Глава 5

Сгорбленный дедок в малахитовом потертом одеянии быстренько перебирал искривившимися ногами, обутыми в сандалии. Он придерживал одной рукой небольшой сундук, словно самую большую драгоценность, а другой крепко держал красную накидку своего поводыря, который спешно вел старого человека. Юный поводырь уже давно бы заблудился в многочисленных пещерных туннелях древнего храма, где один коридор ничем не отличается от другого, но он верно шел на неистовые вопли.

Было жутко страшно, в ноги словно с каждой минутой все больше вливалось свинца, но подбадривало то, что такой путь в его жизни не первый. Множество раз он слышал крики Омежек, слушал мольбы, просьбы и истерики. Видел, как их связывают, как нечеловечно те вырываются, терзая свое тело, не щадя рук и ног. Его наставник уже почти ослеп, ему не приходилось видеть зареванные, искаженные мукой лица девочек и мальчиков, которые не хотели мириться со своей судьбой, но тот прекрасно слышал вопли и подгонял своего поводыря. Он спешил помочь очередному бедному Омежке.

За последние семь лет служения у зельника, поводырь увидел пять приготовлений к ночи Гармонии. Трое из нареченных покончили с собой. Один умудрился ускользнуть в петлю до свадьбы, двое покончили с собой после нее. В браке один прожил два года, после чего слабенькое тельце не выдержало. Он умер от душевной боли, которую причинял его муж, рассказывая гадости и не заботясь, ест ли тот, болеет ли. Засушил своего Омежку до смерти. Другой же живет, и сейчас счастлив со своим любимым Альфой, которого, что было редкостью, сам нашел.

Его наставник мечтал изобрести зелье, что помогло бы полюбить свою судьбу или хотя бы смирится с ней. Всю жизнь старый зельник положил на это дело, но ничего не выходило. Он нашел ароматный цветок, который помогал успокоить, расслабить, убрать боли, но не унести плохие мысли о смерти.

Сам молодой поводырь, который в отличие от своего наставника Беты, был Омегой, не понимал, зачем мучить того, кого любишь, почему не отпустить? Разве Альфы не понимают, что из-за их железной настойчивости скоро не останется ни одной Омежки? Город Небесных с каждым годом все беднеет, но Альфы этого словно не замечают, продолжая жадно капать слюнями на несчастных. И вот, теперь даже принц Альф решил внести свой вклад в уничтожение самого красивого народа. Мыслей несогласия с таким обращением у поводыря было много, но он всегда молчал. Речами тут все равно не поможешь. Поэтому старый дед, как мог, помогал всем, кто молил о помощи, а его помощник ревностно делал свою работу.

Несколько лет назад зельник встретил в своем доме маленького мальчика, испуганного, трясущегося, но решительного. Ребенок попросил ароматных трав, которые помогли бы перебить любой запах: будь то вонь или самый стойкий аромат. И зельник не мог отказать в помощи ребенку, понимая, что того настигла та же участь, что и его сородичей. Несколько долгих лет он отправлял своего ученика в храм передать нужные травы, и сейчас он не мог поверить, что его маска не сработала. Конечно, зельник понимал, что за такую помощь мог лишиться головы, но добрый старик не мог отказать бедняжке, который так слезно молил его о помощи.

Без стука поводырь толкнул дверь, врываясь со своим наставником в небольшую комнату. Зельник тут же вдохнул запах слез, холодного пота, истерики и страха перемешанного с запахом силы, решительности и ноткой мольбы. И на счастье, а может, и на беду, запаха цветущей лотарии старик не учуял. Он ощущал ароматы как музыку, чуя каждую нотку - это был его Дар, и он гордился тем, что может помочь людям.

Зельник задумчиво почесал небольшую белоснежную бороду. Если лотария Билла так и не зацвела, то почему принц объявил о церемонии? На такой поступок мог повлиять только один факт: Том любит, но едва ли этот факт покрывал все остальные. Ведь они хорошо скрывали плодовитость Билла, принц должен думать, что Омежка бездетный. Том не сядет на трон без наследников, мало того, Билл не любит его. Зачем же принц обрекает себя и любимого на муки нежелательного брака? Если Том возьмет Омегу силой в ночь Гармонии, лотария Билла зацветет тут же. Это повлечет за собой два потока обстоятельств. Либо Том окончательно сойдет с ума и разорвет ненамеренно любимого голыми руками, либо нет - ведь в истории еще не было такого, чтобы Альфа так долго мог сопротивляться влечению. Но даже так Том возьмет Билла, и если сохранит, если Омежка не покончит с собой, он забеременеет. Лотария Билла хоть сильно истощена, но она жива за счет самого мальчишки, вытягивая все соки из него. И цветок Омежки, хоть и составит труда, но, тем не менее, опылить можно.

- Билл, во имя звезд Царей, молю тебя прими свою участь, не рви сердце своего отца! – из размышлений старика вывели мольбы жреца. Стоя на коленях перед широкой черной кроватью, пока двое Альф охраняли окно и дверь в покои нареченного, он старался всеми силами переубедить сына. На сбитых простынях, прикованный к кровати, пытаясь вырваться из кандалов, метался черный сверток, шепча, словно в бреду лишь одно слово: «Нет».

Долго не мешкая, зельник подскочил к кровати, на ходу открывая небольшой сундучок. Комнату сразу же заполнил запах трав, смешиваясь в своеобразный аромат, казалось бы, он всех заворожил, только Билл все так же дрожал, крепко закрыв глаза – единственное, что было видно из его постоянной одежды.

