2015-08-12
306
воду... Через 2 часа мы увидели парус. Это был тот самый корабль, который
потопил нас. С парусника принимали спасшихся. Нам на плот бросили трос,
который мы закрепили. Но из-за зыби он лопнул, так же как второй и третий,
которые нам бросали. Потом нам подали прочный толстый трос. Изможденные и
еле живые, промокшие до нитки, мы были взяты на корабль "Кромантишир". У
него был поврежден нос. Спустя 4 часа лайнер фирмы "Эллан лайн" -- "Грешиан"
снял с корабля всех спасшихся и взял его на буксир. 6 июля мы прибыли в
Галифакс. Позже я узнала, что была единственной женщиной из числа спасшихся
с "Ла Бургони"...
Перед тем как лайнер опрокинулся, капитан Делонкль, второй штурман
Дюпон и рулевой Деваль поднялись на разрушенный мостик. Вода уже подошла к
их ногам. Жизнь парохода исчислялась теперь секундами.
Делонкль схватил линь малого аварийного гудка и потянул: над пароходом
раздался пронзительный гудок, он пронесся над покрытым туманом океаном как
крик агонии. Потом волны зыби скрыли ходовой мостик лайнера.
Вот как описывал последние минуты "Ла Бургони" один из спасшихся
пассажиров -- швейцарец Найффелер:
"Раздался какой-то громкий треск, и корабль, опрокидываясь на правый
борт, стал быстро уходить кормой в воду. Десятки людей, оставшиеся на
палубах, стали прыгать за борт по мере того, как пароход погружался с
шипением, окутанный паром. Оказавшись в воде, люди плыли к шлюпкам и,
залезая в них, топили их..."
Среди плававших обломков люди боролись за жизнь. В большинстве такие
поединки кончались в пользу смерти: над скрытым туманом морем раздавался
последний крик, и человек исчезал в волнах. Так погиб русский борец Юсупов.
Он не умел плавать. Если же человеку удавалось ухватиться за спасательный
круг, доску или плававший обломок, это была мучительная и упорная борьба.
Рулевой Деваль при погружении судна попал в водоворот и был увлечен под воду
на глубину, как он говорил, около 20 м. Он считал себя погибшим, но каким-то
чудом смог вынырнуть на поверхность и залезть на днище перевернутой шлюпки.
Борьба за место в шлюпках и на плотах продолжалась еще несколько часов
после погружения "Ла Бургони".
Оказавшиеся в воде люди подплывали к шлюпкам и пытались найти в них
спасение. Но их безжалостно били по голове веслами и отпорными крюками;
ударяли по ухватившимся за планширь шлюпки пальцам. Одному пассажиру.
итальянцу по имени Мехелини Секондо, все же удалось залезть с воды в
переполненную шлюпку. Но те, кто уже находился в них, с яростью набросились
на него с отпорными крюками. Секондо, получив несколько ударов, был
буквально залит кровью с головы по пояс. Но он обладал недюжинной силой,
хотя и был мал ростом. Из воды он поднял обломок весла и стал отбиваться от
своих врагов. Дело кончилось тем, что он этим обломком убил пять человек...
Первые две шлюпки "Ла Бургони", которыми командовали матросы Жандро и
Ле Корр, были спасены "Кромантиширом" около 6 часов утра, когда туман почти
рассеялся. Капитан английского корабля писал в своем отчете: "Мы увидели две
шлюпки под французским флагом, которые гребли к нам. Мы просигналили им
подойти к правому борту и узнали от них, что погибший пароход назывался "Ла
Бургонь", что он шел из Нью-Йорка в Гавр. Когда мы подошли ближе, повсюду на
воде виднелись люди, которые цеплялись за плававшие обломки".
По мере того как на палубу корабля стали прибывать израненные,
искалеченные спасшиеся, начала вырисовываться страшная картина гибели
парохода. Хендерсон принял на борт спасенных, выбросив около 30 т груза за
борт. В полдень того же дня к борту "Кромантишира" подошел пароход
"Грешиан", который направлялся из Глазго в Нью-Йорк. "Кромантишир" пришлось
взять на буксир, без носовых парусов он был неуправляем, а в первом трюме
уровень воды достигал 2,5 м.
