Корни субботников

Несмотря на очевидность того факта, что архиепископ Геннадий и Иосиф Волоцкий представляют новгородско–московское движение явлением новым, существуют указания на то, что эта «ересь» имеет более глубокие корни, чем предполагается в трудах указанных священников[469]. Гипотезу о том, что это «еретическое» движение уходит историческими корнями ранее 1470 года, разделяют многие ученые[470]. Достаточно трудно точно указать начало движения субботников на Руси из‑за того, что большая часть письменных источников была уничтожена во время татаро–монгольского нашествия.[471] Из уцелевших фрагментов ясно, однако, то, что движение субботников, а также борьба вокруг него, является принципиальной темой многих ранних источников, особенно источников конца пятнадцатого века. Ясно, что в 1470–х субботники предстают как зрелое, организованное направление. Не ясно, однако, как долго они таковым являлись прежде этой даты. При церковной политике Ивана III субботники успешно конкурируют с византийскими формами церкви.

Вполне возможно, что на становление и учение субботников конца пятнадцатого века повлияли стригольники – подобное протестантскому русское движение мирян, боровшееся за реформы в церкви[472]. Сравнение между учениями стригольников и субботников открывает важные сходства.[473]

Изучение Писаний в четырнадцатом веке привело некоторых священников проповедовать Слово в Пскове, а затем в Новгороде.[474] Развитие основанного на Библии учения в Новгороде являлось, по всей видимости, прямым следствием исследования Писаний и укорененности в славянской традиции. Клибанов отмечает, что стригольники открыто исповедовали свои убеждения, число их приверженцев возрастало. Возможно, это движение нашло свое дальнейшее выражение в том, что ошибочно называется «движением субботствующих». Клибанов по сути считает, что Новгородско–московское движение всего лишь уточнло богословскую позицию стригольников[475]. Пыпин признает, что «мало сомнений в том, что жидовская ересь пятнадцатого века является своего рода эхом движения стригольников. Это эхо, однако, было осложнено новыми обстоятельствами»[476]. Он усматривает деятельность мистического еврея Схарии в роли переходного звена и главного источника вдохновения в преобразовании стригольников в жидовствующих[477]. Руднев, однако, определяет теорию о Схарии еврее не более чем как легенду[478]. Некоторые другие ученые разделяют скептицизм Руднева[479].