2015-07-21
236
В устах менее влиятельной особы, отметила Мара, эти слова и тон, наверно, показались бы глупыми или даже ребяческими. Но в исполнении чисского генерала они воспринимаются язвительными и исполненными праведного гнева. Занятный фокус
— В будущем, коммандер Фел, находясь на корабле Чисской Державы, вы не станете думать, а немедленно сообщите о любом подобном происшествии капитану. А уж он решит, над чем следует думать. Это понятно?
— Полностью, генерал, — ответил Фел, тщательно контролируя голос.
— Хорошо, — произнес Драск, не выглядя особенно смягчившимся. — А сейчас вы отведете нас к этим альтернативным турболифтам, чтоб мы смогли присоединиться к аристокре Чаф'орм'бинтрано.
— Одну минуту, — вмешался Скайуокер — Здешний командный корабль называется Д-1?
— Верно, — сказал Фел.
— А поскольку дредноутов шесть, то Д-4 должен находиться на противоположной от него стороне круга? — продолжил Люк.
— Так и есть, — подтвердил Фел, наморщив лоб.
— Разве это сейчас важно? — нетерпеливо вклинился Драск.
|
|
|
— Возможно, — ответил Скайуокер. — Потому что, по логике, управлять «Дальним полетом» должны были из Д-1. Тогда почему при аварийной посадке этот дредноут ушел в грунт глубже остальных?
— Интересный вопрос, — задумчиво согласился Фел. — Наверно, к концу полета у них возникли серьезные проблемы с управлением.
— Может быть, — сказал Люк. — Или, может, в командном центре им оказали непрошеную помощь.
— В самом деле, — поддержал Драск, чье нетерпение на время сменилось любопытством. — Здешние преступники, возможно?
— Преступники? — спросил Фел, удивившись.
— Похоже, там была импровизированная тюрьма, — произнес Скайуокер, указывая на корму. — Правда мы не нашли останков людей или инопланетян.
— Гм, — сказал Фел. — А учитывая состояние дредноутов после сражения, у них, возможно, были все шансы, чтобы попасть в командный центр и наделать бед.
— Или мы могли все перепутать, — предостерегла Мара. — Может, командовали как раз преступники, а кто-то еще, пытаясь их остановить, ухитрился развернуть «Дальний полет».
— Занятное рассуждение, — проворчал Драск, уже утратив к этому интерес и вновь делаясь нетерпеливым. — Но все это — древняя история.
— Возможно, — сказал Люк. — Но ведь мы прилетели сюда как раз из-за древней истории, не так ли?
— Мы должны присоединиться к аристокре Чаф'орм'бинтрано, — настойчиво повторил Драск.
— Мы так и сделаем, — пообещал Скайуокер. — Но сперва я хочу взглянуть на Д-1. Кто-нибудь составит мне компанию?
Мара оглядела остальных. Судя по выражению лица Фела, он был не прочь поучаствовать, и в четырех штурмовиках она ощутила явный интерес.
|
|
|
Но беспокойство Драска уже взлетело до потолка, и в Феле вновь победила дипломатичность.
— Спасибо, но мы дождемся следующей экскурсии, — произнес он и повернулся к Драску. — Как только вы будете готовы, генерал, мы сопроводим вас на Д-5.
С минуту Драск сверлил взглядом лицо Люка, словно оценивал свои шансы уговорить джедая или приказать ему отказаться от того, что генерал явно считал пустой тратой времени. И, как видно, решил, что пытаться не стоит.
— Благодарю, коммандер, — сказал он, вновь переведя взгляд на Фела. — Вы сказали, что в нашем распоряжении есть еще три турболифта?
— Да, — подтвердил тот. — Вообще-то, лучше всего пройти по сердечнику чуть дальше, проводив Скайуокера и Мару к турболифту, соединяющему с Д-1. Мы сможем воспользоваться тем же лифтом, чтобы попасть на Д-6, откуда затем можно будет перебраться на Д-5.
