Слово Божие

Патриотизм несовместим со Словом Божиим.

Любовь

Бог не давал заповеди о любви к «родине» или «отечеству».

Бог заповедал любить «ближнего» (Мф. 19, 19 и др.), «друг друга» (Ин. 13, 34; 15, 12; 15, 17), т. е. конкретногочеловека, конкретных людей. Но, в Свящ. Писании нет заповеди любить народ или какую-то общность под названием «отечество» или «родина», включающую что-либо помимо людей и святынь (будь то культуру, фольклор, народные обычаи и т. д.).

Т. о., идеология патриотизма – это как минимум разбавление Христианства, самовольное добавление к словам Бога. Вопреки предупреждению: «Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя, и ты не оказался лжецом» (Притч. 30, 6).

Более того. Слово Божие запрещает любить что-либо от мира сего. А, ведь, родина или отечество – это часть мира сего.

И в смысле филиа: «Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4, 4). Здесь стоит слово «филиа» (любовь, привязанность, дружба).

И в смысле агапи: «Не люби?те мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Ин. 2, 15). Здесь оба раза стоит «агапао» (собственно любовь).

Свт. Тихон Задонский: «Языческое дело — искать земного и прилепляться к нему, ибо они не имеют вечного упования, Христом приобретенного, как светом Евангелия не просвещенные… Великое безумие — любить создание бессмысленное и бесчувственное, которым взаимно любимы быть не можем. Вещь бесчувственная, бессмысленная, мертвая любить нас не может: и нам не подобает ее любить, но одного Бога любящего нас, и ближнего, по образу Его созданного» («Плоть и дух», гл. ХХVII «Презрение мира», «Причины, побуждающие к презрению мира»).

Так что, Христианин не может любить «родину» или «отечество» или Россию. Поскольку те составляющие этих понятий, которые относятся к миру сему (т. е. к социальному миру, а не природному) недостойны любви Христианина. Это грех идолослужения, духовный блуд. Христианин не имеет права отдавать им сердце. Поскольку, отдавать своё сердце можно только Богу. Соответственно, любить сознательной, жертвенной, идеологической любовью (агапи или филиа) можно только Бога и то, что причастно Богу и вечности. Но, ни что земное.

А в нашей земной реалии этой вечной составляющей являются только конкретные люди.

А страна, государство, культура, идеология и т. д., т. е. всё то, что патриоты имеют ввиду под понятиями «родина» и «отечество» помимо конкретных людей и Христианских святынь, — всё это сгорит в огне Второго Пришествия. Всё это вещи исключительно земные (если не прямо греховные), непричастные вечности. Следовательно, недостойные любви. Христианин не имеет права отдавать им сердце, любить их, служить им. Это грех идолослужения. С какой стати, как верно заметил свящ. Даниил Сысоев, человек должен отдавать свое сердце тому, что умрет раньше него?!

Бог сказал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк. 12, 30).

Патриоты же требуют долю человеческого сердца для России. А согласен ли на долю Господь?

Кроме Бога можно любить только то, что ради Него. И этим является не народ, не страна, не Россия, а только конкретный ближний, ради причастности образу Божию, что и следует дальше из Заповеди: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк. 12, 31).

Что касается Христианских святынь, то в вещественном отношении, как предметы, храмы и иконы не войдут в вечность. Однако, они имеют функцию отношения к вечности. И именно ради этой их функции Христианин может любить их. Т. е., как то, что причастно Богу. А не как предметы, не ради вещественной их красоты или исторической и национальной принадлежности. Иначе, это будет та же любовь к миру сему.

Собственно, это есть составляющая любви к Богу, – любовь к тому, что причастно Ему. Как и любовь к ближнему есть тоже составляющая любви к Богу.

И в этом своём качестве, отношения к Богу, причастности вечности, они не принадлежат понятию земной «родины» или «отечества», поскольку превосходят их. Поскольку храмы и иконы, которые за пределами земной «родины», для Христианина не могут представлять меньшую ценность.

