокоится. Она умостила их на моих ногах и, похоже, снова уснула.

А Мэг? Что с ней? Что она делала там в такое время, кто с ней так жестоко обошелся? За что? Самое главное, чтобы сейчас она поправилась. Шрамы зарастут, синяки сойдут, а если она простудилась или подхватила какую-нибудь заразу, то это тоже дело поправимое. Черт, я никогда и ни о ком не заботился. Нет, дело не в том, что я был жестоким или бессердечным. Просто не о ком. У меня даже животных домашних не было…

И, если подумать, то и Мэг мне не являлась кем-то, о ком нужно заботиться. Но сейчас я чувствовал ответственность за нее. Я должен ее оберегать, хотя бы от простуды.

Дин, Дин, Дин. Ты не разрешал мне о себе заботиться. А я ведь не спрашивал. Дин. Дин. Дин! Я не могу представить, что будет дальше. Мне страшно думать об этом, узнать это – чем закончится моя… любовь. Я просто забуду? Я умру? Он меня полюбит? Что?!

Кажется, он все понимает и знает, просто не хочет ничего предпринимать для того, чтобы что-то изменить. Он не хочет ничего менять. Ему нужен друг, а то, что друг его любит – уже неважно.

Неважно. Ни для кого. Только для меня.

Я ненавижу его, я так искренне ненавижу его, что мне интересно, как любовь еще помещается в моем сердце. Я ненавижу его дурацкую, восхитительную улыбку, я ненавижу наглые глаза, я ненавижу его губы, которые хочется искусать до крови. Я ненавижу его.

Почему я чувствую все, кроме того, что должен чувствовать друг. Кажется, это то, на чем остановился Дин, но на чем не могу остановиться я. Я как конченый придурок ношусь от ненависти до любви и не могу остановиться. Не могу.

Я не знаю, что это. Мои собственные бзики из-за одиночества или правда любовь? Настоящая? Мне просто нужно знать. Если это то самое, что способно спасти и убить человечество одновременно, то я готов страдать. Если это настоящее, то я готов любить. Только бы не зря. Если так нужно, если так надо, то да, черт возьми, я готов умереть за Дина. Мне не жаль. Забирайте меня во имя Настоящего.

Но если это просто… просто? Если это пустое. Если оно ненужное. Если зря. Если все зря. Хотя, какая к черту разница, если я просто не могу разлюбить. Что бы я тут не напридумывал, это ничего не изменит. Я не могу остановить себя, оно бежит, как поезд без тормозов. Скоро обрыв.

Я не хочу любить его, заберите это у меня, отдирайте с кожей, с кровью, но уберите это! Это проклятье, боже мой, оно сводит с ума, я не хочу этого!

Я наслаждался чувствами, пока оно грело. Сейчас же оно обжигает, оно сжигает, оно превращает меня в пепел. Я не хочу сгореть.

Я не знаю, о чем думаю. Я не знаю ничего, я запутался до узлов. Распутайте меня, умоляю, помогите мне, хоть кто-нибудь, разберите мне все это, помогите понять, объясните мне. Пожалуйста, помогите мне! Хоть кто-нибудь! Пожалуйста…

Я не знаю, я хочу избавиться от этого, но я должен хранить это. Я хочу, чтобы было не больно, но я не хочу не любить Дина. Боже, как противоречиво, но если я не буду его любить, то я перестану быть собой. Я не могу не любить его, мне это необходимо. Чертова зависимость.

Мне нужен Дин, но его слишком много для меня. И слишком мало. Это потоп во время засухи, это ураган во время жары. Мне нужно немного. Малость, которая больше, чем весь мир.

Помогите мне, я запутался. Помогите мне, спасите меня, я устал жалеть обо всем. Я хочу, чтобы было просто и понятно, я не хочу думать о Дине, я не хочу знать его! Я не хочу ничего этого, я никогда не хотел умирать от любви. А я умираю.

Спасите меня, мне нужна помощь! Мне! Нужна! Ваша! Помощь!

Пожалуйста. Вылечите меня от него, вытащите эту занозу из моего сердца, мне больно.

