Золото Санта-Марии

Флотилия корсаров -- пять больших кораблей -- мирно стояла на якоре узападного берега Дарьенского залива. В кабельтове от нее прозрачно-голубыеволны, пронизанные опаловым сиянием утренних лучей, чуть слышно набегали насеребристый полумесяц отлогого песчаного пляжа, за которым отвесной стенойвысился лес, сочно-зеленый после только что выпавших дождей. На опушке,среди пламенеющих рододендронов, подобно сторожевому форпосту джунглей,окаймлявших леса, темнели палатки и наспех сколоченные, крытые пальмовымилистьями бревенчатые хижины лагеря корсаров. Разбив здесь свой бивуак,матросы капитана Блада производили кое-какую починку и запасались провиантом-- мясом жирных черепах, которых на этом берегу было видимо-невидимо.Пестрое пиратское воинство, насчитывавшее свыше восьмисот человек, шумело,как потревоженный улей. Здесь преобладали англичане и французы, новстречались также голландцы и было даже несколько индейцев-метисов. Сюдастекались искатели счастья из Эспаньолы, лесорубы из Кампече, беглые матросыи беглые каторжники, рабы с плантаций и прочие изгои и отщепенцы как изСтарого Света, так и из Нового, объявленные у себя на родине вне закона. Было ясное апрельское утро. Трое индейцев вышли из леса и вступили влагерь. Впереди шел высокий широкоплечий индеец с длинными руками игорделивой осанкой. Одежду его составляли штаны из недубленых шкур и красноеодеяло, накинутое на плечи, как плащ. Обнаженная грудь была расписаначерными и красными полосами. Золотая пластинка в форме полумесяца, продетаяв нос, покачивалась над верхней губой, в ушах поблескивали массивные золотыекольца. Пучок орлиных перьев торчал в иссиня-черных гладких и блестящихволосах. В руке он держал копье, опираясь на него, как на посох. Он спокойно, без тени замешательства, вступил в толпу глазевших на негокорсаров и на весьма примитивном испанском языке объявил им, что он -- кацикГванахани, прозванный испанцами Бразо Ларго [79], и попросил отвести его ккапитану, которого он также назвал на испанский лад -- дон Педро Сангре. Корсары подняли его на борт флагманского корабля "Арабелла", где вкапитанской каюте ему оказал любезный прием высокий худощавый человек,одетый элегантно, как испанский гранд; его бронзово-смуглое мужественноелицо с резко очерченными скулами и орлиным носом могло бы принадлежатьиндейцу, если бы не пронзительно-синие глаза. Бразо Ларго, без лишних слов, ввиду незначительности их запаса, тотчасприступил прямо к делу: -- Вы идите со мной, я вам давать много испанский золото. -- И добавилнесколько неожиданно и не совсем к месту: -- Карамба! Синие глаза капитана взглянули на него с интересом. Рассмеявшись, онответил на отличном испанском языке, которым овладел еще в те далекие годы,когда его разрыв с цивилизацией не был столь полным: -- Вы явились как раз вовремя. Карамба! Где же находится это испанскоезолото? -- Там! -- Индеец неопределенно махнул рукой куда-то в западномнаправлении. -- Десять дней ходу. Капитан Блад хмуро сдвинул брови. Ему вспомнился поход Моргана черезперешеек, и он спросил наугад: -- Панама? Но индеец покачал головой, и на суровом его лице отразилось нетерпение. -- Нет. Санта-Мария. На корявом испанском языке он стал объяснять, что на берег реки,носящей это название, свозится все золото, добываемое в окрестных горах, аоттуда его потом переправляют в Панаму. И как раз в это время года золотаскапливается там очень много, но скоро его увезут. Если капитан Блад хочетзахватить это золото, а его сейчас там видимо-невидимо -- это Бразо Ларгохорошо известно, -- надо отправляться туда тотчас же. У капитана Блада ни на секунду не возникло сомнения в искренности этогокацика и в отсутствии у него злого умысла. Лютая ненависть к Испании горелав груди каждого индейца и бессознательно делала его союзником любого врагаиспанской короны. Капитан Блад присел на крышку ларя под кормовыми окнами и поглядел нагладь залива, искрившуюся в лучах солнца. -- Сколько потребуется на это людей? -- спросил он. -- Сорок десять. Пятьдесят десять, -- ответил Бразо Ларго, из чегокапитан Блад вывел заключение, что потребуется человек четыреста -- пятьсот. Он подробно расспросил индейца о стране, через которую им предстоялопройти, и о Санта-Марии -- о его оборонительных укреплениях. Индеецобрисовал все в самом благоприятном свете, решительно отметая всякиезатруднения, и пообещал, что не только сам поведет их, но и даст имносильщиков, чтобы помочь тащить снаряжение. Глаза его сверкали отвозбуждения, он без конца твердил одно: -- Золото. Много-много испанский золото. Карамба! -- Он, словнопопугай, так часто испускал этот крик, так явно горел желанием увлечь Бладасвоей затеей, что тот уже начал спрашивать себя, не слишком ли большуюзаинтересованность проявляет индеец, чтобы быть правдивым до конца. Его подозрения вылились в форме вопроса: -- Ты очень хочешь, чтобы мы отправились в эту экспедицию, друг мой? -- Да, вы пойти. Пойти. Испанцы любят золото. Гванахани не любитиспанцев. -- Ты, значит, хочешь