2015-07-21
456
Эндогенные представления генерируются внутри самой России и исходят из ее реалий. Идентичность любой страны обязательно включает представления о соседях и вообще о зарубежных странах, из которых, в свою очередь, возникают представления о признаках, отличающих "нас", объединенных принадлежностью к одной стране, общностью языка, истории, культуры, современных проблем и т. д., от "них", жителей других государств. На основе противопоставления "мы - они" формируются исключительно важные в геополитическом отношении представления о национальной (государственной) территории и ее границах, которые вовсе не обязательно совпадают с признанными международным сообществом. Образы зарубежных стран – это до некоторой степени зеркало внутренних проблем, отражающее задачи государственного строительства, особенно актуальные для таких недавно образовавшихся в современных границах государств, как Россия.
Представления о благосостоянии многих зарубежных стран – это отражение российской бедности, отчаянного положения многих граждан, почти потерявших надежду на изменения к лучшему. Россияне крайне низко оценивают уровень благополучности своей страны: 21% ставит ее в самый конец списка государств, рядом с наименее развитыми из них. Именно поэтому зарубежные страны вызывают у части респондентов прежде всего такие ассоциации, как "достойная жизнь", "живут лучше нас", даже когда в действительности речь идет о более бедной стране, чем Россия. Так, при опросах, посвященных Молдове и Армении, небольшая часть людей охарактеризовала эти страны как "богатые" и "цветущие" (хотя такие ассоциации возникли только у 1% опрошенных, а у 2% - противоположные).
Характерно, что у значительной части опрошенных заграница ассоциируется с произведенными там товарами, которые продаются в России. При этом как бы предполагается, что эти товары определяют лицо страны. Нет нужды говорить, что и перечень товаров чаще всего непредставителен, и вовсе не на этих товарах страна специализируется на мировом рынке. Частично эти представления унаследованы от прошлого, почерпнуты в литературе, кинофильмах, но чаще прямо определяются рекламой, шедшей по телевидению в последние перед опросом недели. Как, вероятно, и в других странах, многие (12%) ассоциируют Францию, конечно же, с парфюмерией, косметикой, коньяком, шампанским, винами, шоколадом и даже конкретно с мылом "Camay", настойчиво рекламируемым по телевидению на фоне Эйфелевой башни.
Пример восприятия страны через призму внутренних проблем – представления части опрошенных о Вьетнаме и Армении. У 18% респондентов Армения ассоциируется с армянами, и по крайней мере 10% связывают образ этой страны с негативными чувствами, испытываемыми по отношению к армянам (на самом деле – всем кавказцам) – "наглым", "вороватым", "жестоким", "агрессивным", "базарным", "заполонившим всю страну", "скупившим все квартиры", из-за чего их всех "надо вернуть назад в Армению". Подобным же образом 3% опрошенных при слове "Вьетнам" вспоминают "спекулянтов", "блошиные рынки", "дешевые и низкокачественные товары", "все дешевое" и т. п., а 1% – "вьетнамские общежития", "рабочую силу".
Экзогенные представления формируются вне России, чаще всего – в соответствующих странах, и включают исторические, природно-географические образы, воспоминания о национальных символах и культуре. Исторические коннотации, обычно связанные с войнами, в особенности вызывали три страны – Германия (22% ответов), Испания (19%) и Великобритания (11%). Довольно часто (6–7%) с историческими событиями ассоциировали также Северную Корею, Индию, Белоруссию, Финляндию, Польшу.
В частности, представления о Германии связаны в первую очередь с Великой Отечественной войной (исторические ассоциации с этой страной – "ужасная война", "нашествие", "оккупация", "концлагеря", "холокост", "нацизм", реже – "объединение"). Представления об Испании основываются на воспоминаниях о гражданской войне 1936–1939 гг., о политической, военной и моральной поддержке, которую Советский Союз тогда оказал республиканцам. Исторические коннотации со словом "Великобритания" более разнообразны и касаются не только общей с СССР борьбы против нацизма, но и британской колониальной империи, Британии как ведущей в прошлом морской державы, Антанты и т. д. При упоминании Голландии многим приходит в голову имя Петра I и его стремление перенести на российскую почву многое из увиденного в этой стране. Беларусь рассматривается значительной частью граждан как страна, особенно пострадавшая от нацистского вторжения и в то же время внесшая в борьбу против него огромный вклад (партизанское движение и др.). Национальные символы играют наибольшую роль в ассоциациях с Канадой (флаг и кленовый лист) и США (звездно-полосатый флаг, статуя Свободы и др.).
