Хаксли Мапозер и Стив Оверлэнд 8 страница

– Я не брала его телефон.

– А затем я вспомнил твой план мести Джереми. То, как ты говорила о нем... выглядело странно... будто ты не первый раз это делаешь.

Руки вспотели. Ставлю поднос на телефонный аппарат. Я думала, что была так умна и осторожна, но, судя по всему, не настолько.

– Подожди. О чем ты говоришь? – мой голос звучит неубедительно. – Я ничем подобным не занимаюсь.

Отрицай, Ребекка, просто все отрицай. Лицо Фреда приобретает удрученный и хмурый вид. Он хочет, чтобы я ему доверилась, но я не могу. Этот секрет слишком ценен. Если он его раскроет, то станет героем в нашей школе, да и в любой другой. Он станет героем для Хаксли и Стива. Его социальное положение моментально взлетит до небес. А он слишком умен, чтобы не воспользоваться этим.

– Пойду поем. Перемена скоро закончится.

– Бари всюду сует свой нос и собирает девчонок, которые пользовались услугами специалиста по разрывам. Она все ближе и ближе становится к разгадке. Чтобы ты ни планировала, откажись, пока не поздно. Оно того не стоит.

Я стою, неприступная как крепость. Даже не кивнула ему.

– Послушай, – он дотрагивается до моей руки, но сразу же отступает, как будто я кусаюсь. – Не уверен, зачем ты это делаешь, но, возможно, настало время остановиться. Ты не можешь продолжать манипулировать людьми подобным образом. Отношения и так довольно сложная штука.

– Ты-то откуда знаешь? У тебя никогда не было девушки, – я делаю паузу, опешивши от своей грубости. – Так что, допрос окончен? Мне бы хотелось вернуться за свой столик.

Фред качает головой, в этот момент он больше напоминает учителя, нежили друга.

– Я тебя не держу.

Я оставляю Фреда стоять возле телефона-автомата и пытаюсь перебороть чувство вины, нахлынувшее на меня. Мне нужно думать о себе.

Скоро все закончится, повторяю я про себя, моя дружба с Хаксли – явление временное.

– Ты так покраснела, – говорит Хаксли. Я сажусь на свое привычное место напротив нее.

Грег возбужденно скачет вокруг Стива, пихая его в спину, хлопая по плечам. Хаксли выглядит недовольной.

– О, Стив, мы порвем Университет Чандлер. Высыпайся сейчас, потому что выходные будут просто чумовые!

Стив, конечно, не носится как угорелый, но на его лице предвкушающая улыбка. Он изо всех сил пытается усидеть за столом, естественно, из-за одного человека.

– А разве ты уже не решил, что поступаешь в Вермилион? – спрашивает Хаксли. – Теперь не этично ехать на день открытых дверей.

– Официально я еще ничего не подписал, – говорит Стив. – Отец, считает, что мне сначала нужно осмотреться в Чандлере.

– Ты же не собираешься продолжать играть в футбол? Ты сказал им об этом?

– Не знаю. Думаю, мне не стоит окончательно захлопывать эту дверь.

– Я думала, ты все решил, – говорит Хаксли своим приятным, певучим голоском.

– Полагаю, что все-таки нет.

За столом становится тихо. Чтобы никто из друзей не начал сомневаться в стабильности их только что восстановленных отношений, Хаксли хватает Стива за руку.

– Ты прав. Не стоит так сразу захлопывать за собой эту дверь. У тебя будут отличные выходные, – Хаксли целует костяшки его пальцев, а он ласкает ее щеку.

– Спасибо, Хакс.

Хаксли гоняет вилкой по тарелке лист салата туда-сюда с приклеенной на лице одной из ее фальшивых улыбочек.

***

Диана ненавидит иголки. В старшей школе она захотела проколоть уши, но передумала сразу же, как села в кресло мастера. Это ее желание исполнилось только на девичнике, когда Эрин, Мариан и Эйми напоили ее и притащили в салон. Иногда Диану нужно толкать вперед, иногда – сдерживать. Именно эту фразу я повторяю вновь и вновь, сидя в ожидании в гостиной. Я делаю это исключительно из добрых побуждений. Потому что люблю ее.