— По-моему, это будет более длинным маршрутом, чем отправиться прямо на Д-5,— заметил Драск.
— Немного, — признал Фел. — Но мне пришло в голову, что если люди Прессора прячут какие-то секреты, знать о которых нам не помешает, то, скорее всего, они на Д-1, Д-2 или Д-6.
— Почему?
— Потому что эти три дредноута глубоко под землей, то есть лучше экранированы от радиации, — пояснил Фел. — Люк и Мара уже взялись проверить Д-1; и если мы заскочим на Д-6, направляясь к Д-5, то будут охвачены два из этих трех кораблей.
Помедлив, Драск кивнул.
— Ладно, — сказал он. — При условии, что вы не станете обыскивать весь дредноут, имея в своем распоряжении лишь нас шестерых.
— Мы туда только заглянем, — пообещал Фел. — Если дредноут используется хоть для чего-нибудь, это станет понятно сразу.
— Ладно, — повторил Драск. — Ведите.
Фел кивнул.
— Штурмовики, эскортное построение!.. Сюда, генерал.
— Вон там — главная школьная зона, — произнес Улиар, через коридор указывая на дверь, рядом с которой висела табличка, где было начертано «АА-7 ЗАЛ УПРАВЛЕНИЯ ОГНЕМ». Над табличкой к стене прикрепили вывеску с аккуратной надписью «ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ КЛАССЫ». — В комнатах, что за этой дверью, обучаются все младшие классы, — продолжил он. — А двумя палубами выше, где находится большая часть научных и технических отсеков корабля, мы устроили что-то вроде университета.
— Очень интересно, — произнес Джинзлер, глядя на дверь и прикидывая, удобно ли попросить о небольшой экскурсии. — А какие курсы вы преподаете?
— Все, что мы можем, конечно, — ответил Улиар и оглянулся на Эвлин и ее мать, молча шагавших позади Формби. — Вообще-то, это сфера деятельности инструктора Табори. Инструктор, не хотите рассказать об этом подробней?
— Конечно, при Разорении многие архивы были утрачены, — заговорила Розмари. — Уничтожены или погребены в обломках Д-1, где мы не смогли до них добраться. — Она махнула рукой на дверь, ведущую в классы. — Но Выжившие владели значительным объемом знаний и навыков, поэтому, как только смогли, открыли школу, чтобы учить детей всему необходимому. В младших классах мы преподаем историю, естествознание, галактические языки, политологию — обычный учебный план республиканской школы. На университетских курсах… конечно, это не настоящий университет… мы преподаем механику, электронику, высшую математику, основы астронавигации и управления кораблем плюс то, чго нам может понадобиться, когда мы наконец вырвемся отсюда и поселимся на настоящей планете.
— Ясно, — сказал Джинзлер. — А вы — профессиональный преподаватель?
Она пожала плечами.
— Это то, чем я занимаюсь сейчас, но моя специальность — метеорология и музыка. Хотя в последнем я не особенно сильна. — С улыбкой Розмари посмотрела на девочку. — У Эвлин это получается намного лучше. И, конечно, у нас много классов, где обучают техобслуживанию.
|
|
|
— Что особенно важно для нашего выживания, — мрачно добавил советник Таркоза, бросив на Розмари быстрый взгляд. Похоже, ее фраза насчет переселения с «Дальнего полета» на планету ему не слишком понравилась. — Даже при том, что многие из старых дроидов еще функционируют, на поддержание и ремонт этого корабля по-прежнему тратится огромное количество человеко-часов. Да и сами дроиды нуждаются в постоянном уходе. Джинзлер кивнул.
— А как насчет основных потребностей? — спросил он. — Еды, воды и энергии?
— К счастью, всего этого у нас в избытке, — ответил Улиар. — При Разорении сердечник-хранилище почти не пострадал, и мы успели запустить ядерные генераторы Д-5 и Д-6 раньше, чем выдохлись аварийные источники питания.
— Вы говорите так, словно были там, — заметил Формби.
Улиар удостоил чисса не слишком дружелюбной улыбкой.