насолить им? Да, похоже, что ты их крепконенавидишь. -- Ненавидишь! -- как эхо повторил Бразо Ларго. Губы его искривились;он издал резкий гортанный звук: -- Гу! Гу! -- словно подтверждая: "Да, да! " -- Ладно, я должен подумать. Капитан Блад крикнул боцмана и поручил индейца его попечению. Сквартердека "Арабеллы" рожок проиграл сигнал к сбору на военный совет,который собрался тотчас, как только все, кому положено было на немприсутствовать, поднялись на борт. Как и подобало представителям этого необычного воинства, раскинувшегосвой лагерь на берегу, корсары, собравшиеся вокруг дубового стола вкапитанской каюте, являли глазам довольно пестрое зрелище. Во главе столасидел сам капитан Блад, похожий на испанского гранда в своем роскошноммрачном одеянии, черном с серебром, в пышном черном парике, длинные локоныкоторого ниспадали на воротник; бесхитростная простодушная физиономия ДжерриПитта и его простая домотканая одежда изобличали в нем английскогопуританина, каким он, в сущности, и был; Хагторп, суровый, коренастый,крепко сбитый, в добротной, но мешковато сидевшей одежде, был настоящийморской волк с головы до пят и легко мог бы сойти за капитана любоготоргового флота; геркулес Волверстон, чей единственный глаз горел свирепымогнем, далеко превосходящим свирепость его натуры, медно-смуглый,живописно-неряшливый в своей причудливой пестрой одежде, был, пожалуй,единственным корсаром, внешность которого соответствовала его ремеслу;Маккит и Джеймс имели вид обычных моряков, а Ибервиль -- командирфранцузских корсаров, соперничавший в элегантности костюма с Бладом, --внешностью и манерами больше походил на версальского щеголя, нежели наглаваря шайки отчаянных, кровожадных пиратов. Адмирал -- титул этот был недавно присвоен капитану Бладу егоподчиненными и приверженцами -- изложил совету предложение Бразо Ларго. Отсебя он добавил только, что поступило оно довольно своевременно, ибо они внастоящую минуту сидят без дела. Предложение, как и следовало ожидать, пришлось не по душе тем, кто понатуре своей прежде всего были моряками, -- Джерри Питту, Маккиту и Джеймсу.Каждый из них по очереди указывал на опасности и трудности большого похода вглубь страны. Хагторп и Волверстон, окрыленные тем, что они смогут нанестииспанцам весьма чувствительный удар, сразу ухватились за предложение инапомнили совету об удачном набеге Моргана на Панаму. Ибервиль, француз игугенот, осужденный и изгнанный за свою веру и пылавший одним желанием --перерезать горло испанским фанатикам, где, когда и кому безразлично, такжевысказался за поход в выражениях столь же изящных и утонченных, сколь жестоки кровожаден был их смысл. Так голоса разделились надвое, и теперь от решения Блада зависел исходспора. Но адмирал колебался и, в конце концов, предоставил командам решатьсамим. Если желающих наберется достаточно, он поведет их на перешеек.Остальные могут оставаться на кораблях. Командиры одобрили его решение, и все тотчас сошли на берег, взявиндейца с собой. На берегу капитан Блад обратился с речью к своим корсарам,беспристрастно изложив им все "за" и "против". -- Сам я пойду с вами в том случае, -- сказал он, -- если среди васнаберется достаточно охотников. -- Вытащив из ножен свою рапиру, он, какнекогда Писарро, провел острием линию на песке. -- Все, кто хочет идти сомной на перешеек, встаньте с наветренной стороны. Не меньше половины корсаров шумными возгласами выразили желаниеотправиться в поход. В первую очередь, это были беглецы с Эспаньолы,привыкшие сражаться на суше, самые отчаянные головы этого отчаянноговоинства, а за ними -- почти все лесорубы из Кампече, не страшившиеся ниджунглей, ни болот. Бразо Ларго, медное лицо которого сияло от удовольствия, отправился засвоими носильщиками и пригнал их на следующее же утро -- пятьдесятздоровенных рослых индейцев. Корсары были уже готовы двинуться в путь. Ониразделились на три отряда -- под командованием Волверстона, Хагторпа иИбервиля, сменившего свои кружева и банты на кожаные штаны охотника. Впереди шли индейцы, тащившие все снаряжение: палатки, шесть небольшихмедных пушек, железные ящики с зажигательными ядрами, хороший запаспродовольствия -- лепешки и сушеную черепашину -- и ящик с медикаментами. Спалуб кораблей рожок протрубил им прощальный сигнал; Питт, оставшийся заглавного, дал -- из чистого озорства -- орудийный залп, и джунгли поглотилиискателей приключений. Десять дней спустя, покрыв около ста шестидесяти миль, отрядыостановились в волнующей близости от цели своего похода. Первая половинапути оказалась наиболее тяжелой: шесть дней пробирались отряды средискалистых круч, преодолевая один перевал за другим. На седьмой день онирасположились на отдых в большом индейском поселении, где вождь кациков,уведомленный Бразо Ларго о цели похода, оказал им торжественный прием.