Часть 2 12 страница

------

ЕPOV

Я был самым несчастным ублюдком на планете. Все было так хорошо. Слишком хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я действительно должен был знать. Эсме не была полной сукой, Элис не собиралась оторвать мне яйца, и Джаспер все понял, несмотря на мой выпад против него и Элис. Он даже пообещал приходить и тусоваться вечерами. Карлайл разработал план вернуть меня в школу с надеждой, что я не пропущу год из-за моего отсутствия. Он был счастлив, что я дома, и уже пообещал позаботиться о моей матери. Он не рассказал деталей. Я не хотел этого. Отношения между нами стали легче и мы теперь могли свободно разговаривать, без любого дерьма, встающего между нами. Это был хороший день, первый хороший день, который я мог вспомнить.
И Белла… ну… у нас была целая ночь сна, и весь день простого сидения на кровати, становясь ближе, и дерьмо становилось лучше. Она сказала мне утром, что любит меня, и не оборвала Эсме, что предохранение не нужно. Я не радовался, что это ее будущие желания или что-то в этом духе. Это просто означало, что она не прыгнет в отказ, что мы будем близки. Если бы у нее не было желания быть со мной когда-нибудь, она бы так и сказала. Я был так обнадежен в тот момент, что это почти затмило мое полное унижение. И даже не упоминая, что она была так гребано близка поцеловать меня там, я чувствовал это.
И теперь… теперь это.
Так чертовски типично.
Она держала в руках свою одежду – мою одежду – и ее челюсть немного дрожала, когда она смотрела на меня. Я продолжал напрягаться, окружаемый реальностью, которая наконец пришла и раздавила меня, как и должно было случиться. Она покачала головой.
- Я не… не технически больна, просто…
Она остановилась и пошла к дивану, опускаясь на него и подгибая под себя ноги. Ее глаза уставились в пространство рядом с ней, осторожные и подозрительные, и я отклонился от стены, с беспокойством отвечая ей молчаливой просьбой.
В моей жизни было более чем достаточно неизвестного дерьма.
- Просто расскажи, Белла, - умолял я, садясь на диван рядом с ней. Так много обстоятельств пронеслось через мою голову, заставляя мое беспокойство перерасти в полную панику.
Она опустила подбородок, отвернувшись от меня, и ее пальцы постоянно теребили ее рукава. Я сейчас знал этот жест достаточно хорошо, чтобы понять, что у нее реально гребаные проблемы.
- Я боюсь, - в конечном итоге призналась она, бросая на меня взгляд через волосы.
Немногое могло испугать Беллу.
Мое дыхание переросло в резкие глотки воздуха, и я бессознательно начал перебирать возможные угрожающие жизни болезни.
Рак, лейкемия, отказы органов, перерождение костей. За годы жизни с Карлайлом я видел многое, и заменял пациентов Беллой, страдающей и разрушающейся на больничной койке.
Длинная жизнь с Карлайлом сделала меня посвященным во много ужасных вещей.
Я подавил страшные звуки и ответил:
- Я тоже боюсь.
Я честно не знал, что смогу перенести, если с ней случится что-то страшное. Предполагалось, что это будет раем, а не адом.
Она медленно выдохнула и развернула тело ко мне, ее глаза уже блестели и были наполнены ужасом. Ее пальцы все еще теребили рукава, я сглотнул и зафиксировал свой взгляд на дрожащих движениях.
- Ты бросишь меня, - выдавила она, крепко сжимая ткань.
Я быстро взглянул на нее, недоверчиво и немного разозлясь.
- Какого хрена ты так подумала? – спросил я, наконец разжимая ее пальцы и накрывая ее руку своей собственной, неопределенно поглаживая ее пальцы.
- Пожалуйста, скажи мне, - умолял я, цепляясь за руку и безумно всматриваясь в ее глаза. Ее подбородок и губы задрожали, от чего моя паника только возрастала, и она шепнула,
- Эти таблетки выписал мне мой… психиатр.
Она закрыла глаза и скривилась, отпуская мою руку из своего захвата.
Я моргнул и долго смотрел на ее застывшую фигуру. Ее карие глаза были испуганными и встревоженными, когда она медленно открыла их. Все еще отходя от шока, я, наконец, спросил,
- Так ты не… больна?
