Крестник вампира

Азкабан

21 декабря 2000, поздний вечер.

— О… отец…

На секунду Драко затопило облегчение. Ни одно из ужасных предположений, терзающих его, не было правдой. Отец оказался жив. Его бездыханное тело не валялось в луже крови, и он не превратился в монстра, который жаждет отобедать собственным сыном. Жаль, но облегчение оказалось кратковременным и мимолетным – когда Драко заметил истерзанное горло отца, страх взметнулся с новой силой.

— Вставай, Драко… быстро спрячься за мной, — прохрипел Люциус с искаженным от боли лицом, но не отводя стального взгляда от вампира.

Драко не нужно было повторять дважды, и он быстро выполнил указания. Удивительно, но Леонтина позволила ему отойти и теперь с весельем наблюдала за ними.

— Малфой-старший, — прощебетала она. – Странно, что я вижу лучшего подхалима Волдеморта за решеткой. Чем же ты так досадил своему хозяину? – женщина искривила губы в ухмылке и перевела безжалостный взгляд своих черных как смоль глаз на Малфоя-младшего. – Я так понимаю, это и есть причина твоего неповиновения, малыш. Ты так спешил попасть сюда и спасти своего папочку. Мне всегда нравилось смотреть, как жалкие людишки вроде тебя цепляются за свои жизни. Еще забавнее наблюдать, как они пытаются спасти тех, кто им дорог. Если бы я была такой же, как они, возможно, я сочла бы твой поступок героическим, но вот незадача, мне плевать на твои возвышенные идеалы. Играй в героя, сколько тебе вздумается, но запомни, что таким героям воздается. Они всегда умирают молодыми, мальчик.

Леонтина шагнула вперед, заставляя своих оппонентов неохотно податься назад. Драко громко сглотнул, когда глаза женщины из холодных стали просто ледяными.

— Должна предупредить тебя, малыш, Лидер приказал мне следить за тобой и остановить, если ты попытаешься сбежать или связаться с другими Пожирателями Смерти. Ты сделал и то и другое. Маленький глупенький ребенок вроде тебя должен быть наказан за плохое поведение, — она томно облизнула губы и втянула носом воздух словно волк, учуявший добычу. – Временами я полностью не согласна с Лидером, но в одном он был прав: маги действительно пахнут куда приятнее магглов.

Леонтина подошла еще ближе, и Люциус сильнее сжал палочку. На его лице не отразилось ни намека на страх. Он прекрасно знал, что испуганное лицо жертвы пробуждает в вампире животный инстинкт.

— Ты не сделаешь этого, Леонтина, — спокойно произнес он, медленно отступая. Быстрое, прерывистое дыхание сына согревало кожу на его ухе. Они отступили еще на один шаг.

— Думаешь, что сможешь остановить меня, глупец. Не могу дождаться, когда увижу это!

Она чуть присела – ясный знак предстоящего нападения. Больше Люциус медлить не мог. Палочка Драко рассекла воздух, но изо рта не вырвалось ни слова, потому что другая, куда более холодная рука безжалостно сдавила ему горло.

— Отец! – выкрикнул Драко и попытался ударить внезапно появившуюся прямо перед ним женщину по лицу. Он успел лишь заметить блеск ее глаз. То, что произошло дальше, его мозг понять не успел. За доли секунды Драко пригвоздили к грязной влажной стене, а к шее прижались ледяные губы.

— Слишком медленно, — насмешливо выдохнула Леонтина в его кожу. Влажный язык скользнул по артерии, и женщина шире открыла рот, готовясь укусить жертву и насытиться ее чистой кровью.

— Ты не должна этого делать! – сипло выкрикнул Люциус. Остался последний шанс. – Негура никогда не простит тебя, если ты убьешь… если ты убьешь его крестника!

Этот крик прорвался через страх Драко, несмотря на то, что клыки Леонтины уже мягко касались его кожи. Ледяная хватка исчезла, и он судорожно вздохнул, перед тем как открыть глаза. Ему не хотелось вникать в смысл слов, которые только что произнес отец.

— Что? – прошипела Леонтина. – Очередной низкий трюк, Малфой? Если да, то сейчас я покажу тебе, что бывает, когда я на самом деле злюсь, — ее голос больше не был мягким и ровным. Он понизился до низкого утробного рычания, и Малфой не смог подавить невольную дрожь, но все же попытался перебороть свое внезапное оцепенение и собраться с мыслями. Он никак не мог понять, что испугало его больше: тон этого чудовища или слова отца. Драко боялся задать этот вопрос.

— К-крестник?! Отец, что… что это значит?