Когда капитан Хендерсон произвел подсчет спасшихся с "Ла Бургони", то
получил следующие цифры: 59 пассажиров (включая единственную женщину) и 105
членов экипажа. Всего 164 человека. Напомним, что на лайнере в момент выхода
из Нью-Йорка было 725 человек: 597 пассажиров и 128 членов экипажа. Таким
образом, число жертв этой катастрофы составляет 561 человек: 538 пассажиров
и 23 члена экипажа. (Различные историки указывают число погибших по-разному:
597, 565 и 546 человек).
Сразу же после того, как пароход "Грешиан" прибыл в Галифакс, по
разбору катастрофы было назначено следствие. Показания очевидцев установили
факты многих убийств на борту лайнера до его погружения и после -- на плотах
и в шлюпках. Виновные в убийстве австрийские моряки и итальянские эмигранты
под конвоем были отправлены во Францию. Не в лучшем свете выглядели и
спасшиеся члены команды "Ла Бургони". Сравнение цифр числа погибших
пассажиров и моряков лайнера -- 538 и 23 -- говорило не в пользу последних.
Допрос свидетелей позволил установить личности и тех членов команды "Ла
Бургони", которые также совершили зверские убийства на борту. Так, суд
обвинил трех матросов
палубной команды в том, что они ударили нагелем по голове кочегара Ле
Жульена и сбросили его в воду, когда он пытался сесть в шлюпку раньше них.
Спасшиеся пассажиры лайнера -- американский священник Август Пурги, француз
Шарль Лиебра и американец Христофер Брунен заявили суду: "Французские
матросы, спасая свою шкуру, как звери, набрасывались на беззащитных женщин и
отгоняли их от шлюпок". В ответ на это представитель фирмы "Компани женераль
трансатлантик" в Нью-Йорке Поль Фагуэт ответил: "Мы не верим, что это
обвинение справедливо". Но ему пришлось замолчать, когда судьи попросили
объяснить, где же двести женщин, пятьдесят грудных младенцев и тридцать
детей.
Единственное, что в какой-то мере реабилитировало французских
судовладельцев в глазах мировой общественности, был факт гибели при
исполнении служебных обязанностей всех (кроме одного) офицеров лайнера. Этим
одним оказался штурман Делинж. В его адрес не последовало ни одного
нарекания со стороны очевидцев катастрофы. Делинж признал факт, что "Ла
Бургонь" в течение всей ночи шла в тумане полным ходом, неся включенными
ходовые огни и все время подавая гудки. Но ответственность за это полностью
лежала на капитане Делонкле, который погиб вместе со своим судном.
25 сентября 1898 г. в Галифаксе с капитана "Кромантишира" полностью
были сняты все обвинения.
Черная пятница Канады
Часы показывали 1 час 15 минут ночи, когда капитан Кендалл поднялся на
ходовой мостик. Начиналось воскресенье 29 мая 1914 г. Впереди, слева от
лайнера, раскинулась освещенная яркой луной застывшая гладь залива Святого
Лаврентия. Была холодная тихая ночь. По правому берегу появлялись и снова
исчезали огоньки приморских поселков и деревень провинции Квебек.
-- Подходим к мысу Фатер, -- задумчиво произнес Кендалл, когда заметил
впереди по курсу огни лоцманского судна. В его жизни с этим названием было
связано одно происшествие, о котором он вспоминал с чувством гордости и в то
же время с каким-то непонятным для самого себя беспокойством.
В 1910 г., когда он командовал канадским пассажирским лайнером
"Монроз", в Лондоне было раскрыто уголовное преступление, привлекшее к себе
внимание всей Англии.
А дело было так...
Некий Хоули Гарвей Криппен, врач-дантист, убил свою жену, топором
изрубил ее тело на куски и зарыл их в подвале своего особняка, что стоял
близ кладбища в Хайгейте. Убийца задумал бежать со своей
служанкой-любовницей Этель Ле Ниве в Канаду. Через четыре дня в Ливерпуле
они погрузились на борт лайнера "Монроз", предъявив полиции паспорта на имя
господина Робинсона и его сына. Этель Ле Ниве была переодета и загримирована
под юношу. Тогда капитану эта пара пассажиров показалась подозрительной,
особенно юноша с женской фигурой.