Пока зельник четкими движениями смешивал настойки из различных бутылочек, его ученик закусил губу в сомнениях. Но тут же принялся помогать своему наставнику, понимая, что выхода у нареченного все равно нет. Две темных ленты на глаза охраны легли сиюминутно. Спешно был выпровожен и Маул, которому не забыли напомнить о приготовлениях к ритуалу. Ведь принц попросил именного его обручать. Геворга они заметили минуту спустя. Хранитель тихо сидел в углу комнаты, сгорбившись и прикрыв лицо руками, занавесившись длинными русыми волосами он никак не реагировал на происходящее в комнате. Но каждый, кто в ней находился, думал об одном и том же: поступок принца принесет только горе.

Ученик осторожно снял верхнюю одежду с Омежки, открывая прекрасное лицо. Некоторое время он не мог отвести глаз от идеальных линий лица: черные заплаканные глаза с чуть подтекшей сурьмой, тонкий носик, искаженные в боли пухлые карминные губы. Билл был идеален, и пока зельник не толкнул своего застывшего ученика, тот не мог оторваться. Он забыл, что Омега, и не может по природе своей смотреть такими глазами на себе подобного. Отвлекая себя посторонними мыслями, юный Омежка снял и нижнюю одежду, стараясь не слушать своего сердца и делать то, что должен. Он лишь на мгновение замер, рассматривая большой цветок на животе его соплеменника, не понимая, как он мог вырасти до таких размеров. Но больше всего его поразило то, что открылось ему, когда были сняты последние одежды: член Омежки был порядком больше. Это заставило вернуться нечестивым мыслям на свои места, мерзопакостно подкидывая картинки и необъяснимо откуда взявшиеся грезы. Едва первая зародилась, – он бы мог сейчас похитить Билла, спасти его, создать семью, они бы были счастливы, как в постели, так и в жизни… - он сразу замотал головой, выбрасывая весь бред, который чуть не врос в душу и разум кореньями.

Наверное, так посчитали боги, что чресла тех, кто не способен оплодотворить, не должны развиваться, и больше нескольких сантиметров их половые органы не вырастали. Билл также не мог похвастаться, что у него размер Альфы, но тем не менее… Ученик, радуясь, что наставник не видел замешательства, спешно принялся обтирать тело нареченного едва теплой водой. Он осторожно касался смоченной тканью, огибая звенящий на ножке браслет и крепкие металлические оковы. Никто так и не заметил, как припухли синие вены возле тонкой нити драгоценного украшения.

- Так-так, что у нас тут… - пробормотал зельник, наклоняясь над впалым животиком содрогающегося Омежки, придерживая серебряную бороду руками. Запах лотарии могут чувствовать только те, кто имеет соответствующий Дар, или те, кто предназначен судьбой – Альфа чует только цветок своей Омеги. Омега же чувствует запах единственного Альфы. Так шмель всегда может найти свою цель. Ведь намного проще найти самый сладкий нектар, когда он лишь в одном цветке, а не в тысяче. – Угм-м… - задумчиво протянул старик, вдыхая аромат лотарии мальчика. – Я чую сладость цветов персика, кислинку вишни, свежесть белой фрезии, они самые яркие. И ноты сердца: бархат черной розы, настоянную на… хм, неужели крови какого-то дикого животного или даже хуже, монстра? Интересно. Еще дурманящий запах ночного жасмина и апельсиновый цветок, немного сандалового дерева, пачули, белых фиалок на основе слез белладонны. Как ядовито. А это... – зельник наклонился совсем низко, едва не касаясь крючковатым носом нежной кожи, раздувая все больше ноздри. – Ох! – восхищенно вздохнул старец. - Ваниль, амбра, едва уловимая нота раздробленных лепестков тигровой орхидеи, мускус и влажная свежесть зеленого яблока настоянные на горчинке меда и морской пене. Восхитительно, ничего подобного не чуял в своей жизни. Но я уверен, что где-то уже слышал о таком аромате… Хм… - задумчиво протянул зельник, потирая костяшки пальцев.

- Помогите. Прошу. Я не хочу причинять вам вред, - проскулил Билл, едва оттягивая ослабевший голос, открывая заплаканные глаза со слипшимися длинными ресницами, что стали похожими на иголочки хвои. Он с надеждой, совсем не стыдясь наготы, обессилено взирал то на совсем молодого Омежку в красной одежде, который старательно отводил глаза, то на низко понурившегося зельника.

- Мой дорогой мальчик, - грустно начал старик, скрепя заболевшее сердце. – Ты же знаешь, я бы с радостью. Но все что я могу сделать… – Зельник задребезжал стеклянными бутылочками, выискивая нужный. Он капнул на сухой палец ароматного масла ванили и мазнул им за ушками мальчика. Не прошло и минуты, как слезы исчезли из припухших глаз. Печаль уступила мнимому спокойствию. Старик тяжело вздохнул, уставившись своими невидящими глазами в одну точку. Ему было очень жаль, что еще один прекрасный цветок будет сорван неосторожным шмелем.

- Поразительно! – пробубнил он, доставая из сундука нужные флаконы.

- В чем же заключается поразительность, учитель? – спросил ученик, подхватывая нужные флаконы с маслами.

- Ни для кого не секрет, что принц Томас обожает сладкое, цветы, море и Билла. Все его обожания сошлись в одном человеке. Поразительно, что он столько терпел, держа себя в руках и не прикасаясь к мальчику. Я много лотарий чуял. Но впервые до моего обоняния донесся такой запах – он создан, чтобы, не то что завлечь, как это у обычных Омег, он сотворен, чтобы свести с ума. Настолько насыщенный, ядовитый, словно лотария использовала все свои силы, лишь бы приманить свою судьбу.

