Договоры строгого права и договоры, основанные на доброй совести

Выше уже затрагивался вопрос о толковании договоров. Правила, лежавшие в основе толкования положений договоров, лежали в основе их деления на договоры строгого права и договоры, основанные на доброй совести. Договоры древнереспубликанского римского права носили название negotia stricti juris, сделки строгого права. Строгость древнейших договоров именно в том и выражалась, что сторона не могла ссылаться на намерение вложить в договор совсем не то содержание, какое вытекало из буквального смысла договора. Равным образом нельзя было ссылаться ни на какие обстоятельства, которые делают несправедливым из­вестное требование, если оно было предъявлено другой стороной в полном соответствии с точным текстом договора. Даже позднее, с появлением формулярного процесса, только в том случае, если по просьбе ответчика претор включал в формулу иска специальную эксцепцию, в которой прямо указывались упомянутые обстоятельства, судья (при рассмотрении споров по таким договорам) принимал их во внимание.

С развитием экономики, с изменением на основе вновь складывающихся производственных отношений буквальный способ толкования перестал доминировать, предобладающим стало воззрение о необходимости выяснять подлинную волю, намерение сторон, которое не всегда адекватно может быть выражено словестно. Одновременно с отходом от формального толкования договора по его буквальному содержанию допустили при спорах, возникающих из договоров, ссылки на такие обстоятельства, которые делали требование из договора, формально правильное, по существу не заслуживающим защиты ввиду явной недобросовестности истца. Римские юристы в таких случаях говорили, что договор истолковывается по доброй совести: отсюда и сами договоры, допускавшие такое толкование, стали называться negotia bonae fidei, а вытекающие из них иски — actiones bonae fidei.