Диана заходит в гостиную, и на ее лице отражается боль и предательство, как тогда на дне рождении Оуэна. Сумки с покупками падают на пол.

Эрин, Эйми и Мариан сидят на диване и пьют кофе. Я поднимаюсь с кресла.

– Привет, Диана. Посмотри, кто к нам пришел.

Диана с идеально прямой спиной присаживается на трон напротив них. Если бы она посещала уроки этикета, то сейчас получила бы высшую оценку.

Эрин и Мариан чувствуют себя так же неудобно, как и я. Эйми же наоборот совершенно спокойна. Может, это беременность так на нее влияет.

– Мне жаль, что так получилось на дне рождении Оуэна, – эти слова разрывают тишину, как пожарная сирена. – Я не знала, что ты придешь, Диана. Мы тысячу раз пытались с тобой связаться.

– В конце концов, мы решили прийти, убедиться, что ты еще жива, – говорит Мариан, убирая волосы с глаз.

– Ну, вот она я! Жива и невредима! – Диана крутит браслет вокруг запястья.

Эрин смотрит на меня в поисках поддержки, но я не могу. Мне нельзя влезать. Это не моя битва.

– Диана, – в голосе Эрин слышится отчаяние. – Пожалуйста, поговори с нами. Мы весь год переживали за тебя.

– Если вы так беспокоились, то почему пришли только сегодня?

– А почему ты игнорировала нас весь прошедший год? – спрашивает Мариан. – Мы звонили, слали смс, электронные письма.

– Эрин даже написала тебе письмо и отправила его по почте.

– Но вы так и не пришли ко мне домой. Ведь это слишком неудобно для вас, верно?

– Ну что ты! Конечно, нет, – говорит Эрин, она всегда подлизывается к людям. Оуэн, наверное, будет совершенно испорченным ребенком. – Просто...

– Вы были слишком заняты, – Диана качает головой и тычет пальцем в Эрин, Эйми и Мариан. – У одной ребенок, другая ждет ребенка, третья выходит замуж. Кому же нужна грустная и жалкая подруга?!

– Ты права, Диана, – говорит Эйми. – Мы были заняты. Но зачем нам приезжать к тебе, если ты даже не отвечаешь на телефонные звонки. Мы тебя любим, но не можем забить на собственные жизни ради тебя, также как и тебе не нужно этого делать ради нас.

Эйми смотрит на Диану. Она – сила команды. Но чего еще ожидать от женщины, которая работает публицистом на восьмом месяце беременности. Я всегда ей восхищалась, втайне от Дианы, конечно.

– Эйми хочет сказать, мы здесь, чтобы оказать тебе поддержку. Ты не можешь продолжать отталкивать нас, – говорит Мариан.

– Нет, я не это имела в виду! Что, черт возьми, происходит, Диана?!

– Зачем вы пригласили Санкреша и ЕЕ на день рождения Оуэна? – спрашивает Диана Эрин. Она сидит неподвижно, готовая в любой момент атаковать, если потребуется.

– Потому что он отвечает на звонки, – говорит Эйми. – И ты не разжалобишь меня своей подростковой драмой. Пора встать на ноги и двигаться дальше.

Диана сталкивается с классическим взглядом «мне так жаль, что ты одна». В зеркале позади дивана, я замечаю ноги мамы, поднимающиеся по лестнице. Мне так хочется к ней присоединиться.

– Ты так легко судишь. Хочу напомнить, что если бы не я, то ты бы была сейчас одна и не встретила бы Билла, – в глазах Дианы стоят слезы. Она закатывает глаза, надеясь, что они чудесным образом испарятся. – Парень, которого я любила, бросил меня в день свадьбы. Вам никогда этого не понять.

– Такое ощущение, что ты об этом и не подозревала, – говорит Эйми. И мне хочется выплеснуть кофе ей в лицо.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Диана.