— Да, я там был, — подтвердил он. — На самом деле, мне было двадцать два, когда ваши люди злобно набросились на нас, превратив наш корабль в груду обломков и убив едва ли не всех.
Джинзлеру потребовалась вся его выдержка, чтобы сохранить на лице спокойную мину. Благодаря вежливости Улиара и почти домашней атмосфере этого места он почти забыл о том, что тут когда-то случилось, и откровенное напоминание Улиара потрясло его сильней, нежели он мог ожидать.
— Да, — пробормотал Формби. — Хотя произошло это не по воле Девяти Правящих Семейств и чисского народа.
— Во всяком случае, это было волей существа с синей кожей и красными глазами, — отрезал Улиар. — И я вынужден заметить, что даже после всего этого, уже зная о том, что случилось, вы ждали много лет, прежде чем прилететь и посмотреть, что с нами стало. — Он пристально вгляделся в Формби. — Или это не первый ваш визит сюда? Может, вы все это время наблюдали за нами — просто для потехи?
— Вовсе нет, — ровным голосом ответил Формби. — Мы даже не знали, что ваше судно уцелело, — до самого последнего времени. И даже тогда у нас не было причин полагать, что кто-то тут выжил,
— Тогда почему вы прилетели? — возразил Улиар. — Или вас интересовал сам корабль? Какие-нибудь секреты Республики, которыми вы надеялись поживиться?
|
|
|
Он перевел немигающий взгляд на Джинзлера:
— Или это были вы и ваша так называемая Новая Республика? Может, это вас здесь что-то интересовало?
Джинзлер покачал головой.
— Мы прилетели единственно из желания увидеть место, где погибло столь много наших людей, — произнес он, стараясь подражать спокойному дипломатическому тону Формби.
— И почтить память тех, кто пожертвовал жизнью, защищая наш народ, — добавил из задних рядов Беаш.
— Совершенно верно, — подтвердил Джинзлер. — Никто тут не хочет у вас ничего забирать.
Улиар холодно улыбнулся:
— Ну разумеется.
Его улыбка тут же исчезла.
— По крайней мере, я уверен, что вы не ожидали наткнуться здесь на кого-то, кто все еще помнит, — сказал он. — Видите ли, посол Джинзлер, мне знакома ваша фамилия. Я знал еще одного Джинзлера — ту, кто бросил нас в минуту величайшей опасности. Кем она приходилась вам— родственником? Сестрой? Кузиной?
— Она была моей сестрой, — ответил Джинзлер, глядя на него с недоверием Лорана бросила этих людей в минуту опасности? Нет… наверно, тут какая-то ошибка.
— Вашей сестрой, — повторил Улиар еще более мрачным голосом. — Горячо любимой, разумеется, — иначе вы не отправились бы в такую даль, дабы почтить ее память. — Он с вызовом скрестил руки на груди. — Что ж, а мы тут не чтим ее память, посол Вы все еще рветесь нам помочь?
Джинзлер осторожно вдохнул
— Она не была любимой, — сказал он, пытаясь справиться с дрожью в голосе. — По крайней мере, мной.
С вежливым скептицизмом Улиар вскинул брови:
— Нет?
— Нет. — Джинзлер посмотрел ему прямо в глаза. — На самом деле, я ее ненавидел.
Это заявление, похоже, застало Улиара врасплох. Он моргнул, затем нахмурился, открыл рот, снова его закрыл.
— Конечно, ненавидели, — наконец выдавил он — явно просто для того, чтобы сказать хоть что-то. Улиар вглядывался в Джинзлера еще с минуту, затем решительно повернулся к Формби. — И все же факт тот, что атаковали нас именно ваши люди, — произнес он, очевидно пытаясь развить предыдущую тираду. — Ну, и что вы и эти Девять Правящих Семейств намерены делать по этому поводу? Формби открыл рот…
— Я хотел бы взглянуть на школу, — вмешался Джинзлер, вдруг устав от Улиара и его речей. — Всего лишь пару минут, если вы не против.
