Записи, не опубликованные при жизни

Между прочим, изъяты из библиотек и приостановлены в продаже «Дневники» Мариэтты Шагинян.

Я держала книгу в руках — хорошо изданная книга.

Говорят, там есть запись: «Умер Маяковский. Тяжело». И дата: 16 марта.

Шагинян, конечно, жертва. Жертва нового у нас, но необыкновенно быстро распространившегося соблазна «генеральства». Студенты сейчас устраивают истерику, если курс поручен не профессору, а доценту. Они рассматривают это как неуважение к аудитории. В литературе примерно пятнадцати лицам присвоено звание значительного писателя. Звания распределяли по методу дедукции, исходя из того, что в литературе должны же быть значительные писатели.

Отсюда страшная путаница: Тынянов, который оскорбляется, когда его сравнивают с Мережковским; Козаков, который думает, что он культурная оппозиция Чумандрину; Шагинян, которая сама с собой обращается как с Флобером.

Анна Андреевна говорит, что Map. Шагинян имела обыкновение при встречах целовать ей руку. В темном коридоре Дома Искусств это еще ничего. Но как-то она проделала это в Кисловодске, у источника, при всей кисловодской публике. Публика шарахнулась в ужасе.

Ах, ах, это все девятисотые годы: душа. Сегодня она целует публично женщине руку; завтра она в Дневнике обзывает человека мистиком, при сем прилагая адрес.

Во многих отношениях лучше насчитывать тридцать лет, чем сорок. Но в частности это лучше потому, что тридцатилетний возраст более или менее избавляет от символистических традиций. В русском символизме, даже высокой поры, было много отвратительного. Но послереволюционные символистические традиции — похабны. Это традиции словесного бесстыдства, идеологического блуда, бесплодия, подлого самоуничижения.

Они с таким восторгом рвут и топчут своих богов, что теперь видишь, какие это были дрянные боги.

Символистические традиции после революции породили самые страшные вещи. На одном конце мегера Зинаида Гиппиус. На другом конце искаженный Андрей Белый, который божится, что он старый материалист, и для подкрепления своих слов готов даже перекреститься. А посредине много импотентов. И больше всего непонимания. Людям символистической культуры свойственно глубокое непонимание революции, действительности эпохи. Одни из них