2015-07-14
1131
Кормчая Ивана Курицына является уникальным произведением, имеющим большое значение для нашего исследования ввиду того, что она представляет собой единственный богословский документ, обрисовывающий в деталях взгляды новгородско–московских диссидентов. Хотя работы Федора Курицына и Ивана Черного проливают некоторый свет на богословие русских реформаторов в общих чертах, все‑таки они не были задуманы в качестве утверждений основ веры. Работы Федора Курицына главным образом носят грамматический и философский характер. Заметки Ивана Черного существуют лишь в форме комментариев. Сочинения Ивана Курицына, с другой стороны, представляют собой систематическое изложение отдельных аспектов богословия реформаторов. Н. В. Калачев[429], Е. Е. Голубинский[430], Б. П. Любимов[431] и М. Н. Тихомиров[432] не берут во внимание этот документ, за исключением краткого упоминания некоторых общих характеристик. Единственное серьезное исследование манускрипта было произведено Юрием Бегуновым, который представляет блестящее сравнение Кормчей Курицына с другими современными сводами правил[433]. Однако он признает, что для определения идеологической сути этого документа требуется больше исследований[434].
Уникальный характер Кормчей
Систематическое изложение догматов веры Иваном Курицыным – бесценный источник информации о богословских воззрениях русских субботников. Иван Курицын оставил за собой полное право – и воспользовался им вполне – для того, чтобы не включить в свой сборник те учения, которые он считал еретическими и оставить и даже подчеркнуть те, с которыми его единомышленники соглашались. Кроме того, работа Курицына полнее, чем другие многочисленные известные своды того времени.[435] Например, в официальной Кормчей четырнадцать глав «Номоканона» Фотия упоминаются только по их заглавиям. В Кормчей Курицына правила следуют заглавиям в их систематическом порядке[436].
Кормчая Курицына – древнейшее систематическое изложение церковных правил. Принципиальное отличие этого документа от других сводов в его отходе от традиционного хронологического порядка изложения. Предшественники Курицына традиционно располагали патристические правила в их хронологическом порядке, то есть в порядке их появления на свет. Кормчая Вассиана Патрикеева, которая была составлена несколькими годами позднее, принадлежит к тому же систематизированному типу, что и Кормчая Курицына[437]. Тот факт, что оба, Курицын и Патрикеев, сознательно порвали с традицией хронологического представления, подчеркивает желание представить их собственное понимание богословия. Диссиденты считали, что современная им Церковь извратила учения великих мужей древности, поэтому древние правила и традиции должны быть восстановлены.
Кормчая митрополита Даниила, изданная в 1522 г. и отражающая строго традиционное построение по всей видимости была реакцией на новую тенденцию к систематизации[438].
Содержание Кормчей
Кормчая, или Мерило Праведное (другое название этого документа) Ивана Курицына состоит из 342 страниц. На первой странице находится содержание, в котором указаны 62 главы. Она начинается следующим образом: «Эта книга – мерило праведное…». На 6–ти непронумерованных и 43 пронумерованных страницах текста представлено Мерило Праведное – документ составленный по всей видимости в тринадцатом столетии. Далее следует собрание церковных правил – своего рода церковное руководство. Остальная часть манускрипта содержит: Речи о Соборах (с. 43–58); Номоканон Фотия в систематическом изложении (58–182); Апостол, жизнь апостолов Петра и Павла, а также правила некоторых Соборов (182–204); Беседа св. Диодоха в вопросах и ответах (204–212); собрание статей отцов церкви, направленных против ересей (212–286); статьи юридического характера: Русская Правда [439], Уставы Владимира и Ярослава; Декалог и некоторые ветхозаветные отрывки (286–308); а также собрание кратких статей, включающих Уставы относительно назначения епископа (308–336).
Первая часть Мерила Праведного – манускрипта, с которым работал Иван Курицын, содержит ряд светских декретов византийского императора.[440] Курицын предпочел не включать их в свой сборник. Статьи, касающиеся церковной юриспруденции, были также исключены, потому что Курицын, вероятно, видел в них компромисс между церковью и государством, который был присущ византийскому христианству. Курицын исключил, более того, и новые уставы, которые Иосиф Волоцкий начал рассылать влиятельным лицам государства в попытке ввести на Руси преследование еретиков[441]. Бегунов, по всей видимости, прав, когда приходит к заключению, что эти декреты, как и декреты византийские, были неприемлемы для Ивана Курицына из‑за его позиции о разделении между государством и церковью[442]. Исключение Курицыным всех указанных уставов – которые Иосиф и некоторые духовные лица чтили наравне с «пророческими, апостольскими писаниями и сочинениями святых отцов[443]» — является первым примером той значительной степени свободы, которую Курицын оставил за собой при составлении Кормчей.
Курицын ограничивает изложение светских законов византийских императоров требованием «праведного суда» для богатого и бедного, знати и крестьянства, купцов и вдов[444].
Ни одно другое издание Кормчей не располагает Мерило праведное так, как это сделано у Курицына. Все они располагают отрывки из Мерила праведного после всех апостольских и патристических правил и декретов Соборов между писаниями, касающимися еретиков, и Градским законом [445]. Бегунов отмечает: «Использование государственным чиновником Иваном Курицыным Книги мерила праведного в качестве введения к собранию экклезиастических законов беспрецедентно. Иван Волк Курицын пишет Мерило праведное в контексте общего интереса на протяжении 1470–1490 гг. к систематизации судопроизводства»[446].
Иван Курицын трудился в тот период, когда необходимость кодификации законов самодержавного московского государства, приходящего на смену феодальной раздробленности, стала насущной. Единое централизованное государство требовало и единых законов. Курицын в своей «Кормчей» делает первую серьезную попытку такой кодификации, практически легшей в основу развития всей дальнейшей законодательной деятельности на Руси. Если учитывать тот факт, что в данной «Кормчей» подчеркивается необходимость размежевания Церкви и государственной власти (и это на фоне бурной деятельности Геннадия Гонозова и Иосифа Волоцкого, стремящихся как можно теснее спаять эти два образования), то становится понятным, почему «Кормчая» И. Курицына была принята церковниками в штыки. В Кормчую Курицына не включены обычные юридические статьи, написанные в поддержку государственного вмешательства в доктринальные дела. Вассиан Патрикеев в его Кормчей поступает таким же образом.[447].
В Книгах правил и Курицына, и Патрикеева отсутствует Слово 165 отцов против тех, кто оскорбляет святую церковь – письмо, которым завершаются все официальные издания Книг правил пятнадцатого и шестнадцатого веков. Архиепископ Геннадий и Иосиф оба использовали это Слово на Соборе 1503 г. в защиту права монастырей иметь в собственности обширные земельные владения.
Причина того, что эти книги пропущены объясняет сам Вассиан Патрикеев, который заканчивает свое издание Кормчей следующими словами: «Ибо есть нечто в святых правилах, что противоречит святым Евангелиям, и Апостолам, и всем святым отцам»[448].
