Задание 4

1. Удивительно, насколько некоторые люди бывают
неблагодарными..

2. Все-таки права была моя свекровь, когда говорила, что он с косточкой в сердце родился.., Муж он никакой...

3. У него со мной отношения не такие как с другими
сотрудницами, а настоящие...

4. Странно, но вы знаете, я ведь действительно смог помочь одному своему клиенту.

5. Она к подружке относится теплее, чем ко мне!

6. Хоть и неправильно это; но я проверяю его уроки.

7. Он с утра и до вечера все читает свои глупые психологические книги.

8. С таким характером мечтать о карьере юриста просто смешно.

9. Заплетающимся языком я продиктовал ему свою фа­милию.

10. Тот случай был первой оплеухой, которую я получил. Я ведь всю жизнь прожил маменькиным сынком.

11. Мои достижения лишь с натяжкой можно назвать достижениями.

12. Она, разумеется, обожрала меня (извините за грубое слово) в ресторане.

13. Ни за что не хотела бы видеть такого человека своим коллегой.

14. Она серость, каких поискать, а все туда же со своими амбициями.

15. Вы на меня все время как-то странно смотрите.. & чем-то подозреваете, что ли? 16. В этом году свекровь наконец-то стала проводить с внуками хоть какое-то время...

17. Мой муж не похож на других, видите ли, он — особен­ный...:

18. Это был удивительный человек!

19. Она, естественно, даже в квартиру меня не пустила.
20, У дочери состоялся в. тот вечер загадочный разговор по телефону.

21. Хороший родитёль всегда знает, что нужно его ребенку.

22. Он так и не смог заменить ей отца, отчим-то, да это и понятно.

23. К сожалению, мой сын — весь в мать..

Задание 5

Фрагмент 1

Консультант дважды игнорирует значимую инфор­мацию, которую пытается сообщить ему клиент. Первая его (клиента) реплика, на которую можно среагировать в технике «Эхо» — «фантазии глупые про любовь», вторая (о том же) — «у нее же свои представления». Консультант навязывает клиенту направление разговора, которое ему самому кажется более актуальным, однако для клиента оно менее значимо, чем то, что он пытался сказать. Во второй своей реплике консультант допускает ошибку в поста­новке вопросов, какую именно — станет понятно после ознакомления с параграфом «Расспрос клиента».

Фрагмент 2

Консультант игнорирует тему, которая явно звучит для клиентки как значимая (см., например, фразы: «(она была) совсем другой», «такое (не забудешь)», «очень боль­шая разница (с тем, что есть сейчас)». Вместо того чтобы вернуть клиентке хотя бы один из этих акцентов с помо­щью «Эхо», консультант сначала хвалит память клиентки, потом пускается в прописные истины о том, как время меняет людей. Обе темы малоинтересны для клиентки и не отвечают ее состоянию.

Фрагмент 3

Консультант неправильно распознает акценты в речи клиентки. Ключевое слово — «наконец-то» (клиентка чуть ли не помогает консультанту: «долго я этого ждала»).

Фрагмент 4

Консультант неправильно распознает акценты в речи клиентки. Ключевые слова — «в напряжении» (не очень понятно, почему именно «в напряжении» и что это было за напряжение). Ошибки консультанта во фрагментах 3 и 4 — типичные примеры того, что воспринимается кли­ентом как «попугайство».

Ответы на задание 9

Какие чувства вызывает у вас успех вашей сестры?

В связи с чем вы не дали своего согласия на переезд?

Чем именно вы были опечалены в этой ситуации?

Что вы чувствовали, в каком состоянии находились
перед этим выступлением?

С чем именно было связано ваше волнение перед
этим выступлением?

Какие чувства вызывает у вас этот человек?

Что означало для вас это увольнение?

Вы явились домой пораньше... а для чего? (...а зачем?)

С чем связано ее молчание?

Переформулировка не нужна, так как вопрос и так
задан в открытой форме.

Как он обычно ведет себя, когда вы его ругаете?

Он отправился к отцу в другой город... каковы моти­
вы этого поступка? (Почему он так поступил?)

Он отправился к отцу в другой город... а с какой це­
лью? (... а зачем?)

Как бы вы могли описать свое отношение к невестке?

Как ваш сын обычно ведет себя при появлении
в доме гостей?

Как вы объясняете себе эти его поступки?

С какими чувствами он об этом говорил?

Переформулировка не нужна, так как вопрос и так
задан в открытой форме.

Как он ведет себя на уроках математики?

Как вы себя чувствуете?

Ответы к заданию 10 Фрагмент 1

Наиболее удачны вопросы 3, 9 и 10, так как они в наибольшей степени опираются на то, что было сказа- но клиенткой, и побуждают ее к дальнейшему рассказу в наиболее значимых направлениях жалобы. Обратите внимание на то, что все три этих вопроса — открытые, и на то, что вопросы 3 и 9 адресуются к наиболее эмоцио­нально «нагруженным» словам, которые.звучат в жалобе клиентки (фактически это техника «Эхо»). Вопросы 1 и 2 направлены на исследование фактической стороны жало­бы и могут оказаться полезными, однако задавать их пер­выми не стоит — они сразу зададут беседе «допросное» настроение и помешают исследованию субъективной кар­тины жалобы, к которому клиентка в достаточной степени готова. Кроме того, они сформулированы не вполне удач­но. Так, первый вопрос уместнее было бы задать в форме: «Как давно длятся ваши отношения?», второй вопрос вообще касается очень деликатной темы, поэтому задавать его стоит очень осторожно и только тогда, когда установ­лен глубокий контакт с клиенткой. Его формулировка мо­жет быть, например, такой: «Иногда беспокойство перед вступлением в брак бывает связано со сложностями, кото­рые касаются интимной сферы отношений. Как вы думае­те, имеет ли это отношение к вашей ситуации?» Вопросы 7 и 8 — «наталкивающие» и поэтому крайне неудачные. Клиентка не называет свои переживания страхом перед замужеством, поэтому вопрос 7 как бы вешает некий яр­лык на ее состояние (а действительно, что дает основание психологу полагать, что он имеет дело именно со страхом перед замужеством, а не с чем-то иным?). Вопрос 8 навя­зывает клиентке гипотезу консультанта, причем довольно бестактно. Любые интерпретации состояния клиента, как мы знаем, вообще неуместны на начальных этапах беседы. Вопросы 5, 6, 11 предложены клиентке с целью проверить мгновенно возникшие у консультанта гипоте­зы, однако и проверять, и формулировать даже гипотезы на этом этапе работы с клиенткой еще рано. Вопрос 4 позволяет исследовать отношения клиентки с родителя­ми, что также может оказаться полезным, однако обра­тите внимание, что тема родителей в жалобе не звучит — по крайней мере явно, и, задавая этот вопрос клиентке, консультант может вывести ее на «холодную» тему. По­этому он не должен быть первым; вообще в исследовании этой жалобы, как и в других, лучше отталкиваться от того, что уже сказала клиентка, адресуя вопросы таким образом, чтобы способствовать «развертыванию» уже сказанного. Кроме того, формулировку вопроса 4 стоило бы изменить: не «У вас с родителями хороший контакт?» (закрытый вопрос), а «Что вы можете рассказать о ваших взаимоотно­шениях с родителями?» или «Вы говорите, что не можете ни с кем обсудить свою ситуацию. А с родителями?»

Фрагмент 2

Наиболее удачны вопросы 1, 7, 8 и 9, половина из ко­
торых (1 и 7) адресуются к собственным словам клиентки.
Вопрос 8 содержит сообщение о чувствах. Не слишком
удачна формулировка вопроса 7 (немного в лоб, более
мягкий вариант: «Вы говорите «ума нет»... что вы имеете
в виду?»).

