2015-07-03
298
Я не знал что сказать, конечно, жаль, что боекомплект кораблей потомков нельзя пополнить с наших складов, но, в конце концов, у нас тоже силы не маленькие, если к соединению "А" которое сейчас находится на траверзе Феодосии, добавить корабли находящиеся в Севастополе, то немцам будет несладко. Переподчинить себе соединение "А" я смогу и отсюда, как нарком военно-морского флота, за всем прочим надо идти в Севастополь и разбираться с Октябрьским. Я посмотрел на Ларионова и кивнул, - Примем это, как возможный вариант, Виктор Сергеевич. - мы посмотрели на Берию, он тоже кивнул, - Теперь в Севастополь?
- В Севастополь! - контр-адмирал Ларионов вызвал по телефону своего начальника штаба и отдал ему соответствующие указания. Некоторое время спустя вибрации корпуса корабля стала сильнее - мы набирали ход.
7 января 1942 года. 20:05. Симферополь. пос. Сарабуз. КП ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК. Старший лейтенант СПН ГРУ Бесоев Николай Арсеньевич.
Напротив меня сидит майор Санаев, глаза усталые, настроение - как в понедельник, - Товарищ старший лейтенант! - майор задумчиво перебирает бумаги, потом поднимает голову и смотрит мне в глаза, - Перед вашей группой поставлена ответственная задача, Вы должны немедленно выехать в Севастополь и оказать содействие в задержании бывшего командующего Черноморским флотом гражданина Октябрьского Филиппа Сергевича, 1899 года рождения, уроженца деревни Лукшино Старицкого уезда Тверской губернии.
Содействие в смещении с поста и аресте бывшего командующего ЧФ будете оказывать лично Наркому Внутренних Дел, Лаврентию Павловичу Берия, и Наркому Военно-Морского Флота, Николаю Герасимовичу Кузнецову. Для чего не позднее двадцати двух ноль-ноль вы вместе с группой должны прибыть на аэродром Херсонес. С задержанным обращаться вежливо, излишней грубости не допускать, физическое воздействие - по необходимости. - Вам все понятно?
Козыряю, - Так точно, товарищ майор, все! - я тоже, считайте, не спал трое суток и у меня тоже гудит голова, но очевидно - это еще не финиш. Вопрос, за что арестовывают Октябрьского, я задавать не стал. Это было известно всей бригаде. Та поза лежачего камня, которую он принял, наверняка, наконец-то вывела Иосифа Виссарионовича из равновесия. Первая молния ударила в командующего Крымским фронтом генерала Козлова... Да это я со своими парнями сопровождал тогда генерал-лейтенанта Василевского в Феодосию, в штаб Крымского Фронта. И стрелял начальник охраны Козлова не в кого-то из нас, а именно в генерал-лейтенанта Василевского, сей факт, надеюсь, еще станет предметом тщательного изучения следствием.
И вот очередь дошла и до Октябрьского. Ведь в нашей истории, несмотря на все художества, к примеру, при эвакуации Севастополя, его так и не репрессировали. А зря! Хорошие репрессии тут совершенно не повредят. - А то распустились, понимаешь!
А майор-то смотрит на меня внимательно, не отпускает. - Время же идет! Потом он все-таки решается заговорить, - Товарищ старший лейтенант, у меня к вам личный вопрос. Я понимаю, что мы никак не могли встречаться раньше, но у меня постоянно такое ощущение, что я вас где-то видел...