Кендалл понял, что под именем господина Робинсона скрывается убийца: он
узнал его по фотографиям, расклеенным по всем городам Англии. На лайнере
была радиостанция, и капитан дал в лондонскую контору Скотланд-Ярда
сообщение.
Дальнейшее развитие событий в этом происшествии походило на
классический детектив. Лондонский сыщик Вальтер Дью сел на ночной экспресс,
следующим утром уже был на быстроходном лайнере, который в Атлантике обогнал
"Монроз", и остановился у мыса Фатер. Через несколько часов к мысу Фатер
подошел, чтобы взять лоцмана, "Монроз". На его борт поднялся Вальтер Дью --
личность "господина Робинсона" была установлена, и убийца арестован.
Закованного в наручники Криппена отправили на рейсовом пароходе в Англию,
где он был осужден в соответствии с законом страны и приговорен к повешению.
Перед тем как спуститься по трапу "Монроза" в катер, убийца бросил на
Кендалла пристальный, полный ненависти взгляд и произнес: "Ты выдал меня,
капитан, и ты тяжело пострадаешь за это вот на этом самом месте. Будь
проклят!"
Тогда история с Криппеном явилась настоящей сенсацией 1910 г. как для
Англии, так и для Канады. Еще бы! -- ничего не подозревающий преступник,
находясь за тридевять земель от Лондона, считал себя в полной безопасности,
как вдруг на Святом Лаврентии видит перед собой дуло револьвера в руке
сыщика Скотланд-Ярда. Пресса захлебывалась от восторга:
"Вездесущий Скотланд-Ярд поджидал убийцу за океаном", "Беспроволочный
телеграф загоняет Криппена в ловушку, поставленную за 3000 миль", "Капитан
Кендалл вызывает агентов Скотланд-Ярда в Лондоне прямо из своей каюты с
другого конца Атлантики". Ведь радио тогда считалось чем-то слишком сложным
и почти безнадежным для понимания, а тут вдруг при его помощи задержали
убийцу.
Да, это была сенсация, создавшая неплохую рекламу капитану Кендаллу,
чья служебная карьера, впрочем, в этом и не нуждалась. Уроженец пригорода
Ливерпуля, потомственный моряк, с дипломом морского колледжа, Кендалл
довольно скоро получил в командование большой трехмачтовый барк, потом
другой, третий и, наконец, грузовой пароход "Ратения".
Потом был "Монроз". И возможно, это происшествие с арестом
дантиста-убийцы, сделавшее Кендалла чуть ли не национальным героем,
многочисленные портреты в газетах и статьи о безупречной службе послужили
толчком к его дальнейшему продвижению по службе. В сорок один год он стал
капитаном "Эмпреес оф Айрленд" -- самого большого и лучшего лайнера фирмы
"Кэнедиан пасифик стимшип компани".
Сейчас, подходя к мысу Фатер, он стоял на мостике огромного
двухтрубного парохода водоизмещением в 20 000 т, длиной 167, шириной 20 м.
Этот гигант имел пять палуб, где могли разместиться с комфортом почти две
тысячи человек, и паровую машину мощностью 18 500 л. с., которая
обеспечивала скорость в 20 узлов. Лайнер совершал регулярные рейсы через
Атлантику и имел отличную репутацию среди постоянных клиентов. На
комфортабельном лайнере, помимо шикарных кают и просторных салонов, были
даже поле для крикета и яма с песком для забавы детей.
Кендалл был доволен своей судьбой и очень гордился новым назначением.
Но каждый раз, когда капитан подходил к рейду мыса Фатер, в его душу
вселялось какое-то странное чувство беспокойства. В такие минуты ему
слышались слова Криппена, сказанные им тогда у трапа: "Ты тяжело пострадаешь
на этом самом месте".