Произошел обмен подарками: одна сторона преподнесла ножи, ножницы и бусы,другая -- бананы и сахарный тростник. Отсюда отряды двинулись дальше,получив значительное подкрепление в лице индейцев. На рассвете они вышли к реке Санта-Мария, где погрузились вприготовленные для них индейцами пироги. Поначалу этот способ передвиженияпоказался им далеко не столь легким и приятным, как они ожидали. То и дело,не покрыв и расстояния, на которое летит брошенный от руки камень,приходилось останавливаться и перетаскивать свои челны через скалистыепороги или поваленные поперек потока деревья, и так продолжалось целыесутки, а на следующие сутки повторялось снова. Но вот наконец река сталаглубже, раздалась вширь, и индейцы, бросив шесты, с помощью которых ониуправляли пирогами, взялись за весла. Глубокой ночью они приблизились к поселению Санта-Мария на расстояниепушечного выстрела. Город был скрыт за излучиной реки, но до него оставалосьне больше полумили. Корсары принялись выгружать оружие и амуницию -- пушки, мушкеты, ящикис патронами, пороховницы, сделанные из рогов, -- все, что было надежноупаковано и укреплено в пирогах. Они не решились раскладывать костры, чтобыне выдать своего присутствия, и, выставив дозорных, легли отдохнуть дорассвета. Капитан Блад рассчитывал захватить испанцев врасплох и, прежде чем ониуспеют принять меры к обороне города, взять его без кровопролития. Этирасчеты, однако, не оправдались: на заре из города стала доноситься стрельбаи барабаны забили тревогу, предупреждая корсаров, что их приближение неосталось незамеченным. Волверстону выпала честь возглавить авангардный отряд, состоявший изсорока корсаров, вооруженных самодельными гранатами -- цилиндрическимижестянками, заполненными порохом и смолой. Остальные корсары тащили пушки,находившиеся под командой Огла -- канонира с флагманского корабля. ОтрядХагторпа шел вторым, Ибервиль со своим отрядом двигался в арьергарде. Быстрым шагом они прошли через лес, за которым начиналась саванна, ипримерно в четверти мили от опушки леса увидели свой Эльдорадо [80]. Вид этого поселения разочаровал их. Вместо богатого испанского города,рисовавшегося их воображению, они увидели несколько деревянных одноэтажныхстроении, крытых пальмовыми листьями или тростником, сгрудившихся вокругчасовни и охраняемых фортом. Поселок, в сущности, представлял собой лишьпересыльный пункт, куда свозилось золото, добываемое в окрестных горах, инаселение его состояло почти исключительно из гарнизона и рабов, занятыхдобычей золота на приисках. Глинобитный форт, повернутый лицом к реке, бокомк саванне, растянулся почти на длину поселка. Кроме того, для защиты отвраждебно настроенных индейцев Санта Мария был окружен крепким частоколомфутов в двадцать высотой, с бойницами для мушкетов. Дробь барабанов затихла, но когда корсары, прежде чем двинуться кгороду, выслали из леса на разведку несколько лазутчиков, те отчетливоуслышали шум и движение за частоколом. На бруствере форта стояла небольшаякучка людей в кирасах и шлемах. За частоколом, колыхаясь, поднимался к небудымок -- значит, испанские мушкетеры не дремали, и их запальные фитили уженачали тлеть. Капитан Блад приказал выдвинуть вперед пушки, решив пробить брешь всеверо-восточном углу частокола, где штурмующие были бы менее всего уязвимыдля обстрела из пушек форта. В соответствии с этим приказом Огл двинулвперед свою батарею под прикрытием выступающего клином леса. Но легкийвосточный бриз донес дым их запалов до форта, выдал их присутствие и вызвална них огонь испанских мушкетеров. Пули уже свистели и щелкали среди ветвей,когда Огл дал первый залп из своих пушек. Пробить брешь в частоколе, никакне способном противостоять орудийному огню, да еще с такого близкогорасстояния, было делом совсем несложным. Испанский гарнизон, руководимый неслишком умелым командиром, был направлен на защиту этой бреши и тотчасотброшен назад беспощадным огнем пушек, после чего Блад приказал Волверстонуатаковать: -- Зажигательные банки в авангард! Приближайтесь перебежками, рассыпнымстроем. Да хранит тебя бог, Нэд! Вперед! Низко пригнувшись к земле, корсары бросились на штурм и пробежалибольше половины расстояния, прежде чем испанцы накрыли их мушкетным огнем.Корсары залегли, распластавшись ничком в невысокой траве, дожидаясь, когдастрельба ослабеет; затем вскочили и, пока испанцы перезаряжали свои мушкеты,снова ринулись вперед. Огл же тем временем, повернув жерла своих пушек,бомбардировал город пятифунтовыми ядрами, расчищая путь атакующим. Семеро волверстоновских солдат остались лежать на земле, еще десятерыхнастигли пули во время второй перебежки, но Волверстон с остальными ужеворвался в пролом. Полетели зажигательные банки, сея ужас и смерть, и преждечем испанцы успели опомниться, страшные пираты, с дикими криками выскочив изклубов дыма и пыли, схватились с испанцами врукопашную. Командир испанцев, храбрый, хотя и недальновидный офицер, по имени донДоминго Фуэнтес, сумел воодушевить своих солдат, и схватка длилась еще минутпятнадцать: корсаров то отбрасывали за частокол, то они снова прорывались вбрешь. Однако не существовало таких солдат на свете, которые в рукопашном боюмогли бы долго противостоять крепким, выносливым и безрассудно смелымкорсарам. Мало-помалу изрыгающие проклятия испанцы были неумолимо отброшеныназад корсарами Волверстона, плечом к плечу с которыми рубились уже всеостальные корсары под командой самого капитана Блада. Все дальше и дальше отступали испанцы под этим бешеным натиском,оказывая отчаянное, но бесплодное сопротивление, и наконец их ряды дрогнули.