Когда она покачала головой, медленно и ритмично, я наконец позволил себе расслабиться. Я придвинул ее к себе и расплющил о мою грудь, зарываясь в ее волосы.
- Не делай со мной больше такой хрени! Гребаный боже, Белла, ты испугала все живущее во мне дерьмо.
Я пытался успокоить свой голос и панику, пока ее дыхание не позволило мне расслабиться.
- Ты не… сердишься? – спросила она в мою грудь, все еще напрягаясь в моих объятиях. Я продолжал шататься от облегчения, зная, что она не собирается умереть в ближайшем будущем. Она всегда делала меня чертовски иррациональным.
Зарываясь носом глубже в ее волосы, я искренне покачал головой, зная, что мы обсудим это, но сейчас мы слишком истощены, чтобы иметь необходимую энергию. Я поцеловал ее в голову и отстранился, желая, чтобы мы могли пропустить все это дерьмо и просто быть счастливы, как на обеде, когда она рассмеялась. Ее глаза все еще были осторожными и озадаченными, когда она растворилась в ванной готовиться ко сну.
Я последовал за ней, уже распаковав свою пижаму и едва найдя время почистить зубы, прежде чем выйти из ванной. Никто из нас не двинулся закрыть дверь, когда мы скользнули под одеяло, жадно обнимая друг друга в нашей любимой позе. Я прильнул к ее мягкости и теплу, страстно желая, чтобы каждый кусочек и частичка одежды между нами просто растворились. Я хотел чувствовать ее тепло и пульс на коже как постоянное напоминание, что слова моей матери были выдуманной, случайной возможностью, и моя жизнь с ней не будет горем. Тихое посапывание Беллы усыпило меня через несколько минут, мягкий свет, проникающий к нам из коридора, был скорее спокойствием, чем помехой.

- Я не хотела, чтобы ты остановился.
- А я не хотел, чтобы ты хотела, чтобы я остановился, - возразил я.
Поднимая подбородок, ее глаза вспыхнули яростью.
- Ну, я рассказала Элис и Розали о твоем пожаре и твоей матери.
Не разволновавшись, я пожал плечами и ответил,
- А я рассказал маме о тебе и Филе.
Невозможно более разозлившись, она выплюнула,
- Ну, я пошла на терапию, только чтобы разозлить тебя, – она остановилась, немного задохнувшись, и добавила,
- И чтобы залезть в твою гардеробную, - тихим голосом.
Смущенный и немного расстроенный ее признанием, я почти остановился и попросил ее продолжать. Вместо этого я потер лицо и вздохнул.
- Не имеет значения, - почти абсолютно искренне.
- Ты не сможешь убедить меня, что ты отвратительная сука, так что, пожалуйста, прекрати попытки.
Она простонала, откидывая голову на спинку дивана, и искоса взглянула на меня, помолчав мгновение, перед тем, как шепнуть.
- Скажи про меня что-нибудь плохое.
- Что? Нет, - ошеломленно отказался я, отодвигаясь от нее.
- Пожалуйста? – повторила она.
- Я реально думаю, что это то, что тебе нужно упомянуть твоему психиатру, - с расширенными глазами сказал я, потому что это явно было нездорово.
Она хмыкнула и села ровно, глядя мне в глаза.
- Ты не видишь, Эдвард? Ты поставил меня на пьедестал, а я не совершенна, - она подняла подбородок, уверенно выпятив грудь.
- Скажи это. Я не совершенна.
Смотря в сторону, я покачал головой.
- Нет.
Разозлившись, она опять хмыкнула.
- Есть же что-то во мне, что просто… раздражает твое дерьмо.
Когда я не нашел ответа, она издала вздох проигрыша. Если честно, ее маленькая часть действительно раздражала мое дерьмо, но прежде чем я смог сказать это, я встретил ее взгляд и понял, что этого может быть недостаточно.
Ее глаза были закрыты, она была сильно нахмурена, выпятив губы, и сказала,
- Жить твоей искаженной интерпретацией меня это… это такое большое давление, Эдвард.
Она открыла глаза, грустная и жалобная.
Блять, простонал я и сел глубже в диван, борясь с желанием пнуть что-нибудь ногой, как обиженный двухлетний ребенок.