Впереди, чуть справа уже отчетливо виднелись огни двух небольших
пароходов. Кендалл знал, что одно из них "Леди Эвелин" -- правительственный
почтовый пакетбот, который должен был принять с лайнера почту из Монреаля и
Квебека и доставить на судно последнюю партию государственных депеш для
Англии. Вторым была "Юрека", она должна была принять с борта его судна
Камилля Берние -- лоцмана, который сейчас стоял рядом с Кендаллом на
мостике.
В 1 час 30 минут Кендалл передал машинным телеграфом механикам "Стоп"".
"Леди Эвелин" подошла к борту "Эмпреес оф Айрленд". Лоцман, пожав руку
капитану и пожелав ему благополучного плавания через океан, сошел по трапу
вниз. чтобы на пакетботе добраться до "Юреки".
Перегрузка почты закончилась, матросы сбросили швартовные концы на
палубу "Леди Эвелин".
Для капитана Кендалла этот рейс был не совсем обычным. Во-первых,
помимо важных правительственных пакетов, два дня назад в Монреале на борт
"Эмпреес оф Айрленд" погрузили несколько тонн серебряных слитков, которые
оценивались в миллион канадских долларов. Во-вторых, что омрачало Кендалла,
в первом и втором классах было слишком много "тузов" -- представителей
высшей аристократии. Кендалл знал, что эта капризная публика всегда имеет
массу претензий к экипажу судна и требует присутствия капитана в салоне за
столом, его личного внимания и заботы. В салон нужно было являться при
полном параде и убивать вечера за коктейлями в беседах на модные темы дня, а
этого капитан не любил.
Под ходовым мостиком, на пяти палубах лайнера жил своеобразный плавучий
город с населением почти полторы тысячи человек: 420 членов экипажа и 1057
пассажиров, из которых 87 -- первого, 253 -- второго и 717 -- третьего
класса. Среди них было 310 женщин и 41 ребенок.
В одной из кают первого класса отдыхал в кресле сэр Генри Сетон-Карр --
член палаты лордов Британского парламента, известный в те времена
путешественник, охотник и писатель. Сорок пять из своих 62 лет он провел в
путешествиях и скитаниях по дебрям Южной Америки и Центральной Африки, за
что в 1902 г. был удостоен рыцарского звания. Рядом с ним, также в каюте
первого класса, размещалась чета Ирвингов. Лоренс Ирвинг -- сын выдающегося
английского актера Генри Ирвинга -- был актером не менее талантливым, чем
его отец. Поставленная им в Канаде мелодрама "Тайфун" имела грандиозный
успех. Актер должен был возвращаться домой на лайнере "Теутоник", но
предпочел более комфортабельное судно и поменял билеты. За ним последовала
вея его труппа.
На борту лайнера находилась и Этель Патон -- "королевам аристократов
канадского города Шербрук, красавица, жена одного из богатейших
мануфактурщиков в Канаде.
Среди прочих знаменитостей были известный английский журналист Леонард
Пальмер -- редактор журнала "Лондон Фэйненшиал Ньюоз", профессор Каннингам
-- директор сельскохозяйственного колледжа в Манитобе, адвокат Госселин из
Монреаля и Давид Рисе -- канадский предводитель "Армии Спасения". Он
возглавлял делегацию из 176 представителей этой организации от города
Торонто на Международную конференцию членов "Армии Спасения" в Лондоне.
Менее известная и более скромная публика ехала в третьем классе на
самых нижних палубах. Под ними в котельном отделении парохода трудился с
лопатой обнаженный по пояс Тэд Фитчет -- известный английский боксер.
Обливаясь потом, он кидал в ненасытные пасти топок уголь и проклинал свою
судьбу. Его звезда закатилась, когда "Черный Аллен" свел с ним бой на ничью
в Монреале. Потом начались первые поражения, пошли нокауты...
Профессиональный боксер пытался стать тренером, но для этого в Канаде ему не
хватало популярности. Чтобы добраться до родного Брэдфорда в Англии, ему
пришлось на рейс наняться кочегаром. Штивая уголь, Тэд Фитчет думал о
победах на рингах Англии своего старшего брата Вильяма Фитчета -- чемпиона
страны, который уверенно шел к спортивной славе. Тэд дал себе слово
вернуться осенью в Монреаль и показать канадцам, что он тоже достоин титула
чемпиона.
