Отцы и дети

Вопросы самообразования и самовоспитания не возникли в 1920-х годах из ниоткуда. Они поднимались и раньше. В этой связи примечательна работа епископа Михаила (Семенова) «Христианская гигиена души», публиковавшаяся в 1914 году в нескольких номерах журнала «Церковь»^[25]. Работа оказалась актуальной и сейчас: она была выпущена в 2008 году отдельной брошюрой старообрядческим издательством в Барнауле под заголовком «Гигиена духа христианина». В статье поднимались вопросы воспитания воли, отношения к зрелищам, книгам, самопознания, борьбы с привычками и страстями. Книга рассчитана не только на старообрядческую аудиторию. Вопросы самовоспитания поднимались и другими авторами на страницах старообрядческой периодики^[26].

Следом за «Христианской гигиеной души» в 1915 году епископ Михаил опубликовал статью «Вопросы религиозного воспитания». В ней он подчеркивал: «Заложить в ребенке религиозное чувство — еще не значит окончить дело религиозного воспитания. Нужно сделать, чтобы религиозность поддерживалась делом, чтобы настроение Божие наполняло всю жизнь. Нужно хранить в семье атмосферу деятельной религиозности, т. е. хранить не только религиозные чувства, но и религиозность жизни, отношений к ближнему; религиозность и чистоту мысли, слова и дела.

Да, родителям нужно следить даже за своей мыслью, настроением, выражением лица. Дети чутки и уловят противоречие слову Евангелия во всем злом проявлении душ, их окружающих, и сознание этой разладицы тлит их душу, их веру».

Воспитание, подчеркивал он, имеет лишь одну задачу — «очистить духовную атмосферу ребенка». «Не заражай воздух, которым дышит дитя, дурными помышлениями гнева, страха, ненависти, чувственности и т. п.». Нельзя воспитать и поддерживать в ребенке веру, если каждый раз пугать его: не сделаешь то-то, нарушишь пост, Бог накажет. Не должен с малых лет своих ребенок бояться Бога. Наоборот, Он должен с родительской помощью, конечно, предстать пред ним любящим, милосердным. Нельзя воспитать человека религиозного, не воспитывая в нем человека нравственного. «Введите детей в идею Царства Божия делом, покажите им возможность активной работы в добре, в условиях их детской жизни, в условиях жизни школьной, и вы укрепите веру их»^[27].

Конечно, епископ Михаил пишет об идеале, которого удавалось достигнуть не в каждой семье. Есть на страницах старообрядческих журналов статьи, где авторы сетуют на то, что даже в семье не соблюдается пост, призывая в школах преподавать и разучивать утренние и вечерние молитвы, семипоклонный начал, молитвы перед обедом, а постепенно и весь порядок церковной службы и пения. Школа должна нести и поддерживать заповедь почитания родителей и все другие, разумеется. Однако если не молятся, не постятся в семье, поможет ли школа? В сущности это сетование, это упование на школу говорит о разладе в семьях, о разрыве между поколениями…

Религиозное воспитание следует начинать с эмоциональных переживаний, они должны охватить ум, сердце и волю малыша, писал один из корреспондентов «Слова Церкви» в 1917 году. Его имя (Н.Махаев) мне, к сожалению, ни о чем не говорит, но его статья «О религиозных запросах детей» заслуживает внимания. Возможно, он не старообрядец: старообрядческая периодика не чуралась авторов, принадлежавших к господствующей церкви, и часто заимствовала их материалы. Если, например (это касается образовательной тематики), под статьей вы видите подпись «Законоучитель», это не псевдоним некоего старообрядческого автора, это значит, что статья перепечатана из журнала «Законоучитель», который издавался в Житомире с 1912 по 1916 год. Возможно, и эта работа — перепечатка. «К сожалению, у нас очень часто много дают знаний о Боге, — писал Н. Махаев, — но мало развивают чувство и волю. Между тем ведь центр религии — волнения, чувства. …Вы хотите, чтобы ребенок определенное время дня освящал молитвою, вы хотите, чтобы он шел в определенные дни в храм, подготовьте ему настроение. Как сильно действуют на душу детей рассказы о Боге, которые мать или отец ведут накануне праздников с детьми! Каким восторгом и трепетом бьется тогда детское сердце! И с каким рвением и религиозным энтузиазмом идут тогда они в храм. Частичный неуспех делу воспитания не повредит».

Н. Махаев осознавал, что каждый возраст имеет свои особенности. При работе с самыми маленькими детьми он требовал соблюдения лишь двух главных условий: всякое вновь полученное знание оживлять чувством — раз, и предлагать это знание в простой и доходчивой форме — два. «Непосредственный рассказ Библии вполне достигает второй цели (смотря как он изложен, конечно. — В. Б.), с возрастом задача обучения чрезмерно усложняется. Воспитателю нужно вовремя перевести воспитанника с одной ступени религиозного ведения на другую, когда ему необходимо соглашать религиозное знание с научным. Вот где требуется колоссальный такт со стороны воспитателя. Он на всем своем пути должен помнить одно: никогда не сообщать более того, чем требует воспитанник. <…> Пусть лучше несколько позже узнает воспитанник, нежели слишком рано. Раннее знание часто усвояется механически, без ясного освещения со стороны других областей знания, а потому при столкновении с последним иногда мы не в силах уже оценить и сопоставить их»^[28].

К началу ХХ века старообрядчество в большинстве своем сохраняло патриархальный уклад, однако новые социально-экономические отношения, которые давали знать о себе и в деревне (во-первых), и объявление веротерпимости в 1905-м (во-вторых) оказывали влияние в том числе на семью, поставив такие вопросы, с которыми раньше, когда старообрядчество искусственно было отгорожено от «окружающей среды», не приходилось сталкиваться. Проблемы касались, конечно, взросления новых поколений. Методика домостроевского воспитания, описанного, скажем, П. И. Мельниковым-Печерским в его дилогии «В лесах» и «На горах», еще не исчезла, но сдавала свои позиции. Необходимо было искать новые пути. Необходимо было устранить разрыв между отцами и детьми, и именно на него была нацелена в первую очередь старообрядческая педагогическая мысль. Интересная особенность: эта задача потребовала осмыслить не только современный воспитательный опыт, но также и древнерусский^[29]. Не забывались педагогические советы христианских писателей далекого прошлого, пользовавшихся большим авторитетом у старообрядцев (например, св. Иоанн Златоуст)^[30]. Осознавались особая роль семьи и пример старших, и в частности пример жития самого священника, духовного пастыря^[31]. Особое значение придавалось собственной старообрядческой интеллигенции. В упоминавшей уже статье «К нашей молодежи» Н. Д. Зенин обосновывал значимую воспитательную роль старообрядческой литературы, публицистики, журналистики. Незадолго до революции возникло старообрядческое культурно-просветительское общество. Кроме развития приходской жизни и создания обществ взаимопомощи оно ставило и педагогические задачи: пробуждение интереса к прошлому старообрядчества, его истории, литературе, быту, искусству, иначе говоря, укрепление всеми мерами исторической памяти.