Он скорее ощутил, нежели увидел, как отступила Леонтина, позволяя Малфою-старшему обернуться и заглянуть в лицо сына.

То, что увидел Драко, напугало его еще сильнее. Люциус никогда раньше не выглядел настолько виноватым, и юноше вдруг ужасно расхотелось знать ответ на собственный вопрос. Но было слишком поздно — отец заговорил.

— Прости, сын, за то, что скрывал это от тебя, но мои слова — правда. Твоего крестного отца зовут Драгомир Люциан Негура, и в настоящее время он известен как Лидер. Это очень длинная история, и я не думаю, что эта леди, — быстрый взгляд в сторону ошеломленного вампира, — достаточно терпелива для того, чтобы я успел все объяснить.

Драко вдруг обнаружил, что кислород превратился в кислоту, иначе почему ему никак не удается вдохнуть. Колени подогнулись, и он рухнул на землю.

— Это не может быть… не может быть правдой. Нет, нет… я не верю… как ты мог…? Он вампир, отец! Вампир и враг Темного Лорда! Он чуть не убил меня! Он СОБИРАЕТСЯ меня убить!

— Но ты до сих пор жив, Драко. Он пощадил тебя, как только услышал твое имя, я прав, сын мой? – извиняющимся тоном прошептал Люциус.

— Какая разница, отец? Это… это… это ОСКОРБИТЕЛЬНО! Как ты мог так со мной поступить?! – выкрикнул Драко, пряча в ладонях лицо, а вместе с ним и слезы, которые жгли глаза.

— Драко, — прошептал Люциус и сжал плечо сына, но тот резко отвернулся, скидывая его ладонь.

— Драко, все произошло очень давно. Тогда я еще не знал, что он вампир. Никто не знал. Даже Темный Лорд этого не заподозрил! Я признаюсь, что допустил ошибку, но я не могу ее исправить, даже если очень захочу.

Его сын не ответил, по-прежнему не отнимая от лица ладоней.

— Прости меня, Драко, — попросил Люциус.

Драко молча созерцал пол сквозь пальцы, а потом покачал головой и поднял спокойный взгляд, делая вид, что полностью овладел своими эмоциями.

— Значит, у меня есть крестный. Драгомир Люциан Негура? – равнодушно произнес он. – Так зовут Лидера? Интересно, почему это прозвище кажется мне таким знакомым? – неважно, как он старался сдержаться, его тон просто источал презрение.

— Драко… — прошептал его отец. Он хотел сказать хоть что-то, что утешило бы сына, но на ум ничего не приходило. В повисшей тишине было отчетливо слышно их дыхание и отчаянные крики заключенных. Плечи Драко затряслись сильнее и не понятно от чего – слез или горького смеха. Люциус аккуратно обхватил ладонями лицо сына и стер с его щек влажные дорожки. Только он открыл рот, как его прервала Леонтина. Женщина подошла ближе и одарила их своей фирменной усмешкой. Она услышала все, что хотела.

— Используешь каждый шанс, малыш Люциус? – с наигранным любопытством спросила она. На ее лице промелькнуло узнавание, тут же сменившееся фальшивой мягкостью. – Я, наконец, тебя вспомнила. Очень трудно узнать в продажном и хитром Малфое гордого, отважного мальчишку по имени Люциус. Мне стоит поздравить тебя — ты проявил стойкость, раз сумел стать Пожирателем Смерти. Я слышала, что большинство слуг Волдеморта не отличаются продолжительным сроком жизни. Но вы, Малфои, редкий экземпляр.

Люциус неподвижно рассматривал своего сына, но его подрагивающие губы доказывали, что он прислушивается к каждому слову. Леонтина грубо хохотнула и немного наклонилась, заглядывая прямо Драко в лицо.

— Но странно, что мой Лидер не приказал мне лучше присматривать за его крестником. Он сам виноват в том, что не познакомил нас как следует. Хотя… по-моему, он намекал на ваше общее прошлое… Но я не особо прислушивалась к его словам. Ты должен понять, у нас с ним небольшие счеты, а я хочу наказать его и немного позлить. Твое убийство — один из простейших способов. Это заставит его обратить на меня внимание… Полагаю ты знаешь, на что иногда толкает любовь и ревность…

Драко вновь уперся спиной в стену – он и не заметил, что все это время они с отцом медленно отступали от безумной женщины.

— Ничего личного, — нежно пропела она, — но если твоя смерть послужит моим целям, то я воспользуюсь и такой возможностью. Драгомир будет смотреть только на меня, я об этом позабочусь. Возможно, он сам не понимает, но ни ты, ни Волдеморт не дороги ему.