Я вздыхаю, - В зеркале вы меня видели, товарищ майор, ну или почти меня. Особенно когда были моложе, примерно лет десять назад. - майор уставился на меня непонимающим взглядом, - Ведь вы же Санаев Иса Георгиевич, тысяча девятьсот пятого года рождения? - майор машинально кивнул, - Ваша младшая сестренка Нина, двадцать четвертого года рождения, приходилась матерью, моей матери, а вы мне, Иса Георгиевич, соответственно, двоюродный дед. - с остолбенелого майора можно было с натуры писать картину про солевой столп. Было так тихо, что казалось было слышно, как в майорской голове ворочаются шестеренки. Я лично его не знал, да и не мог знать, его, полковника госбезопасности, расстреляли вслед за Берией в пятьдесят третьем. Но у бабушки Нино был альбом с фотографиями времен ее молодости... Я узнал своего двоюродного деда сразу, как только увидел его вместе с генерал-лейтенантом Василевским на КП бригады. Тогда он не увидел нашего сходства, лицо у меня было перемазано устрашающим гримом, а руки были по локоть в крови. Пришлось подручными средствами экстренно потрошить одного пленного немецкого офицера-цивилизатора. Вы слышали, когда-нибудь, как визжит свинья когда ее режут? Тот вопил ничуть не тише, а в конце допроса просто взял и издох. Но мы уже получили все нужные нам ответы, что и позволило развить успех в ночь с пятого на шестое.
Что-то я отвлекся, дедушка-то, кажется, хоть еще и держится за голову обеими руками, но уже начал постепенно приходить в себя. Эх, дед, дед, а еще кровавая гебня!
Кашлянув, майор поднял на меня глаза, - А ведь точно, стервец, похож! А я-то голову ломал! А Бесоевы - это какие будут, Владикавказские или...
- Бесланские! - вздохнул я и постучал пальцем по циферблату часов, - Время, товарищ майор.
- Ах, да, - встрепенулся тот, и, вскочив, начал быстро одеваться, - Поеду с вами, а то неровен час... - чего неровен час он не уточнил, а вместо этого спросил, - Ну и как там?
- Плохо там, товарищ майор, - ответил я, - Опять была война, опять горе, опять кровь. Не надо об этом, тут этого своего хватает.
- Да, хватает! - майор одел полушубок, - Но, все таки, так вот какие у нас внуки, холодные и безжалостные! - Манштейна брал?
Я мотнул головой, - Нет, товарищ майор, в это время я со своей группой, брал Евпаторийское гестапо. Поверьте, после этого любой Манштейн - это такая преснятина.
- Оба-це! - майор остолбенел, - Так Евпаторийское гестапо это твоя работа?! - Не знал?! - Вы что, в самом деле там всех в ножи взяли?
- В ножи, не в ножи - не в этом суть. Есть такие девайсы для бесшумной стрельбы...
- Что, что? - не понял майор, - какие такие девайсы?
- Ну, устройства - по-аглицки! - я показал ему глазами на часы, - Товарищ майор, времени же совершенно нет!
- Ах, да! - он затянул ремень, снял с крюка трофейный "МП" и мы вышли в коридор. Это была та самая школа, в которой еще двое суток назад размещался штаб Манштейна. Мои парни квартировали в самом конце коридора, в угловом классе. После давешней шутки с подрывом подстанции, резервные генераторы едва справлялись с освещением, вольфрамовые волоски в лампочках едва рдели. Так, в багровой полутьме, почти на ощупь, мы дошли до нужной двери. Я распахнул ее и рявкнул внутрь, - Парни подъем, выходи строиться, есть работа срочная и вполне не пыльная. - Ну, а дальше было как всегда. У нас же не пехота какая, парни понимают что ради забавы после трех суток боев я их от отдыха отрывать не буду. Вышли и построились, как миленькие.
Пока они с привычными матюками обмундировывались и экипировывались, я связался с дежурным по бригаде и договорился взять для выполнения задания особой важности два "Тигра" и один тентованный КАМАЗ. Во-первых, понадобится возить товарищей Берию и Кузнецова. Во-вторых, арестованного, в-третьих, для целого взвода моих головорезов в полной экипировке КАМАЗ - это самое то.
