Артур Янов

одинаковыми фобиями могут иметь разные источники их

возникновения. Для одного человека страх высоты может быть

связан с чувством отсутствия почвы под ногами (лишение под-

держки), а для другого это страх перед прыжками с высоты.

Можно потратить всю жизнь на попытки разгадать значение

фобии, ее истинное содержание. Усилия надо сосредоточить

на другом — на реальных страхах. После ощущения и пережи-

вания реального страха фобия становится ненужной.

Эффективность и ценность первичной гипотезы относи-

тельно страхов подтверждается тем фактом, что фобии исчеза-

ют и не возвращаются в какой бы то ни было форме после того,

как больной переживает свой реальный страх. Хочу еще раз

подчеркнуть, что никакое текущее иррациональное поведение

невозможно разрешить, воздействуя на иррациональное; ни-

какая логика, никакие факты не способны устранить иррацио-

нальный страх. Возникновение неприятных ситуаций не по-

рождает иррационального поведения у здоровых людей. Осно-

ва фобии (первичного страха) есть нечто вполне реальное; толь-

ко текущий контекст делает фобию иррациональной.

Существует большое искушение думать, что кто-то извне

может тем или иным способом разрешить текущие проблемы

пациента. Вся идея консультирования и просвещения невро-

тиков, снабжения их брошюрами, излагающими голые факты

(например, метедрин разрушает ткань печени) представляется

мне в корне ошибочной. Информация играет, конечно, опреде-

ленную положительную роль, но иррациональные силы, стоящие

за патологическим поведением суть первичные силы. Впрыс-

кивание отдельных разрозненных фактов не в состоянии оста-

новить и обратить вспять первичный поток. Психологическое

консультирование и убеждение больного в том, что надо быть

внимательным и нежным по отношению к жене и детям, будут

мало что значить для человека, которому приходится десятиле-

тиями подавлять в себе ярость, ждущую высвобождения и раз-

решения. Надо твердо усвоить, что мы имеем дело не со стра-

хами и гневом; мы имеем дело с людьми, страдающими от страха

и гнева. Первичная терапия призвана помочь людям пережить

великий страх, обусловленный ранним детским опытом, что-

бы все дальнейшие переживания не сопровождались патоло-

гическими страхами.

Первичный крик 479

Ким

Семена моего невроза были посеяны в раннем детстве, ког-

да я жила в родительском доме. Эта тема красной нитью прохо-

дит через все мое детство, так как мои родители выражали свою

любовь ко мне только и исключительно материальными подар-

ками. Я не помню, чтобы меня ласкали или брали на руки. Тем

не менее, я никогда не могла признаться себе, что родители меня

не любят. Я чувствовала себя безобразной и злой, но не чув-

ствовала и даже не осознавала умом значение и последствия

этого отсутствия любви.

Но откуда я теперь знаю, что мои родители никогда не лю-

били и уже не полюбят меня? Не так давно мать рассказала мне

об одной сцене (точно таким же тоном она могла рассказать

мне об эпизоде бейсбольного матча), — когда отец впервые уви-

дел меня, вернувшись домой с войны в 1945 году. Он заставил

мать разбудить меня, посмотрел на меня, убедился, что я такая

же, как все другие дети, и вышел из комнаты. Услышав этот

рассказ я несколько часов безутешно рыдала. Конечно, я не

помню этой сцены, но я знаю, что на протяжении целого года

после нее я каждую ночь исполняла один и тот же ритуал: вста-

вала на четвереньки и начинала биться головой о прутья кро-

ватки. Думаю, я просто боялась остаться одна, боялась, что меня

бросили. Я стучала головой о прутья для того, чтобы напом-

нить родителям, спавшим в соседней комнате, о моем суще-

ствовании.

Другим свидетельством отсутствия любви было то, что отец

ясно дал понять, что хотел мальчика. Он постоянно подначи-

вал и изводил мать за то, что она не смогла родить сына. Мне

всегда коротко стригли волосы. Когда я приходила домой из

школы, мне всегда велели переодеваться в джинсы и футболку.

Позже я пила пиво с отцом, когда мы по выходным смотрели

футбол. Так как он хотел сына, то таким сыном должна была

стать я, чтобы заслужить его любовь.

В конце концов, произошел один инцидент, во время ко-

торого отец прямо заявил мне, что никогда не мог любить меня

в моем естественном виде, то есть, я должна стать кем-то дру-

гим, чтобы завоевать его любовь. После этого спора по телефо-