- Прекрасно, - отрывисто-резко сказал я, ущипнув переносицу и закрыв глаза. Я искал что-нибудь в Белле, что раздражает и расстраивает меня, что бы не имело отношения к ее собственной искаженной интерпретации ее, потому что она рассмотрит это как обман. Если честно, мне было тяжело подобрать что-нибудь, и мои глаза невольно открылись. Я уставился в пространство, гадая, как это вообще возможно. Даже Эсме и Карлайл раздражали друг друга, я точно знал это. Как бы это не было болезненно, но я вспомнил, что мои мать и отец тоже ссорились, когда я был маленьким.
Белла ждала, в предвкушении облизывая губы, а я старался найти в ней изъян. Она была права. Никто не совершенен. Я сузил глаза, изучая ее лицо, проигрывая последние десять месяцев настолько хорошо, насколько мог, и наконец меня озарило.
- Ты, - начал я. Она с энтузиазмом в глазах взглянула на меня.
- Иногда, я имею в виду, ты можешь быть немного, - я остановился, беспокоясь, что задену ее чувства, но ее убежденный кивок вытащил это из меня на быстром выдохе.
- Неразумной.
Вот. Я сказал это. Белла была неразумной. Я собрался с духом, ожидая некоторого огорчения, но вместо этого, она ухмыльнулась и кивнула. Ободренный, я добавил,
- Даже иррациональной, - и пожал плечами.
Она воздела руки в воздух.
- Я поняла, хорошо.
Она начала смеяться, глубоким, свободным звуком.
- Я полностью сумасшедшая, клянусь!
Я долго наблюдал, как она смеется, и фыркает, и успокаивает себя.
- Спасибо, - наконец вздохнула она, явно успокоившись, и с ее губ сорвался еще один неконтролируемый смешок.
Я сжал губы, наблюдая за ней, и внезапно мне тоже стало любопытно.
- А теперь ты, - сказал я.
Она кинула на меня взгляд и спросила,
- Ух?
Ее улыбка пропала.
- А теперь ты, - повторил я, закатив глаза.
- Ты тоже поставила меня на пьедестал. Скинь меня оттуда.
Она побледнела, ее глаза расширились.
- Почему? Никогда, - настаивала она.
- Я всегда называла тебя задницей, ты не берешь это в расчет?
Я сузил глаза.
- Неа. Это совершенно нечестно. Я показал тебе меня, теперь твоя очередь, - упорно продолжал я, прежде чем многозначительно добавить,
- Перестань быть неразумной.
Она нервно сглотнула, скручивая руки, а я ждал. Она зажала свою нижнюю губу между зубами, пожевывая ее и показывая глубокое сосредоточение. Не понимая ее раннего поведения, я наклонился вперед в предвкушении, любопытный и страстно желающий. Мы – одна ебнутая пара, изумленно думал я, веселимся от того, что оскорбляем друг друга. Ее Кармен должна иметь боевой день…
Вдруг она пошевелилась, поворачиваясь ко мне с сомневающимся выражением.
- Я нашла одно, - сообщила она, и я с энтузиазмом кивнул, наморщив лоб для лучшего усвоения. Она прокашлялась и сказала
- Ты был таким жестким и…
- Не берем в расчет, - резко прервал я, вспоминая, когда это я использовал подобную отговорку.
Она встретила мой взгляд и сердито посмотрела,
- Ты не давал мне кончить.
Еще раз вздохнув, она продолжила.
- Ты думаешь, что ты не заслуживаешь определенных вещей, так что ты лишал себя и иногда… это кончалось тем, что ты задевал мо – чувства других людей, - закончила она, положив руки на колени.
Я почувствовал, как складка на лбу углубилась, и я нахмурился.
- Например? – спросил я.
Она неловко поерзала, устремляя взгляд на руки на коленях.
- Знаешь, типа еды вчера, - шепнула она, бросая на меня взгляд из-под густых ресниц. Увидев мое все еще тупое выражение, она уточнила,
- Ты думал, что не заслужил этого, так? Даже если хотел? – я честно кивнул, вспоминая, как ужасно я себя чувствовал от того, что она провела столько времени на кухне, готовя мне завтрак.
- Ну, я понимаю, что ты не хотел, но я вложила много сил в это, и все, что я услышала, это то, что ты не хочешь этого, - закончила она, ее лицо любопытно покраснело, и она сделала глоток воздуха.
- Ох, - я сжал губы и понимающе кивнул, хотя понял это уже давно. Я знал ее так хорошо, что она могла давать мне кредит. Я улыбнулся, но она покачала головой.