– Сними розовые очки, Диана. Ты проигнорировала все предупреждающие знаки. Помнишь, что произошло на девичнике? Два «Лонг-Айленда», и ты начала плакаться, что не знаешь, любишь ли Санкреша или нет.

– Я была пьяна!

– Тем не менее, ты это сказала.

– Может я немного и охладела к нему, но все равно любила.

– Черт, Диана! Санкреш пытался порвать с тобой отношения за месяцы до свадьбы, но ты не позволила ему. Ты знала, что он слабак и его легко отговорить. Тебя просто переклинило на свадьбе!

– Убирайтесь!

Пока я пыталась понять происходящее, Диана встала с трона.

– Вы пришли сюда только для того, чтобы посмеяться. О, посмотрите, Диана и ее разбитое сердце! Прошел год, а до сих пор смешно. Знаете, что еще смешно? Уродливый ребенок Эрин, муж Мариан и это твое пищевое расстройство в колледже.

Эрин и Мариан вскакивают с дивана. Их шокированный вид быстро сменяется выражениям жалости на лице. Они помогают подняться Эйми. Я прячу лицо в ладонях. Мне стыдно за нас обеих.

– Ты жалкая, Диана, – говорит Эйми. Ее слова причиняют мне острую боль. – Но вовсе не по той причине, которую ты вбила себе в голову.

Как только за женщинами захлопывается входная дверь, Диана поворачивается и смотрит на меня. Никогда не видела столько темноты в ее глазах.

– Ты меня подставила!

Такое ощущение, будто взорвалась водородная бомба. Не думала, что так получится. Видимо, я все же не знаю свою сестру настолько хорошо, как предполагала.

– Я лишь хотела помочь, – говорю я сквозь слезы. – Диана, ты не можешь продолжать жить вот так.

– Думаешь, я этого хочу? Но как я могу встречаться с людьми, если все, что они видят – это отвергнутая невеста?

– Это то, что видишь ты.

За что она так борется? Кажется, ей и вовсе не нужны никакие перемены в жизни. Ей просто хочется продолжать ненавидеть Санкреша.

– Что, сестричка, думаешь, если украла у лучшей подруги парня, то стала экспертом по отношениям?! Что ж, большое спасибо!

Я какое-то время сижу в гостиной и тихо плачу, а потом иду спать. Лежа в кровати, думаю о том, какой красивой была Диана с проколотыми ушами. Она сняла сережки сразу же после звонка Санкреша в день свадьбы, и через несколько недель проколотые места заросли. Не осталось никаких шрамов. Как будто их никогда и не было.

Я сижу в беседке, ужиная с мамой вечером в пятницу. И тут звонит Вал. ЗВОНИТ!

Я сразу же понимаю, что что-то произошло. Вал обычно шлет смс, не более. Если подумать, то это странно для девушки, которая так любить поговорить.

Неужели Эзра проболтался о нашем поцелуе? Нет, о поцелуях, миллионах поцелуев.

– Привет, – говорю я, сгорая от любопытства.

– Чем занимаешься? – Вал, как обычно, тараторит. Только обычная Вал не стала бы мне звонить, чтобы спросить об этом.

– Ничем.

– Бекка! Сегодня пятница!

Я кладу вилку на стол.

– Что ты хотела?

– Выпить с тобой кофе. Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить. Только что произошло нечто ужасное.

– О чем ты? – спрашиваю нетерпеливо.

– Эзра попытался со мной порвать.

***

Мы встречаемся в «Азукар» – одной из тех унылых кофеен, расположенных возле кампуса колледжа. Парень, который был бы привлекателен, если бы не изобилие пирсинга на лице, передает мне латте. Мне нужно поддержать Вал, но так хочется оказаться здесь с Эзра. Эмоции переполняют меня. Чувствую себя психопаткой в смирительной рубашке, запертой в комнате без углов. Боже, сколько места в голове занимают мысли об Эзра. Нужно остановиться, но я как наркоман в поисках дозы.

