2015-07-14
691
Другой значительной тенденцией у Курицына является поддержка права мирян учить Слову Божьему. В отличие от Иосифа, который так переписал патристическое правило по этому вопросу таким образом, что оно сделалось практически неузнаваемым, Иван Курицын цитирует его не редактированным, оставляя за мирянами, если они чисты сердцем и знающи в Писании, право учить Слово Божие.[449]. Курицын усматривает в мирянах силу к благовестию. Естественно, это вызывало конфликт с византийской традицией.
Другое правило, которое цитирует Иван Курицын, не содержащееся в других русских Кормчих, гласит:
«Священникам и служителям не следует принуждать кого‑либо приносить на церковное общение хлеб, другие дары или делать какую‑либо работу, грозя отлучением или анафемой, или отказом в принятии участия в общем служении или крещении детей. Те, кто нарушают это постановление, должны быть сняты со своих должностей в Церкви»[450].
Из этого правила ясно, что новгородско–московские диссиденты не отвергали иерархическую структуру Церкви как таковую. Они, скорее, противостояли злоупотреблениям иерархической Церкви.
|
|
|
Еще одно правило, отсутствующее во всех других Книгах правил, кроме как в работе Курицына, говорит: «Свободой выбора всякий должен руководствоваться, избирая воздержание. Истолкование: лишь только по своей воле человек должен делать доброе, без принуждения. Поэтому никто не должен принуждать кого‑либо к христианскому воздержанию, но каждый должен делать это, будучи движим своей совестью, свободной волей и желанием»[451]. Идея о том, что никого нельзя заставлять становиться христианином, для Иосифа была эквивалентна капитуляции христианства. Что произойдет с людьми, если их не заставлять становиться христианами? Согласно Иосифу, они обратятся в иудаизм, религию дьявола[452].
В защиту своей позиции «иосифиты» [те, кто поддерживал Иосифа Волоцкого] приводят выдержки из различных светских произведений, которые не должны быть ни нормативными, ни авторитетными для христиан. Гудзи указывает, что «иосифиты» были столь некритичны в своем отношении к «Писанию», что считали, что любой документ имеет авторитет, если только он соглашается в какой‑либо степени с их интересами (это было их отличительной характеристикой даже и в шестнадцатом веке). Зачастую они не отличали канонические книги от апокрифических, не обладали способностью систематично аргументировать, критично взглянуть на прочитываемые материалы[453].
Архиепископ Геннадий писал в 1489 году, что новгородские попы–еретики слишком легко прощают согрешающих, и требовал жестокой расправы как над согрешающими, так и над теми, кто их прощал. Курицын же широко использует в своей работе правила Василия Великого о согрешающих и об епитемиях, отличавшиеся особенной снисходительностью к еретикам. Совершенно очевидно, взгляд Курицына на свободу человека был совершенно иным, нежели современная ему позиция официальной Церкви, знавшей только запретительные и карательные меры.[454] Хочется привести один отрывок из Кормчей Курицына, который весьма интересен, поскольку, как и все тексты «Кормчей», подразумевает Божественность Иисуса Христа и Триединство Бога:
|
|
|
«Адама убо не смертна сотворил Бог, ни бессмертна же, посреде величества и смирения и самовластна того сотворив, остави, яко же камо восхощеть обратиться, аще на добродетель — наследить бесмертие, аще ли на злобу — смерть да приимет. И се рече Григорие Богослов: "еще в кожныя ризы облещися ему единаче в доблеишую плоть и мертвену и не таковужде, яко же прежде преступления…" Неции глаголюще, яко мертвен и сперва создан бысть Адам и умрети хотяще, аще не бы заповедь преступил. Сего ради убо, иже глаголет, яко Адам смертей и сперва от Бога создан бысть и нуждею естества, аще согреши или не согреши, умрети хотяше. И глаголет, яко младенци во оставление грехов крещают, яко ничто же от адамова прародительного греха имуще. И о сем ясно апостолу вопиющу, яко единого ради человека грех во весь мир вниде и греха ради смерть. Или паки мудрствует некто, яко крещение убо первым грехом дает отпущение, помощи же не дает к тому не согрешати. Но токмо от нашего потщания се исправляется. Аще ли убо кто и се приемлет и благодать Бо–жию славит укрепляющу нас на творение заповеден, учит же, яко и кроме благодати Божия исправити заповеди Его может, обаче со трудом, да будет проклят. Не рече бо Господь, яко без Мене со трудом можете створити сие, но рече, яко без Мене не можете творити ничто же».[455]
Можно ли более четко и красиво сформулировать понятие о праведности по вере, которое спустя десятилетия с трудом начнет пробивать себе дорогу на Западе? И не явствует ли из этого отрывка со всей очевидностью, что один и тот же Господь дал закон и сказал: «без Меня не можете делать ничего»? Другой вывод, вытекающий из этого отрывка, — это упразднение посреднической роли Церкви из дела спасения. Во главу угла ставятся личные взаимоотношения человека со своим Богом и Спасителем — Иисусом Христом.