А та функция этих вещей, которую можно рассматривать как ингредиент земной «родины» (культурная, архитектурная, художественная ценность) для Христианина не имеет значения, и он не должен прилагать к ним сердце ради этой их функции.

Т. е., любить что-либо из составляющих понятие «родина» Христианин может только по аспекту святости, принадлежности к Церкви (как то храмы и Христианские святыни на территории земной родины). Но, в таком случае не имеет значения национальная принадлежность этих вещей, и патриотизм здесь ни при чём. Территориальная их принадлежность для Христианина имеет значение лишь практическое, как данность, но не идеологическое.

Если же человек любит какие-либо составляющие понятия «родина» по аспекту национальному, принадлежности к земной родине (даже если это Христианские святыни, но мотив любви относится не к аспекту святости, а к аспекту принадлежности к земной родине), тогда это не Христианство, а язычество.

Нам дороги русские святые, русские святыни – по аспекту святости, а не по аспекту национальности. Потому, что онисвятые, а не потому, что они русские. Иначе, это язычество.

Христианину подобает любить русского святого потому, что он святой. Но это не патриотизм. Патриотизм тогда здесь ни при чём. Любить же русского святого потому что он русский – это не Христианство.

И святыня нам дорога потому, что она причастна святости. А не потому, что она находится на территории данной страны.

И святое место нам дорого потому, что его касалась нога святого. А не потому, что его касалась нога русского святого. Иначе, это язычество.

Итак, из всех составляющих понятий «родины» и «отечества» отношение к вечности имеют только конкретные люди и Христианские святыни. Поэтому, только они достойны любви Христианина.

Но. Дело вот в чём. Конкретных людей, населяющих земную «родину» (например, Россию), Христианин должен любить так же, как и тех людей, которые живут вне России. Он не может их любить больше. Просто потому, что остальных он не имеет права любить меньше. То же и со святынями. Христианские святыни Иерусалима или Сирии для Христианина не могут значить меньше, чем святыни России. Поэтому, когда речь идёт о том, что имеет отношение к вечности (конкретных людях и святынях), уже некорректно их включать в понятие земной «родины» просто потому, что они превосходят это понятие, имеют вселенский масштаб. Иначе, Христианская любовь, любовь ради Заповеди Христовой, подменяется любовью по иным мотивам, по мотивам крови или национальности или подданства. А это уже не Христианство. Христианская любовь к ближним не может ставиться в зависимость от иных, земных, мотивов. Т. о., для Христианина любовь к ближнему русскому не может отличаться от любви к ближнему негру. Любовь к святыням на территории России не может превосходить любовь к святыням Палестины. В любви к ближнему приоритет зависит не от национальности, не от подданства или гражданства, т. е. ни от каких патриотических мотивов. А от отношения к Православной вере (Христианин должен «Делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал. 6, 10)), и от фактической близости местонахождения человека на данный момент, т. е. от реальной возможности оказать ему помощь. Чисто практический приоритет, не более того. Милосердный самарянин именно фактически оказался близок к впадшему в разбойники. Так и для Христианина русского происхождения, который оказался, например, в Америке, приоритет любви имеет православный негр, который находится рядом, и которому есть возможность непосредственно оказать помощь, а не русский соотечественник где-то там в России.

Но, в таком случае вообще теряет смысл говорить о любви к «родине» или «отечеству», имея ввиду конкретных ближних. Корректнее говорить просто о любви к ближнему, не связывая её с понятиями «родина» и «отечество».

Свт. Феофан Затворник: «Мера погашения страстей есть мера сроднения его (христианина) с человечеством и ангелами. Сначала напрягается он думать и чувствовать, что несть иудей, ни эллин, несть раб, ни свободь, несть мужеский пор, ни женск (Гал. 3, 28; Кол. 3, 11), а наконец доходит до того, что, подобно Макарию Великому, желал бы все человечество обнять единым объятием и считать родным последнейшего на свете человека» («Начертание христианского нравоучения»).

«Так что национализм, согласно свт. Феофану Затворнику — результат непреодоленных страстей» (свящ. Даниил Сысоев). К патриотизму это также относится, поскольку и патриотизм выделяет «своих».