Артур Янов

прозрения о том, как инфантильна и боязлива была мать. О том,

что она была слишком слаба для того, чтобы помочь ему, и так

далее и тому подобное. Через два или три часа пациент чувствует

себя настолько истощенным, что на этот день сеанс прекраща-

ется.

Пациент возвращается в номер отеля. Он знает, что я все

время на связи и могу в случае необходимости поддержать и

ободрить его. В первую неделю некоторые больные изъявляют

желание продолжить беседу позже в тот же день из-за высокого

уровня тревожности. Но по истечении первой недели такое слу-

чается уже редко. Ему все еще нельзя смотреть телевизор или

ходить в кино. Но в действительности он уже и не хочет этого

делать, так как полностью поглощен самим собой.

Второй день

У больного появляется множество ветвящихся и перепле-

тающихся между собой воспоминаний. «Похоже, что весь мой

разум взрывается, — может сказать он по этому поводу. — Я так

много передумал за эту ночь. Я очень мало спал и совсем не хочу

есть. Когда я спал, мне постоянно снились сны». Пациент с по-

рога переходит к делу, так как его чувства неудержимо всплыва-

ют на поверхность. Он рассказывает о казалось бы безнадежно

забытых вещах, говорит о болезненных воспоминаниях, кото-

рыми пренебрег во время первого сеанса. Он может расплакать-

ся в первые десять минут, и снова перемежать воспоминания с

внутренними озарениями. Кажется, что он испытывает силь-

ную душевную боль, однако, как почти все пациенты, он, ско-

рее всего, скажет: «Я не мог дождаться утра, чтобы снова прид-

ти к вам». И мы снова принимаемся долбить защитную систе-

му. Пациенту не позволяют уклоняться от предмета, если мы

вдруг замечаем, что он хочет избежать какого-то воспомина-

ния. Не разрешается больному также садиться и «отбиваться».

Мы снова и снова подвешиваем его на крюк болезненных вос-

поминаний: «Однажды мать взяла меня с собой в магазин. С

ней были две ее подруги. Мать воткнула мне в волосы гребень

и сказала: «Правда, из него получилась бы хорошенькая девоч-