В представлениях о многих странах (в убывающем порядке – Франции, Индии, Голландии, Испании, Великобритании) доминируют культурные ассоциации. Наиболее специфичен образ Франции – единственной страны, в представлениях о которой подобные ассоциации господствуют. Слово "Франция" заставляет 33% респондентов вспомнить имена писателей и художников, композиторов и певцов, всемирно известные музеи и другие достопримечательности (Лувр, собор Парижской Богоматери и т. д.). Немало опрошенных (17%) хранят стереотипные, но в принципе правильные представления о достопримечательностях и культуре Голландии, в том числе ее каналах. Образ Индии также связан прежде всего с культурой, но из всего ее богатства "среднему" россиянину знакомо в основном только кино, отзывы о котором не всегда положительные ("слюнявые фильмы"). Действительно, Индия – мировой лидер по ежегодному производству художественных фильмов.
Анализ представлений о странах в целом подтверждает гипотезу Д. Замятина о существовании "стержневого" образа, вокруг которого формируются "пучки" второстепенных, вспомогательных представлений. Лучший пример – Китай: почти все ассоциации с этой страной, возникающие у россиян, так или иначе вызваны представлением о ее гигантских размерах и растущей роли в мировой политике и экономике. Как показали дополнительно проведенные ФОМ фокус-группы, это представление порождает весьма противоречивые чувства – от уважения к Китаю до страха перед ним. Однако структура представлений о многих странах настолько разнообразна, что "стержневого" образа не просматривается. Так, образ Греции – причудливая смесь представлений о ее истории, нередко с налетом романтики, и о современных курортах и товарах.
Конъюнктурные и "фундаментальные"
представления и эволюция
географических образов
Географические представления можно также условно подразделить на конъюнктурные и "фундаментальные". Последние менее подвержены изменениям и основываются на полученных во время учебы знаниях, убеждениях и ценностях. Собственно географические ("фундаментальные") представления могут быть интерпретированы, с одной стороны, как знаки определенного отчуждения (формулы "страна в Европе", "балканская страна" нередко означают: "я не очень много знаю о ней"), хотя, с другой стороны, они являются элементами "объективного" знания. "Географические" компоненты образов некоторых стран весьма значимы, а иногда даже доминируют (в убывающем порядке – в образах Индии, Норвегии, Греции и Финляндии, Португалии, Великобритании и Канады). Хотя отделить расхожие стереотипы ("Британия расположена на островах", "там часто идет дождь") от элементов "объективной" информации чаще всего невозможно, они все-таки присутствуют ("климат в Канаде похож на российский", "это страна бескрайних лесов и чистого воздуха", "Норвегия – страна фьордов и прекрасных ландшафтов" и т. д.).
Хотя у нас нет сравнимой социологической информации, чтобы сопоставить сегодняшние образы с теми, что существовали в советском или тем более отдаленном прошлом, современная структура образов стран позволяет прийти к некоторым заключениям об общих тенденциях их эволюции. Это прежде всего уменьшение роли "книжных" представлений, составленных на основе художественной литературы, искусства и научных публикаций. Главный признак этого процесса – исчезновение "романтических" образов, столь распространенных среди образованных людей в прошлом. Так, образ Индии как "страны духа", навеянный русской классической поэзией и прозой[156], сильно потускнел под влиянием телевидения. Следы "книжных" представлений все же еще видны в образах некоторых стран. Например, отождествление Голландии (Нидерландов) с "холодной" страной проистекает не только из путаницы с созвучной по названию Норвегией, но и из "Серебряных коньков" и знаменитых картин голландских и фламандских живописцев (Брейгель и др.), изображающих замерзшие каналы и известных широкой публике хотя бы по открыткам и многочисленным репродукциям.
Таким образом, можно классифицировать географические представления по происхождению, хотя оно далеко не всегда очевидно:
· из телепередач и других СМИ;
· из рекламных роликов, подменяющих личный опыт;
· из личного опыта и рассказов знакомых, в том числе из поездок;
· из кинофильмов, произведений литературы и искусства;
· из школьных и вузовских курсов.
Представления, почерпнутые из первых двух источников, более изменчивы, подвержены конъюнктуре. Телевидение сегодня, безусловно, - главный источник географических представлений. Оно проникает во все сегменты общества, преподнося тщательно отфильтрованную и препарированную информацию. Опросы дают предостаточно доказательств тому, что телевидение оказывает на формирование географических представлений россиян решающее влияние. Не случайно образы многих стран, например, Израиля и Армении, ассоциируются в первую очередь с их конфликтами с соседями, о которых регулярно сообщают новостные программы. Благодаря телевидению некоторые страны в сильной степени ассоциируются с теми видами спорта, в которых наиболее высоких результатов добились спортсмены этих государств: Канада – с хоккеем и равнинными лыжами (для 24% респондентов!), Финляндия – с различными видами зимнего спорта, и т. п. Нередко можно найти в географических представлениях отпечатки текущих событий: Норвегию 5% опрошенных соотносят с событиями вокруг подводной лодки "Курск", Францию некоторые респонденты ассоциировали со скандалом, связанным с российской экспозицией на авиасалоне в Ле-Бурже, и успехами сборной этой страны по футболу, и т. д. Другими словами, можно анализировать "возраст" географических представлений и образов.