– Ну, рассказывай, – говорю, как только получаю свой латте. Я сажусь на фиолетовый диванчик рядом с Вал. Она помешивает свое кофе.

– Вчера вечером Эзра прислал мне электронное письмо. Он написал, что думает, у нас ничего не получится и нам, наверное, стоит начать встречаться с другими людьми. Да, конечно, сейчас у нас все не так великолепно как было раньше, просто мы привыкли друг к другу, первоначальные эмоции немного утихли, но это происходит со всеми парами, не так ли?

Нет, говорю про себя, только с теми парами, которым не стоит быть вместе.

– О, мне так жаль! Вот мешок с дерьмом! Порвать с тобой по электронке! – говорю я. Почему он сообщил о разрыве таким способом? Вал все-таки заслуживает лучшего. – Тебе нужно было позвонить мне вчера.

– Дело в том, что вчера я не была расстроена. Шокирована – да, но не плакала. Я не поверила ему. Это было так неожиданно, но я не собиралась сидеть на месте и смотреть, как рушатся мои отношения. Поэтому разработала план.

У меня резко пропадает желание пить кофе. На этом диване я единственная, кто должен плести интриги.

– Что ты сделала?

– Я выбрала цитаты из фильмов, которые ему нравятся, и спрятала их по всей школе, чтобы он их нашел, типа игры. А под пианино в зале для репетиций спрятала записку со словами из «Касабланки»: «Сыграй еще раз, Сэм». Ему нравится этот фильм, а я уснула, когда мы его смотрели. Эзра искал ключи к разгадке по всей школе и, в конце концов, оказался возле моей машины. Когда я увидала, что он идет ко мне, то чуть не упала в обморок от радости. Это было так романтично.

Именно так. И умно. Кто знал, что Вал может разработать нечто подобное? В другой жизни, она могла бы быть отличной соратницей специалиста по разрывам.

– Что дальше? – я отпиваю латте.

– Я сказала, что мы вместе создали эти отношения и что он слишком мне дорог, чтобы не бороться за них. Однажды он сказал, что отношения – это когда два человека сначала испытывают взаимное притяжение, а потом выясняют, есть ли между ними что-то еще помимо этих внезапных чувств. Для меня это больше, чем просто притяжение. И если придется подождать, пока он это поймет, то я так и сделаю. Поскольку знаю, что между нами нечто особенное. И он скоро тоже это осознает.

Я крепко сжимаю стакан с латте так, что на нем остаются вмятины. Вал не плачет, поэтому я уже знаю ответ, но все равно задаю свой вопрос:

– И что он на это сказал?

– Он притянул меня к себе и поцеловал. Это было... великолепно. Эзра восхитительно целуется.

Знаю!

Я сжимаю зубы, и ногтем ковыряю дырку в стакане.

– Таким образом, кризис предотвращен, – говорит Вал, восхищаясь сама собой. Меня раздражает, что она счастлива. – Давай съедим печенье напополам?

– Нет.

– Что не так?

– Вал, могу я задать тебе вопрос? Ты действительно влюблена в Эзра? Только честно?

– Конечно!

– Но это не правда! – мой крик привлекает внимание всех в зале. – Прекрати обманывать. Ты просто хотела отношений. Отчаянно хотела! Это же так очевидно.

Вал ставит кофе на стол. Либо она слишком спокойна, либо я очень зла.

– Ничего подобного. Да, знаю, я была немного помешана на парнях.

– Ты слишком преуменьшаешь. Все, что ты делаешь: лжешь, вводишь в заблуждение и манипулируешь. Лишь для того, чтобы не приходилось в одиночестве бродить по школьным коридорам. Тебе нужен был парень, и ты его получила. Но Эзра действительно хороший и заслуживает того, кому он не безразличен, – слова так и вылетают из меня. Я вся горю, даже латте в моей руке ощущается холодным. Я больше не могу сдерживаться.

– И это говорит мне лучшая подруга. Я никогда не лгала Эзра. – Она еще имеет наглость так говорить.