Испанцы разбежались кто куда, а затем, соединившись снова, отступили,сражаясь, к форту и укрылись в нем, оставив город во власти неприятеля. Под защитой форта дон Доминго Фуэнтес созвал совет своего гарнизона, оттрехсот защитников которого осталось в живых двести перепуганных солдат,выкинул флаг перемирия и послал к капитану Бладу парламентера, соглашаясьсдаться на милость победителя, но на почетных условиях, то есть ссохранением оружия. Однако благоразумие подсказало капитану Бладу, что подобные условия длянего неприемлемы. Он знал, что его солдаты будут все, без изъятия, пьяны ещедо захода солнца, и иметь при этом под боком две сотни вооруженных испанцевбыло бы слишком рискованно. Вместе с тем, будучи противником всякогобессмысленного кровопролития, он стремился как можно скорее положить конецэтой драке и ответил дону Доминго, что гарнизон должен сложить оружие: тогдаон гарантирует ему, так же как и всему населению Санта-Марии, полную свободуи безопасность. Испанцы сложили оружие на большой площади в центре форта, и корсары сразвернутыми знаменами вошли в форт, трубя в рог. Испанский командирвыступил вперед, чтобы отдать победителям свою шпагу. За его спиной стоялидвести безоружных солдат, а позади них -- немногочисленное население города,искавшее в форте прибежища от неприятеля. Жителей было человек шестьдесят, исреди них около дюжины женщин, несколько негров и три монаха в черно-беломодеянии ордена святого Доминика. Почти все цветное население города,состоявшее из рабов, находилось, как выяснилось, на приисках в горах. Дон Доминго, высокий мужчина лет тридцати, красивый, представительный,с черной остроконечной бородкой, еще более удлинявшей его продолговатоелицо, облаченный в кирасу и шлем из вороненой стали, разговаривал скапитаном Бладом свысока. -- Я поверил вам на слово, -- сказал он, -- потому что хотя выразбойник, пират и еретик и во всех отношениях человек, лишенный чести, нотем не менее о вас идет такая молва, будто слово свое вы умеете держать. Капитан Блад поклонился. Вид его, прямо надо сказать, оставлял желатьлучшего. В схватке он был ранен в голову, одежда на спине висела клочьями. Ивсе же, невзирая на кровь, пот и пороховой дым, ни осанка, ни манеры его неутратили своего благородства. -- Ваша любезность обезоруживает меня, -- сказал он. -- Моя любезность не распространяется на грабителей и пиратов, --отвечал непреклонный кастилец, и Ибервиль, самый яростный ненавистникиспанцев, тяжело дыша, выступил вперед, но капитан Блад его остановил. -- Я жду, -- невозмутимо продолжал дон Доминго, -- чтобы вы объяснилимне причину вашего разбойничьего появления здесь. Как вы, английскийподданный, осмелились напасть на испанское население, в то время как вашастрана не ведет с Испанией войны? Капитан Блад усмехнулся: -- Клянусь честью, это все соблазн золота, соблазн, столь жемогущественный для пиратов, как и для более высокопоставленных негодяев,одинаково действующий во всех уголках земного шара, -- тот самый соблазн,который заставил вас, испанцев, построить этот город в такой удобнойблизости от золотых приисков. Короче говоря, капитан, мы явились сюда, чтобыосвободить вас от последнего снятого вами на приисках урожая, и чем быстреевы его нам передадите, тем быстрее мы, в свою очередь, освободим вас отнашего присутствия. Испанец рассмеялся и оглянулся на своих солдат, словно приглашая ихразделить его веселье. -- Ей-богу, вы, кажется, принимаете меня за дурака, -- сказал он. -- Надеюсь, ради вашего же собственного благополучия, вы мне докажете,что это не так. -- Неужели вы думаете, что я, будучи предупрежден о вашем появлении,продолжал держать золото здесь, в Санта-Марии? -- с издевкой спросилкапитан. -- Вы опоздали, капитан Блад. Золото сейчас уже находится на пути вПанаму. Еще ночью мы погрузили его в пироги и отправили отсюда под охранойсотни солдат. Вот почему мой гарнизон оказался в таком плачевном состоянии ивот почему я без колебаний решил сдаться вам. И он снова рассмеялся, заметив разочарование, отразившееся на лицекапитана Блада. Возмущенный ропот пробежал по рядам корсаров, они ближе придвинулись ксвоему главарю. Весть облетела всех, словно искра, попавшая в порох, иказалось, взрыв неминуем. Грозно зазвенело оружие, раздались яростныепроклятия, и корсары уже готовы были броситься на испанского командира,который, как им казалось, одурачил их, и прикончить его тут же на месте, нокапитан Блад их опередил: встав перед доном Доминго, он прикрыл его своимтелом, словно щитом. -- Назад! -- крикнул он, и голос его был подобен звуку рога. -- ДонДоминго -- мой пленник, и я дал слово, что ни один волос