- Это относится и к другому, Эдвард, - добавила она, многозначительно поднимая брови и неудержимо краснея. Чувствуя, что я пропустил какие-то таинственные мысли, я ждал дальнейшего объяснения. Она простонала, откидывая голову назад и закрывая глаза.
- Другим… паре специфических вещей, - шепотом пояснила она немногословно. Когда она наконец открыла глаза, я мог только представить, какое выражение на моем лице – тупое, неверящее, блять… смущенное, или что-то в этом роде.
- Типа секса, - ровно ограничил я. Я был дома только два дня, и даже не знал, остается ли она все еще моей. Я начал задумываться, решит ли этот вывод судьбу всего, и мне ни на бит не понравилось это. Я чувствовал, как отстраняюсь и опускаю голову от мысли при этом.
- Нет! – она отчаянно замотала головой, ее волосы разлетелись вокруг ее лица.
- Меня не заботит секс, обещаю. Если ты не хочешь этого, это… бессмысленно и полупустое. Об этом даже не стоит спорить.- Оу. - Если ты думаешь об этом. Я имела в виду другие, более простые вещи.
Она опять напряглась, беспокойно теребя рукава, закончив и выразительно уставившись на меня. Это смахивало на прошлую ночь. Она облизала губы, перевела взгляд на меня, и, еще сильнее покраснев, выпалила,
- Это типа смущает.
- Да, - пылко согласился я и затем раздосадованно спросил,
- Можно я поясню мой предыдущий неправильный выбор? Потому что ты смешиваешь знаки, которые обоснованно завершают все остальное, - я пробежался пальцами через волосы и досадливо покачал головой. Сначала она заставила меня умолять и унижаться, просто позволить мне поговорить с ней, сказала мне, что я задница и практически сказала, чтобы я съебывался. Теперь она почти сказала, что любит меня и достаточно сильно просит поцеловать ее. Замешательство – это слабо сказано.
Скривившись, она кивнула и закатила глаза.
- Психованная, помнишь? – проворчала она, тыкая себе пальцем в грудь и хлопаясь на диван с тихим скрипом.
Мое лицо вытянулось, я откинулся на спинку дивана, играя с кончиками ее волос и снова посматривая на ее глаза. Ее неуловимое почесывание головы выдавало ее недоумение, так как она потерялась в глубоких раздумьях.
- Эй, - шепнул я, разрушая ее сосредоточенность и опять встречаясь с ней взглядом. Я поднял руку к ее щеке, отбрасывая ее волосы.
- Я не думаю, что ты психованная. Ты можешь не быть совершенством, но ты совершенна для меня, - я ради эксперимента провел пальцем по ее щеке, нервно сглатывая, опускаясь по ее нежному телу. Она вопросительно искала мои глаза, когда кончик моего пальца опускался по косточкам шеи, исследуя то, что лежит под ней, и обнаруживая то, что я искал, с относительным облегчением. Я не мог сдержать моей дерьмовой улыбки, когда я потянул цепочку, высвобождая ее из-под темного хлопка ее свитера. Надо признаться, я высматривал ее последние два дня, но она всегда скрывала ее. Другого пути узнать, носит ли она ее еще, не было. Это действительно было тем доказательством, которое было мне нужно. Все остальное за последние два дня просто замораживало мою легализацию.
- Что? – смущенно улыбнулась она, взглянув на кулон, который я подарил ей на Валентинов день. Она подняла руку, нежно поглаживая его, и призналась,
- Я никогда не снимаю его, - и моргнула ресницами, выглядя намеренно застенчивой. Во мне всколыхнулась уверенность, я наклонился ближе, освобождая цепочку на ее шее. Передвинув ладонь к щеке, я погладил пальцем ее пухлые губы, молча умоляя. Ее глаза отяжелели и остекленели, и она повторила мою позу. Наши лица приблизились друг к другу, пока наши носы не соприкоснулись. Я наслаждался ее теплым дыханием на своей коже, прижимаясь еще ближе, и наконец касаясь своими губами ее губ. Похоже, это будет наш первый поцелуй после моего возвращения, без фанфар и эпических заявлений. Просто накопленная вина и простейшие истины на сэндвичах из говядины и оставленными спорами.