Люциус попытался поднять палочку Драко, которую он до сих пор сжимал в своей ладони, но она перехватила его запястья, отбрасывая палочку прочь.

— Ему дорога только я, — прошипела она, бешено сверкая глазами. – И я никому не позволю занять мое место…

— Мы этого и не хотим! А наша смерть тебе не поможет, потому что он возненавидит тебя! – выкрикнул Драко, цепляясь за плечо отца.

— Тсс, глупый ребенок. Ты должен понимать, что хуже убийства может быть только полное безразличие того, к кому небезразличен ты. Ненависть станет прекрасным дополнением к нашему существованию. Временами очень просто перешагнуть черту, разделяющую это чувство с любовью.

— Ты… ты ненормальная! – сквозь кашель выдавил Люциус, и Драко поддержал его, хотя от этого и подогнулись колени.

— Это заблуждение жалких смертных, малыш, — неприятно улыбнулась Леонтина. – Я считаю…

Она резко замолчала.

Драко не сразу понял, в чем дело, но уже через минуту заметил, что тюрьма погрузилась в звенящую тишину. Теперь никто не плакал и не кричал, но атмосфера почему-то стала еще зловещее.

— Разве вы не везунчики? – насмешливо прошептала Леонтина, перед тем как отойти на пару шагов назад и опуститься на колено. В ту же секунду на их лица упала тень.

Высокая, закутанная в мантию фигура появилась в углу, держа в руке факел.

— Леонтина, — произнес Лидер ледяным тоном. – Тебе придется ответить за свое непослушание.

— Да, Ваше Высочество, — прошептала она, еще ниже опуская голову в жесте повиновения, но на губах ее застыла искаженная улыбка.

Накидка зашуршала, когда мужчина повернулся и посмотрел на Малфоев. Впервые за все время Драко испугался Лидера – своего крестного — не так сильно. И это можно было счесть хорошим знаком.

— Добрый вечер, Драко. Скажи мне, мальчик, что ты здесь делаешь? Это очень опасное место, и даже без глупых попыток Леонтины лишить тебя жизни… о, ну надо же… — факел в его руке опустился ниже, когда он заметил еще одного мужчину.

— Люциус? Ты ли это, мой маленький мальчик?

Драко почувствовал, как напряглись под его рукой плечи отца.

— Драгомир, — произнес Малфой-старший бесцветным голосом, а потом утонул в объятиях Лидера. Драко с изумлением наблюдал за разворачивающейся перед ним картиной. Он никогда раньше не видел, чтобы вампир кого-нибудь обнимал; даже во время нападения они обычно этого не делали. Странно или нет, но правда была в том, что Негура никак не подходил под определение «обычного» вампира. Словно прочитав мысли Драко, Лидер рассмеялся и отстранился от оцепеневшего волшебника. Потом он достал палочку и нацелил ее на поврежденное горло Люциуса. Повинуясь легкому взмаху, рана затянулась, и мужчина облегченно вздохнул.

— Идем, мой друг, нам многое нужно обсудить, — произнес Негура своим мелодичным голосом и довольно улыбнулся. По спине Драко забегали ледяные мурашки, когда он заметил, как блеснули в этой невинной улыбке клыки. Тут же мелькнула мысль, почему лучше работать на Темного Лорда, а не на вампира.

По крайней мере, Темный Лорд никогда не рассматривает своих подчиненных с гастрономической точки зрения.

Больница Кроули, Кроули, Южная Англия

22 декабря 2000, 11:15

— Вот ты где!

Гарри облизнул загрубевшую нижнюю губу и поправил старые угловатые очки, которые так и норовили сползти с носа. Зеленые глаза еще секунду изучали единственное имя в списке пациентов, прежде чем он закрыл тетрадь и потер переносицу. Доктор Дэниел Роджерс был исключительной доброты человек: заметив, что у его пациента плохое зрение, он достал ему очки. В них Гарри стал видеть намного лучше, но диоптрии линз немного не совпадали с теми, которые ему подходили, от чего быстро начинала болеть голова. Правда, доктору он на это так и не пожаловался. Гарри очень сомневался, что мистер Роджерс будет рад его видеть после того, как он украл инвалидное кресло и сбежал из палаты, чтобы похитить пациента из отделения интенсивной терапии. Сама мысль об этом заставляла Гарри чувствовать себя неблагодарной скотиной — он собирался предать доверие человека, который огреб неприятностей, пытаясь его спасти.

Если бы только у него был выбор. Если бы только он мог объяснить, зачем он все это делает. Но как объяснить магглам, что этим поступком он спасает им жизни и благодарит за доброту?