не упадет с егоголовы. Чувства всех выразил Ибервиль, вскричавший вне себя от злобы: -- Ты будешь держать слово, данное этому исранскому псу, который насобманул? Вздернуть его на сук, и все! -- Он только выполнил свой долг, и я не позволю вешать человека, если вэтом вся его вина. Яростный рев на какой-то миг заглушил голос капитана Блада, но онспокойно стоял, не меняя позы, его светлые глаза смотрели сурово, поднятаявверх рука удерживала на месте разъяренную толпу. -- Замолчите и слушайте меня! Мы только напрасно теряем время. Дело ещепоправимо. Они опередили нас с этим золотом всего на несколько часов. Ты,Ибервиль, и ты, Хагторп, сейчас же сажайте своих людей в лодки. Вы нагонитеиспанцев, прежде чем они достигнут пролива, и даже если это вам не удастся,вы, во всяком случае, успеете перехватить их еще задолго до берегов Панамы.Отправляйтесь! А Волверстон со своими людьми будет дожидаться вас здесьвместе со мной. Это был единственный способ обуздать их ярость и помешать им убитьбезоружных испанцев. Повторять приказ дважды не пришлось. Корсарыустремились вон из форта и из города еще быстрее, чем проникли туда.Недовольство выражала только та сотня людей из волверстоновского отряда,которая получила приказ оставаться на месте. Всех испанцев согнали в один избараков форта и заперли там, после чего корсары разбрелись по городу,надеясь хоть чем-нибудь поживиться и раздобыть пищи. А капитан Блад занялся ранеными, которых поместили -- и корсаров ииспанцев, всех вместе -- в другом бараке, уложив их на подстилки из сухихлистьев. Раненых оказалось человек около пятидесяти, из них корсаров меньшеполовины. Всего убитыми и ранеными испанцы потеряли свыше ста человек, акорсары -- около сорока. Взяв себе в помощь шестерых людей, в том числе одного испанца,обладавшего кое-какими познаниями по части медицины, капитан Блад принялсявправлять суставы и обрабатывать раны. Погруженный в это занятие, он неприслушивался к шуму, долетавшему снаружи -- с той стороны, гдерасположились индейцы, попрятавшиеся во время сражения, -- как вдругпронзительный вопль заставил его насторожиться. Дверь барака распахнулась, и какая-то женщина, прижимая к грудимладенца" с отчаянным воплем бросилась к капитану Бладу, называя его наиспанский лад: -- Дон Педро? Дон Педро Сангре! Нахмурившись, он шагнул к ней навстречу, а она, задыхаясь, судорожновцепившись рукой в ворот своей одежды, упала перед ним на колени. -- Спасите его! Они его убивают, убивают! -- как безумная выкрикивалаона по-испански. Это было совсем еще юное создание, почти девочка, едва успевшая статьматерью, по виду и одежде похожая на испанскую крестьянку. Такиеиссинячерные волосы, смуглая кожа и влажные черные глаза не редкость и средиандалузок. Лишь широкие скулы и характерный сероватый оттенок губ выдавалиее истинное происхождение. -- Что случилось? -- спросил Блад. -- Кого убивают? Чья-то тень легла на пол, и на пороге распахнутой двери с видом мрачными решительным возник исполненный достоинства Бразо Ларго. Оцепенев от ужаса при виде его, женщина скорчилась на полу. Испугсковал ей язык. Бразо Ларго шагнул к ней. Наклонившись, он положил руку ей на плечо,быстро произнес что-то на своем гортанном языке, и хотя Блад не понял ниединого слова, суровый тон приказания был ему ясен. В отчаянии женщина устремила полубезумный взгляд на капитана Блада. -- Он велит мне присутствовать при казни. Пощадите меня, дон Педро!Спасите его! -- Кого спасти? -- крикнул капитан Блад, выведенный всем этим из себя. Бразо Ларго объяснил: -- Моя дочь -- эта. Капитан Доминго -- он приходил селенье год назад --уводил ее с собой. Карамба! Теперь я его на костер, а ее домой. -- Онповернулся к дочери: -- Вамос, ты идти со мной, -- приказал он ей на своемломаном испанском языке. -- Ты глядеть, как враг умирать, потом идти домойселенье. Капитан Блад нашел это объяснение исчерпывающим. Ему мгновенноприпомнилось необычайное рвение, с которым Гванахани старался увлечь его вэту экспедицию за испанским золотом, -- рвение, показавшееся ему несколькоподозрительным. Теперь он понял все. Этот набег на Санта-Марию, в которыйБразо Ларго вовлек его вместе с другими корсарами, был нужен индейцу, чтобывернуть себе похищенную дочь и отомстить капитану Доминго Фуэнтес. Но вместес тем капитану Бладу стало ясно и другое. Если похищение и заслуживало кары,то дальнейшее поведение испанца по отношению к этой девушке, которая, бытьможет, даже не была похищена, а последовала за ним по доброй воле, былотаково, что побуждало ее оставаться с ним, и она, обезумев от страха занего, молила сохранить ему жизнь. -- Он говорит, что дон Доминго соблазнил тебя. Это правда? -- спросилее капитан Блад. -- Он взял меня в жены, он мой муж, и я люблю его, -- отвечала онастрастно, а влажный взор ее больших темных глаз продолжал его молить. -- Этонаш ребенок. Не позволяйте им убивать его отца, дон Педро! А если они убьютДоминго, -- вне себя вскричала она, -- я покончу с собой! Капитан Блад покосился на угрюмое лицо