Глава XV

— Спасибо, Воробей, — проурчала Белолапа, когда Воробей положил перед ней сверток крестовника.

В детской было тепло и тихо. Ромашка и Милли вывели своих котят поиграть на свежем воздухе, и белая королева наслаждалась редким покоем.

— Съешь все, слышишь? — напомнил Воробей. — Твои котята вот-вот появятся на свет, и тебе нужны силы.

— Я знаю, — вздохнула Белолапа. — Надеюсь, ждать осталось уже недолго. Просто ужасно чувствовать себя такой огромной!

— Все будет хорошо, — заверил ее Воробей. По­прощавшись с королевой, он выбрался из детской н присел на пороге. Утро было холодным, однако слабые лучи солнца уже начали потихоньку растапливать ночную стужу.

— Так-так... — пробормотал он себе под нос. — Если Листвичка все еще ищет тысячелистник в лесу...

Войдя в свою палатку, он не почувствовал за­паха целительницы, зато сразу понял, что внутри есть кто-то еще, и этот кто-то ужасно раздражен.

«Мышиный помет! Только тебя мне не доста­вало!»

— Привет, Ягодник, — как можно спокойнее сказал Воробей. — Что стряслось?

— Хвост! — рявкнул молодой воин. — Болит ужасно! И пахнет как-то нехорошо.

Воробей нагнулся, чтобы обнюхать обрубок его хвоста, и его чуть не вывернуло от запаха гнили.

— У тебя там заражение, — ответил он.

— Что? — возмущенно вскрикнул Ягодник. — Но Листвичка говорила, что мой хвост давно за­жил!

— Он и зажил, — ответил Воробей. — А теперь рана открылась снова. Вспомни, ты в последнее время цеплялся хвостом за что-нибудь? Как-то его ранил?

Ягодник задумался.

— Кажется, я застрял в ежевике, когда гнался за кроликом. Точно, запутался хвостом в колючках! И что теперь?

— Ничего, — вздохнул Воробей. — По крайней мере, ничего страшного. Сейчас наложим мазь из календулы, и все пройдет. Подожди немножко. — Он прошел в кладовую, где хранились травы, и на­шел календулу. Разжевав несколько листочков, Во­робей вернулся к Ягоднику и пробурчал с полной пастью: — Стой спокойно, пока я буду мазать.

— Как ты думаешь, меня теперь освободят от обязанностей? — с надеждой спросил молодой воин.

— Вряд ли, — безжалостно отрезал Воробей. — Гы же не хвостом охотишься или патрулируешь! Но завтра утром обязательно приходи снова, я намажу свежую мазь.

— Ладно, — кивнул Ягодник. — Спасибо тебе. Сразу болеть меньше стало!

«Вот и славно. Иди отсюда, а у меня свои дела есть!»

Когда Ягодник убежал, Воробей вернулся в кла­довую и вытащил оттуда несколько листочков оду­ванчика, бурачника и кервеля. Зажав травы в зу­бах, он опрометью бросился к палатке старейшин и высыпал свою ношу перед Кисточкой.

— Есть здесь та трава? — выпалил он.

— Какая еще трава? — сердито зашипела Ки­сточка. — Совсем ты спятил, что ли?

Сквозь запах трав Воробей почувствовал силь­ный аромат свежей дичи и понял, что помешал старейшине завтракать.

— Трава, про которую ты мне рассказывала, помнишь? Та, что Листвичка год назад принесла тебе по ошибке!

— А, это, — проворчала Кисточка. — И зачем тебе знать, что это за трава была?

— Просто любопытно, — как можно небрежнее ответил Воробей, стараясь скрыть свое нетерпе­ние. Не хватало только, чтобы Кисточка рассказа­ла о его расспросах Листвичке! — Я же целитель, вот и хочу все знать о травах.

Недоверчиво фыркнув, Кисточка обнюхала принесенные им травы.

— Дай-ка, и я понюхаю, — предложил Долго­хвост. — Пробовать-то я ту травку не пробовал, но запax хорошо запомнил.

— Ну? — выпалил Воробей, когда коты по оче­реди исследовали травы.

— Нет, тут такой нету, — отрезала Кисточка. — Эти травы я знаю. Листвичка часто дает их от жара или при зараженных ранах.

— Верно, — поддержал ее Долгохвост. — К со­жалению, это все не то.

Воробей подавил вздох разочарования.

— И даже эта не та? — с надеждой спросил он, пододвигая к ним кервель.

— Разве я говорю по-барсучьи? — взвилась Ки­сточка, шлепая его хвостом по уху. — Ты слово «нет» понимаешь?