– Да неужели? Расскажи кому-нибудь другому. Или мне напомнить тебе об электронном письме, которое ты заставила меня написать?

– Такое ощущение, что ты просто завидуешь. Запала на Эзра?

– Нет! – я краснею, но и до того красные щеки, скрывают этот факт.

– Я не обязана тебе ничего доказывать, – говорит она, нервно накручивая волосы на палец. Вал всегда так делает, когда расстроена. – Если ты действительно думаешь, что наши отношения – фальшивка, то почему Эзра все еще со мной?

У меня нет ответа на этот вопрос. Эзра хочет настоящей любви. Ну почему он не видит, что все это просто притворство?

– Тебе нравится он или то, что ты в отношениях?

В уголках глаз Вал скапливаются слезы. Я чувствую себя отвратительно. Нет ничего хуже, чем заставлять плакать лучшую подругу.

– Возможно, я и не была честна с ним поначалу, просто я не хотела, чтобы незнание фильмов все испортило. Но мои чувства к нему всегда были настоящими, – Вал вытирает слезы салфеткой. А они все капают и капают. – Мне всегда казалось, что фраза «мое сердце пропустило удар» просто нелепа. Но так произошло с Эзра. Каждый раз, когда я смотрю, как он идет ко мне по коридору с обворожительной улыбкой на лице или вижу его номер, высвечивающийся на экране телефона, или слышу его голос, мое сердце перестает биться. Как будто ему тоже, как мне, нужно сделать вздох. А потом оно начинает стучать с бешеной скоростью. Чертовски странно, но так приятно. И так происходит каждый раз, когда он рядом.

Вал пристально смотрит на меня с тем выражением, которое говорит мне о том, что она серьезна как никогда.

– Я люблю его. Очень люблю, – говорит она.

Я начинаю задыхаться. Не знала, что можно быть настолько злой на кого-то, кто тебе дорог.

– Нет, не правда! Как можно так обманывать?! Твои отношения – чушь собачья, Вал!

Не дожидаясь ее ответа, я выбегаю из кофейни. Грудь пронзает невыносимая боль. Я заставила плакать свою лучшую подругу, а еще она любит в парня, который не любит ее.

***

По дороге домой, я слушаю новости по радио. Может, беспорядки в мире отвлекут меня от хаоса в моей жизни. Я пытаюсь проигнорировать отвращение к самой себе.

Я серьезно увлечена Эзра Драммондом.

Не могу ничего с собой поделать, даже если по каким-то причинам он все еще с Вал. Сердце и разум сговорились против меня.

– Мне нравится Эзра Драммонд! – перекрикиваю я радио. Как же хорошо произносить это вслух. А потом меня пронзает страх. Открываю окно, и свежий воздух бьет мне в лицо.

Как я могу быть с ним, если это причиняет боль Вал? Как я могу позволить ему остаться с Вал? Почему не один из вариантов не имеет счастливого конца?

Звонит телефон. Второй звонок за вечер. Я никогда не была столь популярна.

– Привет.

– Привет, Ребекка. Чем планируешь заниматься на выходных?

– Ничем.

– Ребекка! У тебя действительно нет никаких планов?

Я закатываю глаза, услышав ее комментарий. Хорошо хоть одна вещь в моей жизни остается неизменной.

– Что такое, Хаксли?

– Хочешь завтра поехать со мной в Чандлер?

Я не думаю о деньгах, о лжи, которую придется придумать для родителей и о том, что это абсолютное безумие со стороны Хаксли. Мне просто жизненно необходимо исчезнуть.

– Во сколько выезжаем?

По субботам большинство учащихся Ашлэнда смотрят дурацкие фильмы по кабельному, бегают по каким-нибудь поручениям или работают. (Возможно, кто-то даже делает домашнюю работу. Может быть). Но никто из них не находится сейчас в салоне первого класса на высоте тридцать пять тысяч футов над уровнем моря. И не лакомится бифштексом под грибным соусом, попивая бесплатное шампанское.

Никто, кроме Хаксли и меня.