Тринитарные тенденции Кормчей
Еще одно сходство между Книгами правил Курицына и Патрикеева заключается в том, что оба с особым уважением относятся к сочинениям Василия Великого. Причина широкого использования Патрикеевым Василия Великого очевидна – аскетические идеи Василия находятся в совершенной гармонии со взглядами нестяжателей на монашество[456]. Но что в работах Василия могло привлечь Ивана Курицына, у которого вряд ли имелись какие‑либо симпатии к монашеству?
Василий Великий, бесспорно один из наиболее влиятельных православных богословов, был назван Великим не по причине монашеских сочинений, но в первейшую очередь за выдающийся вклад в развитие тринитарного богословия. Трудно объяснить особое почтения Курицина к Василию Великому, если предположить, что Курицын отвергал догмат о Троице.
Иван Курицын не просто включает все постановления Вселенских Соборов представляющих православный взгляд на Троицу, без каких‑либо изменений или вставок, но еще и добавляет ряд тринитарных выдержек не содержащихся в Сборниках правил. Абсолютно невероятно, чтобы противник тринитарного богословия смог сделать подобное. Иван Курицын не игнорирует, не изменяет какое‑либо из постановлений, касающихся Троицы – этот факт не может не быть особо подчеркнут.
|
|
|
В Кормчей Курицына нет никакого намека на негативное или скептическое отношение к Троице. Единственным декретом, который, по мнению Курицына, нуждался в доработке, являлся восемьдесят второй декрет шестого Вселенского Собора. Этот декрет Курицын не просто цитирует, но и слегка корректирует со своей перспективы: «Не напишеши агница во образ Христа, ни того самого. Толкование: Агнец предан бысть в образ истиннаго Христа Бога нашего и не подобает образа почитати паче истины, и агнца на честных иконых напи–сати перстом Предтичевым показаема, ни самого Христа, Бога нашего, и шаровныими писании по человеческому образу на–писовати». [457]
Практически все отличие от традиционных «Кормчих», в том числе и от Кормчей Патрикеева[458] заключается всего в одной букве: предлог «но» изменен на «ни». Эта поправка кардинально меняет суть всего отрывка — поклонение иконам не поощряется, а напротив запрещается. Это является еще одним образчиком того, как убеждения переписчика воплощаются в его работах. Приведенный выше пример ясно показывает отношение И. В. Курицына к иконам, но также и являет собой его взгляд на Иисуса Христа — взгляд абсолютно ортодоксальный.
