Три составные части неопозитивизма

В монолите философии «Венского кружка» можно различить три составные части, три взаимодополняющие друг друга теории: эмпиризм, позитивизм и физикализм.

Эмпиризм означал, что единственным источником достоверного знания о мире является опыт.

Позитивизм означал, что предметом этого знания являются только эмпирические факты, а не трансцендентальное бытие или мнимая сущность вещей.

Наконец, физикализм означал, что наиболее совершенной системой понятий является та, которую выработала физика и что к этой системе следует и можно свести все научное знание

Логистический эмпиризм

Эмпиризм имеет перед собой две принципиальные возможности. Можно признать опыт в качестве источника всякого знания, в том числе и знания логического и математического. Но можно также признать опыт только в качестве источника знания о реальном мире и тогда помимо реального знания, признать формальное (подобное логическому и математическому), которое не является эмпирическим, а аксиоматическим. Прежний эмпиризм, особенно Милль, придерживался первой точки зрения. «Венский кружок» разделял вторую. Превосходство этой точки зрения заключается в том, что она объясняет достоверный характер логического и математического знания, которым не обладает никакое иное знание, опирающееся на опыт.

Тавтология

Для нового же эмпиризма «Венского кружка» логика и математика являются дооопытным знанием. Они трактуются как всецело и исключительно аналитические науки, ибо, по мнению неопозитивистов, не содержат в себе каких-либо особых новых истин, а только указания на то, как можно преобразовать уже известные истины и согласно каким правилам придавать им иной облик. Они в действительности являются только совокупностью тавтологий, как это ярко сформулировал Витгенштейн. Наука либо констатирует факты, либо формулирует тавтологию, ничего иного она делать не может.

Дисциплины формальные, чисто аналитические, не являются подлинной наукой, если под наукой понимать познание того, что существует реально. Тем не менее, они играют в науке важную роль. Неопозитивисты признавали эту особенность формальных наук и включили в свой арсенал неэмпирическую логику в ее новом логистическом облике. Это обстоятельство представляло особую черту их эмпиризма, который они называли «логистическим».

От этого знания, лишенного опытного характера, они ожидали формального совершенства, высокой степени формализации, аксиоматизации и способности к объединению в общую систему. И это действительно соответствовало реальной эволюции формальных наук, именно в это время неопозитивисты объединили воедино логику и математику, осуществили математизацию логики и устранили из математики дуализм, исключив интуитивные действия из геометрии и приблизив ее к арифметике.

Протокольные предложения

Иначе обстоит дело с реальным знанием. Оно, по убеждению неопозитивистов, сводится к чисто эмпирическим утверждениям или предложениям, непосредственно констатирующим факты - «отчетным» или «протокольным» утверждениям. Они не содержат в себе ничего иного, кроме этих утверждений или же таких высказываний, которые вытекают из них. Это убеждение соответствовало традиционным устремлениям эмпиризма: признание только одних фактов и никаких мыслительных конструкций, ибо последние, де, не являются знанием, иначе говоря: признание только одних описаний и никаких объяснений, ибо они не являются возможными. Логика имеет для знания важное значение, ибо устанавливает отношения следствия, объясняет, какие утверждения вытекают из «протокольных». Однако подлинное знание начинается и завершается «протокольными» утверждениями.

Это понятие стало основным для логического позитивизма. Но оно не было таким простым, как это могло бы показаться на первый взгляд, вокруг него возникло ряд проблем

Прежде всего - какие предложения следует считать «протокольными»?

Вначале «Венский кружок» вслед за Махом понимал их субъективно, психологически, как предложения типа «я вижу голубой цвет»; позже он занял противоположную позицию: «протокольными»' предложениями должны быть объективные предложения типа: «это - голубой цвет», которые подлежат интерсубъективной проверке.

Далее возникает вопрос: все ли или, по крайней мере, некоторые из «протокольных» предложений имеют такой прочный фундамент в опыте, что не требуют подтверждения новыми опытами - то есть, являются ли они абсолютно достоверными или же, наоборот, являются относительными?

С этим была связана и проблема относительности истинности. Согласно Нейрату, нельзя просто так сказать о предложении, что оно истинно, оно истинно по отношению к определенным «протокольным» предложениям или по отношению к полученным до сих пор опытным данным. Новые же опытные данные могут быть иными, и истинные предложения могут стать ложными.