Короче, со всеми делами, выехали мы в сторону Севастополя в 20:28. Сто километров за полтора часа езды? Успеем! Хорошо что шоссе Симферополь-Севастополь при советской власти держали в более-менее приличном виде, да и водители у меня сами понимаете какие. Так что получилась не езда, а смертельный номер - "Только у нас и только для вас"". Машины тоже звери, моторы ревут, скорость за сто. На что майор Санаев боевой мужик, но и он, побледнев, сидел на заднем сиденье "Тигра" прихваченный ремнем безопасности. Было видно, как перегрузки на виражах швыряют его из стороны в сторону. Да, такие гонки для местных это слишком много адреналина. Отсюда, наверное, и общий успех наших действий, немцы просто не успевают ничего понять когда мы их начинаем месить.
Короче, домчались до Севастополя ровно за час и пять минут. Майор сунул под лобовое стекло картонку с НКВДшным "вездеходом", так что на блокпостах нас вовсе и не останавливали, только провожали взглядами большие мощные машины незнакомых очертаний. Первым делом заехали в городское управление НКВД, там тов. Санаев предъявил страшную ксиву личного порученца ЛПБ, чем произвел эффект разворошенного муравейника. Туда-сюда забегало все городское управление. Вскоре к нам присоединилась еще одна полуторка с бойцами НКВД, и капитан госбезопасности Осадчий. Следующий пункт назначения - аэродром. Не тот, который на мысу Херсонес, а второй - поближе. Капитана Осадчего посадили в нашу машину рядом с майором Санаевым. Гонки по ночному городу были не такими крутыми, но все равно впечатляющими.
Ровно в двадцать два ноль пять наша автоколонна ворвалась на окраину аэродрома. С юга, в облачной мгле, уже довольно близко были видны фары заходящего на посадку вертолета, и был слышен довольно специфичный, ни на что здесь не похожий свист турбин. Фары поставленных полукругом машин, высветили площадку на окраине аэродрома. Пилот все понял и плавно опустил вертолет в самой середине светового пятна. Из раскрытого люка на землю спустились два человека, придерживая от ветра головные уборы. Майор Санаев шагнул вперед, прикладывая руку к шапке, - Товарищ Народный Комиссар Внутрених Дел...
Я непроизвольно бросил взгляд в сторону капитана Осадчего, - боже ж ты мой, с человека можно было в натуре писать картину "Приплыли", - трепет и благоговение во взоре. Пока майор Санаев рапортовал, капитан Осадчий просто млел от присутствия столь высоких особ.
- Товарищи, - выслушав Санаева, Берия быстро оглядел собравшихся, - не будем зря терять времени. Николаю Герасимовичу как можно быстрее надо принять командование. - он посмотрел на Санаева, - Товарищ майор, на какой машине мы поедем? - А то я гляжу вы здесь целую автоколонну собрали.
- Сюда, товарищ Народный Комиссар, - майор показал на наш "Тигр", - Товарищ Кузнецов поедет во второй машине с капитаном Осадчим.
- И много у вас людей? - Берия бросил быстрый взгляд на стоящие чуть в отдалении КАМАЗ с полуторкой.
Майор козырнул, - Товарищ нарком, к операции привлечены: взводная тактическая группа осназа РГК, командир старший лейтенант Бесоев, и опергруппа Севастопольского отдела НКВД, командир капитан НКВД Осадчий.
- Так, так, - Берия сделал шаг в мою сторону, - мне кажется, майор, что товарищ старший лейтенант чем-то на тебя похож?
Майор вздохнул, - Так точно, товарищ Народный Комиссар, он внук моей младшей сестры, Нины. - тут челюсть капитана Осадчего совершенно отвалилась и осталась висеть на специальных страховочных веревочках. Как раз на такой случай. А то грохоту бы было! А в НКВД лишнего шума не любят.
Берия одобрительно посмотрел на меня, потом на майора и проходя к машине мимо остолбеневшего капитана Осадчего, вдруг не удержался и выдал фразу почти по Райкину, - Товарищ капитан, закройте рот, мы уже все сказали! - потом взялся за дверцу, задумался и добавил, - И вообще, вам лучше забыть все, что вы здесь случайно услышали - это я вам как ваш прямой начальник говорю. - с этими словами милейший Лаврентий Павлович из пронзительной сырости январской севастопольской ночи переместился в жарко натопленный салон "Тигра", в комфорт и уют. Это конечно не представительский "Паккард", но и не "эмка".