- Вы так говорите, учитель, словно лотария – живое существо, – хмыкнул ученик, уже натирая худенькие ноги Омежки ароматными настоями, которые перебивали бы запах цветка несчастного. Зельник подобрал травы и масла, которые были полными антиподами аромату Омеги. Это поможет Тому не обезуметь, как только зацветет лотария мальчика, по крайней мере, сразу. Билл лишь обессиленно смотрел в потолок, не слыша ни единого звука, совсем как неживой. Но едва вздымающая грудь все же выдавала жизнь в тонком тельце. Он не смирился, но его измучили печали, истерики и страх.

- Это и есть живое существо, но если человек создан для многих миссий, он имеет разнообразные желания, то миссия лотарии – соединиться со своей любовью, ее желание быть сплетенной. Для этого и были созданы эти рисунки в центре жизни человека. Они лишь знак, как метка. После соития эти знаки приобретают другой цвет и вид, становясь более четкими, переливаясь золотистым оттенком, – зельник неспешно говорил, готовя зелье, когда серебряное блюдце стало молочно белым, зельник приподнял черноволосую растрепанную голову, помогая глотнуть немного горького снадобья. – Пей, мой дорогой мальчик. Это поможет тебе найти себя, увидеть правду, будущее и разыскать верное решение. Оно несладкое, но поможет набраться сил перед ночью Гармонии.

Билл несознательно глотнул напиток, тут же прикрывая потяжелевшие веки. Когда он увидел первый сон, зельник и ученик закончили свою работу, одевая в белые ткани мальчика. Волосы были заплетены в красивую прическу, платье расправлено, лицо закрыто. Тело Омежки благоухало, истощая тонкий аромат, который принадлежал не ему, но все равно был не менее приятным. Как только повязки с глаз охранников были сняты, две фигуры поспешили на другой конец храма.

Ворвавшись в небольшую комнатушку, отведенную для Тома, проигнорировав охранника возле двери, зельник насторожился, не учуяв принца. Лишь Андрос скромно сидел на стуле возле постели, ожидая своего повелителя, чтобы помочь ему приготовиться к свадьбе и отойти в вещий сон.

- Здесь есть кто-то?

- Зельник, ты все так же меня не чувствуешь? - Андрос ухмыльнулся.

- Я говорил тебе, хранитель, почему. Ты все так же не веришь, что твой Альфа умер раньше вашей встречи?

- Не верю, - белоснежные волосы взметнулись, когда Андрос непринужденно их откинул за спину.

- Где он? – спросил зельник, устраивая свой сундучок на аккуратно застеленной постели.

- Молится… - тихо ответил хранитель принца.

* * *

Том спешно вышагивал по твердому каменному полу. Он наматывал круги в центральной зале храма то обнимал себя руками, словно пытаясь согреться, то запускал их в подсохшие длинные волосы. Моментами он замирал, как будто нашел выход, а спустя мгновение вновь отмирал – выхода не было. Принц отчаянно молил о помощи. Просил совета у богов, и, несмотря на то, что они его игнорировали столько лет, Том верил, что боги ответят.

Его страж стоял вблизи, опираясь на одну из колонн, горестно вздыхая и качая головой. Густав уже не знал, чего желал своему принцу: то ли чтобы Билл умер, и Том мог нормально жить, то ли, чтобы гадкий Омега все же ответил на чувства его друга. Столько лет он видит одну лишь боль в светлых глазах, которая слоняется, не зная, куда ей приткнуться, мучая и стеная мужчину.

- Помогите же мне, боги! Возможно, я делаю ошибку? Может, не стоило все это затевать? Но что мне тогда делать?! Ответьте же! – отчаянно прокричал Том, замирая и с надеждой взирая на холодных безмолвных идолов. Густав тоже замер, ожидая чего угодно, ведь не могут же боги оставить их, когда помощь так нужна.

- Тебе надо переодеться, - страж указал на мокрые штаны Тома. Тишина затянулась, и он всего лишь хотел отвлечь от нее Тома, который уже начал скулить.

- Зачем?

- Простудишь свое мужское начало – не сможешь обзавестись наследниками.

- Билл все равно бездетный, - это прозвучало сухо, почти безразлично.

- Но секс же не менее важен, чем его результат.

Том лишь отмахнулся рукой, чуть качнувшись от бессилия. О каком сексе можно говорить, когда он точно знал: Билл даже близко его к себе не подпустит.

- Принц! Томас! – громкий оклик девочки заставил вздрогнуть Густава, который настороженно подошел к своему другу. Они внимательно оглядели залу, но никого не увидели. – Принц! – звук явно шел сверху. Но из-за луны тяжело было понять с какой стороны. – Я здесь! – местонахождение, которое ничего не дало ни Тому, ни Густаву.

- Эсфир? – попытался угадать принц. Голосов маленьких девочек он наслышался, но лишь один ребенок мог сейчас оказаться на другом континенте от их дома.

- Да, Том! Помоги мне, я не могу влететь внутрь! – захныкала девочка.

Том тут же бросился на улицу, огибая высокие, близко стоящие колонны. Молочные кудряшки, ярко зеленые глазки и золотистые крылья бабочки он увидел сразу. Тяжело такое чудо не заметить.

- Эсфир! Что ты здесь делаешь, цветочек? Ты понимаешь, что дорога сюда опасная. Ты могла погибнуть в лесах. Твои крылья могли обжечь звезды. Ты могла упасть в океан! – взволновано запричитал Том, хватая малявку за тонкие ручки, чтобы помочь опуститься на землю маленьким ножкам.

Та, трепыхнув уставшими золотистыми крыльями, опустилась рядом с принцем, сразу же прижимаясь к крепкому животу мужчины, так как выше достать не могла. Эсфир только два месяца назад научилась летать, всего несколько недель прошло с того времени, когда он, как и всем, кто познал свой Дар, дал работу. Исходя из скорости маленькой бабочки, ее непоседливости, Том поручил ей службу посыльного, за которую она с великим воодушевлением и ответственностью принялась. Единственное, что было ей пока запрещено – это летать на огромное расстояние. Крылышки еще совсем тоненькие, ребенок мог погибнуть.