индейца. -- Ты слышал? Этот испанец был добр к ней. Твоя дочь хочет, чтобы мысохранили ему жизнь. А если, как ты сам сказал, вина его в том, что онобидел ее, значит, она и должна решить его участь. Что вы сделали с ним? Оба заговорили одновременно: отец -- злобно, возмущенно, почтинечленораздельно от гнева, дочь -- захлебываясь слезами пылкойблагодарности. Вскочив на ноги, она потянула Блада за рукав. Но Бразо Ларго, продолжая протестовать, преградил им дорогу. Он заявил,что капитан Блад нарушает их союз. -- "Союз"! -- фыркнул Блад. -- Ты использовал меня в своих целях. Тыдолжен был откровенно рассказать мне о ссоре с доном Доминго, прежде чем ясвязал себя словом, обещав ему полную неприкосновенность. Ну, а теперь... Он пожал плечами и стремительно вышел из барака вместе с молодойматерью. Бразо Ларго, задумчивый и хмурый, поспешил за ними. У выхода из форта капитан Блад столкнулся с Волверстоном,возвращавшимся из города вместе с двумя десятками своих молодцов. Блад,приказав всем следовать за ним, сообщил, что индейцы хотят прикончитьиспанского капитана. -- Туда ему и дорога! -- проворчал Волверстон, который был уже изряднопод хмельком. Тем не менее и он и его солдаты последовали за капитаном, так как, всущности, речи их были всегда кровожаднее, чем их дела. Возле пролома в частоколе толпа индейцев, человек сорок -- пятьдесят,раскладывала костер. На земле лежал дон Доминго -- беспомощный, связанный порукам и ногам. Женщина бросилась к нему, нежно лопоча какието ласковые испанскиеслова. Улыбка осветила его бледное лицо, еще не совсем утратившее своепрезрительное высокомерие. Капитан Блад подошел следом за ней и без дальнихслов разрезал ножом сыромятные ремни, которыми был связан пленник. Индейцы злобно зашумели, но Бразо Ларго мгновенно их успокоил. Онбыстро произнес несколько слов, и они с разочарованным видом примолкли.Солдаты Волверстона стояли наготове, с мушкетами в руках, дуя на запальныефитили. Под их охраной дон Доминго был доставлен обратно в форт. Его юная женашагала рядом с ним и на ходу давала капитану Бладу разъяснения по поводунемало удивившей его готовности, с какой индейцы повиновались ее отцу. -- Он сказал, что ты дал Доминго слово сохранить ему жизнь и долженсвое слово сдержать. Но ты скоро уйдешь отсюда. Тогда они вернутся иразделаются с Доминго и с остальными испанцами. -- Ну, мы им этого не позволим, -- заверил ее капитан Блад. Когда они возвратились в форт, испанский командир выразил желаниепоговорить с капитаном Бладом. -- Дон Педро, -- сказал он, -- вы спасли мне жизнь. Мне трудно выразитьсвою благодарность в словах. -- Прошу вас, не утруждайте себя, -- сказал капитан Блад. -- Я сделалэто не ради вас, а потому, что не люблю нарушать слово. Ну, и ваша малюткажена тоже сыграла в этом не последнюю роль. Испанец задумчиво улыбнулся, скользнув по индианке взглядом, и онаподняла на него глаза, в которых светились любовь и обожание. -- Я был неучтив с вами сегодня утром, дон Педро. Приношу вам своиизвинения. -- Я более чем удовлетворен. -- Вы очень великодушны, -- с достоинством сказал испанец. -- Могу ли япоинтересоваться, сеньор, каковы ваши намерения по отношению к нам? -- Как я уже сказал, мы не посягаем на вашу свободу. Когда мои людивозвратятся, мы уйдем отсюда и освободим вас. Испанец вздохнул: -- Именно этого я и опасался. Ряды наши поредели, оборонительныезаграждения разрушены, и когда вы уйдете, мы окажемся во власти Бразо Ларгои его индейцев, которые тотчас всех нас прирежут. Будьте уверены, они непокинут Санта-Марии, пока не разделаются с нами. Капитан Блад нахмурился. -- Вы, несомненно, вызвали на себя гнев Бразо Ларго, соблазнив егодочь, и он будет мстить вам беспощадно. Но что могу сделать я? -- Дайте нам возможность отплыть в Панаму тотчас же, немедля, пока выеще здесь и ваши союзники-индейцы не посмеют на нас напасть. У капитана Блада вырвался нетерпеливый жест. -- Послушайте, дон Педро! -- сказал испанец. -- Я бы не обратился к вамс этой просьбой, если бы ваши поступки не убедили меня в том, что вы, хотя ипират, человек широкой души и рыцарь. Кроме того, поскольку вы, по вашимсловам, не покушаетесь на нашу свободу и не намерены держать нас в плену, тоя, в сущности, ничего сверх этого у вас и не прошу. Высказанные испанцем соображения были справедливы, и, поразмыслив надего словами, капитан Блад решил, что и ему станет легче без этих испанцев,которых приходилось одновременно и стеречь и защищать. Словом, прикинув таки эдак, Блад дал согласие. Волверстон, однако, колебался. Но на вопросБлада, чего они могут достигнуть, задерживая испанцев в Санта-Марии,Волверстон вынужден был признаться, что он и сам не знает. Единственное еговозражение сводилось к тому, что не верит он ни единому испанцу на земле, ноэтот довод нельзя было счесть достаточно веским. Словом, капитан Блад отправился искать Бразо Ларго и нашел его надощатой пристани неподалеку от форта; он сидел там в угрюмой задумчивостисовсем один. При его приближении индеец встал. Лицо его выражало