Через переборку котельного отделения парохода у паровых машин суетился
с масленкой Фрэнк Тауэр -- вторая знаменитость пароходного "чрева" --
человек, который чудом избежал два года назад гибели на "Титанике". Он был
там смазчиком, и когда вода огромным каскадом стала врываться в машинное
отделение, Тауэра сбило с ног, закружило потоком и прижало к решетке
ограждения трапа. Он собрал последние силы и вырвался из этого ада на
палубу, а когда "Титаник" стал погружаться, прыгнул с палубы в ледяную воду
и вплавь добрался до одной из шлюпок. Теперь он работал на "Эмпресс оф
Айрпенд", и называли его не иначе как "счастливчик Тауэр".
Судно продолжало идти по заливу Святого Лаврентия восемнадцатиузловым
ходом. На его палубах слышалось мерное постукивание паровых машин, журчание
воды перед острым форштевнем и гудение огромных труб.
Около 2 часов ночи внезапно со стороны побережья Квебека на залив
опустился редкий белесый туман. Видимость ухудшилась. Кендалл, приказав
старшему штурману Эдварду Джонсу сбавить ход до 15 узлов и внимательно
следить за горизонтом, спустился к себе в каюту.
Пароход приближался к мысу Нок-Пойнт, что расположен в семи милях в
сторону океана от мыса Фатер. Буй с газовым фонарем, ограждавший отмель
этого мыса, то исчезал, то снова появлялся в тумане. Чувствуя, что видимость
резко ухудшается, Джонс послал матроса за капитаном.
Едва Кендалл вошел в штурманскую рубку, как с фок-мачты раздался звон
колокола и с "вороньего гнезда" послышался крик впередсмотрящего матроса
первого класса Джона Кэррола: "Полтора румба справа по носу вижу топовые
огни парохода".
Капитан взял ночной бинокль -- расстояние между судами составляло около
6 миль. Он приказал изменить курс судна на 26 ° вправо с таким расчетом,
чтобы встречное судно было у него в 3 -- 4 румбах слева по носу.
Когда расстояние между двумя судами сократилось примерно до 2 миль, с
правого берега залива стала наползать уже более густая пелена тумана. Было
видно, что она ляжет на воду как раз между идущими навстречу друг другу
судами.
Кендалл передал машине "Полный задний ход" и дал три коротких гудка. В
ответ из тумана послышался один длинный гудок (позже, на суде Кендалл
сказал, что их было два). Его подал норвежский пароход "Сторстад", который
шел навстречу, в Монреаль. Это грузовое судно валовой вместимостью 6028 рег.
т было зафрахтовано канадской фирмой "Доминион коал компани" и с грузом 11
000 т угля сейчас подходило к мысу Фатер, чтобы взять лоцмана для следования
вверх по реке. Вахту нес старший помощник капитана Альфред Тофтенес. Сам
капитан, Томас Андерсон, в эту минуту находился у себя в каюте с женой.
Старпом имел указание вызвать капитана немедленно на мостик в случае
ухудшения видимости. Но Тофтенес выполнил это указание слишком поздно.
Нагнувшись над переговорной трубкой, он крикнул в капитанскую каюту:
"Господин капитан! Видимость резко снижается. Огни мыса Фатер скрываются в
тумане". Он даже не побеспокоился сообщить капитану, что за пеленой тумана
идет встречное судно, с которым нужно разойтись!
Капитан Андерсон прибежал на мостик. В тумане, уже совсем близко, он
увидел, кроме топовых, зеленый отличительный огонь правого борта большого
лайнера.
В это время на "Эмпресс оф Айрленд" капитан Кендалл приказал
застопорить работавшие на задний ход машины и дал один длинный гудок,
показывая этим, что руль его судна положен на правый борт. Прошло всего 2
минуты, и Кендалла охватил ужас: с правого борта из тумана на него
надвигались красный и зеленый огни парохода. Расстояние между судами не
превышало ста метров. Капитан Кендалл положил руль на левый борт и дал
машине полный ход вперед. Но уйти с дороги неизвестного парохода Кендаллу не
удалось...
