Мазохизм

Иначе — алголагния, пассивизм, алгофилия. Противо­положен садизму, но оба эти состояния являются взаи­модополняющими. Мазохизм характеризуется достиже­нием сексуального наслаждения в ситуациях, связанных с полной подчиненностью и покорностью. Мазохист ищет боли для наслаждения

Мазохизм является гораздо менее социально опасным, чем садизм, поскольку мазохист никогда не нападает на других людей и не становится убийцей. Психоаналитики рассматривают мазохизм как своего рода садизм, направ­ленный на собственную личность. Это отвечает представ­лениям о том, что любая агрессия включает в себя садистический компонент, который имеет сексуальный харак­тер. Именно поэтому садизм и мазохизм, казалось бы, про­тивоположные понятия, чаще всего объединяют в единый комплекс—садомазохизм. Эти сексуальные девиации до­полняют друг друга. Они соотносятся друг с другом как негатив и позитив одной и той же фотографии. Наконец, обе эти тенденции могут наблюдаться у одного и того же человека и менять степень выраженности в зависимости от периода жизни, внешних обстоятельств и особеннос­тей поведения сексуального партнера. Возможно, что страдания в определенной мере способствуют интен­сивности эротической любви. Недаром Саади писал о том, что "любовь есть боль". Сильная влюбленность всегда сочетает желание безраздельно властвовать над возлюб­ленным партнером (садистская тенденция) и в то же вре­мя полностью принадлежать ему, раствориться в нем, удовлетворять любые его прихоти и желания (мазохистская тенденция).

Фемини́зм (от лат. femina, «женщина») - общественно-политическое движение, целью которого является предоставление всем женщинам, дискриминируемым по признаку пола, расы, ориентации, возраста, этнической принадлежности, социального статуса ^[1], всей полнотысоциальных прав. В широком смысле — стремление к равноправию женщин с мужчинами во всех сферах общества. В узком смысле — женское движение, целью которого является устранение дискриминации женщин и уравнение их в правах с мужчинами. В первую очередь феминизм анализирует проблемы женщин, но поскольку феминизм стремится к равноправию полов, некоторые феминистки считают, что мужчины также страдают от сексизма и что борьба за мужские права является неотъемлемой частью феминизма

Современные тенденции развития криминологии
При всей пестроте картины отметим наиболее значимые новеллы. Наряду с соответствующей литературой обратимся и к анализу тематики докладов на одиннадцати европейских конференциях и четырех мировых криминологических конгрессов. Всего проанализировано свыше 4500 выступлений на европейских конференциях и около 2000 на мировых конгрессах.
Легко объяснима динамика докладов о киберпреступности и терроризму. Так, на европейских конференциях в Лозанне (2001) и Толедо (2002) еще отсутствовали доклады, посвященные компьютерной преступности (киберпреступности). Правда, киберпреступность активно обсуждалась на мировых конгрессах: 12 докладов в Сеуле (1998) и 21 доклад в Рио-де-Жанейро (2003).
Первые три доклада о терроризме появились только на второй европейской конференции в Толедо, тогда как в Барселоне (2008) их уже 25. При этом в Сеуле был доклад о государственном терроре, что не часто служит темой криминологических обсуждений. В Европе криминологическое осознание теракта 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке нашло первое отражение на конференции 2002 г. и, нарастая количественно, выросло до 10-12 докладов в Кракове (2005 г.), Болонье (2007) и Любляне (2009).
Сокращается на европейских конференциях доля выступлений, посвященных организованной преступности. Зато на мировых конгрессах эта тематика освещалась достаточно активно (по 22 доклада в Сеуле и Рио-де-Жанейро, 26 в Барселоне, 14 в Кобе).
Стабильно велико число докладов о насильственной преступности (от 22 до 44 без выраженной тенденции). Значительная их доля посвящена домашнему насилию (Domestic violence). Почти на каждой конференции часть докладов об убийствах «сопряжена» с темой самоубийств. Авторы усматривают связь между проявлениями агрессии и аутоагрессии.
Наблюдается различный интерес к проблеме жертв преступлений на европейских конференциях (от 6 докладов в Лозанне до 22 в Льеже) и мировых конгрессах (от 26 в Рио-де-Жанейро до 44 в Кобе и 55 в Сеуле). Значительная часть виктимологических выступлений посвящена детям — жертвам преступлений.
На европейских конференциях и мировых конгрессах были представлены доклады о таком «неизвестном» для российского читателя преступлении, как «стокинг» (stalking) — преследовании по мотивам личной вражды, ненависти, неприязни. В Рио-де-Жанейро был доклад о «cyber-stalking», а в Барселоне – о «gang stalking».
Тема наркотиков и, прежде всего, антинаркотической политики отражена ежегодно в 7-28 докладах (41 в Кобе). Значимой представляется смена парадигм, обозначенная в одном из докладов в Кобе (2011): «From Punishment to Harm-Reduction» («От наказания к сокращению вреда»).
Удельный вес сообщений о преступности несовершеннолетних и ювенальной юстиции колеблется от 4,9% (2002, Толедо) до 9,6% (Эдинбург, 2008).
Относительно стабильны на европейских конференциях количество докладов о «страхе перед преступностью» (fear of crime): ежегодно 7-14 без видимой динамики. Эта тема, практически не разрабатываемая отечественной криминологией, интересна тем, что прослеживается связь между «моральной паникой» (moral panic, по С. Коэну), «страхом перед преступностью» и — репрессивностью массового сознания (особенно – среднего класса, которому есть что терять), а, соответственно, репрессивностью законодательства и правоприменения.
На всех конференциях и конгрессах многие проблемы преступности рассматривались с более широких «девиантологических» позиций в связи с проституцией, наркотизмом, алкоголизмом, иными аддикциями, включая гемблинг (игровая зависимость).
Наиболее устойчивым является интерес к проблемам, связанным с контролем над преступностью. Вопрос «что делать?» явно преобладал над всеми другими темами. Это представляется особенно значимым. Количество докладов на тему «социальный контроль над преступностью» колебалось на европейских конференциях от 25 (Лозанна, 2001) до 67 (Эдинбург, 2008). Тема «уголовная юстиция», включая «восстановительную юстицию» (restorative justice), была представлена от 7 докладов в Лозанне (2001) до 44 в Вильнюсе (2011). Превенции и пробации были посвящены от 2,6% всех выступлений в Кракове (2006) до 11,0% в Лозанне (2001). Если на двух первых европейских конференциях проблемы полиции обсуждались в 15-17 докладах (Лозанна и Толедо), то в дальнейшем количество выступлений на эту тему выросло до 42-43 (Любляна, Вильнюс). Наконец, количество выступлений по тюремным проблемам увеличилось с 15-17 докладов в Хельсинки (2003) и Лозанне (2001) до 40-47 в Эдинбурге (2008), Любляне (2009) и Вильнюсе (2011). Всего же общим проблемам контроля над преступностью, включая все названные темы, на европейских конференциях были посвящены от 21% всех выступлений в Тюбингене (2006) до 38-44,3% в Лозанне, Толедо, Любляне, Вильнюсе. Еще внушительнее количество и удельный вес докладов на эту тему на мировых конгрессах: 171 выступление в Сеуле (34,3% от общего количества), 147 в Рио-де-Жанейро (39,2%), 126 в Барселоне (33,2%) и 234 в Кобе (34,5%). Это свидетельствуют о растущем беспокойстве криминологического сообщества неэффективностью традиционных методов противодействия преступности. Во многих докладах затрагивались вопросы альтернативных лишению свободы мер наказания, электронного слежения и медиации, пока еще почти не практикуемой в России. Медиация обсуждалась на всех мировых конгрессах. В Сеуле был доклад «Медиация против тюремного заключения» («Mediation versus imprisonment»).