Вопрос 2 бесполезен, так как предполагает социально одобряемый ответ. Ни один клиент (за редчайшими ис­ключениями) в здравом уме не станет отрицательно отве­чать на этот вопрос.

Вопросы 3 и 6 представляют пример гениальной про­зорливости консультанта, который видит вещи, скрытые от сознания клиентки (и, кстати, крайне для нее неприят­ные); скорее всего, они вызовут волну негодования. Если говорить о них серьезно, то они ближе всего к категории «наталкивающих»: ничто в жалобе клиентки не дает ос­нования сразу и с уверенностью высказывать подобные предположения. Вопросы 5 и 9 по поводу наличия мужа, разницы с ним в возрасте и отношений с ним заданы консультантом с тайной целью проверить предположение о том, что он имеет дело с мужененавистницей или с убеж­денной противницей браков, где муж намного старше жены. Однако это предположение можно проверить иными способами (например, спровоцировав клиентку на свободный монолог на интересующую консультанта тему или задав соответствующий открытый вопрос), к тому же это будет более надежный способ проверки. Есть еще одно соображение: если задать эти вопросы в начале исследования жалобы, то легко можно убедиться, что они не относятся к наиболее эмоционально «прогретой» теме (поведение дочери и возмущение им). Вопрос 4 относится к категории удачных, однако я также не стала бы задавать его одним из первых: еще неизвестно, видит ли клиентка вообще свою дочь «в идеальном варианте» замужем, в про­цессе исследования жалобы это стало бы понятным.

Фрагмент 3

Наиболее удачны вопросы 1, 6, 8, 9, при этом вопросы 8 и 9 стоит задать раньше остальных, потому что они идут «по горячим следам» и адресованы к собственным словам клиентки. Вопросы 1 и 6 исследуют ситуацию, однако в более широком контексте, за пределами конкретной истории с девушками по Интернету.

Вопрос 2 отражает, по-видимому, вопрос, который консультант сам задает себе. Однако озвучивать его вслух не стоит (можно спровоцировать разрыв контакта, ведь клиентка уверена в своей правоте), лучше исследовать, что происходит, какие конкретно намеки на флирт звучат, и тогда ситуация станет более понятной.

Исключительно удачен по сути (но неудачен по форму­лировке) вопрос 10. Чтобы смягчить его, можно спросить: «Какой именно помощи вы ждете от меня в этой ситуа­ции?» Предвижу ваши возражения, читатель (клиентка говорит «Я не знаю, как мне вести себя с моим молодым человеком», и это предполагает запрос «подскажите, как мне вести себя с ним»), однако неясно, чего именно она хочет. Добиться того, чтобы он перестал обманывать? Правильно выстроить разговор с ним? Изменить собствен­ное отношение к происходящему?

5| ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ I В КОНСУЛЬТАТИВНОЙ БЕСЕДЕ

Психологическое воздействие в консультативной бе­седе выделяется обычно в отдельный этап, однако такое выделение достаточно условно. Практически все, что де­лает, говорит консультант и даже сам факт обращения за психологической помощью уже так или иначе оказывает на клиента влияние.

Если же говорить собственно об этапе психологическо­го воздействия как отдельной фазе консультативной бесе­ды, то он имеет четко определенные цели. До этого момен­та психолог старался разобраться в ситуации клиента и его психологических особенностях, сориентироваться в том объеме информации, который предоставлял ему клиент. Основными инструментами для решения этой задачи, как мы уже говорили, являются слушание и расспрос. Этап ориентировки в жалобе клиента заканчивается, когда консультанту удается найти свое объяснение сложностям клиента и он видит «точки воздействия».

Основной целью консультанта на этапе оказания психологического воздействия является достижение из­менений в психике клиента — в его восприятии и оценке собственной жизненной ситуации, своего вклада в ее воз­никновение и развитие, ответственности других лиц, в его эмоциональном состоянии, в имеющихся у него поведен­ческих моделях, а в отдельных случаях — в его мотивации.

Это воздействие помогает клиенту по-новому, иначе взглянуть на его сложности, найти путь к их эффективно­му преодолению.

В психологической практике используется достаточно средств и приемов воздействия на человека, однако внача­ле стоит сказать не о конкретных приемах, а о принципах эффективного психологического воздействия. В качестве одних из самых, на наш взгляд, важных можно перечис­лить следующие:

1. Диалогичность.

2. Опора на актуальные мотивационные структуры кли­ента.

3. Возвращение клиенту ответственности.

4. Дозированность.

5. Ориентация на зону ближайшего развития.

6. Системность.

Перейдем к краткой характеристике каждого из них.

Принцип диалогичности означает, что воздействие осуществляется в диалогическом общении при самом активном участии клиента и в непрерывном диалоге с ним. Принцип диалогичности исключает появление в консультативной беседе таких казусов, как «зачитывание приговора» клиенту, «постановка диагноза», тем более в категоричной, безапелляционной форме. Психологи­ческое воздействие отличается от лечения у стоматолога, в осуществлении которого клиент практически не прини­мает никакого участия (а только сидит с открытым ртом)! Психологическое воздействие предполагает активное участие, активную работу самого клиента — это нелегкий труд. Иногда клиент не готов к нему; в его фантазиях возникают картины того, что он пришел к психологу, тот его «закодировал» (пошептал, помахал руками, «почистил ауру», выдал рецепт «правильного поведения» и «правиль­ных слов» и т. п.), и все наладилось, пошло как по маслу. Иногда к такому общению с клиентом не готов и сам пси­холог. И тогда случаются диалоги, которые по сути скорее напоминают монологи — иногда очень грустные, а иногда и просто комичные.

— Вам надо сделать над собой усилие и выбросить это все из головы! Просто сделать над собой усилие и все!!! Вы ведь взрослый и, кажется, психически здоровый человек, у вас должна быть воля. У вас есть воля?!!

— Э-э-э... Но я пробовала выбросить, а оно не выбра­сывается...

— Значит, плохо пробовали!!! Соберитесь и сделайте это! Поднатужьтесь!!!!

— Но... разве возможно так?

— Так... Девушка, кто здесь психолог — вы или я???

— Э-э-э... вы...

— Так вот и делайте, что вам психолог говорит!!! Читатель, я не выдумала этот диалог, я была его сви­детелем!

Принципиальная схема монологического воздействия в консультации такова: один оказывает воздействие, другой его принимает; оказывающий воздействие имеет четкое представление о его целях, методах и процедурах, принимающий воздействие — нет (ему знать необязатель­но и даже вредно), воздействие может быть оказано без ве­дома и согласия человека, принимающего его; активность принимающего сводится к минимуму — четкому выпол­нению инструкций оказывающего воздействие, другие формы активности могут блокироваться. При оказании монологического воздействия в практике психологиче­ского консультирования другой человек (принимающий воздействие) рассматривается как объект, имеющий опре­деленные изъяны, от которых его необходимо «избавить».

Схема диалогического воздействия: воздействие — двусторонний процесс, предусматривающий активность как (условно) «оказывающего», так и «принимающего воздействие», активность принимающего воздействие по­ощряется. (Правильнее здесь говорить не о воздействии, а о взаимодействии.) Клиент рассматривается как субъ­ект, наделенный свободной волей и неповторимым ду­шевным миром, полноправный и равный по значимости консультанту. Диалогическое воздействие исключает попытки консультанта манипулировать или оказывать давление, прятаться за профессиональной маской или ав­торитетом — своим или чужим, навязывать нечто клиенту под видом прописных истин или аксиом жизненной муд­рости.