Я сказала родителям, что проведу все выходные с Хаксли, не уточняя, конечно, где именно.

Хаксли допивает второй бокал шампанского и, с тех пор как мы пересекли Аппалачи, постоянно смотрит в окно. Редко можно увидеть ее такой задумчивой.

– Ты в порядке? – Я хлопаю себя по лбу. Класс, просто вопрос дня. Ладно, попробую еще раз. – Хочешь поговорить?

На ее лице появляется беспокойство.

– Знаю, сейчас мы ничего не можем сделать. Но мне очень нужно увидеть своими глазами, как он будет проводить время. И...

– И не слишком ли он будет веселиться.

– И будет ли он счастлив, – говорит она и снова смотрит в окно. – Если он собирается играть в футбол за их команду, не знаю, сможем ли мы быть вместе.

– Не говори так! – Стюардесса неодобрительно смотрит на меня, наполняя бокал Хаксли. Вероятно, она считает, что я нахожусь в первом классе только благодаря Хаксли.

– Он любит тебя. Помнишь вечеринку у Криса Гомберга?

Она кивает, но как-то неуверенно.

– Все будет совсем по-другому, если он подаст документы в Чандлер.

– Поэтому ты хочешь, чтобы он поступил в Вермилион?

– Я не могу потерять его.

Ей необходимо, чтобы он был поблизости. Необходимо его контролировать. Хотя мне все равно не понятно, почему она так рвется остаться с ним и после того, как он закончит школу. Она могла бы выпуститься через год, пойти учиться в колледж и найти другого парня. Или Хаксли так важен ее статус в Ашлэнде?

– А может вам стоит расстаться сейчас. За порогом Ашлэнда вас ожидает совершенно другая, новая жизнь, – я отпиваю шампанское, пузырьки щекочут мне ноздри, и я взвизгиваю. Стюардесса неодобрительно качает головой.

– Я не хочу другую жизнь. Мне нравится моя, со Стивом. Мои родители познакомились и влюбились друг в друга в старших классах. Потом они вместе поступили в Ратгерс, после этого поженились и осели в Ашлэнде. Это немного старомодно, но безумно романтично. Они с самого начала знали, что важнее всего. И этого же я хочу со Стивом.

Диана тоже пыталась пойти по этому пути с Санкрешем, но... не удалось. Подобная тема с влюбленными из старших классов может сработать, только если не строить никаких планов.

– А может тебе предназначено что-то другое. Возможно, это не твоя жизнь. Ты умная, Хаксли, и прирожденный лидер. Посмотри, как ты хорошо справляешься с СТА. Тебя ожидает интересное будущее. Неужели ты хочешь отказаться от него ради каких-то отношений?

– Это не просто «какие-то отношения». – Она крутит в руках бокал с шампанским, задумчиво смотря на пузырьки. Такое ощущение, что она прокручивает в голове последние четыре года своей жизни и пытается оценить их. – Я начала встречаться со Стивом лишь потому, что мне нравилось, что он – Стив Оверленд. Но сейчас я действительно люблю этого парня.

И я ей верю. Хаксли так естественно, так искренне говорит об этом, не пытаясь что-то доказать, а просто констатируя факт. К сожалению для нее уже все вышло из-под контроля.

***

В Далласе нас встречает легкий теплый бриз и янтарное заходящее солнце. Интересно, каково это? Жить в месте, где выпадает снег?

Включив телефон, я обнаруживаю пару сообщений. И оба от Эзра.

«Мы можем сегодня встретиться? Нужно поговорить».

«Я знаю, как исправить ситуацию с Вал. Ты та, кого я лю...»

Означает ли лю... слово на букву «Л»?

– Почему ты так улыбаешься? – спрашивает Хаксли.

Я убираю телефон в сумку. И краснею, но пытаюсь сделать вид, что дело в жаре.

Такси везет нас вниз по шоссе. Мы проезжаем стейкхаус, построенный в форме ковбойской шляпы – причудливое, но довольно милое сооружение. Стиву бы оно понравилось.

