Труды Федора Курицына

Хотя Иосиф Волоцкий пытался, исходя из трудов архиепископа Геннадия, приписать происхождение ереси субботников из Новгорода, ясно, что Курицын не был обращен от новгородских еретиков. Геннадий утверждает, что Курицын воспринял свои идеи в Венгрии. В письме Зосиме (1490) Геннадий объясняет свой «пересмотренный» взгляд на происхождение ереси субботников: «Таким образом, мой господин, бедствие с Курицыном стряслось по возвращении из Венгерской земли»[621]. Иосиф не упоминает Курицына в своем списке «многих душ, зараженных жидовствующими» Алексеем и Денисом в Москве. Имя Курицына впервые упоминается в связи с его защитой еретиков, которые спаслись бегством из Новгорода в 1488 году[622]. Таким образом, оказалось, что даже главные обвинители еретиков признавали, что были альтернативные пути сделаться субботствующими – независимо от проповеди Схарии.

Лаодикийское послание

В недавнем труде по вопросу новгородско–московского движения Лилайенфельд заключает, что Лаодикийское послание не расходится с ортодоксальным христианским мировоззрением[623]. Лилайенфельд подчеркивает, что этот труд содержит цитаты авторов, популярных в русской монашеской традиции[624].

Упоминание о фарисеях в положительном контексте побудило Лилайенфельд предположить возможность того, что философская часть[625] Лаодикийского послания была переведена с еврейского языка. Автор, однако, соглашается, что в таком случае остается большое количество спорных вопросов, поэтому поддерживает взгляд, что иудейское влияние едва ли может быть доказано[626]. Лурье замечает: «Если интерес к Каббале для человека 15–го столетия, который находился под влиянием Ренессанса, в самом деле возможен, то знакомство с еврейской и европейской каббалистической литературой для Московской Руси было немыслимым. Древнерусские переводы с еврейского языка, дошедшие до нас, носят западно–российские черты; очевидно, большинство из них было сделано в Западной Руси»[627].

Лурье заявляет, однако, что в Лаодикийском послании «нет никаких характерных западно–российских черт, и если мы на самом деле имеем дело с переводом с еврейского языка, тогда мы должны допустить, что это уникальный случай перевода, совершенный москвичами»[628]. В древнерусских переводах с еврейского языка такие фразы, как «фарисейство есть жизнь», являются беспристрастными обычными фразами и едва ли могут рассматриваться как гебраизмы[629].

Положительные ссылки о фарисеях находим даже в трудах архиепископа Геннадия. Осуждая древних саддукеев, он пишет, что «саддукеи отвергали воскресение мертвых и не признавали ни ангела, ни духа. Фарисеи же признавали и тех, и других»[630].

Иван Черный, другой руководитель московских субботников, также высоко оценивал фарисеев. В своем Эллинском летописце Черный ссылается на Иосифа Флавия, упоминающего историю Иакова, брата Иисуса Христа (Древности, 20.9.1., с. 199–203)[631]. Сообщение Иосифа Флавия интересно тем, что оно представляет саддукеев в качестве врагов Иакова и христиан, стремящихся погубить их. Обвинение против Иакова основано на его нарушении закона Моисеева. Но его защищали «строгие исполнители закона», под которыми Иосиф Флавий подразумевает фарисеев. Интересно видеть фарисеев в роли защитников апостола Иакова. На самом деле, некоторые фарисеи даже представлены в Деян. 23:6–10 принадлежащими к партии Иакова. В Деян. 5:34 раввин Гамалиил, также из фарисеев, подобным образом защищает Петра и Иоанна.

Майер признает, что термин «фарисейство» был почти неизвестен иудеям, жившим во времена Средневековья[632]. Кроме того, неизвестны каббалистические рукописи, аналогичные этому письму[633]. Само название этой рукописи явно связано с греческой и христианской традициями[634]. Клибанов отмечает, что «название и дух этого письма характеризуют реформационные движения в Восточной и Западной Европе»[635].

Клибанов, не веривший в возможность какого‑либо иудейского влияния на Лаодикийское послание, предполагает, что слово «фарисейство» было употреблено Курицыном, чтобы противопоставить ложную мудрость фарисеев глубокой мудрости веры[636]. Клибанов приходит к выводу, что эта фраза имеет очень мало общего с иудаизмом[637]. Что касается связи с еврейскими каббалистическими рукописями, Лурье отмечает, что «нет никакого доказательства тому, что еретики использовали их литературу. Повторное исследование этого вопроса кажется преждевременным в настоящее время»[638].

Хотя Таубе не согласен с выводом Лурье, он признает, что его собственное предположение по поводу еврейского происхождения Лаодикийского послания «ни коим образом не устраняет любое полное истолкование «ереси» или «ересей», предложенное для новгородского и московского движений. Также оно не исключает само по себе любые предложенные характеристики их идеологии, будь то «гуманизм», «реформаторство», «антитринитаризм», «нестяжательство», «гусситство» или «последователи вальденсов»[639].

Литорея в квадратах

Некоторые из наиболее серьезных обвинений в антитринитаризме могли возникнуть ввиду особого понимания субботниками антропологии. Клибанов подчеркивает, что их вера в психосоматическое единство тела и души провоцирует некоторых православных авторов подозревать их в антитринитаризме, в почитании двух Личностей Божества вместо Троицы[640]. Хотя обвинение в почитании двух личностей Божества вместо трех никогда не относилось к субботникам, логика таких обвинений очень важна. К примеру, после длинного объяснения православного понимания тайны Троицы автор Рассуждения о грамматической системе языка заявляет: «То же самое можно заметить и в человеке – образ Святого и Жизньдающего, и Неделимую Троицу – Отца, Сына и Святого Духа. Первое – душа, второе – ум и третье – слово; они не могут быть отделены друг от друга»[641].

В другом месте этой же книги мы читаем: «Никогда не было, нет, и не будет того времени, когда будут называть Пресвятую Троицу Двоицей[642], ибо нет Отца и Сына без Святого Духа и нет Святого Духа без Отца и Сына»[643]. Нам не известно ни одно из высказываний русских еретиков о Двоице. Однако можно увидеть, что троичная антропология считалась своего рода аллегорическим отражением традиционного тринитарного взгляда о природе Бога, как Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа. В понимании автора Рассуждений о грамматической системе языка есть обоснование того, почему человеческие существа, созданные по образу Божьему, также должны иметь тройственную природу. Следовательно, автор этого труда предполагает, что верующие в двойственную природу человека также должны придерживаться учения о двойственной природе Бога и, таким образом, отвергать православное учение о Троице. Этот аргумент, однако, недостаточно основателен, и нет какого‑либо доказательства, что его когда‑либо применяли по отношению к новгородско–московским диссидентам.