Если внимательно присмотреться, можно увидеть в практике повседневного взаимодействия людей, в прак­тике обучения и воспитания массу примеров как моно­логического, так и диалогического воздействия. Много их и в практике оказания психологической помощи. Если сравнивать тот или иной тип воздействия по их эффектив­ности, данные будут противоречивыми; среди практиков найдутся сторонники как одного, так и другого. Почему же здесь диалогичность воздействия упоминается в качестве принципа эффективного психологического воздействия? Тем более что легко можно найти клиентов, предпочитаю­щих как раз прямо противоположный принцип?

Новое понимание собственной жизненной ситуации, появившееся у клиента в результате такого воздействия, не является для него чем-то чуждым, навязанным извне и потому не мотивирующим на реальные изменения, потому что оно возникало при самом непосредственном его участии. Активность клиента создает живейшее его включение в процесс консультации и снижает вероятность сопротивления воздействию. Кроме того, диалогическое воздействие как бы «запускает» и усиливает дальнейшую самостоятельную работу клиента над собственными труд­ностями, прививает вкус к анализу причин того или иного поведения окружающих. Диалогическое общение дает клиенту опыт равноправного диалога, а также помога­ет ему услышать внутренний диалог в себе (ведь наше сознание имеет диалогическую природу), лучше понять и принять собственные потребности, неоднозначность собственной личности. Все это невозможно или затрудне­но при монологическом стиле общения и взаимодействия. В конечном счете, диалогическое общение (и воздействие) способствует личностному росту.

Как конкретно операционализируется принцип диалогичности? В требованиях к консультанту: не давить, не навязывать свое мнение — личное и профессиональ­ное — как истину в последней инстанции; привлекать клиента к совместному анализу ситуаций, о которых он рассказывал, к совместной работе, внимательно слушать

то, что он говорит, относиться к этому серьезно и чутко реагировать — это важно. Допускать, что ты — профес­сионал — можешь ошибаться, а клиент (сопротивляющий­ся) может быть прав, когда не принимает твою версию. Не пытаться переубедить клиента во что бы то ни стало, «победить его», не уличать его и не подлавливать. Вместе с ним, на равных, работать над анализом ситуации, по­казывать свою точку зрения, но не стремиться «вбить» ее в голову человека, сидящего перед тобой.

(Кстати говоря, у диалогического стиля общения и воз­действия есть один очень интересный психологический эффект. Он запускает процесс собственной активности клиента по анализу его ситуации, и этот анализ уже не по­хож на то «хождение по кругу», с которым он пришел к психологу. Даже если консультация, на первый взгляд, прошла не очень эффективно, и клиент ушел недоволь­ным, он получил новый для себя опыт иного рассмотрения ситуаций, иного подхода к их анализу. Он продолжает ра­боту в этом ключе уже самостоятельно, и самостоятельно приходит к определенным выводам.)

Принцип опоры на актуальные мотивационные структу­ры клиента означает следующее. Для того чтобы вносить изменения в свою жизнь, чтобы изменять свое поведение, даже просто для того, чтобы анализировать те или иные ситуации в своей жизни, необходима мотивация. В зависи­мости от мотивации в одной и той же жизненной ситуации человек может принимать совершенно разные решения и по-разному себя вести. В процессе работы с клиентом над его трудностями исключительно важно выявить его мотивацию, потому что именно она позволяет увидеть вер­ное направление для оказания психологического воздей­ствия. Если мы отталкиваемся от мотивации и жизненных ценностей и целей клиента, делаем их отправной точкой для работы, мы и в самом деле можем помочь; если же при оказании воздействия мы ориентируемся только на «свою правду», собственные представления о том, что такое «здоровье» и «нездоровье», «как должно» и т. п., мы перестаем слышать человека и работаем не с ним,

а с его абстрактной моделью. Более того — своевременное распознавание актуальной мотивации клиента позволяет увидеть «точку опоры» для воздействия.

Конечно, не все клиенты приходят к психологу, имея только адекватную мотивацию. Конечно же, это не так. Однако почти всегда, даже в самых тяжелых случаях, мож­но услышать (если давать человеку говорить и слушать его) и распознать голос здоровой мотивации. Любви матери или отца к ребенку (или наоборот). Стремления быть нуж­ным. Желания реализоваться как личность, оставить после себя след... Психологу важно дать проявиться, позволить быть услышанным этому голосу; для клиента это может стать сокровеннейшим экзистенциальным переживанием и отправной точкой для дальнейшей работы.

Очень часто в процессе психологического анализа ситуации клиента можно увидеть, что мотивация и наме­рения действующих в ней лиц, включая самого клиента, вполне позитивны и очень по-человечески понятны, од­нако способы реализации этой мотивации оказываются не всегда удачными, приносящими ожидаемый результат. Нередко психологическая консультативная работа — это помощь клиенту в осознании своих настоящих мотивов и в выборе более адекватных способов их реализации.

Таким образом, оказывая психологическое воздействие в процессе консультативной беседы, важно опираться на актуальную мотивацию клиента, его значимые потреб­ности — в том числе и в рамках конкретной обсуждаемой с ним жизненной ситуации.

Принцип возвращения клиенту ответственности озна­чает, что, оказывая психологическое воздействие, мы делаем акцент на осознании клиентом своего вклада в возникновение, развитие и разрешение его сложной жизненной ситуации. Данный принцип проходит красной нитью через весь процесс консультирования, лежит в его основе, однако наибольшую значимость он приобретает именно на этапе психологического воздействия. Как уже говорилось выше, многие клиенты стараются снять с себя ответственность, (Кстати, в некоторых случаях в основе обращения за помощью к третьему лицу лежит имен­но стремление облегчить груз своей ответственности или снять ее с себя. Некоторые клиенты при возникно­вении малейшею дискомфорта обращаются «за советом» к третьим лицам; обычно они имеют обширную историю консультаций с батюшками, психологами, экстрасенсами, «мудрыми женщинами», и т. д. Нам приходилось видеть клиентов, которые по малейшему поводу, связанному с необходимостью принятия решений, советовались с тремя-четырьмя такими «экспертами», а потом поступали в соответствии с рекомендацией, наиболее «удобной» для них лично.)

Однако именно принятие клиентом адекватной доли ответственности за свое поведение и последствия своих поступков может привести к достижению им реальных изменений в собственной жизни.

Существуют, однако, случаи, когда вместо возложе­ния на клиента ответственности консультант поступает наоборот снимая ее. Это необходимо, прежде всего,
в случаях, когда мы имеем дело с гиперответственностью и интенсивным чувством вины (характерным, например, для переживания потери).

Принцип дозированности психологического воздей­ствия означает необходимость выбора его меры, адекват­ной ситуации клиента степени. Мера психологического воздействия должна быть необходимой и достаточной для помощи клиенту в разрешении конкретной его проб­лемы, по поводу которой он обратился. Консультант может иметь «гениальные прозрения» относительно личности клиента проницательнейшим образом видеть отдельные его «комплексы» и неизжитые травмы, однако он может оставить все это при себе, если у клиента нет ни мотивации, ни запроса работать на эти темы, если все это не имеет отношения к той конкретной ситуации или проблеме, с которой он пришел к психологу.

Психологическая консультация, помогает клиенту уви­деть свое поведение, свою позицию как бы со стороны, иначе воспринять и оценить ее, равно как и ситуацию в целом. Это очень непростая работа, требующая от клиен­та определенного мужества, она может быть болезненной. В конкретный момент времени клиент готов воспринять только часть всей той правды о себе, той картины реально­сти, которую может предложить ему психолог. Слишком большое количество такой информации, которую человек не готов в настоящее время воспринять, будет отторгнута и/или вызовет шок, но в любом случае не пойдет на поль­зу. Именно поэтому консультанту не стоит стремиться максимизировать воздействие (часто желание это связано с его стремлением к самоутверждению), а ограничить его пределами, необходимыми для помощи конкретному кли­енту в рамках конкретного запроса.