Его героические деяния как всегда оставались непонятными общественности. Но почему это должно его беспокоить? Если он правильно все понимает, то сейчас большая часть магической Британии считает его преступником, так почему не позволить магглам думать точно так же?

Гарри горько усмехнулся, а потом скривил губы. Ему всегда было больно, когда он вспоминал о своих знакомых, которые открыто ставили под вопрос его верность Свету после того происшествия в конце битвы за Хогвартс. Они все винили его за то, что он упустил Волдеморта, пока мучил этого бедняжку аврора, который просто промахнулся.

То, что этот бедняжка аврор убил Джинни, никого не волновало.

Да и его муки тоже никого не волновали. Эти люди считали, что ему не позволено чувствовать, что он — только тот, кто обязан сражаться.

И читатели Ежедневного Пророка не уставали обмусоливать эту мысль. Кому-то нужен был козел отпущения, кому-то виноватый, и почему-то они решили, что Гарри прекрасно подходит на эти роли. Это и понятно, ведь он был их Спасителем, который не должен был выжить ради Великого Блага.

Гарри зажмурился, когда боль в висках усилилась, но это не остановило его дальнейших размышлений. Неужели все эти люди не понимают, почему он поставил свои чувства превыше миссии? Неужели они не понимают, что и у их героя есть сердце? Не важно, сколько раз он сталкивался лицом к лицу с опасностью или сколько раз выживал по чистой случайности, все это не отменяло того, что он тоже был человеком. Сейчас его сердце разбито, но это не значит, что оно исчезло. Оно до сих пор с ним, оно говорит, что правильно, а что нет, и Гарри прислушивается к его голосу. Даже Дамблдор столько раз повторял, что это его мощнейшее оружие и защита и что Гарри должен гордиться тем, что не лишился его.

Именно поэтому, когда его сердце так настойчиво требовало отомстить за Джинни, он не мог думать ни о чем другом. Когда оно потребовало спасти Темного Лорда, он не стал перечить. Вот и сейчас, его сердце приказывало Гарри пойти и защитить этих магглов от Волдеморта, и он ни секунды не колебался.

Прискорбно, но сердце не сообщило ему, как он должен это сделать без волшебной палочки и со сломанной левой ногой, крепко зафиксированной гипсом.

Ход его мыслей прервала резко распахнувшаяся прямо перед ним двустворчатая дверь, принесшая с собой резкий запах хлорки из коридора. В приёмную вошли два врача, и Гарри замер в своей инвалидной коляске, стараясь казаться как можно неприметнее. Конечно же, у него ничего не получится, и теперь ему придется отвечать на многочисленные вопросы. Только Гарри открыл рот, собираясь начать оправдываться, как вдруг мужчины просто прошли мимо него, полностью поглощенные разговором.

Стоило признать, что временами его везение было просто невероятно. Не желая упускать такую возможность, он быстро прокрутил колеса инвалидной коляски и незаметно выскользнул в коридор, пока дверь не успела закрыться. Оказавшись на месте, Гарри облегченно вздохнул – здесь его не ждало никаких любопытных докторов. Он осмотрел длинную комнату, которая даже на вид отдавала полной стерильностью. Здесь стояло несколько кроватей-каталок, большой шкаф с галошами, а на одной из стен висела небольшая планка. Из коридора вело несколько дверей, и Гарри был уверен, что за одной из них лежит пациент по имени Волтер Мур, который ждет не дождется своего гостя. Поттер усмехнулся и поехал к одной из дверей. Гарри медленно и аккуратно взялся за ручку, сосредоточенно вглядываясь в пробивающийся из щели свет. Он глубоко вздохнул и потянул чуть сильнее, как вдруг дверь распахнулась сама. Секунду Гарри непонимающе разглядывал белый халат, оказавшийся как раз на уровне его глаз, а потом медленно поднял голову.

Напротив него стоял доктор Роджерс, который разглядывал своего пациента с не меньшим удивлением.

И вот в такие моменты Гарри всегда удивлялся, насколько же непостоянный характер у его удачи.

Дэниел озадаченно нахмурился, а потом – к полному изумлению Гарри – улыбнулся.

— Вот вы где, мистер Поттер, — добродушно произнес он. – Я вас искал. Мы уже испугались, что вы потерялись. Вы должны были сразу сказать мне, что так сильно хотите видеть своего друга, а не слоняться по больнице. Я легко могу устроить для вас эту встречу. Ведь я вам обязан, не так ли?