— Ладно, ладно, я просто спросил, — забормо­тал Воробей, поспешно сгребая травы. — Попозже я вам другие принесу, хорошо?

— Дай нам только поесть спокойно! — бросила ему вслед Кисточка, снова склоняясь над кроли­ком.

Воробей вернулся в свою палатку с твердым намерением продолжить поиски загадочной травы. Но не успел он положить кервель, оду­ванчик и бурачник на место в кладовку, как услышал за спиной шаги вернувшейся Листвички. От целительницы сильно пахло тысячелист­ником.

— Что ты здесь делаешь, Воробей?! — с порога закричала она. — Почему от тебя пахнет так, будто ты спал на наших травах?

— Я... поскользнулся и упал на пороге кладо­вой, — ляпнул Воробей первое, что пришло ему в голову. — Вот и пахнет немного.

Листвичка горестно вздохнула.

— Честное слово, Воробей, ты ведешь себя, как малый котенок! И вообще, зачем ты рылся в кла­довой?

Воробей почувствовал исходящие от нее волны страха и тревоги.

«Чего она так боится? Почему не хочет допу­скать меня в кладовую? Вообще-то, я целитель, а нмчит, имею такое же право бывать в кладовой, каки Листвичка! Что же она там прячет?»

— Я не рылся, — резко ответил он. — И я все убрал на место. Это все?

Листвичка недовольно фыркнула, но больше ни о чем спрашивать не стала.

— Вот, убери тысячелистник, — приказала она. — Я пойду, проведаю Милли. Не нравится мне, как она дышит. Бегает на холоде со своими котятами, а ей это пока вредно.

Когда Листвичка ушла, Воробей аккуратно убрал тысячелистник, а потом вытащил листья ро­машки и кусочек корня лопуха.

«Если и это не то, то я мышь!»

Убедившись, что Листвичка занята в детской, он поспешно бросился к старейшинам.

— Опять ты! — сварливо, но уже без раздраже­ния, встретила его Кисточка. — Ну, что на этот раз?

Быстро обнюхав принесенные Воробьем травы, она задумчиво пожевала лист ромашки и покачала головой.

— Нет. Опять не то.

Долгохвост тоже старательно изучил травы, и покачал головой.

— Нет.

— Ладно, — уныло вздохнул Воробей. — Поищу еще.

— Лучше бы ты выкинул пчел-то из головы, да челом занялся! — ворчливо посоветовала Кисточ­ка, сворачиваясь клубочком, чтобы вздремнуть.

Воробей доедал полевку возле кучи дичи, когда услышал шаги Огнезвезда, направлявшегося в палатку целителей. Поспешно проглотив остатки дичи, Воробей вскочил и, прокравшись следом за Огнезвездом, притаился за ежевичным пологом, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Листвичка, я хотел тебя спросить... — сму­щенно начал Огнезвезд.

— Да? — резко перебила его целительница. — Что?

— Я просто хотел узнать, не удалось ли тебе по­говорить со Звездным племенем. — Предводитель старался говорить как можно небрежнее, но Воро­бей сразу понял, что этот вопрос очень много зна­чит для Огнезвезда, и он со страхом и волнением ждет ответа целительницы.

Поначалу Воробей и сам похолодел, ожидая от­вета Листвички, но потом расслабился.

«Да если бы она поговорила с Угольком, об этом уже все племя знало бы!»

— Нет! — грубо рявкнула Листвичка. — Если та­кое случится, ты узнаешь об этом первый, как по­ложено.

— Да... Конечно, спасибо, — пробормотал Ог­незвезд, пятясь из палатки. Несколько мгнове­ний он нерешительно переминался на пороге, но потом развернулся и опрометью бросился прочь, даже не заметив Воробья.

«Интересно, почему Листвичка не хочет гово­рить со Звездным племенем? Чего она боится?»

Ему не терпелось поскорее выбежать из лагеря, сбегать к озеру и достать свою палку. Может быть, Утес все-таки захочет поговорить с ним? Но потом Воробей вспомнил, что Утес уже сказал ему все, что хотел сказать. Он велел искать ответы в своем лагере, в собственном племени.

«Звездное племя, ау! Почему вы не хотите мне помочь? Разве это не ваша работа — помогать сво­им соплеменникам и направлять их в поисках пра­вильного пути?»

Словно в ответ на его молчаливую мольбу на поляне появилась Песчаная Буря и решительно направилась к Воробью.

— Ты не против прогуляться со мной в лес? — спросила она.

Воробей озадаченно пошевелил ушами.

— Зачем?