Занимая такую позицию, неопозитивисты могли не сомневаться в достоверности частных наук - не только реальных, но и формальных. Но они имели сомнения - и очень большие - в отношении философии. Последняя хочет быть не формальной, а реальной наукой, она претендует на познание действительности и в то же время не опирается на опыт. А это невозможно.

Бессмысленные утверждения и ликвидация метафизики

Позитивизм всегда выступал против «философии», но «Венский кружок» еще более усилил эту позицию: прежнийпозитивизм считал, что основные положения философии ложны, неопределенны или необоснованны, а новый позитивизм - что эти положения просто лишены смысла. Ибо он исходил из того, что утверждения имеют смысл только в том случае, если они могут быть проверены, если возможна их верификация.. А если она не возможна, то такие утверждения даже нельзя считать ложными: они попросту не имеют смысла. Из таких утверждений и состоит «философия».

Для понимания этого взгляда неопозитивистов надо уяснить две вещи: техническую невозможность верификации в данных условиях и принципиальную невозможность верификации, Техническая невозможность верификации не лишает утверждений смысла Не является, например, бессмысленным утверждение, что на другой стороне Луны есть горы: истинность этого мы не можем проверить, но только потому, что у нас не хватает для этого технических средств. Совершенно иначе обстоит дело с такими утверждениями, как «существует ядро электрона, которое скрыто и не может быть обнаружено», «существуют идеи, о которых говорил Платон» или: «существуют энтелехии, о которых писал Аристотель», а также утверждения идеалистов о том что «ничего не существует вне наших представлений». Все эти утверждения принципиально не могут быть сведены к опыту, не могут быть верифицированы и поэтому лишены смысла. Более того: бессмысленными являются сами вопросы, на которые эти бессмысленные утверждения якобы отвечают. Это - мнимые вопросы, ибо на самом деле нет вопросов, на которые не может быть ответов. И нечего сожалеть, что таких ответов нет. «Метафизики нет, есть только метафизические заблуждения) - заявляли неопозитивисты вместе с Расселом и Витгенштейном.

Выводы неопозитивистов о метафизических утверждениях, не имеющих смысла, были ими трактованы и менее провокационным образом: не имеют смысла - это значит, не имеют фактического смысла Дело в том, что существуют разные языки, которые придают словесным выражениям различный смысл. Наиболее важное различие между языками следующее: одни из них придают выражениям познавательный смысл, некоторые же другие, например, язык морали, такой смысл, который вовсе не является познавательным, а эмоциональным. Знаки таких языков не обозначают вещи, а выражают чувства, стремления, правила, предписания и т.п. Наиболее крупные ошибки и недоразумения проистекают да того, что эмоциональные выражения трактуются так, как будто они являются познавательными.

Языки, придающие выражениям познавательный смысл, разграничивают формальные и фактические выражения. Это также различного рода вещи, ибо формальные выражения не касаются действительности. Ошибка философии заключается в том, что она, используя выражения с эмоциональным или формальным смыслом, трактует их так, как будто они имеют фактический смысл. Эмоциональные языки могут быть полезными, но не для метафизики, которая претендует на познание действительности.

В соответствии с этим следует различать три категории утверждений:

1) утверждения, имеющие фактический смысл, фактически истинные или ложные, в зависимости от того, соответствуют ли они фактам;

2) утверждения, имеющие только формальный смысл, логически истинные (или аналитические) и логически ложные (или противоречивые)

и 3) утверждения, не имеющие познавательного смысла метафорические, образные, а также восклицания, желания, предписания, вопросы, оценки; эти выражения имеют только эмоциональный смысл и не являются ни истинными, ни ложными.

Выражения, лишенные фактического смысла - это не только логически противоречивые или абсурдные предложения, но также эмоциональные, а также содержащие в себе термины без эмпирической определенности. Таким образом, логический позитивизм, борясь с философией и упрекая ее в отсутствии смысла упрекает ее, точнее говоря, в отсутствии того смысла, о котором идет речь, а именно - фактического; упрекает философию в смешении смыслов, признании фактическим смыслом того, что является только формальным или эмоциональным смыслом.

Вместе с тем, несмотря на свое негативное отношение к философии, неопозитивисты не считали себя агностиками. Они выступали против лозунга «ignorabimus» (не знаем), который предыдущее поколение считало пределом осторожности и критичности. Нет неразрешимых проблем, заявляли неопозитивисты, есть только такие, которые в данных условиях не могут быть решены. Принципиально неразрешимыми являются только те, для которых нет способа их верификации, но такие проблемы вообще не имеют смысла и поэтому вовсе не являются проблемами.