Кажется, Улиар опять растерялся. В нерешительности он уставился на Джинзлера, затем кивнул.
— Разумеется, — сказал он. — Инструктор Табори, вы не откажетесь проводить посла?
— Э… конечно, — ответила та, странно сморщив лицо. Очевидно, замечание Джинзлера насчет его сестры сильно озадачило и ее тоже. — Прошу за мной, посол.
Повернувшись, Розмари вместе с дочкой направилась к двери. Джинзлер последовал за ними, с трудом различая что-то за кружившими вокруг него видениями и воспоминаниями…
— Вот тут — второй класс.
Джинзлер пару раз моргнул, прогоняя видения, и обнаружил, что стоит в комнате с низким потолком, оборудованной примерно дюжиной маленьких парт, поставленных в круг. В центре круга находился голографический проектор, демонстрировавший дерево, под которым устроились три зверюги разных видов. Сидевшие за партами дети — на вид лет четырех-пяти — усердно чертили в деках, а снаружи круга расхаживала молодая женщина, молча наблюдая за их работой.
— Понимаю, — сказал Джинзлер, пытаясь пробудить в себе искренний интерес к этому процессу. — Класс рисования?
— Рисование плюс основы зоологии и ботаники, — ответила Розмари. — Насколько возможно, мы комбинируем предметы и уроки… Третий класс дальше.
Сквозь арочный проем она провела гостя в другую комнату, где стояли парты покрупней, но не было ни школьников, ни учителей.
— Нехватка третьеклашек? — спросил Джинзлер.
— Вероятно, у них практика, — сказала Розмари и, подойдя к письменному столу, задвинутому в угол, заглянула в лежавшую на нем деку. — Да, сегодня они внизу, в детской, учатся ухаживать за младенцами.
— Веселое занятие, — заметил Джинзлер. — Вы сказали «внизу»? Я думал, что мы на самой нижней палубе.
— Ясли находятся на Шестом — следующем дредноуте, расположенном под нами, — пояснил голос Прессора. Обернувшись, Джинзлер с некоторым удивлением обнаружил, что Страж последовал за ними. Погрузившись в воспоминания, он даже не заметил этого. — Внизу радиация слабее, поэтому там держат всех беременных, а также женщин, чьим детям еще не исполнилось три года.
— И их семьи, разумеется, — добавила Розмари. — Мы бы все туда перебрались, но после того боя там осталось слишком мало мест, где можно жить. А кроме того, директор Улиар не хочет, чтоб мы селились слишком близко к…
— Розмари! — резко перебил Прессор. Розмари вспыхнула:
— Прошу прощения.
— Прошу прощения за что? — спросил Джинзлер.
— Так вы вправду хотели взглянуть на школу? — спросил Прессор. — Или это был лишь повод, чтобы убраться от Улиара и его тирад?
Джинзлер помедлил, вглядываясь в Прессора. У того был жесткий взгляд, а лицо казалось высеченным из светлого камня. Пожалуй, не стоит врать этому человеку, решил он вдруг.
— По большей части, второе, — признался Джинзлер. — Он выглядел таким… сердитым.
— А вы б на его месте не злились? — возразил Прессор. — Если бы вселенная перевернулась вверх дном и все, что планировал в жизни, пошло прахом..
— Пожалуй, — согласился Джинзлер. — А он и те двое — последние из переживших сражение?
— Нет, таких осталось десять, — сказал Прессор. — Но остальные семь слишком старые и больные — они почти не выходят из своих кают.
— Большинство из пятидесяти семи Выживших либо были ранены во время боя, либо прошли через много лишений в первые месяцы после того, как «Дальний полет» сюда рухнул, — сказала Розмари. — Это подорвало их здоровье и укоротило жизнь — вот почему осталось только десять.
— Конечно, мы говорим о взрослых, — добавил Прессор. — Было также несколько детей, переживших, как и я, Разорение, но мы тогда были слишком малы, чтобы осознавать происходящее. И, разумеется, еще не строили жизненных планов, — его взгляд впился в Джинзлера. — Хотя были у нас планы или нет, но наши жизни, как понимаете, тоже пошли прахом.