Мой поцелуй был нежным и настолько ласковым, насколько позволяло мое возбуждение. Она вздохнула, обвивая пальцами мою шею и прижимая меня ближе. Я чувствовал, как ее губы дернулись вверх, подавляя улыбку, и мои руки забрались в ее волосы. Я позволил себе углубить поцелуй достаточно, чтобы кончики наших языков практически коснулись друг друга.
Мы одновременно оторвались, но оставались рядом, усевшись на диван поглубже. Я откинул руку на спинку дивана, касаясь губ кончиком языка и улыбаясь, а она ухмылялась мне. Она схватила мою руку, перебросив ее через плечо и играя с кольцом, а я дышал цветами и печеньями ее волос.
С внезапностью, которой я определенно не ожидал, она вдруг выпалила.
- Я обшарила все твои вещи и выбросила твое порно.
Да. Это остановило меня. Мои глаза невольно пропутешествовали к моей тумбочке перед тем, как вернуться к ней. Она виновато посмотрела на меня, покраснев и кивнув.
- Записки и все остальное, - тихо шепнула она, многозначительно намекая на непристойность.
Если бы в середине моего пола появилась дыра, я бы спихнул туда этого ублюдка и умер от стыда. Вместо этого я вздохнул, поцеловал ее в висок, краснея кожей на шее, сглотнул и пробормотал ей в шею,
- Я случайно показал своей матери рисунки с тобой, полуобнаженной.
Она раскрыла глаза.
- Ты не сделал этого.
Я кивнул, извиняясь, и она медленно вернулась в свое удобное положение рядом со мной. Мы сидели совершенно довольные, оба размышляли над разными вещами, и нас окутывала спокойная тишина.
Я почувствовал, как с моих плеч упал огромный груз, о существовании которого я даже не подозревал. В нас были наши изъяны и противоречия, но было достаточно ясно, что ни один из нас никуда не собирается. Я все еще был полным гребаным лунатиком, а она все еще была моей девочкой.
Моей неразумной, смущающей, пронырливой, ненавидящей порно девочкой.

-------

- Нет, нет, смотри сюда, – пробурчал Джаспер, тыкая мне под нос бумагу, и показывая в нее пальцем.
- Здесь сказано полторы чайных ложки пищевой соды. Не пищевого порошка, - он убрал бумагу и начал внимательно исследовать ее, а я поморщился.
Я неуверенно уставился в миску для смешивания.
- А какая разница, - раздраженно спросил я, добавляя дополнительного дерьма в сито.
Какао-порошок, какао-сода, все, что угодно – гребаные таинственные Интернет-рецепты. Джаспер пожал плечами, сжав губы над бумагой и наклонив голову.
- Крем, взбитый до устойчивого положения. Какого хрена это означает? – пробурчал он, наконец встречая мой взгляд и приподнимая брови.
- В каком аду ты раскопал этот рецепт? Это звучит как извращение.
Я простонал и отобрал бумажку обратно.
- Перестань меня смущать. Это и так тяжело.
Я сделал морально очищающий вздох и вернулся к своей задаче. Джаспер наблюдал, не скрывая изумления, как я неуклюже дергался по кухне в третьем раунде Эдвард против приборов и другие. Я уже закончил со своей ужасной загруженностью домашней работой к вечеру, так что имел достаточно времени, чтобы попытаться опять. Мне надо было слишком много, блять, наверстывать для школы, и я вынужден был принять помощь Беллы. Или это, или оставаться на второй год. Карлайл был немного озабочен, что его деньги не имели такого веса, как обычно, но я и не думал рассчитывать на них. Это была моя личная хрень. Неделя пролетела как размытое пятно, после того, как я вернулся. Это было не так тяжело, как я ожидал. Школа, в отличие от дома, не изменилась ни на бит. Я продолжал встречать Беллу после уроков, забирая ее учебники, когда она позволяла мне, хотя она больше не так расслаблялась в моем присутствии. В любом случае, ей было уже не так плохо.
- Что следующее? – спросил Джаспер, сидя на стойке и перебрасывая из руки в руку маленькую бутылочку ванильного экстракта. Он пришел типа подождать, пока Элис и Белла вернутся со своих пятничных уроков бокса, но я лучше знал. Этот ублюдок наслаждался каждой секундой этого дерьма.