Гарри как никогда захотелось провалиться сквозь землю или хотя бы не выглядеть идиотом. Он молча костерил себя, ощущая, как по щекам разливается румянец, который Дэниел, к счастью, не заметил.

— Эм… ммм… он мне не друг, — запинаясь, возразил Гарри, разрывая смущенную тишину.

— Конечно, я чуть не забыл, — улыбка Дэниела стала еще шире. – Так вы хотите его увидеть или нет?

Гарри растерянно кивнул, наблюдая за тем, как доктор отходит в сторону, позволяя ему войти. С трудом сглотнув, молодой человек сделал глубокий вздох и направил инвалидное кресло навстречу своему кошмару.

Хотя единственный человек, который лежал на больничной кровати в этой палате, меньше всего походил на кошмар. Не то что бы Риддл выглядел по-другому, нет, его внешность почти не изменилась. Гарри удивило то, каким безобидным и беззащитным сейчас выглядел Волдеморт. Неужели это бедное, истощенное создание, завернутое в одеяла — и есть тот самый могущественный и злобный Темный Лорд? Это казалось таким нереальным, что Гарри неосознанно остановил свое инвалидное кресло и уставился на лежащего с открытым ртом. Это было до абсурдности неправильно и нелепо. Может, никакого Темного Лорда здесь нет? Может, все произошедшее за последние несколько дней, порождено его воображением, затуманенным алкоголем?

Но доказательство лежало прямо перед его глазами.

— С вами все в порядке, мистер Поттер? – теплая рука, сжавшая плечо Гарри, вывела его из ступора. Он покачал головой, приходя в себя, но доктор неправильно истолковал этот жест.

— Понимаю, вы шокированы его состоянием, — мягко заметил мужчина и сильнее сжал его плечо.

— Вы не представляете, насколько, — ответил Гарри, не отводя взгляда от фигуры на кровати. – Я могу подойти ближе? – нерешительно спросил он, словно боясь, что Риддл очнется, если услышит его голос. Гарри напрягся, словно ожидал, что Волдеморт сейчас и впрямь подскочит с кровати и бросится на него.

— Конечно, — спокойно ответил доктор, и Гарри нашел в себе силы, чтобы сдвинуться с места и подъехать чуть ближе. А потом еще ближе и еще, пока он не оказался совсем рядом с кроватью.

Рассматривая своего врага, Гарри пришел к заключению, что тот на самом деле спит, поэтому он осторожно наклонился ближе, изучая бледное лицо. Волдеморт выглядел умиротворенным и почти хрупким. Подумать только, эти два слова, оказывается, можно применять к внешности Темного Лорда. Но ничего другого на ум просто не приходило, пока Гарри рассматривал расслабленного мужчину, который обычно источал так много злобы. Возможно, причина была в том, что сейчас Гарри не прожигал яростный и полный ненависти взгляд, присущий Волдеморту. Без этого взгляда зловещая аура, обычно окружающая этого человека, почти исчезла.

— У него завораживающий взгляд, да? – Гарри резко вздернул голову и посмотрел вверх, он почти забыл, что они не одни в этой комнате. Дэниел стоял по другую сторону кровати, в одной руке держа знакомый уже стетоскоп, а в другой что-то очень напоминающее карандаш.

— Да и эти щели вместо носа тоже уникальны. Хотя мне непонятно, зачем нужно было делать такую странную пластическую операцию, — с этими словами доктор коснулся лица Темного Лорда и приподнял одно веко.

Гарри тут же побледнел и отпрянул назад. Он не сомневался, что Волдеморт ни одному врачу не позволил бы так себя касаться. А это значит, что мистер Роджерс сейчас подвергал свою жизнь опасности.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, — предостерегающе произнес Гарри, но Дэниел лишь улыбнулся и поднес странный карандаш, в котором Поттер узнал маленький фонарик, к неподвижным кроваво-красным глазам.

— Все в порядке, он до сих пор спит и будет в таком состоянии еще несколько часов. Видите – никакой реакции.

И действительно, когда Гарри наклонился ближе, то заметил, что черный зрачок не отреагировал на бьющий в глаза свет и не сузился. Но главным доказательством бессознательного состояния Темного Лорда был доктор, точнее, до сих пор живой доктор.

— Когда я в первый раз увидел его глаза, то принял их за контактные линзы. Каково же было мое удивление, когда я понял, что ошибся, — продолжал Дэниел, и Гарри вздрогнул, прекрасно понимая, как именно доктор понял это. Тем временем мистер Роджерс, к величайшему облегчению своего пациента, убрал руку с бледного лица, чтобы взять другой инструмент.