— Скажите это аристокре Формби, — посоветовал Джинзлер, спокойно выдержав его взгляд. — Это ведь он принял на себя вину за все это, а не я.
К его удивлению, Прессор улыбнулся.
— Вы правы, — сказал он, обойдясь без извинений. — Уверен, Улиар не забудет поднять этот вопрос.
— А вы, правда, ненавидели свою сестру? — спросила Эвлин.
Джинзлер посмотрел на девочку. Не отрываясь, с бесстрастным лицом, она глядела на него.
— Да, — ответил он. — Тебя это пугает?
— А почему это должно меня пугать? — спросила она.
— Может, ты решила, что я ненавижу всех джедаев, — предположил Джинзлер. — Может, ты решила, что я ненавижу тебя.
— Нет! — рявкнул Прессор раньше, чем Эвлин успела ответить. — Что бы вы там ни вообразили, прекратите немедленно. В ней нет ничего особенного.
Джинзлер нахмурился. Неожиданно резкая реакция — намного более эмоциональная, чем заслуживали его слова.
— Я лишь имел в виду…
— Нет, — сказал Прессор, теперь лучше контролируя голос, но столь же твердо. — Вам показалось. Оставьте ее в покое.
Джинзлер взглянул на Эвлин; и ему вспомнилось, как спокойно она вела их в ловушку турболифта. Нисколько не страшась вооруженных незнакомцев, словно бы каким-то образом знала, что те не станут в нее стрелять. А затем, с безупречной точностью рассчитав время, девочка небрежно шагнула сквозь дверной проем, захлопывая ловушку.
Он перевел взгляд на Розмари.
— Мне показалось? — спросил он. Розмари украдкой взглянула на брата.
— Джорада это беспокоит, — сказала она уклончиво.
— Здесь не о чем беспокоиться, — заверил Джинзлер. — Если у нее джедайские способности…
— Я сказал: оставьте ее в покое! — перебил Прессор. — У нее не будет такой жизни — я ей не позволю. Так же, как и Розмари. Вы слышите?
Джинзлер сглотнул слюну, вдруг заметив, что Страж стискивает ладонью рукоять бластера с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Я вас слышу, — тихо ответил он. — Но вы делаете ошибку.
— Просто держите рот закрытым, — сказал Прессор. Его голос оставался жестким, но рука на бластере, кажется, слегка расслабилась. — Слышите меня?
Джинзлер осторожно вздохнул.
— Да. Больше я об этом не заговорю.
— Почему вы ненавидели свою сестру? — спросила Эвлин.
Джинзлер вновь посмотрел на нее, ощущая в груди стеснение, будто там начал расчищаться некий завал. Более полувека он прятал эти мысли и чувства в дальних углах своего сознания, никогда не заговаривая о них ни с родичами, ни с друзьями, и до сегодняшнего дня лишь однажды на это намекнул, когда признался Скайуокеру и Маре, что простился с Лоран не лучшим образом.
Возможно, он держал все это в себе слишком долго.
— Она была моей старшей сестрой, — заговорил Джинзлер. — Третьим ребенком из четырех, если интересно. Я был самым младшим. Мы жили на Корусканте, как бы в тени Храма джедаев. Точнее, мои родители там работали — инженерами по эксплуатации электронного оборудования.
Его взгляд сместился к одной из пустых парт, на которой лежала забытая дека.
— Мои родители восхищались джедаями, — продолжил он, с трудом выталкивая из себя слова. — Восхищались ими, почитали их… фактически боготворили на самом деле.
— А джедаи как-то отвечали на их привязанность? — спросил Прессор.
Джинзлер фыркнул.
— С чего вы решили, что великие и возвышенные хранители Республики вообще заметят пару скромных работяг, копошащихся у них под ногами? — Он покачал головой. — Конечно же, нет. Они не тратили время на такие пустяки. Но для моих родителей это было неважно. Они все равно обожали джедаев и считали, что иметь ребенка-джедая — это величайшая радость. Как только каждый из их детей делался достаточно взрослым, они вели его в Храм и пропускали через тесты.