- Коля, - сказал я своему водителю, садясь на переднее сиденье, - ты особо не гони. Помни, что везешь не дрова, а лично товарища Берию. Веди аккуратней, тщательнее можно сказать... тут недалеко, мы успеем.
- А паччему, не гнать? - с легким кавказским акцентом вмешался в разговор товарищ Берия, - время дорого, так что давайте без нежностей. Товарищ сержант, - это он Коле, - вообразите, что у вас на заднем сиденье не товарищ Берия, а эти, как его, дрова. - Во, блин, юморист!
Майор Санаев повернулся к Берии, - Товарищ Народный Комиссар, вы извините, но этот Коля, если дать ему волю, вытрясет из вас душу. Мне эти ночные гонки из Симферополя в Севастополь на всю жизнь запомнятся. Я чуть не поседел раньше времени. - тем временем мы выехали с окраины аэродрома в Николаевке и направились в сторону Южной бухты. Быстро, но и без всяких каскадерских штучек.
- Товарищ майор, - в зеркало заднего вида было видно, как Берия одним глазом посмотрел на майора Санаева, - ранняя седина это наше с вами профессиональное заболевание. Обыкновеннейшая вещь. Единственное спасение от нее -- это лысина. - потом гениальный менеджер, вот так через зеркало встретился взглядом со мной, сказать честно, это было как удар током, - Товарищ старший лейтенант, я уже где-то слышал вашу фамилию, только не могу вспомнить где?
- Ой, - подумал я, - Хитрит ЛПБ, с его-то памятью - и не запомнить! Но если он так хочет, подыграем! - и вслух ничего сказать не успел.
Вмешался мой дорогой двоюродный дед, - Товарищ Народный Комиссар, старший лейтенант Бесоев командовал штурмовой группой, которая в ночь с четвертого на пятое января захватила Евпаторийское гестапо.
- Ой, как хорошо! - всплеснул руками Берия, - Вы, товарищ старший лейтенант просто замечательный человек. Только вот скажите, как вы додумались, пригвоздить руки начальника гестапо к рабочему столу эсэсовскими кинжалами. Его собственным, и его покойного адъютанта. - глаза Берии смеялись, - А у вас есть чувство юмора, ведь при этом вы еще сказали ему, - Сиди здесь и никуда не уходи. Он и просидел так почти двое суток, пока из Севастополя не прибыла группа и не освободила его. Бедняга грозился написать на вас жалобу в Красный крест, за негуманное обращение с пленными. А остальные, все это время ждали следователей, связанные по рукам и ногам. Ну никакого в вас нет уважения к правам сверхчеловеков. - лицо Берия сделалось серьезным, - От лица Советского Правительства выражаю вам благодарность за спасение жизней наших граждан и поимку опасных военных преступников. Вы и вся ваша группа по линии нашего наркомата уже представлены к правительственным наградам, - полуобернувшись назад, я торжественно пожал Лаврентию Павловичу сухую жилистую руку.
Берия хотел еще что-то спросить, но тут мы приехали. Командный пункт флота, пристроенный к подземной АТС, был врезан в склон горы на берегу южной бухты рядом с железнодорожным вокзалом. Небольшой бункер, площадью всего сто квадратных метров поражал своим эстетическим минимализмом.
Не успели машины остановиться, как бойцы НКВД горохом посыпались из полуторки, оцепляя вход в сооружении по периметру. Правильно, ибо нефиг! Поскольку нам было известно, что АТС и ФКП сообщаются под землей коридором, я послал внутрь АТС одно отделение в сопровождении местных сотрудников с приказом заранее заблокировать этот ход, и не дать никому избежать нашего настойчивого внимания.
Еще одна группа в темпе разоружила охрану у входа, не дав закрыть массивную стальную дверь. Товарищам не сделали ничего плохого, только аккуратно зафиксировали. Но все равно несколько из них, продолжали крыть нас "проклятыми беляками".