— Вы — первый и единственный человек, который считает его глаза «завораживающими». Большинство тех, кто знают этого мужчину, используют слово «пугающие», — произнес Гарри, которому, наконец, удалось вернуть контроль над голосом. То, с какой безмятежностью и свободой действовал доктор, заставило его затаить дыхание. Если мистер Роджерс и заметил нервозность Гарри, то виду не подал.

— Да, они на самом деле необычные, — ответил Дэниел, окидывая молодого человека в каталке заинтересованным взглядом и прикладывая стетоскоп к обнаженной груди Волдеморта. – Как и почти все остальное в нем. Но я бы не назвал его пугающим. Слишком преждевременный вывод.

Гарри решил не начинать спора, завороженно наблюдая за тем, как металлический кругляш стетоскопа скользит по белоснежной коже Риддла. Гарри расслабился и заметил несколько странных деталей, которых не разглядел раньше. И первой из них был ужасный, совсем свежий шрам, который пересекал самое основание тонкой шеи. Такие рваные раны обычно оставались после укуса зверя. Хотя это мог быть и оборотень, и даже вампир. Если Волдеморт выжил после нападения этой твари, то он настоящий везунчик. Второй деталью были многочисленные темные синяки, покрывающие грудь. Эти темные метки особенно сильно выделялись на белой коже. Зеленые глаза опустились ниже, на левую руку Темного Лорда, которая лежала поверх одеяла. Гарри тихо хихикнул, рассмотрев, что почти вся конечность покрыта гипсом, начиная от предплечья и заканчивая на уровне локтя. К другой руке было подсоединено два шнура, через которые что-то текло. Жидкость оказалась подозрительного багрового цвета, и от поразившей Гарри догадки улыбка медленно сползла с его губ.

— Что это? – спросил он, затаив дыхание и не сводя взгляда с пластикового контейнера.

Доктор проследил за его взглядом и усмехнулся.

— А это… а вы как думаете?

Понимание стегнуло Гарри как кнутом.

— Вы с ума сошли?! – недоверчиво вскрикнул он, рассматривая Дэниела. – Святые небеса, да как у вас ума хватило переливать ему маггловскую кровь?!

Онемевший доктор уставился на своего пациента, и до Гарри только через пять секунд дошло, что мистер Роджерс даже не понимает, что так разозлило Поттера. Но ничего, кроме ужаса, переливание маггловской крови в тело Волдеморта вызвать не могло. Страшно подумать, как отреагирует Темный Лорд, когда узнает об этом.

Тем временем Дэниел, не сводя с Гарри взгляда, скрестил на груди руки и нерешительно заговорил. В его глубоких карих глазах отражалось полное смятение.

— Я понятия не имею, что вы подразумеваете под «маггловской кровью», — произнес он. – Но уверяю вас, что это совершенно нормальная кровь группы A+ и получена от здорового донора. Все тесты подтвердили ее безопасность, поэтому нет причин так волноваться… Гарри? Вы побледнели. Наверное, мне стоит вернуть вас в вашу палату.

А Гарри никак не мог выдавить даже слова. Он схватился за голову и со страхом уставился на Темного Лорда. Его враг – словно в насмешку – продолжал крепко спать, пребывая в блаженном неведении будущего припадка бешенства.

— Мы смертники, — беззвучно прошептал Гарри. Картинка перед глазами смазалась из-за подступивших слез.

— Гарри, — Дэниел обошел кровать и остановился рядом с инвалидным креслом, склонясь немного ниже, чтобы заглянуть в потемневшие зеленые глаза.

— Я не понимаю, что не так. Скажите мне. Или вы хотите, чтобы я сам понял. Возможно… ваш знакомый из тех, кто предпочтет умереть, чем сделать переливание? Я слышал, на эту тему возникало много споров. Но даже знай я об этом раньше, все равно дал бы ему эту кровь. У него не хватало собственной из-за обширного внутреннего кровотечения. Для меня до сих пор загадка, как он смог выжить. Признаю, его способности к самоисцелению удивительны – чего только стоит разорванная селезенка, которую его тело смогло восстановить, нормальные люди только мечтать о таком могут – но поверьте мне, он бы умер без надлежащего ухода.

Его палец указал на почти пустой контейнер с кровью. Гарри безучастно кивнул.

— Я верю вам, доктор, и вы не должны были мне ничего объяснять. Но если вы не хотите сложностей, никогда не рассказываете ему об этом.

— Если хотите, зовите меня Дэниел, Гарри, — мужчина улыбнулся и сел на край кровати, наблюдая за спящим человеком. – Он самый необычный из всех моих пациентов. Уверен, любой врач хотел бы заполучить такого. Именно поэтому он так нас ненавидит?

