Глава 2

Для ведения строительства первого рудника на Коробковском месторождении была создана специальная организация «КМАстрой».

При рассмотрении программы капитального строительства КМА на1933 г. возникли большие разногласия по вопросу о темпах строительства первого рудника. Некоторые деятели Госплана СССР пытались доказать нецелесообразность продолжения работ, так как руды КМА, якобы, потребуется только в 1938 – 1939 гг. Отсюда и устанавливалась незначительная сумма капиталовложений – 2 млн. руб.[2] 4 января 1933 г. состоялось заседание Наблюдательного Совета по КМА при Сове­те Труда и Обороны СССР, где развернулась острая борьба мнений, которая, в конце концов, и решила судьбу стройки. Шахте быть! Но ставились жесткие условия: «Закончить про­ходку первой шахты не позднее 15 мая 1933 года при обязатель­ном достижении высокого качества работ при проходке ствола».

Опыта строительства глубоких шахт в таких горно-геологи­ческих условиях, как на КМА, тогда не было. Шахтный ствол глубиной 150 метров надо было пройти в породах, обильно насыщенных водой. Водоносные пласты находились под ог­ромным давлением верхних пород. Вода и плывуны способны в любой момент размыть стенки шахтного ствола и затопить выработки. Выход нашли в применении способа искусственного замора­живания грунта.

Замораживание околоствольной выработки было некачественным и в конце 1932 г. на глубине 41 м произошел прорыв обвод­ненных песков (плывунов) в ствол, и проходка была остановлена. После ликвидации аварии работы по проходке про­должались.[3] Основная масса грузов перевозилась на лошадях. Стоимость одной тонны обходилась от 60 до 120 рублей. На одну только перевозку грузов в 1932 г. и первой половине 1933 г. было израсходовано около 15 тысяч рублей из общих расходов в 5 млн. рублей. Электростанция мощностью 500 киловатт не обес­печивала потребности строительства шахты.[4]

Не хватало элек­троэнергии, жилья, но энтузиазм рабочих и колхозников, при­влеченных на помощь строителям, не знал предела. Чтобы наверстать упущенное, руководство «КМАстроя», партийный комитет с секретарем Н.П. Топоровым на общем собрании коллектива решили встать на ударную трудовую вах­ту.

Вот что вспоминал о переживаниях тех дней тог­да шахтер, а в последние годы диспетчер комбина­та, ныне покойный А.Г.Малыгин.

«В январе 1933 года я вместе с группой проходчи­ков приехал с Донбасса на Курскую магнитную анома­лию. Здесь шла проходка первого разведочного ство­ла. На площадке стояли деревянный копер, заправоч­ная и дизельная станции, компрессорная, механичес­кая мастерская, в которой стоял всего один станок, од­ноэтажное здание библиотеки. Там, где сейчас профи­лакторий комбината «КМАруда», виднелись три доми­ка. Неподалеку от них — пекарня, столовая, магазин, Это все, с чего начинался город Губкин... Соревнование было ис­ключительно острым. Каждой бригаде хотелось первой выйти на руду…

…Все мы чувствовали, что руда близка, что вот-вот она должна показаться. Бывало, кончается смена, а уходить не хочется: а вдруг до руды осталось несколько сантиметров...

…Когда мы устанавли­вали рекорд проходки, то от бани до столовой шли с песней».

Был избран штаб, который установил ночные дежурства, чтобы оперативно уст­ранять возникающие трудности, организовывал социалистичес­кое соревнование. Итоги его регулярно освещались в газете «За третью металлобазу СССР» — органе партийного комитета, проф­кома и управления «КМАстрой», которая с 1931 года издавалась в городе Старый Оскол.

Постоянное внимание строительству шахты уделял Наблюда­тельный совет при СТО и его председатель академик И.М. Губ­кин. Начиная с 1931 года, Иван Михайлович ежегодно приез­жал в Коробково, спускался в шахту, давал советы строителям.

Торжественный момент — подъем бадьи с первой рудой Кур­ской магнитной аномалии, по предварительным прикидкам, дол­жен был произойти накануне 1 Мая. Но долгожданное сверши­лось раньше. 22 апреля 1933 года проходчики бригады А.Г.Малы­гина, как обычно, спустились в ствол. Одно действие от­бойным молотком, другое и вдруг Малыгин почувствовал, что упирается во что-то необыкновенно твердое. Убра­ли пустую породу, немного расчистили площадку. С боль­шим трудом, но Алексей Григорьевич отбил от моноли­та несколько кусков. Утром, в конце смены, он снял с себя куртку и как редчайшие самородки, положил в нее пер­вые куски руды и поднял ее на-гора. Еще ни один человек в мире не держал в руках это бесценное богатство Курс­кой магнитной аномалии, Малыгин был первым. Наверху проходчиков с нетерпением ждали. Управляющий «Шахт-строя» Л.Я.Каменный каждому пожал руку, поздравил с победой и пригласил в кабинет. Там горняки высыпали руду прямо на зеленый бархат стола так, словно это была не руда а, по меньшей мере, изумруды. (Приложение 4).