Принцип ориентации на зону ближайшего развития озна­чает необходимость оказывать воздействие в тех границах, которые клиент может воспринять, осмыслить и вписать в картину собственных представлений на сегодняшний момент. Как известно, понятие зоны ближайшего разви­тия введено в психологию Л.С. Выготским; в его концеп­ции зона ближайшего развития представляет собой задачи определенного уровня сложности — те, которые ребенок пока не может решить самостоятельно, но может решить при помощи взрослого и в сотрудничестве с ним. В рамках психологического консультирования на этапе ориентиров­ки в жалобе клиента проясняется картина представлений клиента о его жизненной ситуации, ее оценки, чувства и переживания клиента по ее поводу. Клиент восприни­мает и оценивает ситуацию определенным образом; в про­цессе всей консультации, а особенно на этапе воздействия эти представления, это восприятие, эти оценки, эти эмо­циональные состояния могут меняться, и консультативная работа будет эффективной лишь тогда, когда будет ори­ентирована именно на зону ближайшего осознания, зону ближайшего переживания, если можно так выразиться.

Приведу два примера.

Пример 1. На приеме — клиентка с выраженной внешне обвинительной позицией. Она жалуется на потерю кон­такта с мужем, с которым прожила в браке более десяти лет. Он «не помогает по хозяйству», в.последние несколько лет сильно отдалился, не спешит приходить с работы до­мой, а обычно идет в гараж и «копается» там до глубокой ночи, уклоняется от общения с женой или грубит. Перио­дически у клиентки возникают подозрения, что у него, есть любовница, хотя прямых доказательств у нее нет.

Исследование и анализ ситуации показывают, что по­ведение самой клиентки в немалой степени способствует отдалению мужа. Она-неуважительно обращается к нему, много критикует, и эта критика и выражение постоянно­го недовольства явно «перевешивают» позитивные знаки внимания по отношению к нему. Клиентку не устраивают его заработок, манера говорить и держать себя за столом, повседневные пристрастия и любимые способы времяпре­провождения и т. п. Недовольная его внешностью (весом), она обделяет его за столом, принудительно лишает мучно­го и сладкого. При этом всю ответственность за сложности в их отношениях она возлагает на супруга, явно прослежи­вает связь его поведения с поведением в семье свекра («Он повторяет судьбу своего отца! Прямо один в один копирует его поведение!»).

' При оказании психологического воздействия, прини­мая в расчет неготовность клиентки к принятию на себя ответственности за происходящее, уместнее в качест­ве первой цели хотя бы побудить ее задуматься о том, что в возникновении в семье сложных ситуаций есть и ее доля участия (иногда в подобных случаях на достижение этой цели уходит весь первый час работы), переключить «локус внимания» с поведения мужа на ее собственное. Только затем, совместно анализируя приведенные ею ситуации, имеет смысл подробно разбирать психологиче­ский эффект того или иного ее поступка или высказыва­ния, эмоциональные состояния и переживания клиентки, поддерживающие его. Если сразу начинать с этого, мож­но наткнуться на сильнейшее сопротивление. И лишь на третьем этапе имеет смысл обсуждать с клиенткой воз­можные изменения в ее поведении.

Пример 2. На приеме — клиентка 24 лет с острой реак­цией эмансипации от матери. Их взаимоотношения всегда были очень сложными. Детские воспоминания клиентки очень болезненны — безобразные скандалы, устраивае­мые матерью, попойки, многодневные загулы, когда мать могла, не сказав ни слова, уйти и запереть дома голодных детей, и не возвращаться с неделю. Психологическая роль клиентки в родительской семье была ролью парентифици-рованного ребенка и героя — она отпаивала мать, скрыва­ла от окружающих семейные проблемы, стирала, готовила и убирала, ухаживала за младшими братьями и сестрами, при этом умудрялась хорошо учиться. Она росла скрыт­ной, замкнутой и напряженной, периодически переживая депрессивные состояния. Клиентка привыкла скрывать свои настоящие переживания, старалась никому их не де­монстрировать.

Когда она повзрослела, вышла замуж и оставила ро­дительский дом, то встретила серьезное сопротивление со стороны матери. Поскольку та была склонна к истеро-идному поведению, то демонстративные поступки и даже попытки суицида не заставили себя ждать. «Ты не любишь меня, — хрипло, с ненавистью шептала ей мать. — Куда же ты ушла, на кого меня оставила? Ты что, не видишь, как я несчастна? Ты хочешь моей смерти?»

Однако манипулировать клиенткой, как это делала мать когда-то раньше, теперь было уже сложнее. Внутри ее зрело сопротивление. У клиентки был выраженный внутренний конфликт: с одной стороны, в ней росло желание освободиться от ненавистной семейной роли и жить собственной жизнью, своей собственной семьей. С другой стороны, она испытывала сильное чувство вины перед матерью и подспудно стремилась к ней, чтобы снова ухаживать, отпаивать и т. п. — даже несмотря на то, что со­вершеннолетние младшие сестры продолжали проживать в одной квартире с матерью и при необходимости всегда могли оказать ей помощь.

Почувствовав себя в безопасности и получив возмож­ность прямо выражать чувства по отношению к матери,

клиентка стала рассказывать о болезненных эпизодах своего детства — о тех, которые до этого момента никому не поверяла. Ей было трудно говорить, рассказ то и дело прерывался. Ей было очень больно.

В этой ситуации важно было оставаться в контакте с чувствами клиентки и дать им возможность выразить­ся — тем более, что именно этого она и не позволяла себе в течение многих лет. И большой ошибкой была бы по­пытка работать на тему примирения с матерью — к этому клиентка была не готова! Тема прощения и примирения естественным образом встала позже — будто сама собой...

Принцип системности воздействия означает, что эф­фективность психологического воздействия обеспечивает­ся его комплексностью. Для того чтобы добиться реальных, существенных изменений, мало работать только с измене­нием восприятия ситуации, ее оценкой в глазах клиента. Эффективное психологическое воздействие в рамках кон­сультации предполагает по возможности работу на трех уровнях: а) на уровне понимания и оценивания ситуации, своего вклада в ее возникновение и развитие, ее смысла в глазах клиента; б) на уровне эмоционального пережи­вания ситуации и связанных с нею чувств и в) на уровне поведения и конкретных поведенческих моделей.

Так, если мы работаем с жалобой на трудности в об­щении, неумение, скажем, «знакомиться» или «уверенно вести себя в ситуации, когда сталкиваешься с агрессией», мало просто снабдить клиента подходящими моделями поведения, важно обязательно предварительно поработать с его картиной происходящего, его восприятием и оцен­кой («насколько адекватно клиент воспринимает и интер­претирует соответствующие ситуации, насколько хорошо он понимает реакции свои и других действующих лиц?»), его эмоциональным переживанием («какие эмоции воз­никают у него в данной ситуации по отношению к себе и другим людям?») — и лишь потом переходить на уровень работы с поведенческими паттернами и их перестройкой.