Песчаная Буря насмешливо заурчала.

— Не веришь, что я могу пригласить тебя просто так, за компанию? Что ж, на этот раз ты прав. Мне нужно поговорить с тобой наедине.

— Ладно, — кивнул Воробей. — Но мне нужно предупредить Листвичку. Она... скажем так, она сегодня не в духе.

— Я знаю, — спокойно ответила Песчаная Буря. — Подожди меня здесь. — Развернувшись, она протиснулась за ежевичный полог и коротко объявила:

— Листвичка, я ненадолго заберу у тебя Воробья. Мы идем в лес.

— Хорошо, — с явной неохотой ответила Ли­ствичка. — Передай ему, пусть на обратном пути наберет еще пижмы.

Не чуя под собой лап, Воробей следом за Пес­чаной Бурей выскочил из колючего лаза и помчал­ся к границе племени Ветра. Он всегда уважал эту спокойную и мудрую воительницу, и на это уваже­ние никак не повлияло горькое знание того, что Песчаная Буря не была матерью его матери.

Всю дорогу до ручья, отделявшего территорию Грозового племени от племени Ветра, Песчаная Буря была задумчива и неразговорчива. Воробей нетерпеливо выслушал ее скупые замечания по поводу дичи и возможного нападения племени Ве­тра. Он не спорил и не возражал: ежу понятно, что Песчаная Буря не ждала его комментариев. О деле она заговорит только тогда, когда будет готова.

Наконец, они вышли на открытое место, где начиналась пустошь, и холодный ветер со свистом сбегал с гребня холма, тянущегося до самого Лун­ного Озера.

— Передохнем немного, — предложила Песча­ная Буря, усаживаясь возле ручья.

Воробей молча сел рядом, подставив морду ве­терку и с наслаждением вдыхая пахнущий снегом ветерок, приглаживающий шерсть на его боках.

— Воробей, — очень серьезно начала Песчаная Буря, — тебе не кажется, что в последнее время Листвичка сама не своя? Как будто ее что-то гло­жет, но она пытается скрыть это от всех.

«Вот ты о чем! А я-то думал...»

— Я тоже это заметил, — осторожно ответил Во­робей.

— Как ты думаешь, это никак не связано с Зе­леным Кашлем? — осторожно спросила Песчаная Буря. — Или с чем-то еще хуже? Может быть... мо­жет быть, она винит себя в смерти Уголька?

Воробей крепче вцепился когтями в траву.

«Вот этого я, честно говоря, не ожидал! Да я го­тов поклясться своим хвостом, что смерть Уголька тут ни при чем!»

Ему очень хотелось так прямо и сказать Пес­чаной Буре, но прекрасно понимал, что его само­уверенность покажется ей глупой и ни на чем не основанной. Она лишь вызовет новые вопросы — вопросы, ответ на которые повлечет за собой ги­бель всего Грозового племени!

— Да нет, не думаю, — промямлил Воробей.

— Возможно, ей кажется, что она должна была предвидеть его смерть или предотвратить ее? — предположила Песчаная Буря. — Или она винит себя в том, что ей не удается увидеть Уголька в Звездном племени и узнать у него правду?

Воробей замер.

«Значит, Огнезвезд не рассказал Песчаной Буре о том, что он просил Листвичку обратиться к Звездному племени? Как мне надоела вся эта скрытность! Порой кажется, что в нашем племени у каждого есть секреты от других».

— Мне кажется, Листвичка просто очень усталa от борьбы с Зеленым Кашлем, — выдавил Во­робей, отчаянно пытаясь придумать хоть какое-то объяснение странному поведению целительницы.

И еще она очень беспокоится за котят Белолапы, которым предстоит родиться в пору Голых Деревьев. Ну и убийство Уголька, конечно, сильно на нее подействовало. Всё племя оплакивает его, - добавил он и опустил глаза.

«Вообще-то, не совсем всё...»

— Может, ты прав, — тяжело вздохнула Песча­ная Буря. — Мы с Огнезвездом очень за нее вол­нуемся. Она ведь для нас не только целительница, а дочка. Да что я тебе объясняю! Ежевика и Белка точно так же с ума сходили бы, если бы с вами тво­рилось что-то неладное.

«Кто знает...»

Воробей с усилием кивнул, стараясь не выдать своего смятения.

— Ты расскажешь мне, если что-нибудь узна­ешь? — спросила Песчаная Буря.

— Конечно.

«Конечно нет!»

Возвращаясь в лагерь следом за Песчаной Бу­рей, Воробей думал о том, кто следующий попытается выведать его секреты, и как долго ему удастся эти секреты хранить.