— Ваша сестра была единственной, кто их прошел? — спросила Розмари.
Джинзлер кивнул
— Ей как раз исполнилось десять месяцев, — сказал он, чувствуя, как саднит горло. — Это был самый счастливый день в жизни моих родителей.
— А сколько было вам в тот момент? — спросила Эвлин.
— Я еще не родился, — ответил Джинзлер. — Родителям не разрешалось даже видеться со своими детьми, когда тех забирали в Храм, и моим родители пришлось оставить тамошнюю работу. Тем не менее они постоянно слонялись поблизости, пытаясь увидеть Лоран хотя бы изредка, когда та проходила мимо. Мне было четыре, когда я увидел ее впервые.
— Мне было столько же, когда я встретился с ней в первый раз, — пробормотал Прессор.
Джинзлер моргнул
— Вы ее помните?
— Конечно, — сказал Прессор, явно удивившись вопросу, — Леди Лорана — так мы ее звали. Что, по-вашему, я выгляжу слишком молодым?
— Дело не в этом, — произнес Джинзлер. — Просто с тех пор случилось столько всего, что это кажется… ну, вы знаете. Так что вы о ней думали?
Прессор пожал плечами — пожалуй, слишком небрежно.
— Она показалась мне довольно милой, — сдержанно ответил он. — По крайней мере, для джедая. Впрочем, никого из них я не знал достаточно хорошо.
— Да, полагаю, к тому времени она могла стать приятной особой, — сказал Джинзлер и тут же устыдился сказанного. — Нет, это несправедливо, — поправился он. — Вероятно, она была столь же милой и в шесть лет. Просто я… думаю, я был не в том настроении, чтобы это заметить.
— Позвольте угадать, — произнес Прессор. — Вы уже провалили тест.
— В яблочко, — кисло подтвердил Джинзлер. — Мои родители никогда, это не говорили, но я все равно знал, что разочаровал их. В общем, когда мне было четыре года, они повели меня к Храму. Оттуда выходили джедаи, направляясь на какое-то торжество. Мы ждали долго. — Он сделал глубокий вдох. — А затем наконец появилась она.
Джинзлер закрыл глаза, чувствуя, как его вновь захлестывает поток ненавистных воспоминаний: шуршание одежд Лораны, идущей мимо них, высокий джедай, настороженно шагавший рядом с ней; руки матери, вдруг стиснувшие его плечи, когда она наклонилась и прошептала ему на ухо имя сестры.
— Они ею гордились, — продолжил он сдавленным голосом— Гордились ею так сильно!..
— Насколько понимаю, на вас она не произвела большого впечатления? — спросил Прессор.
Джинзлер пожал плечами:
— Ей было шесть. Мне — четыре. Какое у меня могло быть впечатление?
— А что там произошло? — спросила Розмари. — Она заговорила с вами?
— Нет, — ответил Джинзлер. — Джедай, который был с Лораной, заметил нас и, наклонившись к ней, что-то сказал. Она посмотрела в нашу сторону, секунду помедлила, а затем они оба повернулись и зашагали прочь. Она так и не подошла к нам ближе чем на десять метров.
— Наверно, это было обидно, — пробормотала Розмари.
— Вы бы так это и восприняли, верно? — сказал Джинзлер, слыша в своем голосе горечь. — Но не мои родители. Даже когда Лорана уже исчезла в толпе джедаев, я ощущал, как они прямо-таки купаются в любви и восхищении. Конечно, все это было обращено не ко мне.
— Но вас они тоже любили, разве нет? — спросила Эвлин серьезным голосом. — Я имею в виду… они должны были любить и вас тоже.
Даже после стольких лет у Джинзлера саднило в горле при этих воспоминаниях.