Я рассеянно ответил «номер три» и продолжил поиски в абсурдных запасах в буфете сахара-песка. Я не привык видеть так много дерьма в Карл – моей кухне. Там были вещи, которые я даже не надеялся обнаружить, но, надо же, у Беллы была целая бутылка вишневого ликера, стоящая здесь и поджидающая меня. Со вздохом я обнаружил ее. Дальнейшие поиски на верхней полке шкафа обнаружили банку с консервированными вишнями – этот новый рецепт победил.
Джаспер хихикнул и спросил из-за спины,
- И что за торт это будет?
Я повернулся к нему, держа обнаруженный сахар, и пробурчал,
- «Черный лес».
Я пытался подлизаться к Белле из-за моих больших требований, но не был уверен, что осквернение ее кухни будет хорошим способом добиться успеха. У меня была прорва времени начать и кончить, до того, как они вернутся домой, но я не знал, справлюсь ли я с отмыванием всего.
Кроме того, я, как полная задница, пропустил ее день рождения. Я знал, что она не примет настоящего подарка, а она испекла для меня торт. Я опять пытался найти эту возможность «око за око». Конечно, кулинария была так далеко от меня, что это было даже смешно. Кошмарные брызги, покрывающие сейчас мою футболку, подтверждали это – я должен был чем-то привлечь ее.
- Я чувствую себя тупой задницей, - признался я, посмотрев на мою футболку.
Мой жизненный опыт был достаточно маленьким, чтобы я догадался воспользоваться передником моей девочки. На полу были огромные куски теста и разбитые яйца, и… что-то еще, чему я не мог подобрать названия, покрывало мою грудь. Это же прилипло к моим рукам в гротескной и неудобной манере. Я поразмышлял, что бы это могло быть, прежде чем признать поражение и выкинуть это из моей головы. Я снял футболку, радуясь, что оставил под ней утром майку, когда проснулся и поспешно начал одеваться в школу. Я разрабатывал различные методы мести электрическому миксеру, несущему ответственность за мои трудности.
Они реально должны были предупреждать про этого ублюдка…
- Ты и выглядишь, как тупая задница, - засмеялся Джаспер, уворачиваясь от футболки, которую я бросил в его голову.
- Я не верю, что ты пользуешься женской взбивалкой. Я был прав, что ты бросишь весь этот трейлерный парк на меня, - продолжил он, несомненно, изумляясь себе, а я проигнорировал сотое упоминание «Спрингера» за неделю. Тайно смущенный, я раздумывал, как объяснить, что мне нравится спать в этом с Беллой – и больше ничего между нами – и самым несексуальным способом. Я решил, что он все равно не поймет и закатил глаза, продолжая заниматься своим делом. Он наблюдал, как я отмеряю сахар, нахмурившись в глубокой концентрации. Разрушая мою полную сосредоточенность, он спросил,
- Почему ты опять не даешь мне помочь? Я уже делал торты раньше.
Я решительно высыпал сахар в миску.
- Потому что это… это одна из тех вещей, которые будут особенными, если я буду делать это сам, - я вздохнул и решил испытать удачу, разбивая еще одно яйцо. Я уже испортил целую дюжину.
Он покачал головой и изучил бутылку с ликером.
- Я не знаю, согласится ли Белла… Фактически, - он вздохнул и встретил мой взгляд, стоический и мрачный.
- Я думаю, что как только она увидит свою кухню, она, возможно, использует все это дзюдоистское дерьмо, чтобы побить тебя.
Серьезное выражение его лица было одновременно веселым и тревожным. Я подумал, что она сделает для меня исключение. Как минимум я продолжал говорить это себе, облизав губы и пытаясь разбить очередное яйцо.
Двумя часами, шестью яйцами, одним предупреждением Джасперу, чтобы он не трогал вишневый ликер, и двумя разбитыми мисками позже, я покрывал глазурью самый безобразный гребаный торт, который я, блять, видел.
Карлайл пришел посмотреть, над чем все смеются.
Ужасное выражение на его лице испугало меня.
- Она или решит, что это внушает любовь, или приводит в ужас, - сообщил он, добавив,
- Ты спросишь ее сегодня?
Раздосадованный, я кивнул и наблюдал, как он уходит, бросая нервные взгляды на грязь, покрывающую стойку.
- Почему? – я мрачно наклонил голову, покрывая торт глазурью.
- Почему этот торт покрылся трещинами? Это же неправильно? – спросил я, поджимая губы в раздумье. Я предположил, что сделать шоколадные завитки будет немного, блять, бессмысленно.