Пример. Клиентка студенческого возраста жалуется на отсутствие взаимопонимания в группе однокурсников, одиночество, невозможность адаптироваться, отсутствие, друзей, собственное неумение общаться. При исследова­нии жалобы выясняется, что отношение ее к большинству однокурсников негативное: эта — зубрилка, все время готовится к занятиям, поговорить с ней не о чем; эти — одержимы театральной студией, а клиентка не интересует­ся театром, и общих тем тоже не находится; эти держатся особняком и никого к себе не подпускают, этот болтлив как «ярмарочный петрушка» и т.п; Кроме того, клиентка имеет школьный опыт отвержения группой, опыт непроработанный и очень болезненный; она заранее ожидает от группы негативное отношение к себе воспринимает себя как «неуклюжую, неловкую, гадкого утенка», посто­янно сравнивает себя с более раскованными однокурсни­ками и испытывает по отношению к ним острую зависть/ Клиентка, кроме этого, имеет, действительно, ролевой дефицит — не знает, как завести разговор, как реагиро­вать в тех или иных коммуникативных ситуациях. Все это вместе приводит к тому, что обычно в институте она са­дится за самую дальнюю парту, не проявляет инициативы в общении, практически ни с кем, кроме преподавателей, не разговаривает.. Группа, первоначально проявлявшая к ней определенный интерес, теперь существует «парал­лельно». Клиентка остро воспринимает свое одиночество, страдает от хронически-сниженного настроения и ощуще­ния собственной никчемности.

Соответственно, для того чтобы эффективно помочь ей, мало только разобраться с ней в том, что происходит, мало достичь понимания ситуации; явно недостаточным будет также работать с клиенткой только на развитие у нее конкретных коммуникативных умений. Системное и ком­плексное психологическое воздействие будет включать работу по нескольким направлениям: 1) работа на уровне понимания и когнитивного анализа происходящего — разобраться в ситуации и причинах ее возникновения, помочь клиентке лучше понять механизмы, поддерживаю­щие её, увидеть собственный вклад в ее возникновение и развитие, а также поведение однокурсников и их реакции; 2) работа с чувствами и эмоциями в адрес однокурс­ников и самой себя, с переживаниями отверженности и неполноценности, зависти и неприязни; 3) обогащение поведенческого репертуара клиентки.

Само собой разумеется, что далеко не всегда возможно уместить в один час работу по всем этим трем направлени­ям. Часто для осуществления полноценной работы необ­ходимо несколько встреч с клиентом, однако, когда такой возможности нет, психолог работает над тем направлени­ем, которое видит приоритетным.

Например, если клиент или клиентка воспринимает ситуацию крайне однобоко или возлагает всю ответствен­ность за нее на других лиц, важнее работать над первой составляющей — понимание и оценка ситуации; если есть много чувств и переживания выходят на первый план, предпочтительна работа на уровне эмоций. Если же клиент адекватно воспринимает ситуацию, и основная проблема заключается именно в поведенческом дефиците (это не самый частый случай), то предпочтительна работа, конечно, на уровне развития конкретных поведенческих моделей.

Таким образом, мы рассмотрели основные принципы психологического воздействия в консультативной беседе. Перейдем к анализу наиболее важных его направлений.

5.1. Углубление понимания клиентом себя/ своих проблем и поведения окружающих людей

5 1.1. Децентрация как средство психологического воздействия

В различных жизненных ситуациях клиент взаимо­действует с другими людьми, принимает решения исходя из того, какой он видит сложившуюся ситуацию, поведе­ние окружающих. При этом восприятие ситуации в целом и реакций других людей осуществляется исходя из своей позиции, «со своей колокольни», с точки зрения собствен­ных потребностей, интересов, картины мира.

Психологические сложности нередко возникают в свя­зи с тем, что человек в общении с другими людьми сосре­дотачивается на собственной точке зрения, собственной внутренней логике тех или иных поступков, и ему сложно понять и принять тот факт, что могут существовать другие точки зрения, не совпадающие с его собственной, что те­заурус и смысловое наполнение тех или иных понятий у других людей может быть иным. Это явление носит название эгоцентризма. Человеку кажется, что психологи­ческая организация других людей такая же, как и его соб­ственная, и он легко видит и понимает (может обосновать) собственную логику того или иного поступка, но ему край­не сложно (если не невозможно вообще) понять и принять логику поступков другого человека, воспринять его точку зрения, которая отличается от его собственной.

Эгоцентризм лежит в основе многих психологических проблем клиентов, касающихся их взаимоотношений с окружающими людьми — сложностей общения, непони­мания, конфликтов, одиночества и социальной изоляции, социальных страхов (например, застенчивости, страха публичного выступления и т. п.). Эгоцентризм лежит в основе осуждения — не понимая точки зрения, логики поступков, особенностей внутреннего мира других людей, мы склонны осуждать их. Эгоцентризм лежит и в основа­нии жестокого и агрессивного поведения, позволяет найти для него внутреннее оправдание.

Наиболее часто эгоцентризм проявляется в:

— ограниченной способности восприятия оснований моральных действий и поступков других людей, и тогда их поведение воспринимается человеком как «моральное» и «аморальное» с точки зрения своей внутренней логики; соответственно, «амораль­ный» воспринимается как «испорченный, дикий, подлежащий исправлению», чуждый, внутренне воз­никают отчуждение и осуждение;

—ограниченной способности восприятия точки зрения
другого человека, его эмоций и переживаний; своя
точка зрения воспринимается чуть ли не как единственно возможная;

—ограниченной способности к пониманию того,
что одни и те же слова для разных людей могут иметь
несколько разные значения, а одни и те же поступки
или явления — разный личностный смысл.

Считается, что эгоцентризм наиболее характерен для детей и к подростковому возрасту в целом преодолевается. Однако при различных особенностях характера (истероидной, эпилептоидной и других акцентуациях, например), при определенных физиологических состояниях (беремен­ность, климакс), общей невротизации, в пожилом и стар­ческом возрасте выраженность эгоцентризма обычно возрастает. Некоторые люди более эгоцентричны, некото­рые — менее; с уверенностью можно сказать, что эгоцен­тризм сопутствует многим психологическим проблемам, порождает и усугубляет их.

Так, например, студентке, которая выступает на се­минаре с публичным докладом, кажется, что вся группа смотрит на нее, а однокурсники только и заняты тем, что выискивают в ее сообщении недостатки, критикуют ее внешность, манеру одеваться, держаться, сразу отмеча­ют ее волнение и смеются над ним и т. д. Мысли об этом мешают ей говорить, порождают волнение: девушка начи­нает запинаться и заикаться, покрывается красными пят­нами, зубы стучат от волнения, в горле пересыхает, голос становится монотонным, интонации — вымученными... Между тем очевидно, что (увы!) на семинарских занятиях в подавляющем большинстве случаев доклады студен­тов их однокурсники воспринимают как замечательную возможность расслабиться, поспать, написать пару смс, помечтать, отдохнуть... По большому счету часто им не до выступающего; они благодарны ему за то, что можно расслабиться.