— Не знаю, — тихо ответил он. — Уверен, что они… Думаю, они старались. Но все то время, пока я взрослел, истинным центром их вселенной была Лорана. Ее даже не было там, но все равно она оставалась их центром. Они постоянно о ней говорили, приводили ее в пример того, чего можно добиться в жизни, фактически устроили в углу гостиной место для поклонения ей. Я даже не могу сосчитать, сколько раз, выговаривая мне за что-то, они добавляли: «твоя сестра Лорана никогда бы так не поступила».
— Установили стандарт, до которого вы никогда не смогли бы подняться, — сказала Розмари.
— Ни единого шанса во вселенной, — устало согласился Джинзлер. — Знаете, я старался. Я пошел по стопам моего отца… в электронику… и добился там большего, чем когда-либо удавалось ему. Большего, чем он даже надеялся достичь. Ремонт дроидов и конструирование моделей, обслуживание корабельной аппаратуры, создание коммуникационного оборудования и ремонт…
— И политика? — прошептала Эвлин. Вздрогнув, Джинзлер посмотрел на нее. Девочка уставилась в него тревожащим взглядом, будто знала какую-то тайну.
И вдруг до него дошло: посол Джинзлер!.. Поддавшись напору боли, воспоминаний и застарелой горечи, он совершенно забыл про роль, которую играл.
— Я старался изо всех сил, пытаясь стать кем-то, кого они могли бы любить столь же сильно, как ее, — сказал Джинзлер, с усилием уходя от конкретики и возвращаясь к сути. — И конечно, они говорили, что гордятся мной и моими успехами. Но в их глазах я видел, что по-прежнему не оправдываю надежд. Во всяком случае, не по стандартам Лораны.
— А вы когда-нибудь видели ее снова? — спросила Розмари. — Я имею в виду Лорану.
— Я видел ее еще дважды, в Храме, — ответил Джинзлер. — И оба раза, конечно, издали. Затем мы встретились — перед самым стартом «Дальнего полета». — Он отвел взгляд в сторону. — Об этом я не хочу говорить.
Довольно долго все молчали. Уставившись в пустую комнату, Джинзлер смотрел, как перед его глазами все еще плывут вереницей воспоминания, и пытался понять, с какой стати он только что обнажил душу перед тремя совершенно незнакомыми ему людьми. Стареет, наверное…
Первым молчание нарушил Прессор.
— Нам пора вернуться к остальным, — произнес он странным голосом. — Улиар и так нас подозревает.
Не хватало, чтоб он решил, будто мы затеваем против него заговор.
Джинзлер глубоко вздохнул, пытаясь прогнать нагрянувших из прошлого призраков. И как обычно, призраки его проигнорировали.
— Да, — сказал он. — Конечно.
* * *
Они двинулись через классные комнаты обратно, и впереди опять шла Розмари, держа Эвлин за руку. Причем она уже не старалась привлекать дочь поближе к себе, заметил Прессор, следовавший, как и положено хорошему Миротворцу, сразу за Джинзлером. Похоже, его сестра опасалась их гостя уже не так, как несколько минут назад.
Что до самого Прессора то он не знал, что и думать. Изначально он был настроен ненавидеть Джинзлера и прочих визитеров или, как минимум, с предельным недоверием относиться к их словам и мотивам. Но сейчас вся эта замечательная и удобная настороженость куда-то ушла. Конечно, поведанная Джинзлером история могла оказаться ложью — спектаклем, разыгранным для того, чтоб усыпить подозрения и вызвать сочувствие. Но Прессор так не считал. Он всегда хорошо разбирался в людях, и кое-что в откровениях Джинзлера потрясло его своей искренностью.
Но это вовсе не значит, что и в остальном Джинзлер столь же правдив. В вопросе Эвлин насчет политики Прессор уловил тонкий намек; ясно, что Джинзлер не посол или, по крайней мере, не был назначен на этот пост официально. То ли он был частью некоего сложного заговора (что выглядит все менее вероятным), то ли проник в эту экспедицию под фальшивым предлогом. В любом случае, судя по всему, решает здесь тот главный чисс, Формби, а вот что он представляет из себя, Прессор пока не понимал. Оставалось надеяться, что Улиар хоть как-то продвигается на этом фронте.