— Да, Дэниел, — кивнул Гарри. – Именно поэтому.

Мистер Роджерс повесил стетоскоп на шею и грустно улыбнулся.

— Тогда, думаю, не стоит говорить ему, что я сломал ему три ребра, когда пытался заставить его сердце биться. Видите эти синяки? По каким-то причинам нам не удалось воспользоваться дефибриллятором. Поверьте, мы пытались, но каждый раз предохранители просто вспыхивали. Похоже, у его тела какая-то странная способность уничтожать электрические предметы, которые к нему приближаются. В итоге мне пришлось действовать как врачу девятнадцатого века. Очень странно, право слово.

И в самом деле, Гарри вдруг понял, что у постели Волдеморта не установлено никаких сложных электрических устройств. И было прекрасно понятно, почему такое происходит, стоило вспомнить происшествие в пещере, которое наглядно демонстрировало несовместимость этого могущественного мага и электричества. Оставалось надеяться, что ему удастся придумать происходящему нормальное объяснение, которое не даст заподозрить Гарри в излишней глупости или в сумасшествии. Правду нельзя было говорить ни в коем случае.

— Значит, у него была остановка сердца, — выпалил он, так и не придумав ничего умного. Дэниел кивнул и вместе с Гарри задумчиво посмотрел на спящего Темного Лорда.

— Да, и не один раз. Поддерживать в его теле жизнь оказалось очень трудно. Я не мог отойти от него, — признался доктор, и почти на минуту в комнате повисла тишина.

— Понятно. Думаю, ему придется полностью пересмотреть свое отношение к магглам.

— Опять это слово. Что оно означает? – с любопытством спросил Дэниел.

— Так называют великих людей вроде вас, Дэниел. Не берите в голову.

Маленькая складочка между бровей доктора разгладилась, а кончики губ немного приподнялись.

— Вот и хорошо, главное, чтобы вы меня разбойником не назвали, а остальное не важно. Теперь мне нужно вернуть вас в вашу палату — вам нужно отдохнуть. (п.п.: разбойник – одно из значений mugger, созвучного с muggle)

— Дэниел, — Гарри нервно поерзал в своей инвалидной коляске, когда доктор встал на ноги, — прежде чем мы пойдем, я хотел бы рассказать вам кое-что важное. Я знаю, что моя просьба может показаться несерьезной, но это не так. Послушайте, я должен вывезти Волтера Мура из больницы, пока он не очнулся, и вы единственный человек, который сможет мне в этом помочь.

Доктор расправил плечи и странно посмотрел на своего пациента, но куда больше Гарри расстроило отсутствие ответа.

— Доктор Роджерс, мне необходимо попасть в Лондон, и он должен поехать со мной. Все, чего я прошу – это вывести нас отсюда. Вы сможете сделать это? Прошу вас!

Снова наступила тишина, во время которой Дэниел переводил взгляд с Волдеморта на Гарри и обратно. А молодой человек тем временем прикусил губу, сдерживая себя от потока просьб.

Наконец, доктор вздохнул и покачал головой.

— Гарри, как бы я ни хотел помочь вам, я не смогу этого сделать. Вы понимаете, о чем меня просите? Я не могу выписать пациента, который до сих пор лежит в отделении интенсивной терапии. Ему требуется постоянный медицинский уход, и даже с его удивительной способностью к регенерации ему нужен хотя бы еще один день здесь. Выписать его сейчас — подвергнуть его жизнь опасности, а я не могу этого допустить.

— Дэниел, уверяю вас, что… — начал Гарри.

— У вас есть медицинское образование? – прервал его мистер Роджерс.

— Нет, но…

— Тогда как вы можете в чем-то меня уверять?

— Но в Лондоне у меня есть друзья-врачи, — Гарри все-таки закончил предложение. Он предпочел сказать полуправду; ложь никогда не была его коньком. Черт, если бы у него была палочка, он бы просто заколдовал этого человека и выбрался отсюда. – Я бы мог позвонить им, но у меня нет их номеров. Вы же помните, все мои вещи остались на дне реки. Вы — моя последняя надежда, доктор.

Гарри поддался вперед в своем инвалидном кресле и вперился в мистера Роджерса умоляющим взглядом. Не выдержав, доктор отвел взгляд и медленно кивнул.

— Я должен вам, Гарри, поэтому отвезу куда угодно. Завтра. Это мое последнее слово. А сейчас я оставлю вас с мистером Муром наедине. Медсестра Росс придет позже и отведет вас в палату.