Я вполголоса сказал Берии, - Товарищ народный комиссар, боюсь, что здесь и есть самое гнездо скорпионов и ехидн. До людей что, вообще никакую информацию не доводили?
- Товарищ старший лейтенант, боюсь, что вы правы, - Берия чуть заметно кивнул, и брезгливо посмотрел на отчаянно матерящегося начальника караула с нашивками капитан-лейтенанта на рукавах, потом повернулся к подошедшему Кузнецову, - Ну что, товарищ Кузнецов, пойдемте, побеседуем с вашим подчиненным, для которого война с мифическими беляками, важнее войны с реальными фашистами.
Мои бойцы тут же взяли обеих наркомов в бронированную "коробочку" и мы быстрым шагом вошли внутрь объекта. Почти сразу же, прямо перед нами, в подземном коридоре, уходящем вглубь горы, послышался топот ног и невнятная возня. Выстрелов же, слава Святому Георгию, не было. Некоторое время спустя, мой "засадный полк" вытолкнул нам навстречу из-за поворота коридора трех человек. Одним из этих троих и был адмирал Октябрьский. Еще один являлся его адъютантом, третий же был пока непонятым типом в штатском.
Вперед выступил Берия, - Гражданин Октябрьский, решением ставки верховного главнокомандования, вы отстранены от исполнения обязанностей командующего Черноморским флотом, и арестованы по обвинению в неисполнении приказов Верховного Главнокомандующего. Временно, до назначения нового командующего, его обязанности решением Ставки возложены на адмирала Кузнецова Николая Герасимовича, наркома ВМФ. Приступайте товарищ Кузнецов, со странной пассивностью Черноморского флота надо покончить как можно скорее. - он кивнул моим парням, - Всех троих в Симферополь, в ваш штаб, вернусь - побеседую. За какие-то несколько секунд, "клиенты были упакованы как следует, то есть руки скованы за спиной наручниками, а рты заклеены липкой лентой.
Товарищ Кузнецов в сопровождении пары бойцов ушел в узел связи, поднимать корабли по тревоге, и брать под контроль флотское хозяйство, а мы уложили "упакованных" клиентов в багажное отделение одного из "Тигров". Тут наши пути расходились.
Товарищи Кузнецов и Берия на лидере "Ташкент", в сопровождении крейсера "Молотов" уходили в море на соединение с нашей эскадрой. Правда, сперва они должны были обеспечить погрузку на наши БДК двух свежих полков 336-й дивизии только недавно прибывших в Севастополь из Новороссийска, и до сих пор находящихся в резерве. Решить этот вопрос с товарищами Василевским и Рокоссовским с нашей связью не составило никаких проблем. Надо было видеть, с каким уважением смотрел после этого адмирал Кузнецов на маленькую черную коробочку.
Капитан Осадчий, со своими бойцами, возвращался в свое управление с приказом забыть все, что он видел и слышал. Ну а мы, вместе с очередными "жертвами сталинских репрессий" отправлялись обратно в Сарабуз с надеждой, что нам все таки дадут поспать сегодня хоть три-четыре часа.
7 января 1942 года, 23:15, Севастополь, Северная бухта, лидер Ташкент,
Командир корабля, капитан 2-го ранга Василий Николаевич Ерошенко
Телефонный звонок из штаба флота, прозвучавший за час до полуночи, был для нас полной неожиданностью. Мой комиссар Григорий Андреевич Коновалов в это время тоже был со мной на главном командном посту. Сняв трубку, я, неожиданно для себя, вместо голоса контр-адмирала Октябрьского услышал голос нашего наркома Николая Герасимовича Кузнецова. Уж его-то я ни с кем не перепутаю. Нарком спросил, - Капитан 2-го ранга Ерошенко?!
- Так точно, товарищ нарком! - браво ответил я.
Кузнецов спросил, - Сколько времени тебе надо, чтобы отдать швартовы?