– Кто это был? – спрашивает Хаксли.

– Никто.

– Не обманывай.

– Я не улыбалась во весь рот. – Я не могу наслаждаться его словами Эзра. Только не тогда, когда сердце Вал бьется для него.

Мы ставим багаж в номере отеля. Хаксли сняла пентхаус с гостиной, кухней и балконом с видом на бассейн.

– У моего отца здесь большая скидка, – говорит она.

Я разваливаюсь на огромной кровати и разворачиваю конфетку, оставленную на подушке.

Быть другом Хаксли – круто. Неожиданно в голову приходит мысль, и я сажусь.

– Почему ты взяла меня с собой?

Хаксли прекращает развешивать одежду в шкафу. Сколько же всего она набрала с собой на одну ночь?

– Не знаю. Когда эта идея пришла мне в голову, почему-то ты оказалась единственной, кого я могла себе представить в качестве компании.

– Правда? Не Элли? Не Рейган?

– Да. Они бы этого не поняли. Возможно, ты думаешь, что я сумасшедшая, но ты понимаешь. – В какой-то мере, это правда. Думаю, я просто привыкла ко всяким интригам, но ей этого не нужно знать. – Я знаю, что могу доверять тебе, – говорит она.

Я сглатываю ком в горле.

– Спасибо.

Мы смываем запах самолета с кожи и переодеваемся во что-то более яркое, но не очень заметное. Я настраиваю радио на волну с музыкой в стиле кантри, но Хаксли не в настроении веселиться. Она полностью сфокусирована на своей миссии.

Я отпираю засов и открываю дверь, но Хаксли моментально захлопывает его. Она чертовски нервничает.

– Не волнуйся, – говорю я. Какая же она хрупкая и ранимая, ни следа от образа снежной королевы. Сейчас я вижу ту девчонку, которую когда-то так хорошо знала. – Скорее всего, мы найдем Стива, сидящего на скамейке и умирающего от скуки.

– Спасибо за то, что поехала со мной. – Она делает глубокий вздох, и я уверена, она хочет сказать что-то еще.

– Ну что?

– Извини.

Я убираю руку с дверной ручки.

– За что?

– За то, что отказалась от тебя. Ты была хорошей подругой.

Я не схватила ее в объятия от переизбытка эмоций и не стала истерически рыдать у нее на плече под звуки музыки. Хотя, раньше думала, что так и будет, если она когда-нибудь извинится. Как будто эти слова могут волшебным образом изменить прошедшие четыре года. Да, нельзя склеить разбитую чашу, но сейчас я готова двигаться дальше.

Поэтому я открываю дверь и ободряюще ей улыбаюсь.

– Пошли, поиграем в шпионов.

***

Добрых сорок пять минут мы бродили по кампусу, пока один из участвующих в протесте за права вегетарианцев не показал нам дорогу в «Сигма Тау Йота» – братство, куда вступают все футболисты.

– Не забудьте попрощаться со своими мозговыми клетками, – говорит он напоследок и возвращается к скандированию. (Что мы хотим? Сейтан! Когда мы его хотим? На ужин!)

Общежитие стоило бы покрасить. Тем не менее, восхитительные колонны и широкие балкончики придают ему величественный вид. Сегодня здесь вечеринка, наверное, здесь так каждый вечер. Группки студентов занимают каждый свободный метр здания. Все они держат в руках красные пластиковые стаканчики. И, ух ты, по две девушки на каждого парня!

Дверь нараспашку (сказать по правде, никакой двери-то и нет), мы присоединяемся к толпе. На лбу выступают капельки пота. Это просто вечеринка, как у Криса Гомберга, только в пятьдесят раз больше, и я тут никого не знаю. Люди обращают внимание на нас с Хаксли, но не потому, что узнают. На лбу же не написана вся наша подноготная. Как хорошо хотя бы раз побыть для окружающих «чистым листом».