Культуральная криминология
Культуральная криминология представляется одним из последних достижений криминологической теории. Нельзя сказать, что ее положения абсолютно оригинальны. Важно, что преступность еще и еще раз воспринимается как элемент культуры. Для лучшего понимания культуральной криминологии, следует напомнить, что «культура» выступает не в привычном для российского читателя исключительно «позитивном» смысле, как нечто положительное (отсюда бытовизмы: «культурный человек», «культурное поведение»), а как способ существования общественного человека. Способ существования, результатами которого являются как «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, так и надписи на заборе, как труды А. Эйнштейна, так и школьные шпаргалки, как возвышенная любовь, так и порнография, как подвиг, так и преступление (вспомним «Преступление и кара, подвиг и награда» П. Сорокина).
Д. Гарланд (David Garland) продолжая Фуко, исследует роль власти в стратегии социального контроля. Гарланд увязывает социальные изменения последних десятилетий, сконцентрированные в изменяющейся культуре, новые вызовы среднего класса (middle class), испытывающего страх перед преступностью (fear of crime) с противоречивой политикой властей.
С одной стороны, это адаптивная стратегия (adaptive strategy) c приоритетами превенции и партнерства (разновидность — концепция community policing, в которой полиция представлена как сервисная служба, содержащаяся на деньги налогоплательщиков и призванная предоставлять услуги населению по защите от преступлений). С другой стороны, стратегия «суверенного» полновластного государственного контроля (sovereign state strategy) и жесткого, «экспрессивного» (expressive) наказания.
Культуральную криминологию, наряду с Гарландом, развивают Дж. Янг (Jock Young), Дж. Феррел (J. Ferrel), К. Хейворд (K. Hayward) и др. Культуральная криминология есть рассмотрение преступности и контроля над ней в контексте культуры, взгляд на преступность и агентов контроля как на культуральные продукты, созданные конструкции (as creative constructs). Д. Янг является одним из тех криминологов, которые применяют социологическую концепцию дифференциации людей на «включенных»/«исключенных» (inclusion/exclusion) для объяснения преступности в современном мире.

Социальный контроль над девиантностью

Социальный контроль — механизм поддержания социального порядка путем использования властных полномочий и санкций. Социальный контроль включает систему методов и стратегий, с помощью которых индивид согласовывает свое поведение с социальными предписаниями и ожиданиями окружающих, а общество оценивает и регулирует различные сферы своей жизнедеятельности. В обыденном смысле социальный контроль сводится к системе наблюдения (проверки) за поведением индивида на соответствие требованиям и ожиданиям.