27 апреля приехал академик И.М.Губкин. Первую ба­дью с рудой решили поднять именно к его приезду. Когда Иван Михайлович подошел к стволу, горняки опрокинули бадью к его ногам, подчеркивая тем самым его огромную роль в свершившемся событии.[5]

Учитывая исключительную роль академика И.М. Губкина в освоении Курской магнитной аномалии, профсоюзная конфе­ренция горняков рабочих КМА (кстати, где он присутствовал и выступал) обратилась с ходатайством о присвоении его имени строящейся Коробковской шахте.[6]

К середине 1933 года шахта углубилась до 105 метров, а в октябре 1934 года она прошла че­рез всю толщу богатой руды до 145-го горизонта и «села» на твердое кварцитное основание. В ноябре 1935 года первые 5000 тонн богатой железной руды были отправлены на Липецкий за­вод «Свободный сокол», результаты пробной плавки превзошли все ожидания.

Для промышленной разработки руды надо было построить вторую шахту и соединить ее с первой. С проходкой второго шахтного ствола надо было спешить, так как работать под зем­лей опасно, если нет второго, запасного выхода на поверхность. Произвести подземную сбойку обеих шахт предполагалось во второй половине 1936 года. В 1936 году первенец КМА — Коробковский рудник — должен был дать 200—300 тысяч тонн про­мышленной руды. (Приложение № 5)

Неожиданная авария в июне 1936 года привела к остановке строительства, на два года стройка была законсервирована.

1939 год стал переломным в жизни шахты. Планом третьей пятилетки предусматривались быстрые темпы развития черной металлургии.

Весной 1939 года начальником «КМАстроя» был назначен Василий Михайлович Кислов, который до этого строил уголь­ные шахты в Подмосковном бассейне и там за ударный труд был награжден орденом Трудового Красного Знамени. (Приложение № 6).

С приездом нового начальника коллектив шахтостроителей - стал быстро расти. В мае в нем уже насчитывалось триста человек. Ожидалось прибытие еще тысячи строительных рабочих, горняков и инженерно-технических работников. Со всех кон­цов страны потянулись на стройку люди, ранее оставившие ее, из-за консервации. Сооружать первенец КМА изъявили жела­ние молодые колхозники окрестных сел. Вчерашние полеводы, животноводы, механизаторы зачислялись в кружки техничес­кой учебы, где и начинали осваивать азы горняцких и строи­тельных специальностей. Старооскольский райком ВКП(б) на­правил технических работников, кроме горняцких профессий, были направлены дорожный мастер Михайлов, прораб Херсонцев и другие.

Центральный Комитет партии был озабочен состоянием дел на шахте имени Губкина. В Курской области была учреждена единица парторга ЦК ВКП(б), на эту должность назначают сек­ретаря Старооскольского райкома партии Михаила Григорьеви­ча Боева и направляют в «КМАстрой». Партийная организация под руководством М.Г. Боева развернула среди строителей бое­вую массово-политическую работу. Партийное бюро изучало причины, мешающие росту производительности труда, разви­тию стахановского движения, предлагала администрации в ко­роткие сроки ликвидировать узкие места.

В 1939 году начальником шахты имени Губкина был назна­чен Николай Михайлович Шумейко. Начальник шахты с инже­нерно-техническими работниками настойчиво изыскивали внут­ренние резервы, ломали старые технические нормы. Большое внимание уделялось технической подготовке рабочих, овладению своей специальностью каждым тружени­ком строительства.