— Скорее в детскую, малыши, — ласково про­ворковала Ромашка. — Пора спать.

— На нас нападает племя Ветра! — возмущенно зашипела Шиповничек. — Я хочу быть предводи­тельницей и победить их всех!

— Завтра будешь предводительницей, — пообе­щала Ромашка.

Воробей рассеянно прислушивался к возне в детской, к писку котят и умиротворяющему мур­чанию кошек. Холодный ночной ветер пробежал по его шерсти, и Воробей, потянувшись, пошел к своей палатке.

Прошло уже два рассвета после его разговора с Песчаной Бурей, но Листвичка по-прежнему раз­дражалась из-за каждого пустяка, и Воробей до сих пор не знал, какая блоха ее укусила. Он уже не сомневался, что его бывшая наставница чем- то ужасно напугана, но задавать вопросы не ре­шался.

Воробей был уже возле входа в пещеру, когда услышал громкий вой охранявшего вход Бело­хвоста:

— Ежевика! Бурый! Они вернулись!

В тот же миг послышался шорох в палатках и топот кошачьих лап по мерзлой земле поляны. Несколько котов промчались мимо Воробья, чтобы первыми поздороваться с вернувшимися патрульными. Воробей побежал за ними, но от­стал, нетерпеливо втягивая в себя целый хвост запахов, врывавшихся через узкий проход в ла­герь. Ежевика бежал впереди, за ним следовал Бурый.

Воробей невольно задрожал, почувствовав за­пах Сола. Одиночка спокойно вышел из туннеля и чуть помедлил, прежде чем выйти на поляну. От него исходила такая спокойная уверенность, что язык не поворачивался назвать этого кота пленником, приведенным в лагерь для допроса.

Полна возбужденного волнения прокатилась по Грозовому племени.

— Это же Сол!

— Они его нашли!

- Он такой спокойный, — недоумевающе про­шептала Яролика. — Разве он вел бы себя так, если бы был убийцей?

- А я ему ни на коготь не доверяю, — отрезал Дым. — Вспомните, что он сделал с племенем Те­ней!

- Что Огнезвезд с ним теперь сделает? — раз­ился срывающийся от волнения голосок Лисен­ка. — Спустит с него шкуру и бросит мясо воро­нам?

- Нет, — перекрывая шум толпы, прозвучал спокойный голос Крутобока. — Огнезвезд так ни­когда не поступает. Он поговорит с Солом и узнает правду.

«Надеюсь, этого не произойдет!» — подумал про себя Воробей.

Следом за Солом на поляне появился еще один кот, и в первый миг Воробей не узнал его по за­паху, хотя твердо знал, что они уже встречались. Затем в лагерь вошла Орешница, а за ней — Льви­носвет и Остролистая. Убедившись, что брат с сестрой целы и невредимы, Воробей окончательно расслабился.

Грозовое племя притихло, когда подошедший Огнезвезд вышел из-за спины Воробья и холодно, но вежливо произнес:

- Здравствуй, Сол. Спасибо, что пришел.

- Я с удовольствием сделаю все, чтобы по­мочь,— так же вежливо ответил Сол.

— Сейчас отдыхай, — продолжал Огнезвезд. — Должно быть, путешествие тебя утомило. Ягод­ник! Медобока!

— Да, Огнезвезд! — сорвались с места молодые воители.

— Приготовьте подстилку для Сола. Думаю, куст между пещерой целителей и воинской па­латкой отлично подойдет для ночлега. Он густой, хорошо защищает от ветра и растет возле самой скалы.

«А еще в него ведет очень узкий вход, так что его просто охранять».

— Отлично, Ежевика, — тепло проговорил Ог­незвезд, когда молодые воители убежали. — И вы все тоже. Я знаю, что вам пришлось через многое пройти.

— Да, опасностей было больше, чем мы ожи­дали, — признал Ежевика. — Мы нашли Сола на территории Двуногих, у...

— У меня! — раздался сердитый голос, и Воро­бей мгновенно вспомнил кота, чей запах показал­ся ему таким знакомым.

«Да это же старый Пурди! Что он тут делает?»

— И я хочу знать, зачем вы притащили сюда Сола! — воинственно продолжал старик. — На­деюсь, вы не собираетесь обвинить его в том, чего он не делал?

Изумленный шепоток облетел толпу внима­тельно слушавших котов. Воробей пока не понял, что их больше удивило — само присутствие Пурди или его яростная защита Сола.

— Кто это, Ежевика? — с недоумением спросил Огнезвезд.