Мы протискиваемся в узкий коридор и вливаемся в поток куда-то движущихся участников вечеринки. У Хаксли такой вид, словно ей срочно нужно искупаться в каком-нибудь дезинфицирующем средстве. Спорю, что больше жары и клаустрофобии, она ненавидит быть неузнанной.

Хаксли заглядывает в гостиную, где парни и девушки танцуют на клетчатых креслах и на античном кофейном столике. Звонит мой телефон, и я вспоминаю, что Эзра присылал мне смс.

«Где ты? Нам нужно поговорить. Давай увидимся на выходных?»

– Его нигде нет, – говорит Хаксли.

Я не могу игнорировать Эзра. Я не хочу его игнорировать. Да, я не хочу причинить боль Вал, но ведь это и моя жизнь тоже. Если она такая сторонница любви и отношений, то должна понять. Никто не совершенен, даже лучшие подруги. Я вспоминаю, как мы с Эзра обсуждали, что будет дальше, а потом целовались.

Пишу в ответ:

«Увидимся завтра вечером в восемь. С нетерпением жду встречи!»

– Кого это ты с нетерпением ожидаешь увидеть?

Я пытаюсь спрятать телефон подальше от Хаксли, но она слишком проворна. Полагаю, так как у нас был разговор по душам, она теперь считает, что может знать абсолютно все о моей жизни. Я краснею даже ярче, чем пластиковый стаканчик. Хаксли же в это время просматривает мои сообщения.

– Вау, Ребекка. Я даже представить себе не могла нечто подобное.

– Я не разлучница, – говорю я виноватым тоном, отводя взгляд. И пристально смотрю на кегу с пивом, стоя в очереди позади двух парней, которые, видимо, не знают что такое ножницы. Зато мы успешно используем их в качестве маскировки на случай, если появится Стив.

– Ты его любишь? – спрашивает Хаксли прямо.

Я пытаюсь найти правильный ответ.

– Не знаю.

– Я думала, что Вал и ты – очень близкие подруги.

– Так и есть!

– И ты хочешь отказаться от этого ради отношений с Эзра?

Да, Хаксли задает правильные вопросы. Она не пытается смягчить слова. Я поворачиваю голову налево и вижу, как девушка отпивает пиво, потом морщится и выливает остаток пива на ковер. Даже не хочу видеть реакцию Хаксли на это.

– «Отказаться» – не совсем верное определение. Все гораздо сложнее, – говорю я.

– Вовсе нет. Ты влегкую встречаешься с ее парнем. Зачем ей дружить с тобой?

– Потому что мы лучшие подруги.

Я чувствую себя виноватой. Даже представить не могу мир, в котором мы с Вал не разговариваем друг с другом. С другой стороны, это ведь означает, что я должна держаться подальше от Эзра. Но в таком мире я тоже не хочу жить.

– Я не знаю, что делать. Я не могу быть с ним, но так отчаянно этого желаю.

Хаксли внимательно смотрит на меня, а потом на ее лице расплывается довольная улыбка. Будто она знает то, чего не знаю я.

– Ты его не любишь, – говорит она, как само собой разумеющееся.

Ее убежденный тон раздражает меня.

– Вы двое – несчастные влюбленные. Помнишь, что ты говорила на уроке английской литературы? Это просто «сумасшествие». Ты знаешь, что тебе не следует быть с Эзра, потому и желаешь этого больше всего.

Я в шоке. Оказывается, Хаксли тогда меня слушала.

– Может, Ромео и Джульетта все же действительно были влюблены, – говорю я.

– Нет. Они, конечно, не были абсолютно сумасшедшими, но определенно близки к этому. – Хаксли в первый раз за сегодня расслабляется и смеется. – Их свело вместе возбуждение от возможности быть пойманными. Это не любовь.

– А может, они просто влюбились друг в друга при крайне неудачных обстоятельствах.

– Как думаешь, что было бы, если бы все улеглось, и Ромео больше не нужно было бы декламировать сонеты и сражаться? Как ты их себе представляешь в обычный день вторника? Такие пары быстрее всего сгорают. Я видела это миллион раз.