Записи, не опубликованные при жизни

Шкловский стал говорить Вете что-то такое про Тынянова. Вета прервала:

— Мне надоело, что вы предаете Юрия и всех... Вы обожаете неудачи ваших друзей...

— Разве? — Он задумался. — Действительно, Юрия предаю. Борю? — тоже предаю.

— Гинзбург предаете?

— Гинзбург, — он поморщился, — предаю немножко.

— Меня предаете, — сказала Вета, — я знаю, вы говорите всем: нехорошо живет Вета, скучно живет... Прощаясь, он сказал ей:

— Передайте Люсе, что я ее очень люблю и предаю совсем немножко.

Житков сказал про Ильина: «Брат Маршака и сам в душе Маршак!»

Прочитала с большим опозданием «Восковую персону». У нашей критики — дикой, глупой, подхалимствующей и предающей — есть чутье на вещи с социальным значением. Социальное значение, даже неподходящее, ей импонирует. И эта глупая и бесчестная критика права, когда она говорит, что Тынянов написал «формалистическую» вещь. «Восковая персона» — словесное гурманство при отсутствии словесного чутья и пустая многозначительность. Социальной и исторической концепции нет.

У Мережковского была подлинная многозначительность. Он употреблял важные слова, восходившие не к осмыслению исторических фактов, но к той популярной мистике, которая имелась у Мережковского на все случаи. Ахматова говорит, что Мережковский был бульварный писатель. В «Восковой персоне» слова уже решительно ни к чему не привешены. «И в портретную палату влетела та толстая птица со слепыми, с голубыми глазами (это Ягужинский) и вошли два человека: шведский господин Густафсон и Яков, шестипалый, урод...» «И тогда, сделав усилие, с дикостью посмотрел кругом себя пьяный и грузный человек, который сюда птицею влетел, — и увидел шведского господина Густафсона и пришел в удивление. Обернулся вбок и увидел собачку Эопса.

Тогда он протянул руку и погладил собаку. И так ушел, ослабев».

Все слова важные. Яков — урод, шестипалый, а собачку зовут Эопс — и все это означает нечто, но что именно — неизвестно. Скорее всего, здесь какая-то уже пустая инерция синтаксических оборотов и смысловых окрасок символистической прозы, где действительно все «означало».

«Восковая персона» словоблудие.

28.ХII