Прямой форштевень "Сторстада" ударил под углом 35° спереди в правый
борт лайнера, войдя в корпус почти на 5 м. Удар пришелся в 4 м позади
водонепроницаемой переборки, разделявшей котельное отделение парохода на два
отсека. В момент удара появился сноп искр и был слышен сильный металлический
скрежет. Инерция "Сторстада" была значительна, и его носовая оконечность с
усиленным набором шпангоутов для плавания во льдах произвела очень большие
разрушения в борту канадского лайнера. Правый становой якорь норвежца при
этом сыграл роль консервного ножа. Он как бы вскрыл и разрезал на протяжении
нескольких метров обшивку лайнера. Подводная часть форштевня "Сторстада"
вошла внутрь продольной угольной ямы парохода, а верхняя его часть над водой
произвела страшные разрушения жилых помещений второго класса. Несколько
человек на борту лайнера в этот момент было раздавлено...
Как только суда столкнулись, капитан Кендалл выбежал на крыло ходового
мостика, схватил рупор и закричал в сторону "Сторстада": "Не отходите назад!
Дайте полный пар на передний ход! Работайте ходом вперед". Он отлично
представлял себе величину пробоины и знал, что если норвежец выдернет из нее
нос, вода быстро затопит пароход. С ходового мостика "Сторстада" капитан
Андерсон, сложив рупором ладони, кричал: "Моя машина работает на задний ход!
Ничего не могу сделать!"
Через минуту, вторую нос норвежского парохода со скрежетом выдернулся
из пробоины, и суда расцепились:
"Сторстад" отошел назад, а "Эмпресс оф Айрленд", подхваченная течением
реки, была отнесена от места столкновения на полмили.
Площадь пробоины в борту лайнера составляла 350 квадратных футов (более
30 м2). Каждую секунду внутрь парохода вливалось около 300 т воды. Из
открытых дверей угольной ямы она хлестала в оба котельных отделения. Система
автоматического закрывания дверей водонепроницаемых переборок не сработала.
Механики успели закрыть лишь одну дверь: вода имела свободный доступ в
корпус судна. В котельном отделении она скапливалась под котлами и через
открытые двери сильным потоком устремлялась в машинное отделение, затопив
все коридоры и проходы нижней палубы. Приняв тысячи тонн воды в помещения,
расположенные со стороны пробитого борта, пароход стал быстро крениться.
Что происходило в эти минуты в гигантском чреве парохода, можно судить
из описаний очевидцев катастрофы. Канадец Джон Боулер, пассажир третьего
класса, писал:
"За несколько секунд до столкновения я случайно открыл иллюминатор
каюты и застыл от ужаса -- из тумана на борт надвигался черный нос какого-то
парохода. Он вошел в борт где-то рядом с моей каютой. Я быстро оделся и
выбежал из каюты в коридор, где едва не был сбит с ног бежавшей толпой. Если
бы я не обладал достаточной физической силой, я бы никогда оттуда не
выбрался". А вот как описывает свое впечатление профессор Каннинган: "Я
лежал в каюте и дремал. Удар мне показался не очень сильным. Потом что-то
затрещало. Переборка под моей ладонью, когда я до нее дотронулся, вылезая из
койки, казалось, гнулась. Она издавала скрипящий звук. Я выскочил из каюты.
Пока я добирался до трапа, палуба буквально уходила из-под ног. Я слышал
оглушительный рев вливавшейся где-то воды".
Показания очевидцев свидетельствуют, что капитан Кендалл проявил во
время катастрофы выдержку и сделал все от него зависящее, чтобы спасти
людей. Пассажир Томас Смарт в своих воспоминаниях сообщает, что он проснулся
от шума и криков, оделся и выбежал на шлюпочную палубу. Там он слышал, как
Кендалл, перегнувшись через поручни, кричал команде: "Эй, на палубе! Не
теряйте голову! Спокойнее!" Немного позже, как сообщает Смарт, капитан
приказал своим офицерам: "Нельзя терять ни минуты! Действуйте быстро) Пусть
стюарды пробегут по коридорам и разбудят пассажиров. Если двери кают
заперты, взламывайте. Выводите пассажиров наверх. Помните, что женщин с
детьми -- в первую очередь!"