- Послушай меня! – решительно перебила лепет принца маленькая девочка. - Это важно. Меня прислал Электр! Я должна была срочно доставить тебе послание, и… – девчушка покраснела, открывая небольшую сумочку, которая была совсем не заметна за ее спиной. – …и доказать свою любовь, – тихо закончила, несмело доставая лист бумаги, чтобы вручить его лично в руки принцу.

Густав закатил глаза на последние слова надоедливой малявки. Но Том лишь снисходительно улыбнулся. Эсфир было всего тринадцать лет, но она уже везде все успела узнать и решила, что принц Альф – самый достойный жених. Пока гордый Омежка Тома воротил нос, девчушка не теряла времени и всячески ухаживала за принцем. То завалит его спальню цветами, прячась в одной из ароматных куч, чтобы потом выскочить полуголой, то наготовит любимых сладостей Тома, чтобы самолично отнести их ночью в покои принца. Ее фантазия никогда не истощалась, и маленькая бабочка, которую Том нежно окрестил «цветочек» всегда находила способ вскарабкаться в постель взрослого мужчины. При этом не имея ни единого понятия, чем могут заниматься парень и девочка в одной кровати. На счастье Тома, Андрос всегда поспевал найти юркую малышку и выставить ее за двери покоев принца, до того как тот найдет ее сам. Но она не сдавалась. Даже когда ее желанный мужчина объяснил, что любит другого. Ведь верила, что рано или поздно Том поймет: она молодая, здоровая Омежка, куда лучше уже не первой свежести явно бесплодного строптивца. Но Том воспринимал озорную надоедалу только как младшую сестренку с ветреным характером.

- Том, что в письме? – Густав попытался заглянуть через плечо друга, но это было не так легко сделать, ведь тот был выше за него почти на голову. Том шумно вдохнул воздух, перечитывая всего пару слов, написанных корявым почерком ученого: «Том, отмени свадьбу немедленно. Я нашел его! Жду у себя».

- Он нашел его! – гордо ответила девочка, поправляя максимально короткое белое платьице одной рукой, пока вторая так же крепко обнимала узкую талию жениха.

- Что нашел? – недоуменно спросил страж, выхватывая письмо.

- А я откуда знаю. Этот старый дурак целый день прыгал с возгласами «Нашел!», «Это немыслимо!» - ловко перекривила Эсфир восхищенные возгласы хриплым, не своим, голосом. - И как он только не рассыпался еще, - делая милое личико задумчивым, съехидничала девчушка.

- Цветочек, - Том взял двумя пальцами хрупкий подбородок, заставляя девочку смотреть ему в глаза. Он не мог оставить без внимания то, что ребенок выбирает свою первую неверную тропу в жизни. – Ты еще совсем крошка, но должна понимать, что чужое мнение – не твое. Многие считают, что Электр – сумасшедший. Но все забывают, как он нам помог своими изобретениями и открытиями. Ты должна сама понять, что думаешь о нем, а потом уже говорить вслух. Угу? – девочка участливо смотрела в глаза мудрого будущего правителя, внимая каждому слову. Она кивнула головой, и только тогда Том отпустил ее личико. - Это ответ, Густав. Они ответили! – радостно прошептал принц, поднимая глаза на друга. Столько счастья в двух добрых карих омутах, Густав не видел уже много лет. Еще с той поры, как Том встретил своего Омегу. Сдержать улыбку было невозможно, смотря, как мужчина бросился кружить на руках Эсфир, забывая, что к ее крылышкам нельзя прикасаться.

Сердце принца забилось с такой силой, что он едва дышал, крепко сжимая в руке письмо. Электр нашел выход, боги ответили. Счастье было как никогда близко.

- Том, что дальше? – искренне улыбаясь, спросил Густав, когда друг прижал и его к груди, разделяя свою радость.

- Я должен плыть сейчас же.

- А свадьба? – с надеждой спросила Эсфир. – Я уже поняла, что ты объявил о церемонии, но ведь в письме сказано, чтобы ты все отменил.

- Ничего не отменяйте, пока я не вернусь.

- Я не могу отпустить тебя одного, Том! – кинулся за принцем Густав. Том уже со всех ног побежал к океану. – Это опасно, ты можешь разозлиться и наделать беды…

- Густав! – прокричал Альфа. Выглядел он не как взрослый наследник трона, а как влюбленный, совсем зеленый мальчишка, быстро снимая с себя едва высохшую одежду и буквально излучая счастье. – Разве я выгляжу разозленным? Да я готов взмыть в небо как бабочка!..

- Но-но… - к ним уже подлета малявка, морщась от сравнения.

- Я… я! Боги, неужели он скоро будет моим?! – Том замер всего лишь на мгновение, устремив взгляд в небо, словно ожидая, что они вновь ответят. Но тут же кинулся в воду, игнорируя беспокойного друга, который, тем не менее, улыбался, и досадливо посасывающую кукольные губки Эсфир.

- Вот я дура. Надо было сделать вид, что нечаянно потеряла это послание.

- Тогда бы он не был таким счастливым, – все еще улыбаясь, Густав смотрел, как огромная черная тень под водой стремительно исчезает на горизонте, всего лишь на мгновение сверкнув в лучах звезд черной чешуею.

* * *

Это все могло быть очередным безжалостным розыгрышем богов, еще одной издевкой. Но человеку присуща надежда даже на смертном одре, что уж говорить о Томе, у которого больше ничего и не было, кроме этой призрачной, единственной и последней надежды. Он столько ждал этого дня, сколько пробыл в мыслях, ища ответы, что лишь обещание получить их сегодня придавало ему сил бежать еще быстрей, не жалея ног.

