Кики отчаянно воевала с собой. Ей хотелось выбраться через окно, помчаться по ведущей к океану тропинке и окунуться в водную тишину. Она скучала по Дилану и, конечно, беспокоилась за него. Она знала, что тритон ее ждет, и так же хорошо знала, что Сарпедон выискивает способ завладеть ею.
Стоило Кики вспомнить неестественно горящие глаза рыцаря и его прикосновение, как по коже побежали мурашки. Гея говорила, что не стоит бояться призрака тритона, но сэр Андрас произнес слово «мы», напугавшее девушку. Он сказал: «Мы знаем, что ты нечиста». Значило ли это, что Сарпедону известно о ее любви к Дилану? Или он говорил о ее воображаемом романе с сэром Андрасом? Если Сарпедон использовал сознание сэра Андраса, захватив рыцаря, он должен был бы знать, что рыцарь и Ундина – не любовники, а это придавало слову «мы» особенно зловещее значение. Наверное, ему известно о Дилане. И не навлечет ли Кики опасность на Дилана, если снова придет к нему?
И еще, конечно, она беспокоилась из-за настоятеля. Еще до случая во дворе он был убежден, что Ундина – ведьма из племени викингов. События прошедшего дня должны были лишь укрепить его подозрения.
|
|
Беспокойно ворочаясь на узкой кровати, девушка мучилась желанием призвать Гею, но она знала, что не может этого сделать. Богиня сейчас, должно быть, занята разговором с Лиром, и Кики совсем не хотела ей мешать. Кики вздохнула. Ей был нужен Дилан. Ей нужно было ощутить силу его руге, нужно было, чтобы его объятия смыли яд похоти Сарпедона и боль разлуки с морем, но сегодня необходимо было оставаться в этой комнате и постараться заснуть. Кики закрыла глаза. Она ведь однажды видела Дилана во сне, так может быть, сегодня ей снова повезет…
Дилан встревоженно плавал взад-вперед вдоль берега. Он отчетливо чувствовал, что нужен Кристине, точно так же, как ощутил ее страх недавно, этим вечером… Должно быть, Сарпедон как-то отыскал ее в монастыре и нашел способ заговорить с ней. Дилан стиснул зубы. Он почувствовал и то, что девушка воспользовалась силой великой богини, чтобы отразить нападение злобного тритона. Если бы он мог очутиться рядом с ней!..
Стая гигантских рыб, именуемых морскими ангелами, умчалась с его пути – вода вокруг пенилась и бурлила от гнева тритона. Дилан мучился от бессилия, ведь он ничем не мог помочь Кристине на берегу.
– О трезубец Лира, должно же быть что-то такое, что я могу сделать! – бушевал Дилан.
– Начни с того, что перестань ругаться. Призывать силу Лира бесполезно, если то, чего ты хочешь достичь, находится на суше, – Живой, веселый голос Геи прозвучал над волнами, словно песня.
– Гея! – воскликнул тритон.
|
|
Несколько мощных ударов хвоста – и он добрался до берега. Богиня сидела на старом обломке плавника, прибившегося к камням, погрузив ноги в воду. Она была одета в платье цвета ночи, но в нем отражалась движущаяся вода, как будто платье было сшито из жидкого бархата.
– Твоя дочь нуждается во мне, Великая Мать! – с уважением обратился к богине Дилан. На сердце у него было тяжело, и дышал он с трудом.
Взгляд богини стал предельно внимательным.
– Ты хочешь сказать, что ощущаешь ее зов, тритон?
Дилан крепко прижал к сердцу кулак.
– Как будто болит мое собственное сердце.
Взгляд Геи потеплел.
– Да, вижу… Вы с Кристиной крепко связаны. Ваши сердца нашли друг друга. Это редкое и чудесное явление, но это обоюдоострый меч. Ее боль становится твоей болью, а твоя передается ей.
– Тут уж ничего не поделаешь.
– Но чего ты хочешь от меня, Дилан? – спросила богиня так тихо, что тритону пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее слова.
– Даруй мне человеческое тело! – выпалил он. – Позволь мне быть с ней и утешить ее!
Гея постучала тонким пальцем по деревяшке, обдумывая просьбу тритона.
– Мой отец жил на суше, – продолжил умолять ее Дилан – Должно быть, именно это как-то связывает меня с тобой. Я ведь прошу лишь временное тело. Позволь мне на одну только эту ночь стать мужчиной-человеком!
– Да, это верно, ты связан с землей. Но твой отец был простым смертным. Если я дарую тебе тело человека, это усилит твою смертную половину. Цена может оказаться слишком высокой, Дилан. Ты можешь постареть. И ты наверняка станешь более уязвимым, особенно если тебя ранит какой-то бессмертный. – В голосе Геи звучала печаль.
– Я нужен Кристине.
Богиня посмотрела в глаза тритону. И увидела в них любовь к Кристине. И душу Кристины она тоже ощущала и знала, как та мучается из-за того, что не может прямо сейчас очутиться в объятиях возлюбленного.
– Вечно я не могу устоять, когда вижу истинную любовь, – произнесла Гея, обращаясь скорее к самой себе, чем к Дилаву, но при этих словах его лицо вспыхнуло радостью. Богиня вскинула руки, предостерегая тритона. – Слушай внимательно, Дилан. Эти чары действуют совсем недолго. Ты должен вернуться в море до того, как первый луч солнца коснется земли. Если же не успеешь… – Дальше она заговорила таким тоном, что у Дилана волосы на голове зашевелились, – Не успеешь – окажешься в ловушке. Ты застрянешь между двумя мирами – между сушей и морем. Ты погибнешь, а твоя душа будет вечно скитаться, не находя покоя.