Джаспер смотрел на нож со зловещей улыбкой.
- Чувак, думаю, тебе нужно было подождать, пока он остынет, прежде чем глазировать его.
Я сузил глаза за несвоевременность этой информации, прежде чем отдаленный звук открывающейся передней двери поразил меня. Я посмотрел на него безумными глазами, но было слишком поздно. Белла и Элис быстро подошли к кухне. Элис, покрасневшая и возбужденная, и Белла, фыркающая от смеха. Джаспер спрыгнул со стойки, мы оба были взбешены, стоя посреди уничтоженной кухни – я, покрытый липким тестом, и он, выглядящий подозрительно виноватым, быстро пряча за спиной бутылку с ликером.
- Вы видели ее ро… - внезапно оборвала речь Белла, ошеломленно обводя кухню расширенными глазами.
«Дерьмо», - внутренне простонал я.
Ухмылка Джаса мстительно выросла, и он шагнул от меня в сторону.
- Это все Эдвард, - выпалил он, показывая пальцем на мое расстроенное лицо.
Я сузил глаза, а он одними губами произнес:
- Плати, сука, - и украдкой подошел к Элис. Он равнодушно пожал плечами, подложив руки на ее плечи.
- Я пытался помочь.
Ублюдок.
Взяв себя в руки, я повернулся к Белле и изобразил улыбку.
- Это торт на день рождения, - пояснил я, обводя рукой всю кухню. Мои зубы сжались от неуловимого фыркания Элис, раскрывшей рот при виде ужасного темно-коричневого куска. Белла свела брови и переводила взгляд с меня на отвратительный торт и обратно. Она была не в толстовке, вместо этого надев подходящую обтягивающую футболку, которая, наверно, больше подходила для бокса. Ее волосы были забраны в конский хвостик, который разметался по ее плечам, когда она открыла рот. Слава богу, все ее зубы были на месте.
Элис мрачно пробубнила Джасперу.
- Ты никогда не делал мне торт, - и надула губы. Его взгляд укрепил меня.
- Ты… испек… торт? – спросила Белла, словно пытаясь подобрать слова, передающие это невозможное событие.
Сглотнув, я кивнул и ждал ее приговора, пока она смотрела вперед и назад с тупым выражением. Внушает любовь. Приводит в ужас. Внушает любовь. Приводит в ужас. Ее губы дернулись раз, второй, и затем трансформировались в яркую, невероятную улыбку.
Внушает ужасную любовь, вот так.
Я с облегчением улыбнулся ей, и она медленно пошла ко мне через кухню. Пользуясь этим внушающим любовь дерьмом для всего, что было еще хуже, я шире улыбнулся, смахивая мои подстриженные волосы с глаз, и проинформировал:
- Нам нужен новый миксер.
Она встала перед стойкой, ее улыбка мгновенно развеялась, и я наблюдал, как ее челюсть поджалась перед тем, как она закатила глаза.
- Все в порядке, - хихикнула она и наклонилась над тортом изучить его. Я встретил недоверчивый взгляд Джаспера и насмешливо, одними губами произнес,
- Внушает любовь.
Он высунул язык и потянул разочарованную Элис с кухни.
Белла спокойно улыбалась и даже немного покраснела, дотрагиваясь пальцем до глазури.
- Ты знаешь, я всегда думала, что ты типа парень – для готовых смесей, - размышляла она, засовывая палец в рот и облизывая его. Мои глаза зафиксировались на этом жесте, наблюдая, как палец скрывается между губами.
Вниз, парень.
Мое смущенное выражение, должно быть, было очевидным, так как она поставила локти на стойку и пояснила.
- Ну, знаешь, смеси быстрого приготовления в коробках, - и пожала плечами.
- Есть смеси быстрого приготовления в коробках?
Грустно улыбнувшись, она кивнула, пока ее глаза, все больше расширяясь, оглядывали мой вид. Я скривился, изучив мою переднюю часть, вспоминая, что второй миксер был даже более интенсивным, чем первый.
- Ты… ты немного что-то… - она остановилась, ее рука неопределенно повисла, так как она подняла мой подбородок, поглаживая пальцем мою кожу и внимательно изучая ее.
- Миксер выиграл сражение, - я приподнял бровь в защите,
- Но я выиграл войну.