Едва тело перестало трансформироваться, Том буквально выскочил из воды мокрый, быстро находя в пещере свою одежду. Натянув первые попавшиеся штаны, Том не теряя времени побежал в родной город. Дорога до замка заняла не много времени, водяные часы не успели подняться даже на пол-ладони, когда он влетел сломя голову, открывая второе дыхание, в тронную залу. Он совсем не думал, что вбежав в парадные двери может столкнуться с отцом и матерью, которые в это время решали проблемы людей, восседая на высоких каменных тронах.

- Сын! Что ты здесь делаешь? Ты должен быть сейчас с Биллом! – Арина, увидев мокрого, полуголого сына, который, словно выжимая из себя последние силы, бежал через тронную залу, была не так удивлена, как возмущена. Стража ее мальчика не было рядом. – И где Густав? – женщина, звякнув многочисленными украшениями, поднялась с высокого каменного престола. Иссохший старец, который сидел на соседнем позолоченном стуле лишь утомленно окинул взглядом полуголого принца, вновь прикрывая морщинистые веки.

Арина – царица, прекрасная первая женщина-Альфа. Если бы не многослойная краска на лице и холодный презрительный прищур черных глаз, можно было бы увидеть поразительную схожесть между сыном и матерью. Он словно вышел из нее, повторяя лучшие черты лица.

Миреос – муж Арины. Порой даже Том задавался вопросов, как тот еще не покончил с собой. То, что о нем думают люди, то, как с ним обращается любимая, удивительно, что Миреос все еще как может держится. Миреос не давал повода для ревности Арины, ни разу он не сделал ничего, чтобы любимая с ним так похабно обращалась. Люди же города Альф, всего лишь видя отношения обожаемой царицы к мужу, под влиянием чужого обращения, так же презирали своего короля. Под влияние не попал только Том, он понимал, что обращение матери к отцу неправильное, но считал, что не имеет права вмешиваться в их отношения.

У царя Альф был Дар, но самому Миреосу, это скорее казалось проклятием. Дар превратился в его вечную болезнь. Под воздействием эмоций его физический возраст колебался от внешности младенца, до сморщенного как изюм старика. Он мог превратиться в маленького мальчика, когда был счастлив. Но стоило ему почувствовать моральную боль или обиду, он в тот же момент старел.

В час рождения сына Миреос был счастлив как никогда, единственное, что мешало ему трансформироваться в эмбриона и умереть, была беременность – период, когда у Омеги пропадают силы. Но, как только ему хотели дать на руки сына, чтобы закрепить связь с ребенком, Арина подхватила младенца за ножку, подозрительно осматривая орущего малыша. Миреос тогда заволновался, ожидая, когда любимая бросится к нему, обнимет и поблагодарит за наследника, за маленькое счастье. Но царица, сощурив глаза, спросила, ее ли это дитя.

Сколько лет он терпел ее оскорбления, сколько лет мирился со всем, пытался контролировать свои эмоции, но в тот момент эта короткая фраза превратила его в немощного старика, который едва мог дышать впавшей грудью. Как она могла подумать, что он отдался другому? Как она могла сомневаться в его любви? И почему все еще так больно? Почему он никак не примет как должное, что Арина жестокая, и такова ее натура?

И каждый день, из года в год он слушал от нее лишь обвинения в измене. Но, несмотря на то, что сына она не признавала своим, с удовольствием играла с крохой, учила мудростям правления, как ее учил отец. Так прошло пять лет, но и не многое изменилось, когда в лице маленького принца Арина увидела свои черты. Свои полные губы, свой тонкий курносый носик и высокие скулы. Но главным подтверждением верности Миреоса стало небольшое родимое пятнышко в форме звезды на плече, указывающее, что это ее сын. Ведь этот знак был еще у трех царей, он передался по линии Томеодоса от Альфы к Альфе.

В клане Бет уже давно не рождались дети со звездой - это указывало, что в роде Америдоса, в каком-то из поколений, была совершена измена. Ведь в отличие от Альф и Омег, они могли предать, физически при этом едва чувствуя разницу.

- Царица! Мама! Все потом, умоляю, – задыхаясь, Том едва выдавил из себя эту фразу, чувствуя, как грудь уже начинает нещадно гореть, а в боку ныть.

Арина непонимающе смотрела вслед убегающему сыну, как и люди, которые пришли жаловаться к своим правителям, о них Арина уже успела забыть. Тревога за сына, которая и раньше не покидала ее, возросла, но что она могла поделать?

Том с шумом ворвался в просторную залу, тут же облегченно вздыхая. На той высоте, где находилась отдаленная башня ученого, едва виднеясь в белых густых облаках, воздух был другим - легче, мягче. Это позволило Тому быстро отдышаться и вместе с этим осмотреть просторное помещение. Помимо стеллажа, как всегда беспорядочно заваленного старыми, потертыми фолиантами, многочисленных непонятных приспособлений, флаконов, трав разбросанных по полу тут и там, множества зажженных свечей, хотя день сегодня был и без того ясный, Том с изумлением оглядел новое приспособление Электра. Он и раньше видел металлический шар из невообразимого жидкого сплава, на небольшой каменной подставке, но сегодня этот шар сверкал всеми цветами, при этом не отбрасывая свечения, а словно поглощая уже имеющийся свет. Подойдя ближе, Том опасливо заглянул в него, видя множество светящихся точек. Их было безгранично много, и они сверкали, словно разбитые стеклышки, каждая своим светом.

- О! Том! – принц обернулся на оклик прибежавшего Электра. Несмотря на то, что старик был уже в глубочайшей старости, он не отличался сонливостью, медлительностью и глупостью. Скорее все было наоборот. С каждым годом Электр становился все подвижней и веселей. Даже его внешний вид: все старики носили либо серые, либо зеленые одежды, Электр же, как в молодости облачался в белые, хоть и весьма заношенные наряды, все еще надеясь встретить свою старушку. Том начинал подозревать, что старый проказник, что-то из своих открытий припрятал. – Том, усмотрел ли ты это?