"Старые и новые" географические представления
и геополитические коды
"Дружественные" и "недружественные" государства. Хотя 61% респондентов уверены в существовании для России военной угрозы, как правило, в общественном мнении сравнительно мало предрассудков, касающихся соседних и иных зарубежных стран. Средняя доля позитивных ответов на вопрос о дружественности по отношению к России для 18 стран – 58,2%, хотя к этим странам были отнесены такие разные государства, как США, Иран, Индия, Швеция, обе Кореи. "Менее дружественными" являются, по мнению россиян, или сравнительно мало известные им страны (Португалия), или далекие в культурном отношении, отождествляемые с фундаментализмом (Иран). Единственное и очень важное исключение – США, у которых минимальный "рейтинг дружественности" – 32%. Американская тень пала и на ближайшего союзника США – Великобританию (48%). Примечательно, что процент людей, считающих США дружественной России страной, почти не зависит от уровня образования, размера населенного пункта, возраста и уровня адаптации, хотя менее адаптированные лица (респонденты старше 50 лет и с более низким уровнем образования, выразившие намерение проголосовать за коммунистов) оценивают мирового лидера все же более строго.
На противоположном полюсе – Индия, которую 83% респондентов рассматривают как "дружественную" страну. Образ Индии как нейтрального государства и важнейшего партнера СССР, а затем и России культивировался годами и весьма стабилен.
Социалистическая идея больше не играет роли в восприятии страны. Так, люди иногда считали, что успехи Китая в экономике и поддержании социальной стабильности обусловлены его государственным строем, в то же время Северная Корея и Куба рассматривались как тоталитарные государства.
Географические образы и геополитика
(на примере Израиля)
Образ Израиля занимает в представлениях российских граждан о "загранице" особое место. Эта страна – яркий пример взаимосвязи между меняющимися геополитическими кодами и массовыми представлениями. В течение десятилетий советская пропаганда осуждала Израиль как националистическое и агрессивное государство, разделяющее со своими "заокеанскими покровителями" ответственность за развязывание многолетнего конфликта на Ближнем Востоке, как страну, органически враждебную СССР и его интересам, как убежище "предателей", которые покинули свою социалистическую родину, купившись на обещание примитивных материальных благ. Отъезд таких людей рассматривался как благо для страны, а их имена должны были быть забыты, вымараны из библиографических списков или учебников. В периоды эскалации конфликта Израиль усиленно представляли как "сионистское", т. е., в советских терминах, фашистское государство. Сама возможность для советских евреев уехать в Израиль питала антисемитизм и дискриминацию.
Нельзя сказать, что в постсоветской России нет следов этой ситуации. Хотя абсолютное большинство респондентов считают Израиль дружественным государством, эта доля все же меньше средней. 30% опрошенных заявили о своем положительном отношении к Израилю, 56% к нему безразличны, а 8% питают негативные чувства. 5% респондентов в "Геопроекте" высказали негативные ассоциации со словом "Израиль": "агрессивное государство", "воинственный", "хитрый" народ и др. Для 19% это слово связано с ближневосточным конфликтом – с "воюющей страной", "насилием", "терроризмом", "нестабильностью" и т. п. Наиболее позитивное отношение к Израилю, как и можно было ожидать, у тех, кто привык мыслить более самостоятельно, – у людей с высшим образованием, лучше адаптированных к нынешней экономической ситуации, с более высокими доходами, живущих в крупных городах, особенно в Москве и Петербурге, и намеревающихся на будущих выборах поддержать Владимира Путина, а не Геннадия Зюганова.
Значимость старых стереотипов, безусловно, снижается, и социальные представления об Израиле быстро трансформируются. Заметно сказываются, в частности, новая открытость России и личный опыт, накопленный уже многими миллионами россиян, выезжавших за границу. В самом деле, для 5% респондентов Израиль – страна, в которой живет много родственников, друзей или знакомых, для 9% – место паломничества, туристическая страна с огромным культурным наследием, а для 6% – богатая, экономически развитая страна.
Новый образ Израиля, без сомнения, связан с иммиграцией из России и из других бывших советских республик. Благодаря ей Израиль вошел в ментально освоенное пространство многих людей, а его образ стал человечнее, мягче. Более того, отношение россиян к эмигрантам за последние годы заметно изменилось. Ныне только 18% граждан осуждают бывших соотечественников, оставивших страну (чаще всего это сторонники Г. Зюганова, пожилые люди и лица с низким уровнем образования). 77% опрошенных эмигрантов не осуждают, и большинство не воспринимает их как "чужих".