Наружная дверь школы скользнула вверх. Розмари шагнула в коридор… и чуть не столкнулась с Трилли, шмыгнувшим внутрь мимо нее.
— Простите, — выдохнул Миротворец, пытаясь ни в кого не врезаться. Заметив Прессора, он круто затормозил. — Джорад, нам нужно поговорить.
Прессор бросил взгляд на Джинзлера. Он знал, что оставлять псевдопосла слоняться тут одного было не лучшей идеей, но в глазах Трилли читалось такое, что требовало немедленного внимания, причем без свидетелей.
— Розмари, ты не проводишь посла к залу заседаний? — спросил Прессор у сестры. — Через минуту я вас догоню.
— Конечно, — сказала Розмари. — Посол, нам туда. И вместе с Эвлин и Джинзлером направилась по коридору.
— Что случилось? — спросил Прессор, когда они отошли достаточно далеко.
— Как ты и велел, я отправился заблокировать управление турболифтами, — негромко заговорил Трилли. — Но двух оставшихся кабин-ловушек… второй и шестой… не оказалось на месте.
У Прессора перехватило дыхание.
— Имеешь в виду, они… Нет, это невозможно! Мы б услышали грохот.
— Я тоже так думаю, — согласился Трилли. — Но если кабин нет на месте и они не разбились в щепы, то, значит, джедаи и имперцы каким-то образом обезвредили ловушки и выбрались наружу.
Прессор тихонько присвистнул. Это нехорошо. Это очень нехорошо.
— Ладно, — сказал он медленно. — Сюда они не спустились… иначе б тут поднялся переполох. Значит, они либо вернулись на Четвертый, либо поехали в сердечник-хранилище. Ты можешь определить, где эти кабины остановились?
Трилли покачал головой:
— Мы вывели из строя все датчики положения, когда опутывали кабины проводами. Чтобы это выяснить, нам придется съездить туда самим.
— Н-да, — произнес Прессор. — Ладно, подбери пару ремонтных дроидов и отправь в шахту, по одному в каждую сторону. Затем свяжись с Белсом и Амберсоном и прикажи перекрыть все ходы с Четвертого. Если наши гости поднялись туда, то они, вероятно, планируют вернуться с подкреплением.
— А если они поехали вниз?
Прессор скорчил гримасу. Из сердечника-хранилища чужаки смогут попасть как в основную колонию — здесь, на Пятом, — так и в ясли, устроенные на Шестом И, конечно…
— Думаешь, им известно про Карантин? — спросил Трилли, будто подслушав мысли Прессора.
— Не представляю, как они могли разнюхать, — сказал Прессор. — Но они ведь джедаи. Кто знает, что им известно?
— Нельзя их туда пускать, — угрюмо предупредил Трилли. — Если они найдут тех людей… а еще хуже, если их выпустят…
Он покачал головой.
— Это точно, — мрачно подтвердил Прессор. — А кто дежурит в Карантине?
— Перри и Квинз, — ответил Трилли. — Хочешь, чтобы я послал подкрепление?
Прессор фыркнул:
— Кого, например?
— М-да, — со вздохом сказал Трилли. — У нас тут вовсе не армия, верно?
— Да уж, — согласился Прессор и, прищурившись, бросил взгляд через плечо Трилли. Вдалеке — там, где находился передний турболифтовый вестибюль, — вроде бы погасло несколько светильников. Странно. — Все, что мы сейчас можем, это предостеречь их. И предупреди ремонтные бригады, чтоб были настороже. Используй для этого проводную связь; я пока не хочу выключать глушение комлинков.
— Понял, — кивнул Трилли. — Это может плохо кончиться, Джорад.
Прессор посмотрел вдоль по коридору в другую сторону, где за фигурами колонистов, спешивших но своим делам, еще можно было различить силуэты Джинзлера, Розмари и Эвлин.
