Переходим к мифологии романа

В романе «Улисс» Джойс прибегает к мифу, по своей природе подразумевающему целостную картину бытия и представляющему абсолютную норму, совершенную, законченную форму, в которую можно было бы вписать разноречивую современность. Мифологические, шекспировские и прочие литературные аллюзии и аналогии вводят описываемые события в широкий исторический и культурный контекст, сцепляют в единое целое разные части романа. При этом мифологизация происходит в двух направлениях: от мифа к тексту и от текста к мифу. С одной стороны, заурядный Леопольд Блум возвышается до уровня гомеровского Улисса, с другой стороны, миф снижается до профанного, бытового уровня, происходит его дегероизация и искажение.

Художественные поиски Джойса направлены на выявление универсального смысла единичного жизненного опыта и эмпирической действительности. Его метод Т. Манн определил как «натурализм, возвышающийся до символа и перерастающий в миф».

В Одиссее Джойс видел самый цельный законченный характер в мировой литературе, так как он соединял в себе противоречивые качества (противника и участника Троянской войны) и исполнял различные роли (сына и отца, супруга и любовника). Поэтому выбор именно этого произведения в качестве художественного ориентира неслучаен.

Другие источники «Улисса» – Шекспир и Священное писание.

В первоначальном варианте каждый из 18 эпизодов имел название, отсылающее к «Одиссее»: от «Телемаха» и «Нестора» до «Итаки» и «Пенелопы». Почему же Джойс отказался от подзаголовков?

Объяснение приходит с уяснением того, чего именно Джойс добивался проведенной с Гомером параллелью. Его намерением было трансформировать миф «под особенность нашего времени». «Улисс» соответствует с «Одиссеей» прежде всего на уровне ситуации всего произведения. Гомеровы же названия могли направить внимание читателей на поиски внешних аналогий, а не глубинных модельных соответствий, которые он нашел у Гомера в мотиве странствия и возвращения домой, что после Ницше в западном сознании закрепилось как мифологема пути.

Гомеровская Греция и современный Дублин предстают не в комическом контрасте, а в соответствии, с необходимой поправкой на время. Джойс не противопоставляет, а сопоставляет мир мифа и современности. Поднимая тривиальный опыт одного и травестируя мифический образ другого, Джойс подчеркивает универсальность созданной им ситуации.

Как и в «Одиссее», тема отца и сына определяет движение центральных персонажей «Улисса», идущих навстречу друг другу. Но хотя герои «Улисса» постоянно находятся в пути, само их движение разбито на отдельные, по сути своей статичные, отрезки-эпизоды, каждый из которых определяется специфическими признаками и координатами. Именно «Одиссея» и составила стержень фрагментарной композиции «Улисса», придав ей геометрическую законченность.

Джойс следовал принципу сопряжения бытовых подробностей. Сопряжение частного и всеобщего, на котором держится замысел «Улисса», определяет характерное для ХХ века отношение к мифологическому прообразу. Найденные в нем ситуационная близость, структурообразующий принцип относятся к области поэтики, а не «идейной близости», характерной для массового сознания. Для сознания художественного важна семантическая исчерпанность древнего искусства, статичность мифа, отсылка к которому сообщает универсальный смысл современному материалу.

Позднее произведение Джойса – «Поминки по Финнегану» (1939).

ПРИЛОЖЕНИЕ