Thesis, 1994, вып. 5

14 4

ность [Sorglosigkeit] именно в делах спасения души (= acedia). Во фран-

цузском же языке (где сначала речь шла о "sûreté", а позже вместо него

подсунули "sécurité", что опять-таки имеет субъективный смысл) это по-

нятие принимает объективное значение12 – так, словно бы в отношении

ко всегда неопределенному будущему следовало бы теперь найти надеж-

ные основания для решений. Все это весьма сильно расширяет сферу и

притязания можествования, и старые космологические ограничения,

сущностные константы и тайны природы заменяются новыми различе-

ниями, попадающими в область рациональной калькуляции. И до сего

дня понимание риска продолжает оставаться таким же.

Если задать вопрос, как понимается проблема риска в этой рацио-

налистической традиции, то получишь простой и ясный ответ: ущерба

следует по возможности избегать. А так как одна эта максима слишком

сильно ограничила бы возможности действий, то необходимо допус-

тить также и сами действия, то есть именно возможность "рисковать",

причинять в принципе предотвратимый ущерб, коль скоро лишь каль-

куляция вероятности ущерба и возможной степени ущерба покажет

оправданность такого поведения. Еще и поныне риск вычисляют пу-

тем перемножения степени ущерба и вероятности ущерба13. Иными

словами, речь идет о контролируемом расширении области рациональ-

ного действования, подобно тому как это происходит в хозяйстве (ра-

ботать лишь со своим капиталом и не обращаться к кредитам отнюдь

не значит исчерпать возможности рационального действования). А для

этого достаточно предположить, что последствия различных решений

имеют разные функции полезности и разные распределения вероятно-

сти, и характеризовать само решение (поскольку результаты его могут

быть различны), как рискованное. И без понятия риска, выходящего

за эти пределы, можно обойтись, да ему и вообще не находится места в

структуре этой теории.

Итак, рационалистическая традиция может привести веские дово-

ды в свою пользу. Противоречить ей на этом уровне было бы совер-

шенно неуместно. Отказ от риска, в особенности в современных усло-

виях, означал бы отказ от рациональности. И все-таки остается какая-

то неудовлетворенность. Самый общий упрек рационалистической

традиции состоит в том, что она не видит, чего она не видит, "...не

принимая в расчет слепоту, неотъемлемую от самого способа, каким

формулируются проблемы" (см. Winograd and Flores, 1987, p.77, 97ff.).

Но если намереваешься наблюдать, как наблюдает рационалистиче-

ская традиция, тогда необходимо оторваться от свойственного ей по-

нимания проблемы. Надо оставить ей ее проблему, но при этом пони-

мать все-таки, что она не может видеть то, чего не может видеть. Надо

переместить проблему на уровень наблюдения второго порядка. Одна-

ко это ставит определенные требования к образованию понятий, о чем

12 См. многочисленные примеры в: Winkler, 1939. В исследовании

Ф.Кауф-мана (Kaufmann, 1970) также показано изменение смысла [понятий]

в Новое время.

13 Но по этому поводу раздаются и критические голоса, причем не в по-

следнюю очередь со стороны специалистов по прикладной математике. См.

Bondi, 1985.