Мне нужна помощь. Мне нужно спасение.

Я не хочу любить Дина Винчестера, хоть мне это и необходимо.

Я не хочу знать его, хоть никогда и не забуду.

А он… А ему плевать.

- Привет, - с улыбкой сказал я, замечая, как сонные карие глаза заметили меня.

- Привет, - буркнула девушка, приняв сидячее положение. Похоже, ощущения были не из приятных, так как Мэг скорчилась, прижимая руку к затылку.

- Ты как? – я все еще сидел на диване. Кажется, было около шести часов утра.

- Живая, - девушка закрутила головой, похоже, пытаясь понять, где она и что здесь делает. – Боже, так это был не сон… - с громким стоном моя одноклассница упала на подушку.

- Голова сильно болит? – поинтересовался я, замечая, что ей намного лучше, особенно, если сравнивать со вчерашним состоянием.

- Терпимо. У тебя есть выпить что-то? – со слабым интересом спросила она, прикрывая руки ладонью.

- Алкоголь? – уточнил я.

- Он самый.

- Нет. Есть лекарства, - усмехнулся я, вставая с дивана и подходя к тумбе, куда поставил аптечку.

- Мое лекарство – что-то, что содержит спирт.

- Ничего страшного, не растаешь. Так, от головы, от горла, от боли в общем, - я встал у дивана держа в одной руке стакан с водой, а на другой несколько разных таблеточек.

- Ты уверен, что это можно смешивать? – с кривой насмешкой спросила девушка, привстав на локте.

- Уверен, - кивнул я, поднося ладонь к ее лицу.

- Пф, больно надо, - буркнула она, сгребая таблетки в кулак и отправляя все в открытый рот. Скорчилась, когда проглатывала. Я поднес стакан, но она дернула головой, отказываясь.

- Вчера бы так сразу, - пробормотал я, ставя стакан на стол.

- А что вчера? – не поняла девушка, глядя на меня насмешливым взглядом.

- Да крутилась, все никак не могла пару несчастных таблеток проглотить, - пробурчал я, присаживаясь на край дивана.

Мэг о чем-то задумалась, все еще пряча ноги под одеялом. Ее взгляд метался, словно она пыталась вспомнить, но у нее не выходило.

Царапина на губе запеклась и немного набухла, а синяки некрасивыми пятнами расплывались на правой скуле.

Волосы беспорядочно торчали в разные стороны, но это придавало только какую-то задорность. Это было как-то мило.

- Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил я, привлекая внимание.

- А? Что? Ну, есть хочу, - у Мэг были очень интересные глаза, которые чем-то напоминали птичьи.

- Позавтракаешь со мной? – неуверенно спросил я. Я бы не удивился, если бы она, проснувшись, поспешила убраться отсюда. И мне казалось, я не удержу ее надолго. Нет, мне это не нужно было, просто я хотел быть уверенным, что у нее все в порядке и больше помощь не нужна.

- А где второй? – неуверенно спросила Мэг, оглядываясь по сторонам.

- Гейб? Он уже ушел. Кстати, Гейб кинул твои вещи в стирку, ты не против? Скоро высохнет, - я привстал, оглядываясь на одноклассницу.

- Да нет, не против. Так, что ты там о еде говорил? – с улыбкой спросила девушка.

- Ты же не против омлета?
___

- Ты в школу пойдешь? – неуверенно спросил я, лопаточкой поправляя яйцо на сковородке.

- Да, заскочить нужно. Но сначала домой забегу, переоденусь и, наверное, к третьему уроку буду, - Мэг сидела на стуле, обнимая себя за ноги. Моя футболка была для нее большой, поэтому девушка умудрилась натянуть ее на колени. Каким-то неизвестным для меня образом она заплела волосы на макушке.

- Может, мне с тобой пойти? – я не оборачивался, зная, что она меня внимательно слушает.

- Ко мне? Зачем?

- Нет, так нет, - кивнул я, переворачивая омлет.

- Ну, если ты не против пропустить пару первых уроков, то я только «за». Хоть не так скучно, - тихо пробурчала Мэг в спину. Я усмехнулся.