- Да, - хоть Том и не понял, что он должен видеть, так как Электр часто говорил о своем, далеко не о том, о чем мог подумать простой парень.

- Момент запомни. Сейчас ты лицезришь счастливое будущее, - благоговейно произнес чудак, довольно поглаживая каменную подставку для светящего шара. – Как к Биллу съездил? – быстро поменял тему Электр. Но если бы другой растерялся, то Том уже давно привык к таким резким переменам разговора.

- Чисто гипотетически я все еще там. Билл сейчас в вещем сне. Я должен был также лечь набираться сил перед ночью Гармонии, но получил твое послание, – Том не упускал возможности держаться одной нужной сейчас темы.

- Как я тебе сказал, ты свадьбу отменил? – как бы между прочим поинтересовался старик, отворачиваясь и направляясь к стеллажам с книгами.

- Нет! Как я мог это сделать? Электр, скажи, что ты узнал? И как ты понял, что я дал согласие на церемонию?

Ученый медленно обернулся на Тома, окидывая его строгим взглядом. Мальчик никогда ничего не делал поспешно, не обдумав, предварительно не выяснив причины и не взвесив все «за» и «против», поэтому он ждал, когда Том придет, почти не надеясь, что тот его так сразу и послушает. Электр был готов к тому, что придется все объяснить, хоть и не хотел сходу огорошивать принца, которому на голову и без того свалилось предостаточно проблем.

- Телескоп перед тобой, Том, - начал Электр, все так же строго смотря на мальчишку. Хоть принц уже давно был зрелым мужчиной, для Электра, который воспитывал малыша с пеленок, Том всегда будет молодым несмышленышем.

- Телопоп… Как? – новое слово Том сразу не смог повторить. Хотя закрученную речь Электра давно научился быстро улавливать.

- Назвал его в честь изобретения наших зеркальных сородичей. Есть у них такое приспособление, которое может помочь смотреть на дальние расстояния. Прибор этот может помочь посмотреть куда угодно. Сколько точек видишь ты, сколько зеркальных миров во Вселенной ты через него изведать можешь. Наша галактика - Биллиантовая Нить - всего лишь одна маленькая точечка во всем этом большом-большом мире. И по сравнению с другими очень молодая, боги создали ее всего пару тысяч лет назад, пытаясь сотворить, что-то более совершенное. Посмотреть чтобы на внутреннюю жизнь той или иной точечки, нужно набрать лишь правильный код, - Том только сейчас заметил, что подставка для огромного шара была сплошь вытесанная в символах. – Заставил я ее работать на второй день, как ты в путь отправился, – Электр замер, словно призрак. - Совершенной она показалась мне сначала. Сколько увлекательного, так много различных вещей, которые придумали люди на ней…

- Ты говоришь сейчас о другой планете? – Том уточнил, чтобы не потерять нить разговора, со старым ученым это было очень легко сделать.

- Земля имя ее, – в глазах старика промелькнула печаль, но всего лишь на мгновение. – Людей планеты той я долго понять пытался, пробовал даже проследить за жизнью нескольких человек, но чем больше я смотрел, тем больше не понимал.

- Не понимал чего? – Том, уже чувствуя, как затекают уставшие ноги, отошел к единственному креслу в комнате, которое предназначалось для редких посетителей, сам ученый, казалось, вообще никогда не садился.

- Друг друга убивают они. Своих любимых убивают. Они… - Электр вздохнул, впервые бессильно опираясь спиной на каменную стену. – Живем мы и боимся животных, а на планете их самые злые хищники людей боятся. Сколько ужаса. Сколько непонимающих вещей. Я видел, как убивает мать в себе не народившегося кроху, как пьяный муж бьет слабую жену…

- Какой муж? – Том ошарашенно слушал и не мог поверить своим ушам. И что такое «пьяный» он не понимал.

- Пьют они какую-то воду горькую, и разум их отключается, наружу выпуская животные инстинкты, – объяснил Электр то, что понял исходя из наблюдений. – А еще сжигают они целые города огнем ядовитым, из-за которого у людей кожа, плавясь, сползает, и от них остаются одни лишь черные следы, даже не пепел, – Электр провел руками по морщинистому лицу, затем обнимая себя, словно стараясь, отгородится от тех картин, что все еще мелькали у него перед глазами. – Нет ужасней существ тех, что имя «люди» носить не смеют. Отвернулись боги от них уже давно, увидев глупость их и слепое сердце. Но не расстроились они и придумали себе других богов. Чтобы было кому молиться в моменты, когда понимают, во что они мир свой превратили. Пытался я понять все, начиная вопросом, зачем их женщины истощают себя, и заканчивая, зачем убивают они друг друга.

- И зачем? – шепотом спросил Том, на мгновение, забывая о своих проблемах. До сегодняшнего дня ему казалось, что нет более несчастного, чем он. Том понял, что ошибался.

- Женщины изводят себя голоданием, потому что их мужчины в большинстве своем любят только болезненных, хрупких, а не здоровых, которые могут родить такого же здорового малыша. Убивают они друг друга за землю, которая все равно не принадлежит им, за веру, которой не имеют. Но, тем не менее, какими бы они чудовищами ни были, нам есть, чему поучится у тех людей, – закончил Электр с плохими аспектами Зеркального мира, не желая больше думать о других несчастьях Земли.

- И чему же? – Том, не веря, посмотрел на светящийся шар. Разве можно учиться у таких никчемных существ хоть чему-то?

