Артур Янов

учить людей переживать — переживать, как за себя лично, так

и за политику.

Я вернулся домой в самом возвышенном состоянии, я па-

рил в эмпиреях, как воздушный змей. Меня действительно вос-

пламенило сильнейшее побуждение что-то сделать со своей

жизнью — сделать что-то значительное. Я понял, что секс, си-

гареты, спиртное, деньги или наркотики, и вообще ничто дру-

гое в том же роде, не смогут этого заменить.

Суббота

Сегодня в группе все опять началось с лежания на полу.

После того, как несколько человек принялись плакать по сво-

им мамочкам. Я страшно разозлился, потому что не мог вер-

нуться назад, не мог, потому что мне некуда было возвращать-

ся. Арт заметил, что я сижу, и заставил меня лечь. В слепой яро-

сти я принялся колотить по полу кулаками. Потом я заорал: «Я

сумасшедший! Почему они не дают мне плакать! Я хочу жить!»

Арт подошел, и я сказал ему, что оторвался от них на двадцать

лет и мне очень трудно вернуться к маме и папе. «Я могу попла-

кать по деду, — сказал я, — потому что он единственный любил

меня и помогал мне». «Скажи им, что хочешь вернуться», — ска-

зал Арт. И я сказал им. Что хочу вернуться к ним таким, каков я

есть, что я хочу, чтобы они любили меня, как любил дед. Ка-

кие-то краткие минуты я бесстыдно рыдал. Потом я рассказал

Арту про дядю Мака, и о том, как дед морально уничтожил дядю

Мака, когда тот захотел стать музыкантом, и как Мак вознена-

видел деда, а потом убил себя пьянством». «Точно также, как и

ты убивал себя», — сказал Арт. «Но, по крайней мере, Мак, ка-

жется, знал, чего хотел, я же пока не знаю». «Нет, — возразил

Арт, — они тоже морально тебя уничтожили».

Я погрузился в мысли о Маке, моем любимом дяде и моем

детском идоле, о том, как я убивал себя и о том, что сделали

мама и папа. У меня сильно разболелись живот и голова. По-

том я стал метаться и сучить ногами, как ребенок. Когда при-

падок кончился, я очнулся и увидел, что все смотрят на меня.

Они сказали, что я сильно напугал их своим гневом.