Мать раздражается, видя отсутствие у ее десятилетнего сына целеустремленности, самостоятельности и органи зованности, ее злит то, что он постоянно просит у матери помощи, вовлекает ее в приготовление уроков, во время занятий на скрипке просит ее то подержать ноты, то по­слушать, зовет ее по каждой мелочи. Ей трудно понять, что ребенок чувствует себя одиноким и незащищенным и что, «приставая» к ней, он таким образом вовлекает ее в общие дела, которых у них очень мало, что целеустрем­ленным и волевым быть трудно, когда любая твоя ини­циатива подавляется властным вмешательством родителя. Как-то однажды мне довелось работать с клиентом, у которого возникли сложности во взаимоотношениях с дочерью его любимой женщины, девочкой-подростком (15 лет). Клиенту было около пятидесяти лет, держался он на консультации достаточно сухо, дистантно, с соблюде­нием всех правил этикета и вежливости. Его трудности, по его словам, касались именно взаимоотношений с де­вочкой, с которой ему не удалось найти общего языка. Клиент заявил, что его намерения по отношению к лю­бимой женщине «весьма серьезны и касаются вступления в брачные отношения». Любимая женщина была соглас­на, и единственное препятствие (весьма существенное) касалось ее дочери. Клиент терялся относительно того, как наладить с ней контакт: после трех-четырех совмест­ных с ее матерью встреч (прогулок по парку), прошедших, очевидно, достаточно формально, девочка замкнулась и стала всячески уклоняться от контактов с клиентом, хотя на вопросы матери отвечала, что он, видимо, неплохой че­ловек. (При общении с ним у меня возникли подозрения, что девочка могла отреагировать на суховатую, формаль­ную, дистантную манеру держаться; так, клиент рассказал, что называет девочку полным именем и на «вы», не знает, о чем с ней говорить, и т. д.) Его приглашения прийти в гости, пойти всем вместе в театр или цирк игнорирова­лись. Мать девочки не торопилась вмешиваться: опыт двух ее неудачных браков был для ребенка крайне болезнен­ным, девочке, по ее словам, трудно доверять мужчинам, появляющимся около ее матери и претендующим на роль отчима. В итоге клиент почувствовал себя в тупике: будучи человеком организованным и целеустремленным, мало склонным «увязать» в эмоциях и анализировать состояния других людей, он надеялся в сжатые сроки, без излишних проволочек «заключить законный брак и жить полноцен­ной семейной жизнью», однако его усилия не приближали его к цели. Он злился и обижался и на мать, и на дочь. Эти эмоции до поры до времени копились (клиент считал проявление эмоций признаком слабости), однако потом он не выдержал. Он написал и направил девочке на мо­бильный телефон стихотворение собственного сочинения, в котором выразил свое отношение к происходящему. Текст стихотворения (с его разрешения) привожу здесь.

Как жаль, что близким мы своим Бездумно причиняем боль, страдания, Порой не думая о том, что любим их, Но раним черствостью своей, непониманием.

За что мы раним и казним своих родных? За ту любовь и нежность, заботу, щедрость, Которые они нам отдают, не думая взамен Когда-нибудь хоть частью получить?

И право их любить и быть любимыми, Любить самим и быть счастливыми Мы топчем слепо, думая лишь о себе. За что, спрошу я Вас?

* * *

Я принимаю во вниманье возраст Ваш. Не раз, не два пытался безуспешно Сказать Вам о себе, о том, что намеренья Мои серьезны по отношенью к Вашей маме.

Но Вы, увы, скользнули в Вашу норку, Закрылись в ней в надежде переждать, Но время принимать решенье!

Кроме того, с целью поставить мать девочки в извест­ность относительно предпринятых действий, он напра­вил ей на электронную почту текст этого стихотворения, сопроводив его следующей припиской: «Это стихотворе­ние я направил для прочтения Екатерине. Тебе к сведе­нию. За свою любовь надо бороться, защищать ее!»

Клиент искренне надеялся, что письмо поможет ему найти контакт с ребеном. Каково же было его изумление, когда эффект оказался обратным ожидаемому! Разгорелся конфликт; любимая женщина заявила клиенту, что не же­лает иметь с ним ничего общего, что он обидел ее дочь, что, очевидно, его отношение к ней не является беско­рыстным и что он ведет себя деспотично. На мобильный телефон пришел ответ от девочки: «Не поняла, чего это вы на меня наезжаете. Раньше вы были сдержаннее!»

Бурное объяснение с матерью девочки привело к тому, что та заявила: «Что это за фразы — в письме к ребенку и в этой писульке ко мне? «Прими к сведению» — это «заруби себе на носу!»?!!! И как я должна была отстаивать свою любовь? Присоединиться к тем обидным словам, которые ты написал моей дочери? Ты упрекаешь ее в не­благодарности — значит, точно так же ты попрекнешь ко­гда-то и меня!» Клиент был ошеломлен. Он и представить себе не мог, что его слова будут восприняты именно таким образом, он просто не мог поверить своим ушам. С трудом он объяснил своей возлюбленной, что ничего такого ска­зать не хотел и произошло недоразумение. С девочкой ему примириться не удалось — та и слышать не хотела о встре­че с ним, заняла позицию глухой обороны.

На консультацию он пришел для того, чтобы обсудить с психологом возможности установления с девочкой кон­такта. Клиент понимал, что этот конфликт может стать камнем преткновения на пути достижения цели «вступле­ния в брачные отношения».

На консультации он показал психологу текст стихотво­рения. Клиент по-прежнему не видел в нем ничего обид­ного: с его слов, он отправил девочке послание для того, чтобы донести до нее свою боль и вызвать ее на откровен­ный разговор.

Попытки консультанта обсудить с ним вопрос о том, что его слова могли быть восприняты девочкой-подростком иначе, не увенчались особенным успехом. Клиент соглашался, что это теоретически могло быть именно так, однако не верил, что в них было что-то действительно обидное. Он недоумевал и по поводу реакции матери де­вочки: «Чтобы слова мои были восприняты таким обра­зом... У меня это просто в голове не укладывается...»

Чуть позже на консультации возникла идея попросить девочку сделать «перевод» текста, который она получи­ла — своими словами написать то, как она это поняла (в письменной форме, учитывая то, что девочка всячески уклонялась от личного контакта). Консультант обсудила с клиентом, как организовать разговор с матерью девочки и как попросить ее предложить девочке сделать «перевод».

Замысел этот оказался удачным. Девочка с большим удовольствием выполнила просьбу клиента. На вторую консультацию тот пришел с текстом «перевода». По его словам, мать девочки рассказывала, что та без умолку агрессивно хихикала, пока писала текст, и вернула его с явным удовольствием.

Привожу сделанный девочкой текст «перевода».

Что написано (передано) — мужчина 50 лет девушке15 лет, дочери его любимой женщины	Что воспринято (девушка15 лет)
Как жаль, что близким мы своим Бездумно причиняем боль, страдания,	Не соображаешь, что делаешь, ничего не понимаешь
Порой не думая о том, что любим их, Но раним черствостью своей, непониманием.	Скотина бесчувственная
За что мы раним и казним своих родных? За ту любовь и нежность, заботу, щедрость,	НЕБЛАГОДАРНАЯ!!!!

Которые они нам отдают,	Они, значит, в лепешку
не думая взамен	для тебя, а ты...
Когда-нибудь хоть частью
получить?
И право их любить и быть	ЭГОИСТКА!!!
любимыми,
Любить самим и быть счаст-
ливыми
Мы топчем слепо, думая лишь	Чем я, несчастный, это заслу-
о себе.	жил?!
За что, спрошу я Вас?
Я принимаю во вниманье	Не, ну я, конечно, понимаю,
возраст Ваш.	что ты малявка, подросток
	и эмоции не контролируешь,
	но чтоб так!
Не раз, не два пытался безус-	До тебя достучаться нереаль-
пешно	но, параноик!
Сказать Вам о себе, о том,
что намеренья
Мои серьезны по отношенью
к Вашей маме.
Но Вы, увы, скользнули	Дезертир!!!
в Вашу норку,
Закрылись в ней в надежде
переждать.
Но время принимать решенье!	Ну все! Теперь я до тебя добе-
	русь!!!