- Несмотря на то, что мир их из-за невиданного количества зла погибнет скоро, между ними есть и те, которые близки нам по духу. Наши зеркальные, так я назвал этих людей. Чистые сердцем они, добрые душой, любящие и умеющие любить. Людей этих все еще слышат боги, некоторых защищают, помогают. Но не всегда даже боги помочь могут, – ученый хмыкнул, отталкиваясь от стены; наконец, его перестали давить тяжелые мысли, и он вновь принялся перебирать свои книги, не ища ничего конкретного.

- А эти наши зеркальные, расскажи о них. – Том уставился на шар, периодически переводя взгляд на старика.

- Такие же они как мы внешностью и душой. Живут как мы. Но если начать, то сказать должен так: на их планете живет около семи миллиардов человек…

- Сколько?! – Том ошеломленно вытаращил глаза на невозмутимого Электра.

- Да-да, ты не ослышался. Несмотря на то, что массово они друг друга убивают, что отвернулись от них боги, что каждый второй болеет, что убивают они даже своих не народившихся детей, их семь миллиардов. По сравнению с нашими семистами тысячами – их немереное количество. А все потому что спариваются они не только с любимыми, но и едва знакомыми, насилуют они своих женщин, не ждут своего Омегу или Альфу. А еще могут рождаться дети у них. Особенные дети. Их называют близнецами. Люди Земли рожать могут по двое малышей за раз, а то и по трое, по четверо. И даже по пятеро, но это редкость.

- А какие они, эти близнецы? – Том восхищенно уже представил, как было бы здорово обзавестись сразу двумя малютками. Но их Омежки за всю жизнь могли родить только одного малыша, двое, а трое – это уже было знаком большой любви в семье, доверия, сексуальной ненасытности партнеров. А главное – желание Омеги подарить любимому счастье. Такое в последний раз было в семье Билла.

- Идентичные, - одно слово мало, что сказало Тому. – Внешне они похожи очень, как две капельки воды, – Электр застучал какими-то баночками с черным порошком, пытаясь наладить хоть относительный порядок. – Но главное не в этом. Дети эти рождаются, уже являюсь судьбой друг друга.

- Наверное, это очень упрощает жизнь, - Том откинулся на спинку стула, мечтая, как было бы хорошо, если бы Билл любил его с младенчества, еще не успев так сильно возненавидеть.

- Не сказал бы, – Электр вновь погрустнел, оставляя баночки в покое и вновь опираясь на стену. – Близнецов, не так их много на Земле, не больше восьмидесяти миллионов пар. Большая часть из них пустые: они испорченные, злые, гадкие. И совсем не многие из них – это наши отражения. Там, принц, на планете Земля живет такой же Том, как ты, и такой же Билл, как твой Омега, которые являются близнецами. Понимаешь ли ты меня?

- Получается… - Том крепко задумался. – Выходит, что на Миреосе живут Альфы и Омеги раздельно, они ищут друг друга, а на Земле – такие пары рождаются вместе, как две половинки одного целого. Значит, на планете Земля Билл – брат Тома? И они счастливы? Они любят друг друга? У них есть дети? – Том разогнался с вопросами, думая, что хотя бы там, на той жестокой звериной планете Том с Биллом счастливы.

- Стой-стой, Том! – приостановил Миреос. – Не спеши. Во-первых, на планете Земля рожать могут только женщины и в страшных муках. Их люди не делятся на изначальные кланы. Есть только пол женщины и мужчины. Поэтому двое мужей – Том и Билл – не могут детей иметь. Во-вторых, я уже говорил, что людей этих сложно понять?

- Да, - Том кивнул, все так же внимательно слушая, и напрягая каждую извилину в мозге.

- Не заводят они семей с близкими родственниками, называется инцестом это. По их мнению, аморально.

- А убивать сотни людей? А поднимать руку на беззащитного? Где тут мораль? – Том также не мог понять землян.

- Кроме того, гены мутируют, когда смешивается кровь, дети рождаются с аномалиями, – Электр ждал, пока Том сам хоть что-то поймет.

- Электр, значат ли твои слова, что Билл и Том не вместе? Значит ли это, что они так же страдают, как я и мой возлюбленный? – Том так посмотрел на старика, что тот хотел соврать и забыть эту планету как страшный сон, но если он стремится помочь своему принцу, нужно бороться с проблемами, а не избегать их.

- Братья они, родственники.

- Но ты же сам сказал, что у землян только женщины могут рожать! Билл ведь не смог бы родить искалеченного малыша, почему они не вместе? – Том часто задышал, пытаясь успокоиться, и устаканить ту бурю обиды, что начинала накатывать на него все больше. Ему нельзя злиться, пока Густава рядом нет, нельзя выпускать Силу.

- Мне жаль, Том. Но до конца дослушай, ты ждал ответов, будь готовым получить их, какими бы ни были они.

- Да-да, - Том согласно вздохнул, разжимая кулаки, расслабляя окаменелые мышцы.

- Может, это тебя утешит, но зеркальный Билл тебя любит, – старик улыбнулся, видя, как вновь вспыхнули глаза мальчика.

- Правда? – голос Тома почему-то задрожал, а в груди так тоскливо сжалось.

- Том и Билл друг друга любят, их любовь умереть не может - ведь она рождена вместе с ними, и умрет вслед за мальчишками. Но чтобы жить на той планете, нужно следовать правилам ее. И зеркальный Том… - Электр сглотнул. – Отказался он от Билла.

- Не верю… - пошелестели враз пересохшие губы. – Я не верю! – Том вскинулся с места, подходя к светящему шару. – Нет, это какой-то бред. Электр, ты сошел с ума, что ты такое говоришь? Я мог поверить в Зеркальную Вселенную, мог поверить в то, что люди истребляют людей, в то, что у меня есть двойник. Но, то, что я отказался от Билла – это невозможно!