Я показал на сломанный прибор, который лежал, беспомощный, в мусорной корзине за мной и усмехнулся. С длинным вздохом я повернулся к ней, готовый прекратить объяснения, прежде чем она осознает, что в действительности я угробил два миксера. Хотя, в мое оправдание, первый был угроблен по чистой случайности.
Когда я встретил ее взгляд, она уставилась на меня, с тем же тупым выражением. Забеспокоившись, я подумал, что, может, моя девочка имеет своего рода странное притяжение к электрическим приборам. Я спросил:
- Что плохо? – и молился, чтобы я не угробил одного из ее любимцев.
Она продолжила щуриться и смотреть, после чего сделала шаг ко мне и ответила странно придушенным голосом:
- Эдвард, ты… ты покрыт шоколадом. Вся… кухня, одежда…
Неспособная продолжать, она остановилась, сжав губы, и в ее взгляде появилась чувственность, которую я узнал.
Прошла почти неделя с нашего поцелуя на диване, но неопределенность осталась, повиснув между нами в воздухе, как больное место. Мы украдкой невинно целовались, проходя мимо друг друга в коридоре, когда кто-нибудь из нас выходил из комнаты, и перед тем, как мы ложились в постель, но это не было на самом деле тем же самым. Я прикинул, мы, наверно, оба страшно испугались полной высвобожденной силы нашего желания в последний раз. Вот почему я хотел подлизаться к ней и, наконец, попросить о том, что Карлайл советовал мне на днях - с раздражающей повторямостью.
Я не был уверен, была ли это мысль о том, что я готовил, или о том, что я был покрыт шоколадом, но она явно повернулась на этом. Ее голова чуть-чуть наклонилась, глаза сосредоточились на моих губах, когда она нервно дернула свой хвостик. Она что-то произнесла одними губами, что я расслышал как «непристойно», перед тем, как она встретила мой взгляд, отпуская волосы.
Как два тинейджерных гормонально озабоченных магнита, мы оба стояли в одну секунду и столкнулись друг с другом в другую. Я, страстно впиваясь своими губами к ее губам, прижал ее талию к себе, а она сжала своими руками мою футболку и притянула меня ближе. Наши губы раскрылись в ту же секунду, непристойно сталкиваясь нашими языками вместе и вталкивая их в рты друг друга в первый раз за месяцы. Думаю, это был минимально вежливый поцелуй, по моему опыту – наши зубы и носы столкнулись, она подалась назад, дергая меня руками и ртом, перед тем как удариться о стойку. Она приподнялась, не прерывая поцелуй, теперь оказываясь на моем уровне, прижимая меня ближе. Мы оба дрожали от возбуждения.
Я позволил себе пять секунд ощутить наше прерывистое и неровное дыхание и ее язык на моем, прежде чем, задыхаясь, оторвался.
- Хватит, - вздохнул я, качая головой и зарываясь носом к ней в плечо. Для начала это была наша реальная проблема. Мы держали это дерьмо скрытым, пока оно не вырывалось в беспорядочный клубок языков и эмоций. Это делало нас непредсказуемыми и неосторожными. Ее руки нежно гладили мои волосы, я боролся с тем, чтобы успокоить мое возбужденное… все, мои руки крепко прижимали ко мне ее талию. Она целовала мою шею, молча извиняясь, что на самом деле не было необходимо, и она в конце концов вернула мне объятия.
Наконец готовый признать, что мне нужна помощь в подходе к нашей ситуации, я поднял голову. Она ушла так далеко и сделала это так хорошо. Я устал быть бракованным, но так же хотел знать, как сделать это правильно, как быть с ней, и только один человек мог реально сказать мне.
Чтобы позднее быть почаще счастливым, я начал раздумывать над ее прогрессом в терапии, и только опять испытал неприязнь к себе, думая, что меня исключили из этого. Даже Карлайл и она были достаточно близки, чтобы поговорить об этом, а я остался минимально поддерживающим. Это беспокоило меня больше, чем я готов был признать, что я не мог достаточно хорошо поддерживать ее. Было очевидно, что она гордится этим. Я хотел доверия, чтобы она не ушла к другому ублюдку, когда ей станет лучше. И может, если я покажу ей это доверие, я, в конце концов, получу ее обратно.
Встречая ее извиняющийся взгляд, я сжал челюсть и изложил просьбу, которая мучила меня несколько дней.
- Я хочу повстречаться с Кармен.