подчеркнутоебезразличие. -- Бразо Ларго, -- сказал капитан Блад, -- твои индейцы посмеялись надмоим честным словом и едва не нанесли непоправимый ущерб моей чести. -- Я не понимать, -- сказал индеец. -- Ты стал другом испанский веры? -- Почему другом? Нет. Но когда они сдавались в плен, я пообещал имполную неприкосновенность. Это было условием сдачи. А ты и твои людинарушили это условие. Индеец поглядел на него с презрением: -- Ты мой не друг. Я привел тебя здесь к испанский золото, а ты пошелпротив меня. -- Здесь нет никакого золота, -- сказал Блад. -- Но я не хочу ссоритьсяс тобой из-за этого. Ты должен был сказать мне, прежде чем мы пустились впуть, что я нужен тебе, чтобы помочь освободить твою дочь и покаратьиспанца. Тогда я не давал бы слова дону Доминго. Но ты обманул меня, БразоЛарго. -- Гуу! Гуу! -- произнес Бразо Ларго. -- Я больше не говорить ничего. -- А я еще не все сказал. Теперь насчет твоих индейцев. После того, чтослучилось, я не могу им доверять. А данное мною слово требует, чтобы испанцынаходились в безопасности, пока я здесь. Индеец склонил голову. -- Так! Пока ты здесь. А потом? -- Если твои индейцы опять что-нибудь затеют, мои ребята могут взятьсяза оружие, и я не поручусь, что в кого-нибудь из твоих воинов не угодитпуля. Я буду сожалеть об этом больше, чем о потере испанского золота. Этогонельзя допустить, Бразо Ларго. Ты должен собрать своих людей, и я пока чтозапру их на время в одном из бараков форта -- для их же собственной пользы. Бразо Ларго задумался. Потом кивнул. Этот индеец отличался большимздравым смыслом. Его людей загнали в форт, и Бразо Ларго, терпеливоулыбаясь, как человек, который умеет ждать своего часа, согласился заперетьих в один из бараков. Кое-кто из корсаров ворчал, и Волверстон выразил всеобщее неодобрение. -- Ты что-то больно далеко заходишь, капитан! Ради этих скотов-испанцевготов уже нажить себе врагов среди индейцев. -- О нет, вовсе не ради них. Но я дал испанцу слово. И мне жаль этоймаленькой индианочки с грудным младенцем. Испанец был добр к ней, и, крометого, он человек мужественный. -- Ну, ну, смотри! -- сказал Волверстон и отвернулся в негодовании. Час спустя испанцы уже отчалили от маленькой пристани. С земляныхукреплений форта корсары наблюдали за их отплытием; оно было им весьма не подуше. Испанцы погрузили в лодки всего несколько охотничьих ружей --единственное оружие, которое разрешил им взять с собой капитан Блад. Но затопровизией они запаслись вдоволь, и особенную заботу осмотрительный донДоминго проявил о запасе пресной воды. Он сам проследил за тем, чтобыбочонки с водой были погружены в пироги. После этого он подошел проститься скапитаном Бладом. -- Дон Педро, -- сказал испанец. -- У меня нет слов, чтобы достойноотблагодарить вас за ваше великодушие. Я горжусь, что вы оказали мне честьбыть моим врагом. -- Скажем лучше, что вам просто повезло. -- И повезло тоже, конечно. Теперь я буду говорить всюду и везде -- ипусть меня слышат все испанцы, -- что дон Педро Сангре -- подлинный рыцарь. -- Я бы на вашем месте не стал этого делать, -- сказал капитан Блад. --Ведь никто вам не поверит. Продолжая бурно протестовать, дон Доминго спустился в пирогу, где ужесидела его индианка-жена со своим младенцем-метисом. Пирогу оттолкнули отберега, и капитан Доминго поплыл в Панаму, снабженный письмом за личнойподписью капитана Блада, содержащим приказ Ибервилю и Хагторпубеспрепятственно пропустить обладателя этого письма, буде они с нимповстречаются. Когда свечерело и из леса повеяло прохладой, корсары расположились наплощади форта под открытым небом подкрепить силы пищей. В городе им удалосьобнаружить изрядные запасы битой птицы и несколько туш диких козлов, а вхижине доминиканских монахов -- бурдюки с превосходным вином. Капитан Бладсел ужинать с Волверстоном и Оглом в довольно комфортабельном домике бывшегоиспанского командира и, поглядывая в окна, с удовлетворением наблюдал, какпируют и веселятся его корсары. Только по-прежнему мрачно настроенныйВолверстон не разделял его благодушия. -- Держись-ка ты лучше моря, капитан, вот что я тебе скажу, --проворчал он, набивая себе рот пищей. -- Там уж, если ты подошел нарасстояние пушечного выстрела, так золото от тебя не уплывет в пироге. А чтоздесь? Отмахали мы десять дней через чащу, а теперь еще десять дней надоотмахать обратно. И скажи спасибо, если так же благополучно выберемсяотсюда, как пришли сюда, и если вообще выберемся, потому как, сдается мне,нам еще не миновать иметь дело с Бразо Ларго. Да, наломал ты тут дров,капитан. -- Эх, если бы твои мозги были под стать твоим мускулам, Нэд!.. -- совздохом сказал капитан Блад. -- Никаких я тут дров не наломал. А чтокасается Бразо Ларго, так это вполне здравомыслящий индеец, да, да, можешьмне поверить, и он будет дружить с нами хотя бы только потому, что ненавидитиспанцев. -- Ну, а ты что-то больно их полюбил, -- сказал Волверстон. -- Стоилопоглядеть на твои ужимочки, когда ты расшаркивался перед проклятым испанцем,который