Капитан Кендалл хорошо знал лоцию Святого Лаврентия и решил посадить
тонущее судно на мель у ближайшего мыса Нок-Пойнт. С мостика он позвонил в
машинное отделение старшему механику Вильяму Сэмпсону: "Ради бога! Выжми из
нее все, что можешь! Попробуем выброситься на мель". Сэмпсон ответил, что
вода заливает машинное отделение и паропровод правого двигателя перебит при
столкновении. После этого Кендалл отдал команду: "Приготовиться покинуть
судно" и сказал старшему помощнику: "Проследите за тем, чтобы радисты дали
SOS на мыс Фатер". Потом он сам побежал на правый борт шлюпочной палубы и
начал отдавать винтовые стопоры шлюпбалок, чтобы можно было быстрее
освободить закрепленные на кильблоках шлюпки. Капитан успел отдать стопоры у
шлюпок No 1, 3, 5 и 7.
Чтобы читатель мог яснее представить себе, что происходило в эти минуты
на тонущем лайнере, приведем цитату из воспоминаний Джеймса Гранта --
врача-хирурга лайнера: "Катастрофа была настолько внезапной, что десятки
пассажиров так и остались на своих койках, а другие оказались пленниками в
своих каютах, словно мыши в западне, -- пассажиры провели на судне всего
один день и еще не успели ознакомиться с расположением его помещений. В
панике многие не смогли даже найти выход из коридоров на верхние палубы. Это
в основном и явилось причиной того, что число жертв катастрофы оказалось
столь ужасным".
Судовой врач дал точное объяснение такого большого числа жертв. Позже
было подсчитано, что из 717 пассажиров нижних палуб около 600 человек так и
не смогли выбраться из лабиринта бесчисленных проходов, коридоров, тупиков и
трапов наверх: лайнер, заливаемый водой, начал тонуть и опрокидываться на
борт. Одни погибли, даже не успев проснуться, другие стали жертвой своей
медлительности: долго одевались или складывали в чемоданы свои вещи; третьи
оказались сбитыми с ног и раздавленными бежавшей толпой сразу же по выходе
из кают. Многие пассажиры не смогли открыть изнутри двери своих кают, потому
что дверные стойки перекосились из-за крена судна, и им пришлось спасаться,
вылезая в иллюминаторы.
Врач Джеймс Грант проснулся, вывалившись из койки (он спал в своем
кабинете) на ковер каюты. Он писал: "В это время погас свет. До меня
доносились ужасные крики людей и шум хлеставшей где-то воды. Кое-как мне
удалось выбраться из своего кабинета в коридор. Но дальше идти я не мог,
потому что палуба теперь стала почти отвесна. Ползти тоже не удалось, и я с
трудом дотянулся до открытого иллюминатора. Высунув наружу голову, я к
изумлению своему видел, что на борту парохода стояла толпа людей, как будто
бы под их ногами был не борт, а палуба. Из иллюминатора меня вытащил один
англичанин. Его фамилия была Дарлинг".
Начальник судовой радиостанции Рональд Фергусон за 5 минут до
столкновения ушел из радиорубки в свою каюту. Почувствовав удар в борт и
сотрясение под ногами палубы, Фергусон выглянул в иллюминатор и увидел
вблизи борт парохода. Он быстро вернулся в рубку, где сидел его помощник --
второй радист Эдвард Балфорд. Передатчик был включен, и Фергусон несколько
раз подряд отстучал ключом сигнал вызова всех станций "CQ" потом "MPL" --
позывные "Эмпресс оф Айрленд" и текст: "В нас кто-то врезался, готовьтесь
принять SOS". Он передавал медленно, так как знал, что в это время суток на
береговых радиостанциях дежурили молодые неопытные радисты: им всегда
доставались ночные вахты. Передавая сигнал "CQ", Фергусон как бы расчищал
эфир для SOS, который уже примут поднятые на ноги старшие радисты. В это
время в радиорубку вбежал старший помощник
и крикнул: "Срочно SOS на мыс Фатер!" Через 8 минут после первой
посылки в эфир сигнала "CQ" на связь с Фергусоном вышел девятнадцатилетний