Продолжают рассматривать эмигрантов как людей, близких себе по языку, культуре, ментальности, 59% ответивших на анкету специального опроса и 80% участников серии фокус-групп, организованных ФОМ в Москве, Петербурге и Воронеже. Опрошенные полагают, что эмигранты сохраняют симпатию к стране, в которой они родились, и составляют основу для формирования новой международной социальной общности и дружеских отношений между двумя странами. Хотя 31% респондентов придерживаются противоположного мнения, результаты опроса показывают, что идеологической базы для изоляционизма и чувства исключительности в России более не существует. Сложилось общее понимание того, что в нынешних условиях эмиграция представляет для многих едва ли не единственный способ выжить, улучшить материальное положение, а для специалистов – реализовать свой потенциал и применить профессиональные знания. Абсолютное большинство респондентов (54%) полагают, что российские власти должны учитывать в своей политике существование в Израиле многочисленной русскоязычной общины (31% респондентов разделяют противоположное мнение). Любопытно, что российские граждане склонны переоценивать численность русскоязычных израильтян.
Очевидное следствие изменения образа Израиля – это также сегодняшнее мнение российских граждан о причинах израильско-палестинского конфликта, ответственности сторон и путях его урегулирования. Взгляды россиян стали более взвешенными. Результаты фокус-групп показывают, что среди российских граждан бытует три точки зрения на причины происходящего в этом регионе. Разделяющие первую сводят конфликт к борьбе палестинцев за свои земли. Как правило, эти люди возлагают вину за обострение конфликта на Израиль; они считают, что конфликт инспирирует третья сторона, которой обычно называют США, но иногда также арабские страны, поддерживающие террористов. Сторонники второй точки зрения объясняют события "извечным" религиозным противостоянием и в действительности разделяют участников конфликта на "своих" и "чужих". Большинство из них поддерживают Израиль, причем многие даже уверены, что израильские евреи – христиане. К "своим" они причисляются потому, что Израиль гораздо более экономически развитая, а стало быть, "цивилизованная" страна по сравнению с Палестиной. В глазах россиян, по данным опросов ФОМ, уровень благосостояния служит главным, хотя и далеко не единственным критерием респектабельной "цивилизованности". Наконец, третья группа участников фокус-групп пытается продемонстрировать равноудаленный подход к сторонам конфликта и не делит их на "цивилизованных" и "диких", мусульман и не мусульман. Эти люди обвиняют в усугублении ситуации как израильтян, так и палестинцев, используя слова "воинственные" и "мирные". Личный опыт и происхождение (региональная политическая культура) сказывались на позиции участников фокус-групп – в отличие от москвичей и петербуржцев, большинство жителей Воронежа было склонно к поддержке палестинцев.
Отвечая на открытый вопрос в ходе массового опроса, большинство респондентов не выражало однозначных симпатий какой-либо стороне: 39% россиян полагают, что виноваты в равной степени и Израиль, и Палестина, тогда как только Израиль винят 11%, и такая же часть – только Палестину.
Изменение образа Израиля под влиянием СМИ, освобожденных от идеологических оков, и в условиях открытости российских границ оказало значительное воздействие на мнение граждан о применении силы в ходе конфликта. Россиянам довольно хорошо известны текущие события: только 12% граждан, опрошенных в декабре 2001 г., заявили, что ничего не слышали о конфликте, 75% знают о нем, и 64% выразили обеспокоенность его обострением. К сожалению, большинство (41%) из тех, кто или ничего не знает о конфликте, или не испытывает по этому поводу никаких эмоций, – молодые люди от 18 до 35 лет. Это явление – часть общей картины: более молодые поколения российских граждан, включая и тех, чье взросление пришлось уже на постсоветские годы, менее образованны, менее информированы и более равнодушны к международным событиям, чем люди старшего возраста.
Поскольку россияне возлагают равную ответственность в конфликте на обе стороны, большинство опрошенных (68%) полагает, что Россия не должна поддерживать в конфликте ни Израиль, ни Палестину (8% склоняются в пользу Израиля, 6% – Палестины). В то же время россияне убеждены, что наша страна, как мировая держава, должна играть ведущую роль в урегулировании конфликта. Как и в других случаях (Босния, Косово), российское общественное мнение выступает против использования силы для разрешения конфликта. Относительное большинство россиян (44%) думают, что жесткие военные акции Израиля против палестинцев неприемлемы (16% придерживаются противоположного мнения, 41% затруднился ответить).