Я задумался, - Полчаса, товарищ нарком, - потом добавил, - Товарищ адмирал, я не получал никаких указаний насчет выхода в море от штаба флота, или от товарища Октябрьского...
Адмирал Кузнецов громко хмыкнул в трубку, - Считай, что получил - Черноморским флотом временно командую я.
- А товарищ Октябрьский!? - не понял я.
- А товарищ Октябрьский, уже не товарищ. Гражданин Октябрьский решением Ставки за пассивность в боевой обстановке при выполнении стратегической наступательной операции снят с должности и арестован. И теперь товарищи из НКВД будут выяснять у него, как он дошел до жизни такой. - Понятно?!
- Так точно товарищ адмирал, понятно! - я сделал своему комиссару, который стоял рядом и слушал наш разговор, жест, который должен был означать, - "Вот видишь, а я тебе говорил!".
- Ну, молодец, если понятно, жди. Буду у тебя через десять минут. И самое главное - ничему не удивляйся! - и товарищ Кузнецов отключился.
- Что значит - ничему не удивляйся? - не понял я, тоже положив трубку. Но приказ получен, и надо его исполнять, тем более что вон командующий флотом уже загремел под фанфары за "неоправданную пассивность". Быстро отдал команду командиру БЧ-5 поднять пары до полных, а командирам БЧ-2 и БЧ-3 готовность N 1 через тридцать минут.
До этого мы поспорили с комиссаром и со старшим помощником - кто слетит со своего поста после того, как вчера днем страшно поскандалили Василевский и Октябрьский. Тогда Октябрьский флот в море так и не вывел, ссылаясь на шторм и немецкую авиацию. Правда, той немецкой авиации в Севастополе не видели с вечера четвертого числа. Уже утром пятого все как отрезало. Три дня ни налетов и бомбежек, ни даже одинокого разведчика. Тишь и благодать.
Что-то я задумался, а на стоящем у причала рядом с нами крейсере "Молотов" тоже началась суета. Значит, не нас одних подняли по тревоге. Правильно, хватит нам бегать от немцев, теперь пусть немец побегает от нас. А комиссар мой стоит рядом задумчивый, задумчивый. Это что же делается, если сняли с должности и арестовали пусть и полного дурака, но зато, дурака политически правильного, и идеологически выдержанного. Который даже свою безыдейную фамилию - Иванов, сметил на революционную - Октябрьский. А эти рассказы, что в Крым прорвались беляки, как в двадцатом, и счас...
А вот что - "счас", никто так сказать и не смог, а "беляки" оказались Осназом РВГК. Весь Севастополь видел тот танк с двухствольной пушкой, на котором Василевский приехал на ФКП ругаться с Октябрьским. И тех головорезов, которые сидели на этом танке, в пятнистых куртках и штанах, обвешанные оружием с ног до головы. Наши это, а не какие не беляки. Знакомый там рядом был, рассказывал. У этих, у пятнистых, каждое третье-четвертое слово - товарищ. Товарищ боец, товарищ сержант, товарищ капитан, товарищ Иванов, товарищ Сталин. А беляков, даже перекованных, вы этому не научите, это у них самое грязное ругательство, а если и говорят, то тянут так, словно рот полон слюны.
Минут через десять на набережной со стороны Южной бухты вспыхнули синеватые огни двух маскировочных фар. Мы с комиссаром только охнули, когда из широкой, мощной даже на вид, легковой машины выбрались Николай Герасимович Кузнецов, и известный всей стране "человек в пенсне". С другой стороны машину обошел осназовец. Никем другим этот высокий военный, в черной как ночь униформе и круглом шлеме, быть не мог. Обменявшись с нашими гостями парой слов, он пожал им обоим руки, и дождавшись, пока они по трапу поднимутся к нам на борт, уехал куда-то по своим делам.
- Интересно, - сказал мне мой комиссар, - товарищ Берия - это весь сюрприз, который нам обещал товарищ Кузнецов, или будут еще?