выкрал у нас золото, душа с него вон! -- Нет, ты не прав, пусть он испанец, однако очень храбрый малый, --сказал Блад. -- А то, что он поспешил сплавить отсюда золото, когда узнал онашем приближении, так это был его долг. Будь он не столь благороден иотважен, он бы не остался на посту, а удрал бы вместе со своим золотом. Наблагородные поступки отвечают тем же. Больше мне нечего сказать. И тут, прежде чем Волверстон успел открыть рот, резкий чистый звукрожка долетел со стороны реки, заглушая шум пиршества корсаров. Капитан Бладвскочил на ноги. -- Хагторп и Ибервиль возвращаются! -- воскликнул он. -- Даст бог, с золотом на этот раз! -- сказал Волверстон. Они выскочили из дома и бросились к брустверу, куда устремились уже иостальные корсары. Блад взбежал на бруствер в ту минуту, когда первая извозвратившихся пирог уже пришвартовалась, и Хагторп поднялся на пристань. -- Вы быстро обернулись! -- крикнул капитан Блад, спрыгивая с брустверанавстречу Хагторпу. -- Ну как? С удачей? Хагторп, высокий, широкоплечий, с желтой повязкой на голове,остановился перед капитаном Бладом в сгущающихся сумерках. -- Если и с удачей, так это не твоя заслуга, капитан, -- загадочнопроизнес он. -- Вы что, не догнали их? На пристань поднялся Ибервиль. Он ответил за своего товарища: -- Некого было и догонять-то, капитан. Он одурачил тебя, этот лживыйиспанец. Он сказал тебе, что отправил золото в Панаму, но это ложь. А тыповерил ему -- поверил испанцу! -- Может быть, вы наконец скажете, что произошло? -- спросил капитанБлад. -- Вы говорите, что он не отправлял отсюда золота? Так что ж, значит,оно все еще здесь? Это вы хотите сказать? -- Нет, -- отвечал Хагторп. -- Мы хотим сказать, что после того, как онодурачил тебя своими баснями, ты, не потрудившись даже произвести обыск,отпустил его на все четыре стороны и дал ему возможность увезти золото ссобой. -- Что ты плетешь! -- прикрикнул на него капитан. -- И откуда это можетбыть тебе известно? -- А мы примерно в десятке миль отсюда проплывали мимо индейскогопоселка, и -- у нас хватило смекалки остановиться и порасспросить насчетиспанских пирог, которые должны были пройти тут раньше нас. Так вот, индейцысказали нам, что никаких пирог тут не проплывало ни сегодня, ни вчера ивообще ни разу после осенних дождей. Ну, мы, конечно, сразу поняли, что твойблагородный испанец соврал, тут же порешили повернуть обратно и на полпутинапоролись прямо на дона Доминго. Встреча с нами порядком его ошеломила. Онникак не ожидал, что мы так быстро все разнюхаем. Он был все такой жеобходительный и держался как ни в чем не бывало, разве что стал ещелюбезнее. Сразу же откровенно признался в своем обмане, но сказал, что,после того как мы отплыли, он передал золото тебе в виде выкупа за себя и затех, кто его сопровождал, а ты якобы велел ему передать нам приказнемедленно возвращаться. Потом он еще показал нам свою охранную грамоту,написанную твоей рукой... Тут вмешался Ибервиль и закончил рассказ: -- Ну, а поскольку у нас, не в пример тебе, нет такого доверия киспанцам, мы решили, что кто раз обманул, тот обманет снова, высадили ихвсех на берег и обыскали. -- И неужто вы нашли золото? -- совершенно потрясенный, спросил капитанБлад. Ибервиль улыбнулся и ответил не сразу: -- Ты позволил им забрать с собой вдоволь всякого провианта на дорогу.А не заметил ты, из какого источника наполнял дон Доминго водой своибочонки? -- Бочонки? -- переспросил капитан Блад. -- В этих бочонках было золото. Фунтов шестьсот -- семьсот, никак неменьше. Мы его привезли с собой. Когда ликующий рев, вызванный этим сообщением, мало-помалу стих,капитан Блад уже успел оправиться от нанесенного ему удара. Он рассмеялся. -- Ваша взяла, -- сказал он Ибервилю и Хагторпу. -- И в наказание зато, что я позволил так бессовестно себя одурачить, мне остается толькоотказаться от причитающейся мне доли добычи. -- Помолчав, он спросил уже безулыбки: -- А что вы сделали с доном Доминго? -- Я бы пристрелил его на месте за такое вероломство, -- свирепо заявилХагторп, -- если бы не Ибервиль... Да, Ибервиль -- кто бы это подумал! --Ибервиль распустил сопли и так ко мне пристал, что я велел испанцу убиратьсяна все четыре стороны. Молодой француз отвернулся, пристыженный, избегая встречаться взглядомс капитаном, который смотрел на него с вопросительным удивлением. -- Ну, чего вы хотите? -- не выдержал наконец Ибервиль и с вызовомпоглядел на Блада. -- Там же была женщина, в конце-то концов! Там была этамаленькая индианка, его жена! -- Клянусь честью, о ней-то я сейчас и думал, -- сказал капитан Блад.-- И вот ради нее -- да и ради нас самих тоже -- нам следует, пожалуй,сказать Бразо Ларго, что дон Доминго и его жена убиты в схватке за золото.Бочонки с золотом отлично подкрепят наши слова. Так будет спокойнее для всехда и для самого старика индейца. Итак, хотя корсары и вернулись из этого похода с богатой добычей, онбыл записан ими в счет личных -- весьма редких -- неудач капитана Блада.Впрочем, сам он расценивал это несколько иначе.