Мудрый старик ждал, когда принц успокоит свое внутренне чудовище, подпитанное негодованием, злостью и обидой.

- Билл полюбил Тома, когда им было по восемь лет, как раз тогда, когда ты впервые с ним встретился и полюбил, – Электр говорил, сводя линии происходящего на Миреосе и на Земле. – В тот же год узнал Том о его любви и отверг младшего брата, причиняя ему первую боль. В тот же год наш Билл облачился в одежды, не позволяя своей лотарии почувствовать тебя.

- Что? - Том ошарашенно обернулся на старика. - Не давая почувствовать?

- Не перебивай. Всю жизнь земной Билл любил Тома до кровавых разводов твоего имени на стенах, до хрипоты, когда кричал от муки страшной, но не сдавался. Каждый день он пытался завоевать свою любовь, пока не одержал победу. Том взаимностью ответил, и были они счастливы первое время. Но шила в мешке не утаишь. Их отношения, которые Биллу казались вознаграждением за все страдания, подошли к концу. Терпел он то, что Тому приходилось быть с ним ночью, а днем жить с женщиной другой. Терпел мальчишка все обиды, лишь бы иметь возможность прижаться к груди любимого, заветные слова сказать и тихо погибать со счастливой улыбкой в объятиях крепких. Но несколько дней назад, а именно в день, когда ты в путь отправился, Том отказался от Билла. Три дня назад он брату сообщил о помолвке с другой женщиной, он отказался от любимого, больше не желая скрываться, бояться, что о них узнают. Им мысль двигала, что если откроется правда – от позора будет не отмыться.

- Билл? – глухо спросил Том, казалось, все силы, которые и до этого были на исходе, из него совсем ушли.

- Сейчас он в их совместном доме. После того как бросил Том его разбитого и ненужного, забился мальчик в угол. Не ест, не пьет он, лишь остолбенело смотрит в острый угол, ожидая, когда жизнь медленно покинет его измученное тело. А вместе с жизнью вытечет и его любовь. Билл угасает.

- Если Билл, что на Земле, умрет… - Том резко вздохнул, ужасаясь догадке.

- Наш Билл также умрет. Не важно как - от самоубийства или тоже заморит себя, он умрет. Поэтому сказал тебе я, отменить свадьбу, надеясь, что это спасет ситуацию. Твои поступки влияют на поступки твоего двойника, так же как поступки зеркального Билла влияли на поступки твоей зазнобы. Наш Билл не ненавидит тебя, Том…

- Он страдает и боится меня любить, потому что глубоко в душе уже знает, как это больно, – принц все понял, едва не оседая возле вытесанной каменной подставки. Глаза заболели, то ли от яркого света телескопа, то ли от подступавших слез. – Я могу его увидеть? – сипло спросил Альфа.

- Это еще не все, Том, ты рано отчаялся. И забыл, что Билла не видел уже много лет, он изменился. Желаешь ли ты его сейчас увидеть, готов ли к этому? – даже если и не все, даже если и не готов, Том хотел увидеть Билла, который любит, пусть даже его двойника.

Видя, что принц молчит, Электр лишь на мгновение прикрыл глаза, пытаясь сам не отдаться эмоциям. Он подошел к каменной глыбе, вжимая пальцами символы, помня точную комбинацию места, где находится зеркальный Билл.

- Смотри сам, - Электр отошел, чтобы вновь не столкнуться с пустыми глазами и увидеть изломанного, словно старая игрушка, тела совсем молодого парня.

Том, волнуясь, пригладил для чего-то все еще мокрые запутанные волосы. Он поднялся на дрожащих ногах, несмело всматриваясь в светящийся шар. Какое-то время он ничего не видел, кроме размытой дымки, но спустя минуту дымка развеялась, и Тому показалось, что его ребра треснули под бешеной пляской сердца. Тихий отчаянный вой сорвался с уст принца, когда он жадно рассматривал любимого, подмечая детали.

Билл лежал на полу, все, как и говорил Электр. Том видел только худенькую спину обтянутую черной одеждой, и поджатые голые тоненькие ножки. Слезы хлынули горячим потоком по холодным щекам, но Том этого даже не заметил, присматриваясь к маленькой истощенной фигурке. Черные волосы заплетенные в такую же прическу, как и у его матери, только вместо камушек - белые прядки. Лебединая шейка, разрисованная мраморная кожа, натянутая на острых косточках, безвольно распластанные веточки-руки с черными ноготками. Том совсем забыл, где находится, забыл про Электра, который тактично не смотрел на пытку Тома. Забыл и о том, что это всего лишь изобретение, отражение, но не реальность. Билл не рядом. Острые плечики едва шевелились, когда любимый дышал, и Тому хотелось прикоснуться к нему, лечь рядом, развернуть к себе и обнять, отдавая всю свою нерастраченную любовь.

- Билл… - рука сама потянулась в светящийся шар, пытаясь прикоснуться к любимому. Волосы мальчика сползли вниз по шейке, под движением руки Тома, и Билл впервые за долгое время едва шевельнулся.

- Томми? – принц изумленно смотрел, как медленно Билл пытается сдвинуться, чтобы обернуться к нему. Неужели он чувствует прикосновения?

- Не мучай его, Том, - Электр подошел как раз тогда, когда Билл повернулся лицом.

Бледная, почти синяя кожа, остекленевшие глаза, сухие потрескавшиеся, желающие хоть капельки воды губы и маленькая родинка под ними. Том отшатнулся, отдергивая руку, шокированный тем, что он увидел.

- Не может быть… - вырвалось с хрипом. Он в неверии отходил от светящего шара в сторону двери.

- Чего не может быть?! – Электр спросил поздно. Том уже не слышал. Бросаясь, прочь из башни, спешно спускаясь вниз по ступенькам, принц направлялся в подземный город Тихих.