Стр. 36

некоторых студентов возникали в воображении не только видения окружающего мира, но и образы различных людей. Так, после про­изнесения слова «собака» один студент вспомнил дни своего дет­ства: елку, бабушку, которая что-то вязала и хитро при этом улы­балась про себя, собаку у ее ног. Образ старой женщины так ярко и выпукло был им описан, что все студенты, сидевшие в классе, «увидели» ее.

Один из студентов нашего курса занимался в детстве музы­кой, и мы нередко просили его сыграть что-нибудь. Он играл ка­кой-то музыкальный отрывок, а мы спрашивали студентов о тех видениях, которые возникали у них под воздействием музыки. Ас* социации были разными. Одни видели картины природы, другие слышали какой-то разговор. Бывало, что студенты рассказывали и о возникшем в их воображении человеке. Так, один студент увидел очень интересного, немного странного человека, который легкой по­ходкой бродил по улицам и полям; он даже не ходил, а скорее летал. Одет он был в серый клетчатый костюм и чем-то напоминал продавца шаров из сказки Ю. Олеши «Три толстяка». Студент очень образно и ярко рассказал нам о нем.

На том же первом курсе мы проводим упражнение, которое на­зывается «Оправдание поз». Это упражнение делается для разви­тия воображения. Ребята ходят по комнате и по хлопку препода­вателя, не задумываясь, принимают какую-либо позу. Затем, осво­бодив мышцы, внутренне оправдывают эту позу. Эти упражнения на первом курсе делаются от лица самого студента по формуле: «я в предлагаемых обстоятельствах».

Но и в этих упражнениях мы замечали у некоторых стремление показать не себя в определенных обстоятельствах, а кого-то дру­гого. Например, один студент оказался в позе, когда его ноги стоя­ли вместе, ступни были прижаты друг к другу, вся фигура чуть наклонена вперед, а руки прижаты к груди. Спрашиваем: «Что это за поза?» Отвечает: «Я приглашаю девушку на танец». Хоро­шо, возможно. Но тут же задаем следующий вопрос: «А ты сам в жизни именно так приглашал бы девушку танцевать?» — «Нет,— говорит,—я бы так не пригласил, но я видел, как в доме отдыха один отдыхающий так приглашал». Объясняем, что надо оправ­дывать позы от себя, а не от другого лица. Он думает и дает дру­гое оправдание своей позе. Но стремление к показу другого чело* века у этого студента проявлялось и в других упражнениях.

Упражнения на «память физических действий» призваны раз­вивать внимание, чувство правды, веру в артистизм. Не имея в ру­ках никаких предметов, только ощущая их с помощью воображе­ния, студент проделывает физические действия так, как если бы эти предметы были у него в руках. Большинство ребят выполня­ют эти упражнения увлеченно: они и вяжут, и столярничают, и накрывают на стол, и убирают комнату, и т. д. Один студент «кро­ил материал» и накалывал его на несуществующий манекен. Де­лал он это 'блестяще. Студент сказал, что много наблюдал эту ра­боту у знакомого портного. Незаметно для себя он принес

Стр.37

на сцену и характерность этого знакомого портного. Хотел ли он этого? Нет, это вышло непроизвольно. Когда мы просили этого студента забыть знакомого портного и действовать от себя, то у него ниче­го не выходило.

Два студента делали этюд тоже на «память физических дейст­вий» по теме «Игра на бильярде». Делали они все очень прилично. Но в их повадке, манерах было что-то неприятное. Преподаватель стал присматриваться и понял, что оба действуют не от себя в предлагаемых обстоятельствах, а изображают каких-то людей. Педагог имел возможность присмотреться к ним и в их повседнев­ной жизни — это были скромные и серьезные ребята. Теперь же перед ним предстали два развязных паренька с привычками за­правских клубных бильярдистов.

В другом этюде, опять на «память физических действий», сту­дент «одевался». При этом он пел. Для смелости. Но пение его по­лучалось каким-то претенциозным. Перед нами был уже не скром­ный юноша, а малоприятный, «стиляжистый» парень, который оде­вался явно для того, чтобы пойти на какую-то веселую пирушку. То же самое получилось со студенткой, которая в упражнении на «память физических действий» играла художницу. Она излишне смело клала мазки, неестественно щурилась, разглядывая объект, и т. д. Этому немало помог и ее костюм. Она была одета с претен­зией на «художницу» — пестрая кофта, слишком яркий шарф. Вме­сто того чтобы стараться быть самой собой в предлагаемых обстоя­тельствах, девушка пыталась закрыться нафантазированным ею образом. Делалось это бессознательно.

В этюдах на «общение при оправданном молчании» студенты действуют в обстоятельствах, близких к их жизни (в студенческом общежитии, дома, в школе и т. д.), и должны вести себя по фор­муле: «я в предлагаемых обстоятельствах». Здесь все получалось неплохо. А вот в этюдах, связанных с «изменением профессии», вновь замечался невольный отход от себя.

Этюд «Геологи». В домике лесника возникает конфликт: часть геологов предлагает идти одним путем, часть — другим. Любопытно, что трое студентов были самими собой, а четвертый (действуя, быть может, увлеченей других) был явно каким-то другим. Ко­стюм его был более приближен к костюму настоящего геолога: са­поги, роба, рюкзак. Он надел очки и был грубее обычного. Руки у него стали какими-то корявыми, походка — размашистой. У него даже появилась «привычка» поправлять фуражку, которая спол­зала ему все время на глаза. Да, это был другой человек. Педагог сказал ему об этом. Студент был расстроен: упрек прозвучал для него неожиданно. Он сказал, что никогда так хорошо себя не чув­ствовал в этюдах.

И уж особенно часто такие отходы от себя появляются в этю­дах на «общение со словами». Опять-таки эти случаи чаще всего возникают в условиях непривычной для студентов обстановки (на фабрике, на фронте, на стройплощадке и т. д.).

В этюде «Прорабская» мы столкнулись с таким случаем: в