- Не знаю, Гриш, - ответил я, - одергивая китель перед приходом сразу двух наркомов, - Обстановка сейчас такая, что я бы не зарекался. Так что, был приказ - ничему не удивляться, а мы с тобой люди военные - приказы должны выполнять. И попомни мое слово, сегодня будет на что посмотреть. Мы, или сгинем бесследно, или войдем в историю вместе с нашим "Ташкентом".
Не успел комиссар ничего мне ответить, как вахтенный ввел на главный командный пост товарищей Кузнецова и Берию. Зажмурив глаза, я шагнул вперед, - Товарищ народный комиссар военно-морского флота, лидер "Ташкент" приводится к состоянию "Готовность N 1" будет готов выйти в море, - я посмотрел на часы, - через двенадцать минут. Докладывал командир корабля, капитан 2-го ранга, Ерошенко.
- Вольно, товарищ Ерошенко. - Николай Герасимович выложил перед нами карту, - ваша первая задача на эту ночь - встретить вот в этой точке, юго-западней мыса Херсонес, четыре больших десантных корабля, и сопроводить их в бухту Стрелецкая для погрузки на борт личного состава десанта. Все понятно?
Мы с комиссаром кивнули, а в голове метались мысли. - Большие десантные корабли - звучит грозно. Но в РККФ нет кораблей такого класса, как, кажется, и ни в одном флоте мира. И откуда они тут взялись, да еще и четыре штуки сразу. Это случайно не те, с которых высаживалась мехбригада полковника Бережного под Евпаторией. А как же, наслышаны, наслышаны - шок и трепет. Но только вот так высаживать десант, прямо на плавающих танках, кажется, еще никто толком не догадался.
Мою мысль опередил мой комиссар, - Товарищ нарком, а это случайно не корабли из состава той эскадры под Евпаторией? - Так ходили слухи, что над ними - андреевские флаги...
Ответил моему комиссару не наш нарком, а "человек в пенсне", - Ви, товарищ батальонный комиссар, должны знать, что все, что относится к этой эскадре и особой мехбригаде, имеет гриф "Особой государственной важности". - А вдруг товарищ Сталин решил устроить, скажем так, провокацию против наших противников и союзников в этой войне - особенно союзников. Ми, большевики, всегда добивались своего, не мытьем, так катанием... - и Берия рассмеялся своим тихим смехом. Отсмеявшись, он добавил, блеснув стеклами пенсне, - Ви, товарищи, находитесь у нас на хорошем счету, а иначе составили бы уже компанию гражданину Октябрьскому. - Ведь верно, товарищ Кузнецов?
Наш нарком оторвал свой взгляд от карты и кивнул, - Да, товарищ Берия, верно. Это один из самых лучших кораблей Черноморского флота. Я надеюсь, что мы не дадим погибнуть ему так нелепо, как в тот раз.
- Товарищ Кузнецов... - укоризненно покачал головой Берия, - вот ви сами и нарушаете. А ведь товарищ Сталин вас предупреждал...
У меня возникло ощущение, что совсем недавно произошло какое-то событие, которое в корне изменило мир, который уже не будет прежним. И разгром 11-й армии это какой-то побочный эффект этого явления. Вот Кузнецов с Берией в обнимку ходит. Арестован Козлов, который при высадке десанта угробил народа и техники больше, чем в боях, арестован "идейный" Октябрьский, потому, что его пассивность была просто неприличной на фоне чужих успехов. Да еще в наши палестины пожаловали одновременно, зам начальника генштаба и два наркома. Делайте выводы, товарищи, делайте выводы.
7 января 1942 года, 23:15. ТАКР "Адмирал Кузнецов".