— Это Пурди, — твердо ответил глашатай. — Одиночка, которого мы впервые повстречали во время своего первого путешествия к Месту-Где-Тонет-Солнце. Пурди, это наш предводитель. Его зовут Огнезвезд.

— Добро пожаловать, Пурди. — Воробей живо представил себе, как огненно-рыжий Огнезвезд склонил голову, приветствуя старика. — Располагайся в палатке старейшин. Лисенок, проводи на­шего гостя и познакомь его с Кисточкой и Долго­хвостом.

— Спасибо, Огнезвезд, — с достоинством ответил Пурди. — Сол, ты только мяукни, если я тебе понадоблюсь, и я мигом прибегу! — добавил он и следом за оруженосцем направился в палатку ста­рейшин.

Когда старик отошел, Листвичка вышла вперед и тщательно обнюхала Сола.

— Ты не ранен? — быстро спросила она. — Лапы не болят?

— Нет, — с едва заметной усмешкой ответил Сол. — Я привык к дальним путешествиям.

«Еще бы тебе не привыкнуть! Ты ни с кем не можешь ужиться, поэтому тебе приходится вечно перебираться с места на место».

Воробью очень хотелось сказать это вслух, но он удержался.

— Идем, Сол. Я отведу тебя в твою палатку, — сказал Бурый.

Когда они отошли, Огнезвезд негромко приказал Долголапу:

— Ты будешь первым охранять его. Принеси ему дичи, и проследи, чтобы он до утра оставался в палатке.

— Будет сделано, Огнезвезд, — кивнул воитель и помчался к куче дичи.

Огнезвезд направился в свою палатку, а остав­шиеся на поляне коты плотнее сгрудились перед входом в лагерь.

— А я уверена, что он убийца! — воскликнула Маковка. — Вы видели его глаза? Прямо пронза­ют, будто видят насквозь!

— Я теперь не усну от страха, — пожаловалась Ледышка. — Что если он прокрадется к нам в па­латку и убьет нас с Лисенком?

— Вот-вот, — поддержал ее Мышеус. — Про­сто не понимаю, почему Огнезвезд позволил ему остаться у нас!

— Он хочет узнать правду, — напомнила Яролика.

— А я уверен, что нам нечего бояться, — уве­ренно воскликнула Медуница. — Долголап поза­ботится о том, чтобы этот Сол до утра и носа не показывал из своей палатки!

Но несмотря на ее заверения, у Воробья тре­вожно забилось сердце, а шкура стала дыбом и на­чала потрескивать, словно в преддверии близкой грозы. Воздух на поляне стал густым от страха и растерянности, словно что-то страшное и неумо­лимое нависло над головами Грозовых котов.

Пытаясь справиться с собственной тревогой, Воробей подошел к Львиносвету и Остролистой, сидевшим возле колючей стены вокруг лагеря.

— Привет! — тихо сказал он. — Как путеше­ствие?

— Оно оказалось слишком длинным, — вяло ответил Львиносвет. — Я уж думал, мы никогда не вернемся.

— Мы познакомились с другими котами, — до­бавила Остролистая. — Их донимают собаки, и Сол посоветовал им сразиться с врагами. Несколь­ко котов погибло, и с тех пор собаки совсем за­травили этих котов. Бедняги даже выйти из своей палатки не могут, — она устало вздохнула. — Сол хотел, как лучше, а получилось еще хуже.

— Он всем приносит одни неприятности, — зевнув, подтвердил Львиносвет.

«Вы верите, что он убил Уголька?»

Вопрос, вертевшийся на языке Воробья, так и остался незаданным. От его брата с сестрой ис­ходили волны усталости, страха и тоски, но он не посмел дальше залезать в их мысли и чувства.

— Хорошо, что вы вернулись, — выдавил он.

Они ничего не ответили. Тягостное молчание воцарилось между ними, и Воробей с отчаянием понял, что возвращение брата и сестры не принесло ему облегчения от тоски, острым когтем терзавшей его все время их отсутствия. Тело убитого Уголька до сих пор лежало между ними.

— Идите, поешьте, — сказал он, освобождая им дорогу. — А потом вам обоим нужно как следует выспаться.

«Не знаю, сможем ли мы поговорить с Солом наедине? В конце концов, он единственный, кто знает о пророчестве...»

И тут Воробья осенила новая мысль.

«Сол разговаривал с нами так, словно точно знал, что пророчество относится именно к нам троим. Но ведь это не так! Если Белка нам не мать, значит — мы не те Трое!»

Выходит, даже Сол не знал всей правды? Или знал, но нарочно лгал им?