Буровые бригады строителей достигли тогда невиданных темпов работ, резко возросла производительность труда. Это позволило сменам буровых мастеров Ф.И. Лунева, Апатенко занять почетное место в рядах стахановцев строителей шахт КМА. До нас дошли фамилии лучшего бурильщика «КМАстроя» Жда­нова, который первым стал перевыполнять норму в полтора раза, его инициативу подхватили каменщик Богомолов, штука­тур Енин, слесари Агафонов, Павлов и многие другие. Большим тормозом в строитель­стве был долгострой, железная дорога от города Старый Оскол. Вагоны ходили тогда за полтора часа от Старого Оскола до Лебедей. Штаб стройки во главе с Кисловым и Боевым взя­ли этот объект под особый контроль. Начальник «кмастроевской» дороги Филипп Осипович Строцкий был обеспечен всем необходимым, было выделено 400 человек рабочих, в основ­ном женщин, проживающих в селах вдоль трассы до Старого Оскола, два паровоза, мотовоз, состав из 6 вагонов. Особой заботой было окружено строительство деревянного моста через реку Оскол, а всего было построено 10 мостов по трассе. Труд строителей ознаменовался успехом, железная дорога от города Старый Оскол до шахты имени Губкина вступила в строй осе­нью 1939 года. Особенно на этой стройке отличилась бригада Кривошеева.

Массовый энтузиазм на стройке, желание каждого внести свою лепту в ускорение темпов строительства - принесли свои результаты. Коллектив «КМАстроя» с первых месяцев стал выполнять и перевыполнять плановые задания. План строитель­но-монтажных работ 1939 года был выполнен на 100,2%.

19 сентября 1939 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР населенный пункт при шахте Курской магнитной аномалии Староосколь­ского района Курской области был отнесен к категории рабочих поселков и ему присвоено имя академика Губкина. Эта дата и является на сегодня днем рождения города.

Как уже ранее говорилось, большим тормозом в строитель­стве был долгострой, железная дорога от города Старый Оскол. Вагоны ходили тогда за полтора часа от Старого Оскола до Лебедей. Штаб стройки во главе с Кисловым и Боевым взя­ли этот объект под особый контроль. Начальник «кмастроевской» дороги Филипп Осипович Строцкий был обеспечен всем необходимым, было выделено 400 человек рабочих, в основ­ном женщин, проживающих в селах вдоль трассы до Старого Оскола, два паровоза, мотовоз, состав из 6 вагонов. Особой заботой было окружено строительство деревянного моста через реку Оскол, а всего было построено 10 мостов по трассе. Труд строителей ознаменовался успехом, железная дорога от города Старый Оскол до шахты имени Губкина вступила в строй осе­нью 1939 года. Особенно на этой стройке отличилась бригада Кривошеева.

Важное событие в жизни горняков и строителей произош­ло 14 февраля 1941 года. В этот день проходчики шахт №1 и «Вентиляционная», двигаясь навстречу друг другу, произве­ли подземную сбойку и обменялись дружескими рукопожати­ями. Теперь оставалось недолго до начала нормальной эксп­луатации рудника, который уже имел два выхода на поверх­ность. В процессе горно-подготовительных работ в первом полугодии 1941 года на-гора было выдано 45 тысяч тонн бо­гатой руды, которая была направлена на Липецкий металлур­гический завод.

Шел июнь 1941 года... Созидательную работу «кмастроевцев» прервала немецко-фашистская агрессия. Начался второй перерыв в строительстве железорудного рудника, продлившийся с 1941 по 1945 год.

Сразу после окончания войны из шахт принялись откачивать воду, восстанавливать горные выработки. Два мощных подвесных насоса за час выкачивали на поверхность 1200 кубических метров воды. Когда уровень воды в шахте снизился, можно было приступать к работам по углублению шахты. Нехватало рабочих рук, ещё не все фронтовики вернулись. Основной костяк коллектива «КМАстроя» составляли те, кто начинал работать в довоенное время, - это начальник «КМАстроя» В. М. Кислов, механик П. М.Кострыкин, горный мастер А. Г. Малыгин и многие другие.[7]

Из воспоминаний бывшего начальника шахты имени Губкина, почетного гражданина г. Губкин Н.М. Шумейко: «…после войны проблем на шахте только прибавилось. Помню, поехал за вагонетками и рельсами в Москву – в Главк. Принял меня министр чёрной металлургии И. Тевосян, расспросил обо всём, распорядился выделить вагонетки, гвозди. А вот рельсов не было, и он посоветовал использовать вместо них деревянные рейки. Такие были времена…

Внимание к шахте у правительства страны было пристальное. Например, И. Тевосян знал по имени и отчеству всех проходчиков. Бывало, звонит по прямому проводу и просит позвать к телефону кого – нибудь из них, чтобы, как говорится, из первых рук узнать о делах. Он же выделял нам оборудование, насосы для откачки воды из шахты».[8]

В течение 1948 - 1952 годов два ствола шахты были углублены до 325 метров, пройдены горизонтальные выработки, построены обогатительная и агломерационная фабрики. Ввод в действие первого рудника ознаменовал второе рождение КМА.