Реализм и романтизм в «Петербургских повестях», особенности поэтики цикла

Второй период творчества Гоголя открывается своеобразным "прологом" — "петербургскими повестями" "Нев­ский проспект", "Записки сумасшедшего" и "Портрет", вошед­шими в сборник "Арабески". Эти произведения связали два перио­да творческого развития писателя: в 1836 г. была напечатана повесть "Нос", а завершила цикл повесть "Шинель" (1839—1841, опубликована в 1842 г.).

Гоголю покорилась наконец петербургская тема. Повести, различные по сюжетам, тематике, героям, объединены местом действия — Петербургом. Но для писателя это не просто геогра­фическое пространство. Он создал яркий образ-символ города, одновременно реального и призрачного, фантастического. В Петербурге реальность и фантастика легко меняются местами. Повседневная жизнь и судьбы обитателей города — на грани правдоподобного и чудесного. Невероятное вдруг становит­ся настолько реальным, что человек не выдерживает и сходит с ума. Гоголь дал свою трактовку петербургской темы. Его Петербург, в отличие от пушкинского Петербурга ("Медный всадник"), живет вне истории, вне России. Петербург Гоголя — город невероятных происшествий, призрачно-абсурдной жизни, фантастических собы­тий и идеалов. В нем возможны любые метаморфозы. Город обезличивает людей, искажает добрые их качества, выпячивает дурные, до неузнаваемости меняет их облик. Как и Пушкин, порабощение человека Петербургом Гоголь объясняет с социальных позиций: в призрачной жизни города он обнаруживает особый механизм, который приводится в движение "электричеством чина". Нет людей — есть должности. Без чина, без должности петербур­жец не человек, а ни то ни се, "черт знает что". Универсальный художественный прием, который использует писатель, изображая Петербург, — синекдоха. Замещение целого его частью — закон, по которому живут и город, и его обитатели. Человек, теряя свою индивидуальность, сливается с безликим множеством таких же, как он, людей. Достаточно сказать о мундире, фраке, шинели, усах, бакенбардах, чтобы дать исчерпывающее представление о пестрой петербургской толпе. Невский проспект — парадная часть города — представляет весь Петербург. Гоголь отнюдь не бесстрастный летописец города: он смеется, негодует, иронизирует и печалится.

Смысл гоголевского изобра­жения Петербурга — указать человеку из безликой толпы на необходимость нравственного прозрения и духовного возрожде­ния. Он верит, что в существе, рожденном в искусственной атмосфере города, человеческое все же победит чиновничье. В "Невском проспекте" писатель дал как бы заставку ко всему циклу "петербургских повестей". Это и "физиологический очерк", и романтическая новелла о судьбах художника Пискарева и поручика Пирогова. Их свел Невский проспект, "лицо", "физиономия" Петербурга, меняющаяся в зависимости от времени суток. Судьбы двух героев — детали петербургской жизни, позволившие сорвать с города блес­тящую маску и показать его суть: Петербург убивает художника и благосклонен к чиновнику, в нем возможны и трагедия, и зауряд­ный фарс.

В каждой повести Петербург открывается с новой, неожидан­ной стороны. В "Портрете" — это город-обольститель, погубив­ший художника Чарткова деньгами и легкой, призрачной славой. В "Записках сумасшедшего" столица увидена глазами сошедшего с ума титулярного советника Поприщина. В повести "Нос" показана невероятная, но вместе с тем очень "реальная" петер­бургская "одиссея" носа майора Ковалева. "Шинель" — "житие" типичного петербуржца — мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина. Гоголь подчеркивает алогизм обычного, будничного и примелькавшегося. Безумие Чарткова в "Пор­трете" — часть всеобщего безумия, возникающего в результате стремления людей к наживе. Сумасшествие Поприщина, вообра­зившего себя испанским королем Фердинандом VIII, — гипербо­ла, в которой подчеркнута маниакальная страсть любого чиновни­ка к чинам и наградам. В утрате носа майором Ковалевым Гоголь показал частный случай утраты чиновничьей массой своего "лица". Гоголевская ирония достигает убийственной силы: только ис­ключительное, фантастическое способно вывести человека из нравственного оцепенения. В самом деле, лишь безумный Поприщин вспоминает о "благе человечества". Безумие — одно из проявлений петербургского абсурда. В каждой повести есть герои-безумцы: это не только сумасшедшие художники Пискарев ("Невский проспект") и Чартков ("Портрет"), но и чиновники. Поприщин ("Записки сумасшедшего") и Ковалев, который едва не сошел с ума, увидев собственный нос, разгуливающий по Петербургу. Даже "маленького человека" Башмачкина, потерявшего надежду отыскать шинель охватывает безумие. Образы безумцев в повестях Гоголя не только показатель алогизма общественной жизни. Патология человеческого духа позволяет увидеть подлин­ную суть происходящего. Петербуржец — "нуль" среди множества подобных ему "нулей". Выделить его способно только безумие. только потеряв рассудок, они становятся личностями, утрачивают автоматизм, свойственный человеку из чиновничьей массы.