Доктор вышел из комнаты, а Гарри повернулся к Волдеморту.

— Черт, — тихо произнес он, массируя ноющий висок. – Ясно тебе, завтра мы уйдем отсюда… если с больницей к этому времени ничего не случится.

Лондон, Министерство Магии

22 декабря 2000, 1:15

«Министерство Магии — больше вовсе не Министерство», — думал Драко, плечом к плечу с отцом шагая по вестибюлям и коридорам. — «Ночью здесь так тихо», - он вспомнил, как они прошли мимо голодных вампиров, которые рассматривали их как деликатес. И не нападали они только из-за Негуры и Леонтины, которые словно телохранители шли позади отца и сына, негромко о чем-то споря. Драко хотел воспользоваться шансом и расспросить отца о том, что произошло в Азкабане, но для такого разговора подошло бы более уединенное место, поэтому Драко решил подождать и начал прислушиваться к разговору двух вампиров.

— …вы же знаете, что я никогда не предам вас, Ваше Высочество. Все, что мне нужно – ваше внимание, раньше вы баловали меня своим присутствием, теперь же я чувствую себя такой одинокой. Почему мы не продолжим с того, на чем остановились? Я могу дать вам куда больше…

— Успокойся, Леонтина, — бесцеремонно оборвал ее Негура. – Когда ты, наконец, поймешь, что все кончено? Прекрати жить прошлым. Если ты хочешь заслужить мое благосклонное внимание, для начала не предавай мое доверие своим неуважением.

Драко шумно сглотнул. Значит, попытка Леонтины лишить его, Малфоя, жизни ничего не значила для Лидера.

— *Но вы ведь знаете, что можете довериться мне во всем?* — прошептала она на своем родном языке, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Теперь я в этом не уверен, — тихо отрезал он. Эти слова Драко расслышал очень отчетливо из-за того, что вампиры подошли к ним намного ближе. А все потому, что его отец почти остановился, чтобы спросить, куда идти дальше. Негура и Леонтина не обратили на них никакого внимания. Они тоже остановились, женщина держала рукав мантии Лидера, сосредоточенно вглядываясь в его лицо.

— *У меня есть кое-что, что докажет мою безграничную преданность вам*, — горячо произнесла она, словно ожидая похвалы.

— Что же это? – ровно, без капли интереса в голосе, спросил Негура.

Вместо ответа Леонтина достала маленькую черную коробочку из подшивки мантии. Бросив аккуратный взгляд в их сторону, Драко заметил, что коробочка очень напоминала коробочку для кольца. Лидер усмехнулся и скрестил на груди руки. Леонтина открыла коробочку и достала – ничего? Малфой удивленно нахмурился и прищурился, стараясь сделать зрение четче, но все равно ничего не увидел. Сжав вместе указательный и большой пальцы, она поднесла их к самому лицу Лидера, словно чем-то хвастая.

— Я давно хотела отдать это, но у тебя никогда не находилось для меня времени.

Негура не сдвинулся с места и не произнес ни слова, поэтому Леонтина продолжила.

— Я нашла это в твоей спальне – а если точнее, в постели через несколько часов после того, как ты рассказ мне о краже. Это, мой дорогой, волос человека. Если быть точным, красивый, длинный, вьющийся волос девушки. Он пахнет клубничным сиропом, — произнесла она, демонстративно втягивая носом воздух. – Хмм, мило. Она, должно быть, ведьма – очень юная ведьма, ровесница Драко. А значит, есть всего два варианта, либо ты забыл упомянуть о своей юной посетительнице, либо этот волос принадлежит маленькой воровке.

Наконец, Негура пошевелился. Он схватил волос и поднес его к носу, принюхиваясь.

— В ту ночь у меня не было гостьи, возможно, ты на самом деле права. Спасибо, Леонтина. Но не думай, что я тебя простил… — его прервала Леонтина, впившаяся в его губы таким страстным поцелуем, что Драко поспешил отвернуться, покраснев до самых корней волос. Хотя поцелуй продлился очень недолго — Негура оттолкнул ее, вытер губы и продолжил путь, словно ничего и не произошло.

— Я найду эту девчонку и, возможно, покажу ей, каково это – разделить со мной постель, а потом прикончу.

Леонтина смотрела на Лидера так, словно получила пощечину, но он не обратил внимания на ее обиду.

— Драко, Люциус, идите за мной, — отрезал Негура, подойдя к Малфоям. Драко мельком посмотрел на своего отца, и их взгляды на мгновение встретились, а потом снова разошлись. Не сказав ни слова, они двинулись навстречу своей неопределенной судьбе.