Воздействие рока

Элвис выпустил из бутылки джинна, которого единодушно осудили фундаменталистские пропо­ведники, крестоносцы морали и возмущенные ро­дители по всем Соединенным Штатам и за их пре­делами. Моралисты сочли рок-н-ролл персонифи­кацией антихриста, вызванного из небытия, что­бы овладеть невинными душами молодых белых подростков и осквернить их. Его называли «музы­кой джунглей», ревом негритянского демона. Они были искренне напуганы тем, что это предвещало.

Элвис, неизменно очаровательный, учтивый и почтительный, всегда отрицал свои якобы прово­кационные намерения. Джерри Ли Льюис и Литтл Ричард вне сцены поступали аналогично, играя роль почтительных юношей юга, но на подмост­ках они были монстрами рока. Литтл Ричард раз­бивал пианино в щепки, затем поворачивался к раскрывшим рот рабочим сцены и мило говорил: «Это Литтл Ричард, такой хороший мальчик».

«КОНЮШНЯ» «ТНЕ SUN»

Осенью и зимой 1954—1955 годов, когда по всем Штатам, как лесной пожар, распространи­лась слава Элвиса, раздуваемая его электризую­щими появлениями на национальном телевиде­нии, голодные молодые претенденты устроили па­ломничество в Мемфис на прослушивание к Сэму Филлипсу. Среди первых успешных соискателейбыли исполнители, авторы песен в стиле кантри и будущие знаменитости Джони Кэш и Чарли Рич, честолюбивый Рой Орбисон (чья слава поп-звез­ды расцвела только в 60-х) и сонм подлинных мя­тежников рокэбилли, включая Билли Ли Райли, Сонни Бургеса и Рея Кэмпи. Из всех желающих славы можно было бы составить внушительный список.

Но из этого списка только кантри-рокеры Карл Перкинс и Джерри Ли Льюис оказали существен­ное воздействие на развитие рок-музыки.

Карл Перкинс (1932—1998) заслужил свое мес­то в Зале славы рока, написав классический гимн «BlueSuedeShoes» («Голубые замшевые туфли»), который Элвис, значительно улучшив, записал на «RCA». Перкинс написал еще полдюжины стан­дартов рок-н-ролла и играл на гитаре, но его го­лос звучал абсолютно в стиле кантри, и он был исключен из гонки за славой в 1956 году после ужасающей автокатастрофы.

Джерри Ли Льюис («Фантастическая комета») родился в 1939 году — очень заметная фигура в мире рока. Легенда гласит, что он собрал и про­дал все куриные яйца, которые смог найти в ку­рятнике на ферме у отца, располагавшейся в шта­те Луизиана, чтобы купить билет в Мемфис. В Мемфисе он ночевал на пороге дома Сэма Фил-липса, пока тот его не прослушал. Но его реперту­ар из блюзов, кантри и госпела не произвел впе­чатления на Сэма, и он был отослан с рекоменда­цией «изучить рок-н-ролл». Через три недели Лью­ис вернулся, исполненный уверенности, что теперьего пампинг[13], которым он «накачивал» свое форте­пьяно в безумном стиле буги-вуги, издавая вопли, как проповедник-возрожденец, будет иметь успех.

Своими первыми синглами, записанными в сту­дии «Sun», «WholeLottaShakin' Goin' On» («Вся орава трясется в шейке») и «GreatBallsOfFire» («Большие огненные шары) (оба в 1957 г.), Льюис вселял страх перед Богом в любого человека стар­ше 30 лет. Сам он тоже был богобоязненным про­винциальным юношей, и его мучила совесть за то, что он исполнял «дьявольскую музыку». Это про­тиворечие придавало ранним записям Льюиса на­пряженность и интенсивность, которые его подро­стковая аудитория с эмоциональным смятением юности была не способна выразить сама, но мог­ла понять и отреагировать.

Льюис был настоящим «дикарем рока», своим парнем, ярким, привлекательным, бешеным, бес­шабашным; он заставлял своих поклонников рас­качиваться в едином порыве, отбрасывал стул пе­ред пианино, размахивал стойкой микрофона над головой и колотил по клавишам инструмента пятками. В середине 1958 года его выходкам при­шел конец. Стало известно, что он женился на своей 13-летней кузине. Негодующие поборники морали спешно выслали Льюиса из Англии. Так прервалось его первое турне по этой стране. А впоследствии ему было отказано в больших турнеи выступлениях по телевидению и радио дома, в США. Убийца, как позже его стали называть за необузданный характер, упрямо отказывался жить спокойно и коротал время, работая в жест­ком режиме одного концерта на ярмарочных пло­щадях и в маленьких клубах, разъезжая по юж­ным штатам, пока в конце 60-х вновь не прорвал­ся на большую сцену как исполнитель музыки в стиле кантри. Теперь его чтят как непременный «атрибут культуры» (хотя ему, вероятно, это оп­ределение не понравилось бы).