На второй консультации клиент с удовольствием рас­сказал о том, что девочка перестала уклоняться от встреч с ним. Ей явно было очень интересно, какой эффект произвел ее текст, в котором она так очевидно выразила свою агрессию. Во время очередного визита клиента в дом своей приятельницы девочка вышла к столу, внимательно смотрела на клиента, спросила его с некоторым вызовом в голосе, понравилось ли клиенту ее послание (он отве­тил «очень», клиент и девочка начали при этом смеяться, о чем тот с удовольствием вспомнил на консультации), потом несколько раз довольно агрессивно пошутила.

Не буду описывать дальше ход консультативной рабо­ты. Скажу лишь, что само по себе ознакомление с «перево­дом» оказало на клиента серьезное влияние: он задумался о том, что слова, в который он вкладывает один смысл, могут быть совершенно иначе восприняты другим чело­веком. Девочке же проделанная работа дала возможность выплеснуть, отреагировать свои чувства настороженности и агрессии. Благодаря такому исходу событий установле­ние контакта оказалось возможным.

В процессе консультативной работы децентрация пони­мается как помощь клиенту в восприятии и принятии точ­ки зрения другого человека (других людей) на ту или иную ситуацию (явление), в допущении существования лич­ностного смысла явлений или событий, отличных от его собственного. На практике эта работа необходима, когда психологическая проблема клиента связана со сложностя­ми общения, взаимопонимания, социальными страхами.

Как правило, в таких случаях консультанту удобнее работать с клиентом, оперируя какими-то конкретными жизненными ситуациями; поэтому клиента просят при­вести типичную (или последнюю, или наиболее яркую) ситуацию, в которой проявляется его проблема. Так, кли­ентку, жалующуюся на постоянные конфликты со свекро­вью, можно попросить описать последний (или типичный) случай конфликта; клиентку, которая жалуется на сложно­сти во взаимоотношениях с представителями противопо­ложного пола (отношения легко завязываются, "^ так же быстро и заканчиваются, как правило, по инициативе мужчин), — описать конкретные ситуации, иллюстри­рующие напряжение в этих отношениях, их завершение, любые ситуации, когда мужчины так или иначе давали ей обратную связь относительно ее поведения.

Очень часто пригодны для анализа конкретные си­туации, о которых клиент рассказывает сам еще на этапе исследования жалобы, а также ситуации, на материале которых психолог формулирует и проверяет консультативную гипотезу (см. Материалпредыдущей главы).

Когда мы просим клиента описать такие конфликт­ные или связанные с непониманием ситуации, важно восстановить их как можно более подробно, с точно­стью до конкретных реплик: кто и что конкретно ска­зал, что прозвучало в ответ, каковы при этом были позы и интонации, что последовало дальше и т. п. Часто кли­енты отделываются обобщающими фразами: «Ну и она начата орать в ответ», «Он свернул этот разговор и ушел», «Они, как всегда, меня проигнорировали»; необходимо, тем не менее, добраться до вполне конкретных формули­ровок: «Вы говорите, орать... а что именно она орала?», «Как именно он свернул этот разговор?», «Как конкретно они вас проигнорировали — что-то сказали, сделали?».

В процессе или после того, как восстановлен «каркас» ситуации и реконструированы все реплики действующих лиц, консультант помогает клиенту заглянуть в нее «с дру­гой стороны», посмотреть глазами других действующих лиц. Для этого он использует вопросы, побуждающие задуматься о внутреннем состоянии и эмоциональных реакциях других участников разбираемой ситуации. При­меры: «Как вы думаете, что почувствовала ваша свекровь, когда услышала эти слова?», «Вы говорили о том, что ваша свекровь много лет растила сына одна и отказывала себе во всем ради него. Как вы думаете, как она восприняла ваши слова о том, что ваша семья (то есть ее сын и вы) в ней не нуждается?», «Как вы думаете, что именно почув­ствовал ваш партнер, когда на этой первой вашей встрече слушал ваше повествование о всех ваших предыдущих мужчинах? Что он мог подумать, увидев, как вы оплаки­ваете ваш последний роман?», «Как вы думаете, что он по­думал, что почувствовал, когда услышал от вас, что на ва­шем сердце места живого нет и оно все изранено?»

Ответы на эти вопросы представляют для клиентов сложность и могут быть затруднительными. «Не знаю», «нормально воспринял», «чужая душа — потемки» — мож­но услышать в ответ. Консультант может проявить в этой ситуации определенную настойчивость («Ну, а все-та­ки...»). При наличии у клиента явно неконструктивного поведения в описываемой ситуации у него можно спро­сить: «Скажите, а если бы вы о ком-то очень долго забо­тились, во многом себе отказывая ради этого человека, а потом его близкий сказал вам, что в вас больше не нуж­даются, что бы вы почувствовали?», «Скажите, а если бы на первом свидании мужчина, который вам очень понра­вился, стая рассказывать о своей прежней возлюбленной и говорить о том, что его сердце кровоточит по ней, что бы вы почувствовали?»

Неоценимую помощь в ходе работы по децентрации клиента оказывают психодраматические мини-постановки (реконструкции) разбираемых ситуаций. После того как восстановлен «каркас» ситуации (например, конфликт со свекровью), ее можно разыграть по ролям (клиенту пред­лагаем просто исследовать ситуацию поглубже с помощью ее постановки в виде мини-сцены). Сначала ситуацию можно разыграть таким образом, что клиент играет свою роль, а роль второго лица — консультант (лучше взять два незанятых стула или, в любом случае, уйти с мест, где вы сидите с клиентом во время консультации). В процессе разыгрывания сцены и по ее итогам у клиента обязательно нужно получить обратную связь о его чувствах во время постановки. Затем роли обернуть — консультант идет на роль клиента в той же самой ситуации, клиент — на роль второго действующего лица. Сцена полностью ра­зыгрывается заново (может быть, даже не один раз). Здесь надо быть внимательнее к эмоциональному состоянию клиента изнутри его роли, спрашивая о том, какие были чувства, чего хотелось, как воспринималось поведение второго лица — по окончании разыгрывания сцены, а так­же в процессе этого разыгрывания после ключевых реплик консультанта (исполняющего роль клиента).

Психодраматическая реконструкция может осуще­ствляться и с помощью игрушек (они играют роль глав­ных действующих лиц в сцене), однако эмоциональная вовлеченность клиента в такую работу, как правило, ниже, чем в первом случае.

Работу по оказанию помощи клиенту по децентрации в рамках конкретной жалобы можно считать успешно состоявшейся, когда клиенту становятся понятны чувства и реакции его партнера (партнеров) по конфликтному или неэффективному взаимодействию. Это понимание выступает базой для последующего поиска, осознания и обсуждения иных возможных моделей поведения кли­ента в проблемных для него ситуациях.

Иногда усилия психолога в данном направлении (децентрация клиента) не дают ожидаемого результата. В этих случаях может быть использована интерпретация как средство психологического воздействия.

Задание. Ознакомьтесь с приведенными ниже ситуациями из практики психологического консультирования. Наметьте предмет, план и средства работы по децентрации клиента там, где посчитаете ее целесообразной.

1. На-приеме мать девочки 10 лет по поводу проблем ребенка. Удочери сформировалась повторяющаяся модель поведения: при приготовлении уроков, в процессе занятий домашними делами^ на занятиях в спортивной секции, сталкиваясь со сложностями, девочка какое-то время, пы­тается преодолеть их, затем отказывается от этих попыток, заливается слезами и причитает: «Я дура, я ничего не могу, у меня ничего не получается!!!» Обычно так происходит в присутствии матери, при других членах семьи девочка так себя не ведет. Мать считает необходимым контро­лировать процесс приготовления уроков и выполнения ребенком обязанностей по дому, постоянно спрашивает, какдела в секции. В общении с девочкой властна, авторитарна, выражен гиперконтроль: во время совместного при­готовления уроков сидит у ребенка «над душой», следит, как девочка выводит буквы, решает примеры, при малей­ших признаках надвигающейся ошибки грозно окрикивает дочь. Некоторое время девочка старается держать себя в руках, затем начинает плакать. Слезы ее мать не может прекратить окриками и даже физическим воздействием, которое порой в раздражении себе позволяет; не в силах справиться с ребенком, она оставляет его в покое.