Дилан серьезно кивнул.
– Я этого не забуду, великая богиня.
– Уж постарайся. Моей дочери такое не понравилось бы.
Дилан улыбнулся.
– Мне тоже.
Гея безуспешно попыталась сдержать улыбку.
– Я начинаю понимать, морской житель, почему моя дочь выбрала тебя.
– Она всего лишь проявила мудрость, которую унаследовала от своей Великой Матери. – И Дилан галантно поклонился богине.
Богиня мелодично рассмеялась и махнула тритону рукой, призывая подплыть поближе, чтобы она смогла навести чары.
Кики думала, что эта ночь никогда не кончится. Все тело ныло от боли, ум никак не мог успокоиться.
– Вино, – сообщила она пустой тихой комнате и зажгла свечу, стоявшую на столике у кровати. – Тот монах снаружи должен же на что-то сгодиться. Я изъявлю свою королевскую волю и велю ему принести мне вина… Она обращалась к потрескивавшему фитилю. – Пара стаканчиков крепкого красного, которое мне подносили как-то ночью, определенно не помешает.
Изабель оставила ей чистую шерстяную рясу, и Кики набросила ее на плечи на манер плаща. Довольная, что прозрачная сорочка полностью скрылась под балахоном, девушка быстро подошла к двери, поморщившись от прикосновения босых ног к холодному каменному полу. Мысленно она отметила, что надо бы раздуть огонь, чтобы хоть немножко согреть комнату.
|
|
Она осторожно приоткрыла дверь, не желая напугать брата. Тот сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Лицо монаха скрывал капюшон.
Кики тихонько откашлялась.
Монах не шевельнулся.
– Э-э-э… прошу прощения, брат… – начала Кики.
– Он спит. – Низкий голос послышался из глубокой тени. И от этого звука сердце Кики заколотилось.
– Кто здесь? – спросила она.
– Разве нужно спрашивать, любовь моя? – сказал Дилан, делая шаг вперед.
– Ох!
Кики прижала ладонь ко рту, решив, что у нее начались галлюцинации или что Сарпедон придумал новую чудовищную шутку.
Дилан осторожно коснулся ее лица.
– Неужели я так изменился, Кристина?
Взгляд девушки скользнул от мужественных черт знакомого лица к телу тритона. На нем была монашеская ряса, но из-под нее выглядывали две человеческие босые ноги.
– Я… ты… Но как?… – Может, он ей снится?
– Давай назовем это даром богини.
Улыбка Дилана убедила ее. Она не могла быть обманом. Кики схватила Дилана за руку и втащила в комнату, осторожно прикрыв дверь за его спиной.
– Монах не проснется. Гея об этом позаботится. – Глаза Дилана сверкали. Потом он огляделся вокруг с любопытством, – И вот здесь ты проводишь свои дни?
– Ну, не совсем так, – ответила Кики, удивляясь внезапно охватившему ее беспокойству, – Я хочу сказать, я здесь переодеваюсь и сплю, но большую часть времени я провожу там. – Она ткнула пальцем в сторону двери и тут же приказала себе не болтать всякой ерунды.
– Здесь… – Дилан замялся. – Очень серо, – решил наконец он. Потом кивком указал на узкую кровать. – А вот здесь ты спишь?
– Теоретически, – вздохнула Кики. – В последнее время мне не слишком-то удается отдохнуть.
Дилан повернулся к ней и обхватил ладонями лицо Кики. Он сразу заметил темные круги под глазами и легкую желтизну кожи. Он поцеловал ее в лоб, потом очень нежно поцеловал в губы. Ресницы Кики затрепетали и опустились.
– Я пришел, чтобы помочь тебе набраться сил, – сказал тритон.
Не открывая глаз, Кики прижалась к нему.
|
|
– Ты здесь, и я совсем не чувствую усталости.
Она услышала его довольный смешок.
– Тогда, может быть, ты поучишь меня обращаться с человеческим телом? Я как-то странно себя чувствую с ногами.
Кики рассмеялась, и Дилан закрыл ей рот поцелуем. Когда они оторвались друг от друга, глаза Дилана были темными от желания. Кики взяла его за руку и подвела к кровати. Сначала она уронила с плеч шерстяной балахон. Потом позволила сорочке упасть на пол. Потом потянула за рясу Дилана, и он наклонился, чтобы Кики могла снятьс него грубое одеяние.
– Ты только посмотри! – выдохнула Кики. Дилан был высок и сложен, как атлет. – Спасибо тебе, Гея!
Дилан улыбнулся.
– Из меня получился неплохой человек?
Кики, вскинув брови, опустила взгляд туда, где между длинными мускулистыми ногами уже стояла наготове мужская плоть.
Щеки девушки загорелись, тело охватило жаром.
– Ох, да. Даже более чем неплохой.
Дилан обнял ее.
– Теперь научи меня, как тебя любить… покажи, как земные мужчины любят своих женщин.
Кики посмотрела на него – и почувствовала, как непрерывная боль внутри нее ослабляет свою хватку.
– Все точно так же, любовь моя. В любых телах, в каких мы можем оказаться, мы всегда будем парой.
И они опустились на кровать, затерявшись друг в друге.
Дилан знал, что он не может полностью избавить девушку от внутренней боли, но он мог хотя бы сделать эту боль терпимой. Кики нуждалась в нем, а он нуждался в ней. И неважно, какую цену придется заплатить за то, что они вместе. Все равно они будут принадлежать друг другу вечно.