- Ты себя точно хорошо чувствуешь? У тебя температура была, - я подхватил лопаточкой румяный омлет с кусочками помидора и положил на плоскую тарелку.

- Я редко серьезно заболеваю. А температура сошла ведь, - девушка выпрямила ноги под столом и улыбнулась, когда я поставил перед ней тарелку с завтраком. – А ты не будешь?

- Нет, я редко завтракаю, - усмехнулся я, присаживаясь напротив. – Приятного аппетита.

- Спасибо, Кас, - взгляд девушки на пару лишних секунд задержался на мне, словно она хотела сказать что-то еще.

- Ешь, - тихо сказал я, спокойно улыбаясь.

- Спасибо, - еще раз кивнув, девушка отвернулась.

Следующие минут десять на кухне царил только скрип посуды. Я молчал, пытаясь не отвлекать Мэг, которой, похоже, нравилась моя стряпня.

- Ты все-таки удивительный, - проглатывая последний кусочек, довольно пробормотала девушка. Я потянулся, чтобы взять тарелку, но она опередила меня, вставая и направляясь к раковине. – Кас, хоть что-то я могу сделать сама? Конечно, это не сравнится с тем, что сделал ты, но все-таки…

- Мэг, я сделал то, что должен был, - серьезно сказал я, просто не имея желания выслушивать пустые слова. Не то, чтобы мне не было приятно, но ведь так бы поступил любой человек. И за такое не благодарят.

- Не должен был, ты знаешь это, - девушка даже закачала головой, ставя тарелку на полку и поворачиваясь ко мне. Она облокотилась о раковину, внимательно рассматривая меня. – Спасибо.

- Заткнись, - буркнул я. – Или ты хочешь, чтобы я начал расспрашивать?

- Все, молчу, - делая жест «рот на замок», девушка улыбнулась мне. – Кстати, спасибо, что помазал чем-то, а то обычно все болит намного больше, - Мэг замолчала, поняв, что сказала лишнее.

- «Обычно»? – уточнил я, внимательно рассматривая смутившуюся Мастерс. Она молчала, похоже, придумывая ответ.

– Мэг, что значит «обычно»? Как часто тебя избивают?

- Не часто, - булькнула она в ответ, пряча взгляд.

Я тяжело выдохнул, опуская взгляд в столешницу.

- Я, наверное, должен знать? – с тихой злостью спросил я. Нет, я не злился на Мэг. Я злился на то, что уже, черт возьми, уже чувствовал ответственность.

- Нет, не должен. Кас, я тебе очень благодарна, что ты… Ну, я благодарна. Но это мои проблемы, я сама разберусь, - нехотя пробормотала Мэг, отходя от раковины. – Где моя одежда?

- Вторая дверь, - я кивнул в сторону ванной, где стояла стиральная машинка. Я обдумывал ее слова, пока Мэг удалилась одеваться.

Это не мое дело. Мастерс мне, фактически, никем не является. Но разве у нее есть кто-то, кто может за нее постоять? Я задумался, а есть ли у нее парень там, или брат? Или просто друг? Я никогда не видел ее ни с кем. Хотя, я ведь вообще о ней ничего не знаю. И мне захотелось. Мне хочется быть для нее другом. Я хочу ей помочь. Мне нужен кто-то, о ком нужно заботиться. И тогда… тогда я возможно забуду того, о ком мне заботиться не позволено по жизни.

Мэг вернулась на кухню в своем свитере и джинсах.

- Ну, ты со мной? – неуверенно спросила она, развязывая сзади волосы и пальцами распутывая их.

- Да, дай пару секунд, - пробормотал я, все еще думая. А примет ли она мое желание позаботиться? Поймет ли, что я просто хочу друга?

- Окей, - кивнула Мэг, направляясь к коридору, где стояли сапоги, и висел на крючке пуховик.

Я быстро поднялся к себе, надел другую футболку, даже не думая, чтобы заглянуть в зеркало. Плевать, если честно.

- Все, погнали, - буркнул я, выходя из дома и накидывая куртку.

- Ты в школу пойдешь? – неуверенно спросила девушка, пока я закрывал дверь на ключ.