Старший лейтенант Покрышкин А.И. (Глава из книги "Небо войны" А.И. 1985 год)
- Товарищи, неужели так бывает? - я стою растерянный и смущенный на палубе тяжелого авианесущего крейсера и не могу разобраться в себе. Хорошо это, что к нам на помощь пришли наши потомки из далекого будущего, или плохо? С одной стороны, сколько же жизней наших товарищей они уже сохранили, и это за какие-то три дня. А сколько сохранят еще? Нет, товарищи, тут, пожалуй, счет пойдет на миллионы. С другой стороны, а как же мы сами, в их-то истории мы победили, и без помощи из будущего? Но, наверное, мы там недостаточно победили, со слишком большими потерями. Кажется, это называется пиррова победа. И вот кто-то решил подправить ситуацию, сделать потери меньше, а результаты победы больше. Чтоб война закончилась, к примеру, не в Берлине, а в Париже. Не в сорок пятом, а сорок третьем. И народу чтоб погибло вдвое меньше. А кто же такой этот кто-то, так недолго и до бога договориться. И вообще, мысли путаются, лучше не задумываться о причинах, а принять все как оно есть. Я уже один раз был великим летчиком, трижды Героем Советского Союза и Маршалом Авиации, хи-хи, как Геринг.
А начиналось все вот так: Когда мы вошли в аэродромную столовую, меня приветствовали возгласом: "Ахтунг! Покрышкин ист ин дер люфт!" - "Внимание! В небе Покрышкин!". Ну, я сначала не понял о чем речь, потом мне пояснили, оказываются, так орут гитлеровские авианаводчики, когда я вылетаю на задание.
Еще чуть позже ребята сознались, что такую славу среди фрицев я должен обрести только через полтора года, когда буду драться с фрицами над Кубанью на американском истребителе Р-39 "Аэрокобра", у которого огневой мощи, как у дурака махорки. Да, приятно узнавать о себе такое, но еще приятней это оттого, что значит - не зря я веду свой дневник, записывая в него все свои находки и идеи, не зря стараюсь придумать что-то новое, ведь недаром сказал один великий полководец: - Удивить, значит победить.
Но, сперва, был сытный ужин, правда - без ста грамм... Я спросил - почему? Майор Скоробогатов сощурил так левый глаз, и с легкой усмешкой сказал, - А я знаю научный способ продления жизни летчика - не пить! Особенно для летчиков на таких машинах как у нас. Зевнул малехо у земли, и все - Митькой звали.
И тут я вспомнил, что собственно за всей суетой не спросил названия их машин, и кроме того почему нельзя пить за ужином, ведь ночь впереди, до утра все выветрится. Майор опять сощурился, ну чисто наш комполка, Виктор Петрович, когда на вопрос не хочется отвечать, но надо, - Знаешь что, Александр Иванович, раз уж ты здесь, значит и подписку ОГВ, как я понимаю, ты давал?
Я не понял, при чем здесь подписка ОГВ, и те два моих вопроса про название самолета, и о ста граммах, но все равно, согласно кивнул.
Майор хмыкнул, пододвинул поближе пепельницу, и достал пачку американских сигарет. Ну, понятно, у осназа снабжение по первому разряду, им махру на курево не выдают. Но сказать честно, свой паек они вполне окупают. В Крыму с их появлением, ситуация с головы встала на ноги, и бегом побежала в нужном направлении.
Но и мы не лыком шиты, поэтому предложенную сигарету я взял, как должное. Прикурил от электрической зажигалки, затянулся, прищурился на помаргивающую лампочку, ничего себе табачок, нормальный. Потом одернул себя, ведь передо мной не какая крыса тыловая, сидит, а летчик-истребитель, осназовец. Вот уж не знал, что есть авиационный осназ, но почему бы и нет. Например, для испытания новейшей секретной техники в боевых условиях, как раз то, что мы имеем сейчас. Тем более что и по званию он меня старше, совсем как наш командир полка, да и по возрасту тоже.
Подумав об этом, я как-то подтянулся, и посмотрел на майора, Тот одобрительно кивнул, и вдруг мне его лицо показалось полным такого всезнания, такой вселенской грусти, что стало даже немного страшно, - Саш, - начал он свой разговор, - можно мне тебя так называть? Ведь мы все-таки, что говорится, вне строя, и вещи тебе я сейчас буду объяснять не совсем обычные. - я кивнул, - Тогда я, Виктор, или Виктор Сергеевич, как хочешь.