2. На приеме усталая, «потухшая» женщина около 35 Лет, обратилась по поводу проблем сына 11 лет. В по­следние год-полтора мальчик, и прежде не отличавшийся особым послушанием, и вовсе, «отбился, от рук». Просьбы и распоряжения матери не выполняются, запреты игнори­ руются. Ребенок почти весь день фактически предоставлен сам себе место работы матери расположено далеко от дома. Женщина переживает чувство вины перед сыном, считая, что виновата в том, что ребенок растет без отца (родители мальчика в разводе), недополучает материнского внимания и, с ее точки зрения, чувствует себя таким одиноким. Внимательный расспрос показывает, что маль­чик, очевидно, неплохо умеет манипулировать поведением матери! Так, например, для того* чтобы сын не «зависал» в Интернете; она: паролирует компьютер. Мальчик еже­дневно звонит ей на работу и, используя стратегию воинамучителя (частые звонки с выражением одного и того, же требования), добивается того, что, в конце концов, она дает ему пароль от компьютера. При этом, чтобы полу­чить свое, мальчик ноющим голосом говорит ей, что ему одиноко и скучно, что друзья не хотят гулять с ним, затем,
не добившись успеха, переходит к угрозам — говорит, что если не получит пароль, начнет мучить кошку. Этот прием всегда срабатывает.

3. На приеме женщина 38 лет, жалуется на сложности в отношениях с мужчиной, которого, по ее словам, очень любит. Мужчина — ее коллега, на десять лет ее старше,
женат; полтора месяца назад клиентка призналась ему в.симпатии, и тот ответил взаимностью. Завязались отношения. Некоторое время она находилась «на седьмом
небе» от счастья, однако потом почуяла неладное: ее возлюбленный не стремился к интимной близости, не востор­гался ее внешностью, на свиданиях подолгу задумывался,
был печальным, говорил о том, как нескладно прошла егожизнь, о том, как много возможностей было им упущено, о том, что ничего не сделано, а уже перед глазами маячит старость, о том, каким чужим человеком он ощущает свою жену, и т. п. Высказав все это, он начинал просить у нее прощения за то, что нагружает ее своими проблемами вместо того, чтобы приносить ей радость. Все это крайне возмущало клиентку; она очень рассчитывала на секс, тщательно готовилась к каждому свиданию, надевала лучшую одежду, красивое нижнее белье, но каждый раз ее ожидания не оправдывались. Однажды, не выдержав, она заявила своему несостоявшемуся любовнику, что не по­нимает, почему он не ведет себя с ней как мужчина. В от­вет тот долго молча смотрел на нее, а потом повернулся и ушел. Тщетно клиентка пыталась выйти с ним на кон­такт. Реакции мужчины так и остались для нее непонят­ными. «Почему он так поступил? И зачем было идти мне навстречу, если я не интересна ему как женщина?» — во­прошала она психолога.

4. На приеме женщина 30 лет с жалобами на пассив­ность мужа. Их брак длится уже одиннадцать лет, все это время муж занимал в семье подчиненную позицию. «Он же у меня совершенно непрактичный! — восклицает клиентка. — Никогда не знал, как ремонт сделать, откуда деньги взять... На работу его пристроил мой отец, квартиру нам купили родители, на заработанные мной деньги мы купили дачу, которую он же и спалил... Прихожу домой с работы поздно, усталая как собака — в нашей семье ведь я зарабатываю, — дети ползают у его ног, а он в компью­тер пялится — ни ужин приготовить, ни детей накормить, ни памперс у младшей поменять — ничего не может. Говорю ему, говорю, — никакого толка. Недавно хотел сварить детям на ужин манки — и ту умудрился спалить. Я прихожу — дым коромыслом, соседи пожарных вызы­вали, думали, у нас горит. Я ему и говорю — если у тебя руки из... растут, лучше вообще ничего не делай, чем так делать. А год назад поймала его на измене — нашел ка­кую-то девушку, мне ровесницу. Говорю — что ты в ней нашел, что? А он — она интересуется мной... Оказывается, он ей про мотоциклы рассказывал, а она делала вид, что ей интересно, он, дурак, и повелся...»

5. На приеме женщина 31 года, одна из жалоб — серь­езно пошатнувшиеся отношения с подругой, которую клиентка знает еще с институтской скамьи. Подруга ждет ребенка; она незамужем, решение родить вне брака было принято ею совершенно осознанно. Клиентка замужем, у нее двое детей пяти и семи лет. В последнее время она постоянно отдает подруге какие-то вещи: детскую одеж­ду, кроватку с матрасиком, коляску, в которой катали младшего ребенка, диван и комод, свои старые украше­ния. Подарки принимаются сдержанно, а в последнее время и холодно; несколько раз подруга пыталась дать клиентке деньги за эти вещи, но та каждый раз не брала. «Не надо! Мне-то что, я защищена, у меня дети накорм­лены, от нас не убудет... убери свои гроши!» — эти слова клиентка произносила, как она говорит, шутливо, весело, однако выражение лица подруги было каким-то странным. В последний раз, когда клиентка принесла в дар подруге банку меда и детское пальтишко, та отказалась взять их, да еще так резко («Не надо! Унеси!!!»), что клиентка про­сто оторопела, а потом и обиделась. Поведение подруги она объясняет эгоцентризмом и эмоциональной неустой­чивостью, присущей беременным женщинам, но вместе с тем злится на нее, считая неблагодарной.

5.1.2. Интерпретация как средство психологического воздействия

Интерпретация является средством психологического воздействия на клиента, заключающимся в объяснении ему сути имеющейся у него проблемы и ее причин. По сути дела, интерпретация является ни чем иным, как передачей клиенту консультативной гипотезы, в правомерности ко­торой в той или иной степени уверен консультант.

Напомним: на предыдущем этапе консультативной беседы, на фазе исследования жалобы, консультант в диалоге с клиентом решает для себя.вопрос: с чем связана проблема клиента? В чем ее суть? Что стоит за разроз­ненными жалобами и поведенческими проявлениями клиента? Где тот «стебель», от которого отходят «ветки» (симптомы — поведенческие проявления)? Ответ на этот „^вопрос и есть консультативная гипотеза. Мы говорили о том, что консультативных гипотез в ходе работы может возникнуть несколько и что консультант может проверить их различными способами, в итоге склоняясь обычно к одной-двум. На фазе психологического воздействия он может передавать представление о сути проблемы самому клиенту. «У меня есть свое представление о твоей проб­леме — я передаю его тебе. Как ты думаешь, это похоже на правду?» — вот «девиз» интерпретации.

Близким к интерпретации является прием информи­рования (см, далее), однако они все-таки различаются: при информировании консультант сообщает клиенту принципиально новую для него информацию, при ин­терпретации как бы «увязывает в один пучок» уже имею­щуюся, давая ей психологическое объяснение. Таким образом, если, можно так выразиться, он не вносит новой информации в; картину мира клиента, он способствует -переструктурированию уже имеющейся.

Несомненно, интерпретация является психологиче­ским вмешательством в душевную реальность клиента. По этой причине интерпретация приветствуется далеко не всеми школами и направлениями психологического консультирования; в частности, она практически не ис­пользуется в рамках клиент-центрированного,подход