Другой сюрприз для тех, кто причисляет Ивана Курицына и его товарищей к антитринитариям находится в разделе его Кормчей, касающемся различных ересей. Этот раздел занимает приблизительно четверть всего сочинения (страницы 212–286). Основная часть этого раздела включает Панарион Эпифания Кипрского, содержащий краткую историю и главные учения еретиков. Эпифаний предлагает ответы, которые верные должны дать еретикам[459]. Эпифаний находился в полном согласии с Никейской ортодоксией и называет противников тринитарного богословия «ядовитыми змиями»[460]. Хотя подобные отрывки Панариона содержатся в некоторых традиционных Книгах правил [461], однако они не включены в официальную Книгу правил. Эти же отрывки опущены и в Книге правил Патрикеева. Таким образом, не было внешних факторов, вынудивших или даже обязавших Курицына включить эти антиеретические статьи в свое собрание. Единственной причиной, по которой эти отрывки были включены, является намерение Курицына иметь их в своей книге. Иван не изменяет текста этого документа и не выражает негативного отношения к нему.
|
|
|
Панарион рассматривает такие темы как божественность Святого Духа, воплощение и воскресение, а также Троицу. Все эти вопросы тщательно сохранены Курицыным в Кормчей. Никаких ремарок или намеков, которые могли бы потенциально подорвать авторитет сочинений Эпифания, не содержится в Кормчей.
Тот же дух ортодоксии содержится в представлении Курицыным апостольских правил. Особый интерес для данного исследования представляет собой правило, находящееся исключительно в Книге правил Курицына. На странице 153 в разделе, касающемся апостольских правил против еретиков, Иван пишет: «моляйся с жиды, да отлучится». Эти правила толкуются обычно как запрещение христианам входить в синагогу или заимствовать что‑либо из учения иудаизма. Ни Книга правил Патрикеева, ни сочинения Иосифа не содержат столь прямого запрета. Таким образом, в своем отказе от иудейства Иван Курицын идет далее официальных источников. Бегунов предполагает, что этим поступком Иван «отрицает какие‑либо взаимоотношения с теми, кто в это время были осуждены как ересь жидовствующих»[462]. Однако непосредственная роль Ивана Курицына как лидера новгородско–московского и ведущего богослова русских субботников неоспорима и запечатлена его мученической смертью. Кормчая Курицына предвосхитила систематическое осмысление тринитаризма русской церковной мыслью.
Выводы
Большинство книг, находившихся среди еретиков, в конце концов, стали обязательны для чтения всеми священниками и монахами Русской Православной церкви. Некоторые из этих книг архиправославны, поскольку связаны с тринитарной доктриной. Соболевский, убежденный в том, что новгородско–московские верующие были противниками учения о Троице, приходит к удивительному заключению о том, что субботники использовали эти книги в своей «полемике против евреев»[463]. Соболевский просто не мыслит возможность того, чтобы эти книги могли использоваться против православной позиции. В свете быстрого роста Русского государства в пятнадцатом веке на юг и запад (в особенности к Литве и Польше, где проживало много евреев) предположение Соболевского не кажется невероятным. Международная политика Ивана III и его наперсников использует религию, чтобы развить, расширить и объединить территорию Русского государства. И если это предположение верно, то господствующая теория еврейского влияния на православных верующих должна быть отвергнута. Скорее всего, эти работы были написаны православными, чтобы обратить евреев. Таким образом, Псалмы и Письмо Федора Еврея были адресованы коренным евреям, увещевая их принять христианскую веру и православное учение о Троице.
Иван Черный, написавший все свои работы до 1487 г., не ставит под вопрос доктрину о Троице; нельзя сказать также, что его вообще интересует этот вопрос. Это показывает, что на то время еще не поднимался вопрос осуждения в жидовстве[464].
Сочинения Федора Курицына более посвящены антропологии, чем тринитаризму. Его отношение к православию выражено в написанной им Повести о Дракуле. Казакова и Лурье замечают, что Курицын «считал самого себя держащимся "нашей православной веры" так, как он ее понимал»[465]. Однако вряд ли вероятно то, что он понимал православие, используя антитринитарианские понятия, поскольку даже само название Православной церкви появилось в качестве защиты тринитарной позиции.
Брат Федора, Иван Курицын, отступает от официальной Восточно–Православной традиции в таких практиках, как почитание икон и роль священников. В отношении доктрины о Троице, однако, его Кормчая является явно православным документом.
Суммируя главу, становится ясно, что якобы антитринитарный характер движения субботников не может быть подтвержден их собственными сочинениями. Аргументы явно указывают в другом направлении.
